18 апреля 1941 года меня призвали в армию. Был зачислен в артиллерию. Затем меня вместе с другими призывниками отправили эшелоном до Троицка, что недалеко от Челябинска. Потом приблизительно через месяц нас отправили дальше в Латвию, затем в Литву. В 20 км от города Шауляй мы высадились и расположились в лесу в палатках в 80 км от границы Германии. Везде чувствовалась напряжённая атмосфера. Политруки говорили, что Германия строит дороги: подводит к нашим границам, и сосредотачивает войска.
*******
Наш взвод отправили в сторону границы. В 40 км от неё мы окопались, сделали на опушке леса три наката землянки, установили пушки. Провели небольшое учение. Меня выставили охранять батарею.
22 июня с утра мы услышали взрывы на море, а потом увидели самолёты. Поняли, что это «не наши». К обеду политрук сообщил, что Германия начала войну с СССР, и уже бомбили Минск.
*******
Нужно было узнать, как отличать наши танки от немецких и для этого меня отправили в штаб. Везде, где я проходил, нужно было говорить пароль «Ленинград». Добравшись, я получил информацию от начальника штаба, что наши танки пойдут с отрытыми башнями, а немецкие с закрытыми.
23-го июня пошли немецкие танки. Был сильный огонь. Наша батарея подбила 13 танков. Чтобы защититься от пуль я спрятался за две сросшиеся лесины.
*******
У нас были солдаты-узбеки. Если одного солдата убивали, то они все вместе собирались, молились Аллаху и оплакивали убитого. Немцы же в это время стреляли и старались попасть из орудий прямо в эту молящуюся группу. У немцев была, как мы её называли, «колбаса». Это такая высокая вышка с корзиной, в которой поднимался на короткое время наблюдатель, чтобы сверху определить, куда лучше вести огонь.
*******
Нас начали окружать. Мы остались в так называемой «подкове». Началось хаотичное отступление. Становилось всё хуже и хуже. Мы были очень голодные, потому что кормили скудно, давали два сухаря и селёдку. Говорили, что, если ранят в живот, лучше быть голодным, чтобы не было большого вреда. «Исарги», так звали литовцев воевавших на стороне фашистов, смертельно ранили нашего командира взвода сержанта Владимира Белоусова с Казани. Стрельнули откуда-то с лесины… ещё в финскую научились. Мы его очень все любили.
*******
Прошли пешком всю Латвию. Дошли до Елгавы. Там со всех частей собрались наши. Была страшная сумятица. Решили прорываться в город. Со всех сторон стрельба. Стали разбегаться кто куда… Я с товарищем прятался за танками, потому что латыши стреляли с крыш, и подвалов. Вот откуда-то из подвала в меня и стрельнули. Только вскрикнул: "Ой! Меня в ногу ранило!" Слышу, в сапоге что-то чавкает. Пуля прошла через ногу и пробила кость. А моему товарищу ранило сразу две ноги в икры. С нами рядом ещё гражданские парень с девушкой были. Но в этой сумятице потом все разбежались кто куда, я остался один, а товарища потерял. Затем очень долго полз до леса. Там кое-как на коленках спустился в канаву и, набрав воду в каску, долго-долго пил. Так пить захотелось! Долго лежал. Потом снял аккуратно сапог и перебинтовал ногу, боялся, что переломится. Солнце уже зашло и я уснул.
*******
Утром меня разбудили. Это были наши ребята: пять рядовых и сержант. Они сделали мне костыль и взяли с собой. Пока шли, я видел, что все наши аэродромы были сожжены, все самолеты сгорели.
Пока меня тащили, ребята очень устали. Сказали, что оставят меня пока в лесу, а потом вернутся и заберут. Ждать их было очень непросто. Повсюду стрельба. И снова очень захотелось пить. Стал копать землю. Думал, хоть немного воды найти, но не нашёл. Потом очень долго полз, хотел выбраться из леса, но в итоге приполз на то же самое место…
*******
Меня подобрали двое русских солдат раненых. Они показали дом одного деда латыша, у которого прятались, а сами ушли в лес. Когда доковылял на костыле до этого дома, из него вышла старушка и девушка. Они дали мне покушать мяса с чёрным хлебом и напоили молоком. Хозяин дед литовец оказался ветераном ещё первой мировой. Когда узнал, что я из Читы, сильно обрадовался и рассказал о том, что сам в Москве лежал раненый в госпитале. Там одна старушка давала каждому солдату по 10 царских копеек. Это была приличная сумма для того времени, и он это хорошо запомнил. Дед сказал, что будет меня кормить.
