Прикосновение к Александру Блоку

            
          

       Вместо предисловия:

             ЧЕМОДАНЫ, СУМОЧКИ, ПОЯСА…
   
     Я шел по душной торговой галерее,  которая  была главной визитной карточкой четырехзвездочного  египетского отеля со сказочным названием:  «Тысяча и одна ночь».   Из торговых рядов со всех сторон на разных языках звенели голоса зазывал.  Как только я поравнялся с кожгалантерейным бутиком, из дверей мне навстречу ринулся  молодой кудрявый араб со смуглым, улыбающимся лицом:
    —Заходи, дружище не стесняйся! Только не говори,  что ты не из России, я русских  по походке узнаю.  Ты только посмотри на мою чемоданную империю. Глазки случаем, не разбегаются?
     Говорил торговец на чистом русском языке. Как бы уловив мои мысли, молодой человек продолжил ласково стрекотать:
   — Я  в  вашей Москве пять лет учился   в  Плехановской академии. Еще три года шлифовал язык в Питере, в  нашем торговом представительстве.  А  сейчас вот  бизнес свой открыл,  имею  несколько кожгалантерейных лавок в Хургаде.  Купи, браток,  у меня чемодан.  Самый крутой со всеми прибамбасами отдам за сорок евро. Не пожалеешь…
    То ли добродушная,  белозубая улыбка араба-торговца сыграла роль, то ли его деловой напор,  однако я сдался.  Условия сделки оказались довольно привлекательными.  За пятьдесят евро  Юсуф,  так звали хозяина лавки,  предложил мне купить полный  комплект:  большой чемодан,  его маленький аналог,  и  дорожную сумку. Все в один цвет...
     Когда я в очередной раз собираюсь в дорогу,   именно  эта самая покупка  уже много лет напоминает мне о том  летнем отдыхе в Египте…
 
               ВСПОМИНАЯ ХОББИ МЕНДЕЛЕЕВА…

     Осенью прошлого года я снова засобирался в дорогу, на сей раз по писательским делам в Санкт-Петербург.   Влажной тряпкой обтер от пыли чемодан,  проверил замки,  все было в ажуре.  И тут в моей голове  произошел щелчок.   Я вспомнил,  что в далеком прошлом великий химик Дмитрий Иванович Менделеев увлекался  чемоданным ремеслом.  Он сам делал эскизы,  и  по ним кроил модели дорожной атрибутики.   Тогда, вспоминая великого русского ученого,  я еще не догадывался о том,  что через него я выйду на его зятя,  выходца  из среды петербургской интеллигенции,  поэта Александра  Блока.   Пользуясь интернетом,  я  стал  искать материалы о страстном увлечении  Дмитрия Ивановича, познакомился с его биографией.    Многое узнал о его семье.  И однажды  случайно в том же интернете наткнулся я  на фотографию одной пожилой женщины,  лицо которой   показалось мне до боли знакомым.  Мало того, что она как две капли воды была похожа  на   пролетарского поэта,   что-то  особо притягательное светилось в ее глазах.        И я вспомнил… 
     Вспомнил 1993 год,  город  Санкт-Петербург.  На Петроградской стороне жила одна моя хорошая знакомая   Елизавета Алексеевна Пашковская, которая  всегда интересовалась искусством.  Среди ее близкого окружения были и писатели, и художники,  и искусствоведы, и археологи.  С Елизаветой Алексеевной нас связывала тесная дружба,  в ее доме  я был довольно частым гостем.  В один из таких вечеров  я и познакомился со скромной художницей  из  Мариинского театра Александрой Павловной Люш…

