Целый день моложавый командир 87-й стрелковой дивизии полковник Родимцев сильно нервничал. Во-первых, требовательный командующий 40-й армии генерал-лейтенант Подлас потребовал немедленно освободить оставленный накануне городок Тим. Во-вторых, плохо выспался суматошной ночью.
- Немцы по нашим позициям разгуливают, как у себя дома, - ругал он ни в чём неповинного адъютанта Горохова.
- Виноват, товарищ полковник! - по привычке вытягивался услужливый лейтенант.
В связи с постоянными перемещениями вверенной части комдив вечером улёгся отдыхать в крайнем домике деревни, где размещалось оперативное отделение дивизии. Спал он не более часа и был внезапно разбужен громкими криками:
- Хенде хох! Руки вверх!
С пистолетом в руке боевой полковник в два прыжка очутился в соседней комнате. У двери с поднятыми вверх руками стоял здоровенный краснолицый «фриц». Лейтенант Горохов направил на него винтовку и держал его на «мушке». Два толстых писаря из соседней комнаты, теснясь в дверях и мешая друг другу, пытались обыскать растерянного гитлеровца.
- Сними с него пистолет и планшетку! - приказал им Родимцев. - Что тут происходит?
Адъютант начал торопливо докладывать:
- Сижу, работаю… Вдруг шум мотоцикла. Посмотрел в окно и вижу, как к дому подкатывает фашист на мотоцикле и прёт прямиком сюда…
- Заблудился что ли?
- Ну, я сразу смекнул, в чём дело. Вчера-то тут был штаб ихнего охранного батальона - вот он и припёрся...
- Он же не знал, что мы вечером их выперли!
Из трофейных документов штабисты узнали, что охранный батальон вошёл в подчинение полка «Гроссдойчланд». Пленный показал, что на завтра назначено наступление на Воронеж.
- Этого только не хватало, - раздумывал полковник, машинально застёгивая и расстёгивая кобуру пистолета. - Только приняли пополнение...
- Новобранцев толком обучить не успели, - согласился Горохов, - а завтра придётся бросать их в бой.
Утром появилась авиаразведка противника. Следом батальон вражеских солдат подошёл к переднему краю 96-го полка, и завязалась вялая предварительная перестрелка. Атаку на удивление легко отразили. Судя по всему, десантникам удалось ввести противника в заблуждение.
- Немцы, очевидно, впопыхах решили, что им противостоит полнокровная дивизия! - обрадовался жизнерадостный Родимцев. - Потянем время…
- Только как надолго? - высказал сомнение адъютант.
Через день после сильной артподготовки враг начал наступление силами до двух полков мотопехоты с танками и бронемашинами. Атакующие цепи были встречены плотным огнём из всех видов оружия по заранее пристрелянным рубежам. Орудия прямой наводкой били по танкам и бронемашинам.
- Артиллеристы, - докладывал командир полка, - подбили 13 танков и бронемашин.
- Отлично!
Трое суток шли ожесточённые бои за Белополье. Советские полки понесли довольно крупные потери. В боях ранило опытного комиссара дивизии Назаренко. В тяжёлой обстановке он часто бывал в батальонах, а если надо было, сам шёл впереди. Когда они прощались в медико-санитарной роте, Родимцев спросил:
- Помнишь того лейтенанта, которого мы летом упрекали за плохо выбранную позицию?
- Конечно, Александр Ильич... Это ведь было совсем недавно, когда наша десантная бригада отступала от Киева. Как он тогда сказал: «А другой позиции здесь нет, позади наше село, не отдавать же его фашистам без боя!»
- Это крик души русского человека...
- А ведь лейтенант удержал свою позицию до приказа, - напомнил дотошный комдив, - пока мы не заняли новый рубеж.
- Все бы так воевали, - признался хрипло дышащий Назаренко, - не дошли бы немцы до Москвы.
… Больше месяца перед этим продолжался горький отход. Днём ожесточённые бои, а ночью пеший марш. Не прекращались обложные осенние дожди. На раскисших просёлочных дорогах выматывались люди и лошади.
- Маленький город Тим в Курской области конечный пункт отхода, - информировал подчинённых Родимцев. - Ставка приказала строить оборону на этом рубеже.
- Неудачное место…
- Это не обсуждается! - отрезал полковник. - Сил явно не хватает, но приказ есть приказ…
Главные силы противник ввёл в бой 20 ноября. После сильной артподготовки мощным ударом он разрезал фронт дивизии. Дорога на Тим оказалась открытой, и враг с ходу ворвался в город.