*******
Вечером приходили врачи латыши, осмотрели мне ногу, перебинтовали и ушли. Через несколько дней дед сказал, что немцы приказали выдать всех раненных русских, а иначе дадут 10 лет заключения, и поэтому он вынужден меня отвезти к немцам. А немцы в это время уже были везде… Дед довёз меня на повозке до блокпоста, оставил там и уехал. На посту было много наших раненых. Потом меня и ещё одного калмыка раненного латыши заперли в сарай под замок. Вечером одна латышка принесла нам покушать брынзу…
*******
На следующий день меня с калмыком повезли на повозке в поликлинику, сами идти не могли. Остальные все шли пешком. В поликлинике один толстый жандарм затащил меня на себе на четвёртый этаж. Потом смеялся с ребятами, что хоть на жандарме покататься удалось. Врачи, осмотрев ногу, отправили меня в 3-ю городскую «еврейскую» больницу в Ригу. Её так называли, потому что все врачи там были евреи, и только одна бабушка русская. А латыши евреев не любили…
В больнице нас с калмыком помыли и положили вместе рядом. Мы лежали на нижнем этаже. Смотрю, окошко открытое, и думаю, сейчас бы убежал, но…
*******
У меня были с собой 300 рублей. Где рубль-два в санчасть дашь, принесут хлеба, масла, калачиков. Кормили ничего вроде так, хотя нам уж не до этого было. Хирург-еврей осмотрев мою ногу, как вывернул ее. И выправил! Наложил шину, туго забинтовал. Нога оказалась ещё к тому же и свернута набок. Боль была очень сильная. Потом долго никуда не ходил, даже в туалет только на утку. Так с 4 по 28 июля пролежал я в больнице вместе с ещё двадцатью наших ребят раненых. Врач еврей говорил: «Ты что, притворяешься что ли? Ходить же ведь надо!» Но я не мог ходить, хотя рана уже затянулась, но нога очень болела.
*******
Из больницы нас всех погрузили на тракторную повозку и повезли в лагерь. Приехали, смотрим - везде охрана. В лагере положили нас в больничный барак. Был там майор пограничник Дудин, в руку раненный. Он меня полюбил за то, что я сибиряк. Наши офицеры носили ему хороший густой гречневый суп и он мне его оставлял. Ведь голод же был… Потом нас положили в барак для выздоравливающих, но ходить я еще три месяца не мог, только кое-как с костылем. Повара тоже сочувствовали мне, оставляли остатки, вьюшку жиденькую со дна…
*******
Одного парня русского наказали за побег и заставили копать помойную яму возле кухни. Его ничем не кормили и садили под железную бочку, в которой дышать было очень трудно. Он меня просил: "Хромой, дай хоть водички, а то я три дня голодный. Меня не кормят, да еще под бочку садят, издеваются". Вот я и кормил его и поил понемногу. Говорит мне потом: "Ну, хромой, я тебя не забуду!" Через несколько дней его освободили от наказания. Хороший мужик был! Привязался ко мне. Рябоватый такой, после оспы, Василий Яклемин с Белецкого района Калининской области. Мы с ним потом расстались в Германии… Когда Василий уходил на работу, я караулил его вещи. Мы были с ним на средних нарах. Вши на нас падали. Чтобы вшей было меньше, вещи прожаривали на огне.
В большом лагере для военнопленных около парка Горького в Риге нас были миллионы.
*******
Как-то одна старуха бросила нам белый мешочек с сухарями, но охранник заметил. Подумал, что мы побег замыслили. Но куда тут убежишь? Ведь кто попадался, над ним потом так издевались! Зимой ещё и тиф головной появился, вши принесли. Я долго терпел, но потом заболел. Лечили нас наши же врачи пленные, ставили уколы. Вася приносил мне еды, но я не мог съесть и пайки хлеба из-за температуры. Четыре пайки отложил, думал, потом съем, но их украли. От слабости качался на ходу…
*******
Появилась дизентерия. Если при головном тифе в сутки умирало по 30 человек, то при дизентерии люди умирали по 300 человек за сутки. От человека оставались одни кости! Часто пойдёт кто-нибудь в туалет и умрёт прямо там… Умерших увозили на повозках и скидывали в траншеи по две тысячи за раз! Думали, что всех нас свозят в эти траншеи…
*******
Были и случаи людоедства в лагере, когда крымские татары военнопленные ели своих же. Если попадал какой более менее упитанный новичок в лагерь, то его ночью умерщвляли, а потом все вместе съедали. Когда немцы об этом узнали, то всех их за это расстреляли…
*******
Был 1942 год. Нас согнали, промыли, прожарили всех вшей и повезли эшелоном в Германию. Хотели мы с Васькой убежать, но не успели. Ехали в вагоне: под еду параша маленькая, а под туалет – большая. Так и оказались в Германии. Немцы плевали на нас, а мы грязные, замученные. Привезли в большой распределительный лагерь, сняли отпечатки пальцев. Мне присвоили лагерный номер 126408. Не забуду его никогда!