                АСЯ, АЛЯ, АЛЕКСАНДРА…

    Насколько я знаю из книжных источников,  у Александра Блока не было детей.   Женившись в 1903 году на дочери Дмитрия Ивановича Менделеева, поэт не задумывался о пополнении семейства, оставляя  отцовскую миссию на  «потом». 
    Так уж получилось,  что  летом 1920  года в деревне Кезево, что в сорока километрах от Петрограда,   «красный» поэт встретился  с женщиной,  которая  стала последним увлечением его жизни.   Это была  очаровательная медицинская сестра,  интересующаяся  театром,  музыкой и  поэзией. Блок обратил внимание на эту прекрасную даму и не устоял перед ее чарами.
     1 мая 1921 года Александра Кузьминична Чубукова родила дочь,  но  вскоре после родов умерла от обострившегося туберкулеза.   Сам   Александр  Блок был уже приговорен,  ему   оставалось  жить  считанные месяцы.   Лечащим  врачом поэта была Мария  Сакович.  Она и стала  приемной матерью для  новорожденной девочки.    Первоначально девочка  получила  имя  - Ася,  однако ребенок  не выговаривал  букву «с»,  и ее назвали Алей,  то есть Александрой.
     О том, что она приходится дочерью самому Блоку,  Александра Павловна узнала  уже  в зрелом возрасте.     Для подтверждения родства ей  предлагалось  сделать генетический тест.   Художница гордо отказалась от этого предложения.
     Вот как она сама  рассказывала    об этом  мне  за очередным нашим чаепитием:
     — Мне, Борис,  и доказывать в жизни ничего не надо было. Мы же  с Александром Блоком  на   одно лицо.  Никакой экспертизы делать не нужно.  Все, как на ладони.  А доказывать что либо, не в моих правилах. Я никаких выгод не ищу.  Это тебе не путевка в санаторий и не автомобиль «Волга».  А память,  она и есть память. Она не материальна.  И эта самая память об отце — у  меня в душе.
     От Александры Павловны я узнал, что незадолго до своей смерти  лечащий врач  Блока Мария Сакович  передала его  дочери записочку.  В ней были стихи поэта, адресованные  своему ребенку:

     Привожу текст полностью:

 «Песенку спою про заморский край,
 Если будешь «пай»,
 Расскажу и сказочку
 Про звезду-алмазочку,
 Про  коровку рогатую,
 Про белочку хвостатую.
 Ты  же засыпай,
 Баюшки бай бай.
 Спят луга, спят луга,
 Пала свежая роса.
 В небе звездочки горят,
 В речке струйки говорят.
 К нам в окно луна стучит,
 Малышам поспать велит."

        Блока ли эти стихи?  Кто знает?  Уверенности нет никакой, приходится верить на слово.  Судьба у  дочери Блока Али-Александры  сложилась счастливо. Она вышла  замуж за ученого Дмитрия  Люша  и взяла  его фамилию.  У молодоженов   родился сын Андрей.   Кстати,  мальчик тоже  очень похож на деда и кудрями,  и овалом лица.
       …У Александры Павловны Люш  дом  всегда полон друзей.  И удивляет она свой ближний круг не столько вкусными пирогами и вареньем,  сколько своей степенностью,  внутренней собранностью,  готовностью всегда придти на помощь.  С ней дружила семья Анны Ахматовой и дочь ее  второго мужа  Николая Пунина Ирина, оставила о своей любимой  подруге очень светлые воспоминания…

       Вместо эпилога:

    С тех давних питерских пор прошло почти двадцать лет. Но у меня в ушах еще до сих пор слышится звон чашек и блюдец,  лесной запах земляничного варенья и удивительный аромат маковых рулетов, приготовленных руками Александры Павловны.  Я  безгранично рад тому, что память моя не тает,  что и я смог прикоснуться еще к одной странице нашего недавнего исторического прошлого.  В  глубинах  памяти лежит еще много интересных и увлекательных историй.  Стоит только потянуть за ниточку,  как тот египетский чемодан.  И это здОрово! 
     Пока жива память, любовь к нашим близким и друзьям  будет только крепнуть…
     P-S:   В Петербурге Елизавета Алексеевна Пашковская мне  сообщила траурную весть. Александра Павловна Люш  ушла из жизни в начале нового века. Светлая ей память.