- Как же отбить этот хренов городок? - думал Родимцев, возвращаясь в штаб. - Командующий прав, без него наше положение шаткое.
Захват противником Тима явился серьёзной потерей. Город являлся крупным железнодорожным узлом, расположенный на самом высоком участке Средне-Русской возвышенности, от него открывался хороший обзор на большую глубину во всех направлениях.
- Это задача со многими неизвестными, - заметил начальник штаба майор Самчук. - Пока ясно одно, нам нужна сильная разведка на большую глубину и на широком фронте.
- Нужен пленный…
Немедленно вызвали полковых разведчиков и всех бойцов, падких до наград.
- «Язык» нужен до зарезу! - поставил им задачу Самчук. - Кто первый добудет, получит орден.
- Постараемся, - улыбнувшись, ответил лейтенант Кошевой. - Дело привычное.
Однако, только через пару дней удалось взять нужного «языка». Вместе с Самчуком комдив немедленно допросил его. Немец оказался удивительно покладистым. Получив заверение, что его не расстреляют, он показал, что против дивизии сосредоточены части 16-й моторизованной дивизии.
- Старые знакомые, - начальник штаба от непонятного удовольствия потирал потные ладони. - Мы с ними уже сталкивались на Украине.
- Как же их выбить из города?
- Что-нибудь придумаем.
… 25 ноября 1941 года весь день валил мохнатый снег. При этом каждый домишко на окраине старинного русского городка отчётливо просматривался. У стереотрубы стоял статный, красивый молодой полковник и ругался на соседей:
- Что делают, гады!
- Да не волнуйтесь Вы так, товарищ Родимцев… - попросил его услужливый адъютант.
Свежевыбритый военный, румяный, пахнущий одеколоном, в отглаженной гимнастёрке он выглядел молодцевато. Ведь спал в удобном доме с печкой, а не в земляной норе. В волосах у него не было песка, и вши не ели его. Другое тревожило офицера.
- Надо же не лезть на пулемёты, зачем гробить людей! - буквально стонал полковник.
- Поели бы лучше… - адъютант на завтрак подал ему не баланду, а хорошо поджаренную картошку с американской тушёнкой.
Он окончил Академию, знал своё дело, воевал в Испании. В 1942 году таких осталось очень мало, так как большинство погибло в сорок первом, а на командных постах оказались случайно всплывшие на поверхность люди.
- Куда же соседи полезли, - не унимался Родимцев, - мать их за ногу?!
- Выслуживаются! - определил опытный начштаба.
Полковник внимательно посмотрел в стереотрубу, потирая чистой ладонью свой крепкий, загорелый затылок и громко, непрестанно, упоённо ругался матом:
- Ах!.. Что делают, суки!
Что они делали, было видно и без стереотрубы. Километрах в двух впереди, за ручейком, виднелся большой холм. Немцы первым делом превратили его в крепкий узел сопротивления. Закопались в землю, поставили металлические колпаки, выкопали целый лабиринт траншей и опутали их километрами колючей проволоки.
- Уже третий день пехота соседней части штурмует городок, - покачав седеющей головой, сообщил Самчук.
- Давай, Иван Аникеевич, - неожиданно предложил Родимцев, - выпьем с тобой.
- В боевой обстановке за это по головке не погладят…
- Ничто так не согревает душу, как холодная водка… Комиссара ранили, а завтра может и нас зацепит.
- Всё может быть, Александр Ильич!
- Без водки не могу смотреть, как гробят солдатиков, - признался Родимцев и горько произнёс: - Сперва пошёл один полк… Через два часа его не стало. На другой день оставшиеся в живых и новый полк повторили атаку с тем же успехом. Сегодня ввели в бой оставшихся, но пехота опять залегла.
Густая россыпь трупов была хорошо видна на склоне холма. Огромные языки пламени, клубы дыма, лес разрывов покрывали немецкие позиции. Били артиллерия и миномёты, но немецкие пулемёты оставались целы и косили наступавшие полки.
- Что делают, сволочи? - твердил полковник, а на холме бушевал огонь. - Надо же было обойти с флангов!
- И подавит огневые точки… - вставил Горохов.
Самчук разлил по трофейным стаканам всю бутылку водки и нарезал колбасы.