*******
Взяли меня на работу менять шпалы. Работа была очень тяжелая, и мы всегда были очень голодные, работали же целый день. Кормили картошкой, но очень мало. Вот я с одним мордвином Иваном Бодриным стал есть картофельные очистки. Ребята нас предупреждали, что желудок может заболеть. Я поел раза два-три и перестал, а Ваня всё ходил и ел, и потом из-за этого он попал в больницу.
*******
Мастер немец-железнодорожник, крупный, весь седой, лет семидесяти, всё кричал на меня: «Работай! Работай!» В начале он был более-менее нормальным, но потом у него погибли два брата под Сталинградом в 43-м и он стал над нами издеваться. Поработает немного и обязательно кому-нибудь нос разобьёт. Имя его было Кор, а мы звали его Глот. Мы работаем-работаем, а он звонит коменданту лагеря и говорит: «Русские сегодня плохо работали». Потом нам устраивают два часа спорта: ложись-вставай. Нужно было быстро встать, а потом лечь и т.д. Тут же оружие на боевом взводе держат. Кто не успевал, того били палкой. Также делали так называемые «ворота», через которые нужно было пробегать, и каждого били палками.
*******
23 августа 1943 приехала к нам в лагерь комиссия. Стали смотреть, как нас содержат. А у меня нога так всё время и болела после ранения. Да ещё и немец наш постоянно издевался над нами. Один раз он палкой от метлы поломал мне рёбра. Я слышал, что на шахте была работа лучше, и решил пожаловаться на здоровье…
*******
Около 300 военнопленных из разных лагерей посадили на эшелон и привезли в шахту Шольвен Рурской области в городе Эсн. Привозили туда всяких больных и покалеченных. Нас выстроили и стали спрашивать, кто какую специальность имеет. Я сказал, что по специальности я слесарь и могу чинить моторы - так меня ребята научили. Сказал бы, что шофёр, могли бы и в саму шахту вниз отправить. А так я стал вагонетки на поверхности ремонтировать.
*******
Уже был 1945. Американцы совсем недалеко от нас были, а советские войска уже окружали Берлин. Немцы знали, что скоро придут русские и вели себя осторожно. Когда американцы разбомбили шахту, от взрыва образовалась огромная воронка и нас стали заставлять её закапывать. Но мы уже не хотели работать, потому что знали - скоро войне конец. И когда мастер-поляк стал меня заставлять работать, я его обругал. В ответ он вызвал старшего мастера и тот несколько раз ударил меня черенком от кайлы. Потом меня посадили в подвал и три дня ничем не кормили. Помещение подвала было таким узким, что даже сесть невозможно было, а только стоять…
*******
В лагере сделали подвал-бомбоубежище. Когда начинала звучать сирена, свет выключали… И вот нас бомбят, воет сирена…
*******
Мы с другом Мишей Данильченко, украинцем, меняли табак и мыло, которое нам выдавали, у стариков-немцев на баланду. И вот, как-то раз, мы едим с Мишей на кухне эту баланду, и в это время наш полицай Сенька забегает с резиновой дубинкой и начинает нас бить. А у нас кости одни были… Избил очень сильно. Миша куда-то девался, а я кое-как вышел на улицу, посмотрел на небо и говорю: «Иисус!!! Спаси меня Господи! Ангелы небесные! » И откуда у меня взялось это? Сроду я этого не знал…
*******
Прошло немного времени и этот Сенька, который избивал нас, напился спирта вместе с москвичами Петькой Тистановым и старшим комендантом Лёшей, и ещё другим Петькой полицаем. Тистанов среди них был один невредный, вот он и остался живым, а все остальные отравились спиртом и умерли. Все они были толстые, потому что ничего не делали, а только ели и порядки наводили - били нас.
