Вот уж накромсало снежку.
Кажется, мало что изменилось за ночь, всё то же вокруг — ни шипучие машины давящие лёдяные сухари, ни солнце смазливо накрашенное алым маревом, ни люди, словно вшитые в звериные меха, кутающиеся в шубы.
Вроде деньки не колкие, мартовской свежести.
Так ведь весна на подлёте, выпускает шасси и изжёлто-огненный самолёт, скукоживающего наст, солнышка вот-вот окропит дорожки ручьями.
И будет чавкать болотце лёдное, пропитывая солью обувку.
Зашкворчат хрустяще сосульки.
Будто пули ледянистые рассыпаются о твердь.
А светило, выжигая окошко средь малиновых туч, высматривает кого.
Сбивая ломиком корку стеклянную, дробя, расчистят тебе дорогу до асфальта покрытого кашкой снеговой.
Птахи изольются арийными трещётками.
Зимнюю одёжку в шкаф, наконец-то можно пощеголять в приталеном пальтишке.
Весенний парок, смешиваясь с сигаретным дымком, приятно туманит воздух.
И шагаешь, будто в облаках сребристых.
Да и запах какой — мокрых ветвей и пробивающихся на теплотрассах травянистой зелёнухи и жёлтых цветов.
Свежестью какой пахнуло, словно сменили уже сгнивающую зимнюю шубу сероватой стекловаты, и теперь орошает дыхание долгожданный Эол.
Скоро почки проклюнуться, как зелёные клювики цыплят.
И даже земля, пропитываясь водой, будет орошать арому не мерзлотой, а горьковатым привкусом весны.
И сердечко заходит от испарений чувственных, как у кота дыбом шерсть.