- Командующий, ткнув пальцем в карту, велел наступать, - залпом выпив беленькую, проворчал комдив. - Командиры тупо погнали полки, а на местах мы не имеем права проявить инициативу.
- Да, - согласился едва отдышавшийся майор, - думать и рассуждать разучились. Озабочены больше тем, чтобы удержаться на своем месте да угодить начальству… Потери значения не имеют. Угробили одних - пригонят других.
- Командир пехотного полка соседей, - горько засмеялся полковник, - как мне сказали, выдвинулся на свою должность из начальника банно-прачечного отряда.
- Он оказался очень способным гнать свой полк вперёд без рассуждений.
- Гробил его много раз, а в промежутках пьёт водку и пляшет «цыганочку».
Однажды Родимцев случайно слышал разговор комиссара и командира стрелкового полка, находившегося в бою.
- Ещё денька два повоюем, добьём оставшихся и поедем в тыл на переформировку.
- Вот тогда-то погуляем!
Он был не в настроении, потому что генералу Подласу высказал накануне:
- Нельзя атаковать город в лоб, мы лишь потеряем множество людей и не добьёмся успеха.
- Подумаешь, люди! Люди - это пыль, вперёд!
Через день в атаку на Тим в первом эшелоне дивизии пошёл 96-й стрелковый полк. Оба батальона после переноса огня артиллерии в глубину дружно выскочили из траншей и, часто стреляя на ходу, стали подниматься в гору.
- Что же там творится? - волновался Родимцев и ходил по комнате широкими шагами.
- Первую линию траншей прошли, - сообщил адъютант.
Было хорошо видно, как бойцы дружно забросали позиции гитлеровцев гранатами, а потом рванулись вперёд и скрылись из вида.
- Связь!.. Дайте связь!
- Провод перебило… - засуетился Горохов.
- Посылай связистов.
На наблюдательном пункте полка командиры старались по шуму боя определить положение дел. На левом фланге вели огонь вражеские танки, потом стали слышны разрывы противотанковых гранат. Над домиками поднялись столбы чёрного жуткого дыма.
- Что горит? - Самчук вызвал по рации капитана Смолина, командира 3-го батальона, и попросил его доложить обстановку: - Какое положение батальона?
- Немцы контратакуют, силами до батальона пехоты, рота танков и пять штурмовых орудий.
- Держитесь!
- Два танка мы подожгли… Нужен огонь по пятому квадрату.
- Дай точные привязки.
- Это там, - уточнил наблюдательный Смолин, - где горят танки...
Нервный бой всё ближе перемещался к окраине. Стали видны ломаные цепи отходящих батальонов красноармейцев. Их пытались обойти справа вражеские танки и пехота. Самчук деловито доложил обстановку полковнику Родимцеву:
- Взять не сможем.
- Отводите людей! - приказал огорчённый комдив. - Пусть полк займёт оборону по северной окраине города.
Очередная атака частей Красной Армии окончилась неудачей. Без танков, с малым количеством противотанковой артиллерии поредевшим ротам трудно было добиться успеха в бою за упорный город.
- Немцы в тылу! - закричал ворвавшийся в комнату Горохов.
- Отставит панику и доложить по форме! - рявкнул комдив.
Фашисты часто использовали метод просачивания в тылы советских войск небольшими группами автоматчиков. В начале войны это часто приносило им успех. Огнём и сигнальными ракетами гитлеровцы создавали видимость окружения и помогали своим войскам, наступавшим с фронта.
- Товарищ полковник, - лейтенант успокоился и чётко доложил. - До взвода вражеских автоматчиков просочились к штабу.
- Собери всех находящихся на командном пункте бойцов и командиров, - невозмутимо приказал Родимцев, внимательно всматриваясь в карту. - И уничтожьте их.
Стрельба в районе штаба полка постепенно затихла. Но связи всё ещё не было. Из посланных на линию связистов никто не вернулся…
- Посылайте ещё!
- Никого не осталось, - растерялся адъютант.
- Значит, иди сам!
Гитлеровцы активно обороняли Тим. Ряд своих контратак они стремились развить, стараясь не только выбить русских солдат, но и перейти в наступление. Дома и улицы по нескольку раз переходили из рук в руки.
- Нельзя отходить, - кричал в трубку штабного телефона Родимцев. - Приказываю держаться из последних сил.
День спустя передовой батальон отразил ещё две атаки гитлеровцев. Главную роль в этом сыграли пулемётчики лейтенанта Кошевого. В развалинах домов он поставил два «максима» так, что они стали неуязвимы для танков, а расчёты могли вести кинжальный огонь по идущей за машинами пехоте.
- Что не нравится? - закричал распаренный Михаил.
- Слева, слева лезут… - подсказал работающий вторым номером Лисинчук.
В руках командира взвода станковый пулемёт становился грозным оружием и часто решал успех боя. Наступила вторая ночь, силы батальона таяли. Судя по всему, враг готовил очередную контратаку.
- Держись, Иван Иванович! - позвонив комбату, сказал Родимцев. - Поможем тебе крепко!.. Только сам не пугайся...
- В чём дело?
- Услышишь и поймёшь!
В тот момент впервые на участке полка раздался необычный воющий грохот «катюш». Бойцы увидели светящиеся трассы мин, и вслед за этим прогремели мощные взрывы на позициях врага, вызвав радостные крики:
- Так вот что такое «Катюша»!
- Душевно поёт...
Ночью гитлеровцы больше не атаковали. Противник вынуждено подтянул в Тим свежие войска и только тогда незначительно потеснил советские войска.
- Нужно отбить пригородную деревушку, - дал последние указания комдив. - Оттуда мы сможем атаковать и взять Тим.
- Я передам комбату, - сказал Горохов и умчался на позиции штурмового батальона.
В ту же ночь разведчики Кошевого установили, что враг расположился в селе Прилепы вольготно и нахально. Только в двух хатах с одного края имелось небольшое охранение силою до взвода.
- Обнаглел немец! - ухмыльнулся Лисинчук.
- Совсем нюх потерял, - согласился Михаил.
Ночь на 3 декабря выдалась тёмной и холодной. Землю сковал невиданный мороз. В белых маскхалатах, как тени, советские бойцы на лыжах бесшумно подошли к селу. Над домами изредка поднимались осветительные ракеты.
- Заходи с двух сторон, - Кошевой вёл одну группу, второй командовал Лисинчук.
В сторону села понеслась красная сигнальная ракета. Красноармейцы ворвались в Прилепы, застав гарнизон спящим. Они захватили сорок солдат и офицеров противника, вооружение и технику, освободили около ста советских пленных.
- Ах, какие молодцы! - похвалил бойцов Родимцев. - С такими орлами грех отступать.
- Это точно!
… Декабрь в Курской области стоял морозный, часто бушевали вьюги. Одетые в лёгкое летнее обмундирование, немцы ожесточённо дрались за каждое село и дом, где они жили в тепле, а уходя, сжигали всё, что могло гореть, оставляя за собой заснеженную пустыню.
- Боится «фриц» русских морозов, - смеялись опытные солдаты. - Даже исподнее не снимает, когда ходит по «большому»…
- Яйца боится отморозить!
В руки комдива попала инструкция немецким солдатам. В ней говорилось следующее:
- «В связи с большим случаем обморожения половых органов пехотинцам Вермахта предписывается сделать надрез на кальсонах в районе мягких тканей. Снимать кальсоны во время оправления естественных нужд запрещается».
Русских людей подобные мелочи не смущали. В добротном обмундировании, да при хорошем питании можно не бояться стужи…
- Мы к тёплым сортирам не приучены, - засмеялся Лисинчук.
- Всю жизню так гадим…
Гитлеровцы понимали невыгодность своих позиций и в течение нескольких ночей, выгоняя на работу местное население, создали вокруг города сплошной ледяной вал, прикрыв его проволочным забором и минными полями.
- Наблюдение сразу ухудшилось, - сетовал не выспавшийся начальник штаба. - Остались видны только верхушки крыш и деревья.
- Ну и что?
- Стало трудно брать пленных, а необходимо было знать, что делается у немцев.
В тылу по приказу комдива специально насыпали такой же вал с проволочным заграждением, учебными минами и на нём проводили тренировки двух батальонов, которым предстояло участвовать в захвате Тима.
- Тяжело в учении, легко в бою! - повторял Кошевой слова великого Суворова.
- Легко в постели, - засмеялся Павел.
Важная роль отводилась сапёрам. Им предстояло сделать проходы в минных полях, проволочных заграждениях и провести через них бойцов.
- Ну, вот и наступило время действовать! - напутствовал бойцов исхудавший командир дивизии. - Сегодня нам нужно взять Тим, чего бы это ни стоило!
- Возьмём, товарищ Герой Советского Союза.
В полночь ушёл сапёрный взвод, а в 3 часа, соблюдая тщательную маскировку, вышли в исходное положение оба батальона.
- Чисто, - командир саперов Паршин доложил о готовности проходов, и комбаты повели бойцов в атаку. - Мои сработали сноровисто и бесшумно.
- Всегда бы так…
В белых халатах с капюшонами бойцы дружно поднялись и быстро пошли по твёрдому снегу. Красноармейцы миновали проходы, и тогда по городу ударила полковая батарея, полковые и батальонные миномёты. С криком «ура» советские воины бросились к валу и, как на тренировке, опираясь на лунки, выбитые тут же ударами прикладов, преодолели его.
- Вперёд, вперёд! - торопил их Родимцев, наблюдая атаку в бинокль. - Только не останавливаться…
В этот момент из-за домов выполз десяток немецких танков. Зачастили взрывы снарядов, выпущенные из их орудий. Цепи наступавших залегли, а потом попятились на свои позиции.
- Твою мать! - выругался обычно сдержанный Самчук. - Нам бы пару танков…
- Где их возьмёшь?
Вскоре повалил густой снег, и полковник решил повторить атаку, надеясь, что враг не ждёт так быстро нового удара.
- Может, проскочим? - предложил начштаба.
- Давай попробуем.
Расчёт внезапно оправдался. Немцы заметили красноармейцев только тогда, когда те появились из летящей пелены снега и открыли уничтожающую стрельбу.
- Огонь! - развернувшиеся с ходу артиллеристы, расстреливали злополучные танки с молчавшими двигателями.
Кругом всё горело, рвались снаряды на станционном складе боеприпасов. Через час комбаты доложили, что город захвачен. Около ста вражеских солдат сдались в плен, много погибло.
- Взяли! - выдохнул облегчённо Родимцев. - Всё-таки мы его взяли…
- Дай, Бог, не последний! - сказал Самчук и перекрестился. - Хотя коммунистам и нельзя, но как тут не поверишь в чудо?
Герой Советского Союза Александр Ильич Родимцев сделал вид, что не заметил промашки начальника штаба. Он отвернулся к окну и улыбнулся.
- Победителей не судят, - подумал рано поседевший полковник, - а мы сегодня победили.
***
Рота обеспечения, в которой служил Иоганн Майер потеряла во время ночного авиационного налёта советских бомбардировщиков девятнадцать человек убитыми и ещё больше тяжелоранеными.
- Наши потери больше, чем были за всю войну в Европе! - Капитан Кребс в последующие дни казался совершенно подавленным.
Он хотел продолжать отдавать распоряжения в привычной отрывисто-грубой манере, но мог выдавливать из себя лишь нервное лязганье зубов.
- Создалось впечатление, что наш командир пал духом, - поделился с друзьями Ковач. - У меня тоже тяжело на душе, но Кребс настолько морально разбит, что один его вид избавил меня от такого настроения.
- Точно, - согласился злопамятный Вилли. - Каким-то магическим образом, вымученный тон капитана придаёт мне уверенности в себе.
В целом та проклятая жизнь, которую вели солдаты тылового подразделения Вермахта, начала всем порядком надоедать. Иоганн вскоре напористо предложил товарищам:
- Я хочу избавиться от такой службы и попроситься в боевые части. Вы со мной?
- Вряд ли на фронте будет хуже, - согласился Пилле и махнул рукой. - Там, по крайней мере, можно давать отпор.
- Когда убиваешь других, возможно, притупляется боязнь того, что убьют тебя, - глубокомысленно изрёк Франц. - Хотя шансы погибнуть, конечно, выше…
- Храни нас, Господь!
- Он защищает всех, но срок хранения у людей разный.
… На следующий день они всем отделением дружно написали рапорта с просьбой о переводе в действующую армию. Однако, пока натужно крутились винтики военной машины, им предстояло решать более приземлённые задачи.
- Опять осмотр! - в роте по-прежнему регулярно проводились проверки одежды и обмундирования.
Все солдаты специального соединения должны были еженедельно выстраиваться шеренгой и предъявлять своё нижнее белье. Капитан Кребс проводил инспекцию лично, но теперь придирок стало меньше. Для проверки существовала веская причина - у всех появились вши, и их число увеличивалось с фантастической быстротой.
- Скорость, с которой размножаются эти паразиты, должно быть, является биологическим феноменом, - признался озабоченный Вилли. - Каждый вечер я устраиваюсь перед масляной лампой и охочусь за незваными маленькими гостями, но их становится только больше...
- Я тоже.
Солдаты внимательно просматривали каждый сантиметр своей одежды, от нательных рубах до шинелей, и беспощадно давили этих тварей ногтем большого пальца, пока не раздавался щелчок, или же стряхивали их в пылающую печь. Старшина роты на постоянные просьбы чаще менять нижнее бельё реагировал слабо:
- Не положено.
- Вши заели...
- Положено раз в неделю солдату мыться и менять исподнее, значит, так надо, - поучал он надоедливых просителей. - Где я вам изыщу дополнительное обмундирование?
- Но можно же хотя бы два раза в неделю сдавать вещи в стирку?
- Нет, - категорически отрезал бывший булочник из Верхней Силезии. - Ищите прачку среди местных…
Посоветовавшись, друзья командировали на поиски прачки Вилли, как самого красноречивого и немного понимающего русский язык. Солдаты собрали всё грязное бельё, и одна из соседских женщин согласилась его постирать. Через несколько дней нужно было забрать его обратно.
- Кто пойдет за бельём? - спросил товарищей Ковач. - Вилли сегодня в наряде, нужен доброволец.
- Давайте разыграем, - предложил Шольц.
Быстро бросили жребий, проиграл невезучий Иоганн.
- Как всегда не везёт, - ворчал он, собираясь в неизвестную дорогу.
Он вышел за дверь временной казармы и остановился, как вкопанный. Неожиданно выпал снег, и на дворе возник сказочно-чудесный мир.
- Столько пленительной красоты, - подумал потрясённый солдат, - открылось в уличных бульварах, скверах и парках чужого города.
Его непреодолимо потянуло обнять молочно-белый купол неба, и мириады сыплющихся с выси игривых снежинок, и вновь ожившие деревья, и дома, и всю преображённую природу. Майер долго бродил по притихшим улочкам и, с трудом найдя нужный дом, постучал в массивную деревянную дверь. Ответа не последовало. Он подождал немного и постучал снова на этот раз значительно громче.
- Кто там? - услышал посланник сонный вопрос и следом недовольный скрип кровати.
- Я пришёл насчёт стирки, - громко, но с ужасным акцентом сказал Иоганн, - меня послали забрать бельё.
- Одну минуту.
Послышался звук шаркающих босых ног, затем кто-то стал зажигать керосиновую лампу. Лязгнул внутренний запор, и дверь медленно приоткрылась. Солдат увидел стоявшую за ней красивую женщину, завернувшуюся в ватное одеяло, её светлые волосы свободно ниспадали на покатые плечи.
- Здравствуйте! - произнёс он энергично. - Можно забрать стирку?
- Конечно, - ответила хозяйка и открыла шире дверь. - Всё готово.
Она кивнула, показывая, что понимает его чудовищную речь и жестом пригласила войти. На столе горела зажжённая лампа, пастельное бельё на железной кровати смялось. На самодельный стул легко запрыгнул большой дымчатый кот. Он выгнул спину и уставился на пришельца сверкающими зелёными глазами.
- Вот посмотрите, - не очень молодая женщина показала результаты своей работы. - Я всё постирала и даже выгладила.
- Gut.
Она одной рукой связывала бельё в узел, придерживая другой одеяло, а Иоганн положил на стол принесённую с собой буханку хлеба и добавил к ней несколько марок. Одна из купюр соскользнула и упала на пол. Он наклонился, чтобы поднять деньги - то же сделала женщина, и они неловко столкнулись головами.
- Ой! - испуганно вскрикнула она.
Молодой мужчина засмеялся, и она тоже искренне рассмеялась. Смех застрял у него в горле, потому что, когда женщина резко выпрямилась, то забыла перехватить одеяло, которое упало вниз.
- Мой Бог! - прошептал по-немецки Иоганн. - Я никогда не видел подобной красоты.
Он ошарашено смотрел на голые плечи, пышную грудь и крепкие бёдра славянской красавицы. Острый запах чистых волос буквально сводил его с ума. Майер схватил её за руки, когда она их опустила, чтобы поднять одеяло, и сжал кисти так сильно, что она вскрикнула:
- Больно!
- Не закрывайся, - попросил он на своём родном языке. - Я хочу смотреть на тебя… Очень.
- Пусти! - сказала она, по-женски понимая его желание. - Я тебя боюсь.
- Не бойся.
Большие голубые глаза женщины смотрели на него умоляюще, полные пугливых слёз. У неё было узкое лицо с высоко посаженными скулами и правильными чертами.
- Ты напоминаешь мою девушку, - признался Иоганн, а затем почти прокричал. - Пойдём!
- Подожди.
Она смущённо улыбнулась, и страх в её глазах почти пропал. Женщина вдруг согласно кивнула и, все ещё улыбаясь, повторила заветное слово:
- Пойдём!
- Тебя как зовут? - спросил возбуждённый приятной перспективой солдат. - Меня Иоганн.
- Антонина, - ответила хозяйка и настойчиво взяла его за руку. - Иди ко мне…
Глубокой ночью, когда Майер нёс злополучное бельё обратно, он чувствовал себя как после трёхдневного кутежа. Тело звенело от дурманящей звонкой пустоты и ему почему-то хотелось петь. Почти всю зиму до самой отправки на фронт Иоганн регулярно ходил в гости к красивой русской прачке.
***
После взятия Киева Гитлером была поставлена задача разгромить советские войска на центральном участке фронта – взять Москву и достигнуть Волги в районе Горького. Операции было дано название «Тайфун». Под руководством командующего группы армии «Центр» генерала Фёдора фон Бока, первичная фамилия которого была Боков, находились генералы: Георг Райнхардт, Ханс фон Клюге, Эрих Гепнер и Хайнц Гудериан.
На момент начала операции немцы находились западнее Вязьмы, южнее Брянска и Орла. Уже 6 октября пал Брянск, 13 октября - Калуга, 14 октября - Калинин, а 16 октября немцы ворвались в Можайск. За спиной у гитлеровцев оказались сразу два «котла»: под Брянском в окружение попали три советские армии, под Вязьмой - 37 дивизий.
Однако, благодаря мужеству окружённых частей, не желавших сдаваться в плен, темп немецкого наступления снизился. В результате прорваться к столице до конца октября не удалось. Несмотря на отъезд в Куйбышев большинства членов правительства (на Волгу увезли даже тело Ленина), Сталин остался в столице. Жители строили укрепления, на улицах появлялись баррикады, метро превратилось в гигантское бомбоубежище.
Красноармейцы со знаменитого Парада 7 ноября на Красной площади уходили прямо на фронт. Немцам к началу декабря удалось пробиться в Наро-Фоминск, выйти к Звенигороду, а на северо-западном направлении подойти к Красной Поляне. Немецкие разведчики и мотоциклисты даже добрались до района станции метро «Сокол», однако, сфотографироваться на фоне Кремля гитлеровцам было не суждено. Контрнаступление под Москвой было проведено невероятно своевременно.
Действительно, к 5 декабря у немцев возникли определённые проблемы. Потери в живой силе были достаточно велики, оставшиеся солдаты были изрядно вымотаны постоянными боями с неуступчивым противником, а к Москве пришлось перебрасывать части, которые вели вольготный образ жизни в оккупированной Франции и Бельгии. Вдобавок в тылу активизировались партизаны, начались серьёзные перебои с поставками топлива и боеприпасов.
План, разработанный советским командованием, предусматривал практически одновременный удар по растянутым немецким коммуникациям на всём фронте наступления группы армий «Центр». Войска под общим командованием генералов Конева и Жукова, а также маршала Тимошенко, должны были заставить немцев дрогнуть.
Первый удар под Калинином, где сражались 31-я и 29-я армии, поверг немцев в шок. Связь между соседними частями была нарушена, оборона прорвана, а спасаться приходилось бегством. Аналогичная ситуация возникла в районе Красной Поляны и Дмитрова, а также восточнее Тулы.
Ни на одном из участков немцам не удалось отбить атаку советских войск, а уже через несколько дней они беспорядочно отходили на запад. 7 декабря 16-я армия Рокоссовского освободила Истру, 15 декабря 20-й армией Власова был освобождён Клин, 16 числа - Калинин, 20 декабря части генерала Говорова взяли Волоколамск, 26 декабря 33-я армия генерала Ефремова освободила Наро-Фоминск.
К началу января были полностью очищены от немцев Московская, Рязанская, Тульская и Липецкая области. Впервые с начала Второй мировой немцам пришлось отдать столь большую территорию, признав своё поражение.
продолжение http://proza.ru/2012/04/27/1745