*******
Прошло ещё время. Числа 25-28 марта 1945 года немцы и полицаи выстроили весь лагерь, около 1000 человек и повели в шахту. Видимо хотели всех спустить туда и умертвить. Но что-то у них поменялось, и они погнали всех на север. Гнали день и ночь. Со всех сторон стрельба: с одной стороны американцы стреляют, с другой наши. Я уже не мог идти и шёл сзади, думал, если будут расстреливать, то упаду и притворюсь мёртвым. Пригнали к какой-то тюрьме и дали поесть очень жидкой баланды, в которой плавали 3-4 зерна. Потом загнали в большой каменный сарай принадлежащий одному богатому человеку. А там скот, свиньи, солома. И мы очень уставшие все легли и уснули. Утром просыпаемся – никого нет. Охраны нет. Винтовки все сломаны. Видно переоделись у этого богатого и форму тут же всю побросали. Наши ребята все разбрелись, кто куда, искать еду. А я в это время сильно заболел, лежал в соломе и мне не до того было. Когда мы отдыхали в дороге, я под голову камень положил и ещё смеялся, что подушка, дескать. Вот и простыл. Вечером закололи кабана у этого хозяина. Ребята принесли мне какой-то ром, дали мяса.
*******
Американцы повезли нас на машинах на запад в направлении Франции. Везли день и ночь на машинах. Мы проезжали через города. Русские пленные с американцами в обнимку везде пьют… Подъехали к мосту в городе Везель, кажется, но охранявший его американец что-то сказал и нас не пустили. На лагерной форме всем сделали печать «SU», а на ногах лампасы накрасили как генералам. Или возьмут и половину головы остригут, а половину оставят, чтобы не убежали…
*******
В 60 км от Франции, американцы привезли нас в город Везель в лагерь. Поселили в казармы оставшиеся от фашистской армии. Ребята все хорошо ели и быстро поправлялись, а я всё доходной был. Меня спрашивают: «А ты что такой доходной? Только что освободился что ли?» Я отвечал, что уже месяц как освободили, но ещё болею. Ребята сказали, чтобы я пошёл к американской части и поговорил с переводчиком. Иди, говорят, к американскому врачу и тебя сразу вылечат. Но я же почему-то стеснялся, думал, как это к капиталистам обращаться за помощью. Так это в меня вбито было.
*******
Потом американцы передали нас англичанам. Я уже поправился и меня назначили дежурным по кухне. Американцы в отличие от англичан относились к нам очень хорошо. Англичане же заставляли нас работать и ремонтировать разбитые дороги. Началась перепись. Узнавали, кто, куда желает дальше направляться: в Америку, в Англию, во Францию или в Россию. Приехал наш советский подполковник с другими офицерами и выступал перед нами. Генерал американец, освободивший нас, также выступал. Тогда многие бывшие советские военнопленные поехали не в Россию, а в другие страны. Помню, как один говорил: «Что я ваших колхозов, не видел что ли? Я во Францию поеду». Я же решил твёрдо, что вернусь в Россию.
*******
Американцы эшелоном отправили нас на Эльбу. Было видно, что за рекой стоят наши и слышно как играет советское радио. Через реку по понтонному мосту мы и перешли. Затем очень долго шли и почему-то никого не встречали. Были даже мысли, что, наверное, расстреляют нас. Нас же предателями считали всех, кто в плену был. Так прошли километров 15 и встретили одного сержанта на велосипеде. Остановив нас, прочитал нам политинформацию и рассказал, что советский народ разгромил фашистские войска.
*******
От Эльбы до Берлина, от Берлина до Варшавы. Прошли пешком половину Германии, прошли Польшу. Моя нога от этого перехода сильно разболелась и опухла. Опять посадили меня на повозку. Бог видимо меня так берёг… В Белоруссии в Минске остановились. До дома было ещё далеко. Все меня звали сибиряком.
P.S.
Иван Михайлович Ланцев живёт сейчас своём доме в селе Ивановка, что недалеко от Читы. Он хорошо помнит те забытые для многих времена. Он и сейчас ещё слышит немецкую речь, помнит издевательства полицаев, помнит лица друзей. Да и прострелянная нога так же даёт о себе знать, болит и напоминает обо всём. Больше чем после полувекового забытья, не так давно, Ивана Ланцева наградили орденом победы над Германией. Квартиру, правда, ему почему-то так и не дали. Эх, страна, страна, когда же ты научишься чтить своих настоящих героев? Пережив войну, тяжкие годы плена, прожив под подозрением в предательстве всю жизнь, Иван Михайлович Ланцев сохранил в себе благодарное и доброе сердце. Он благодарит за всё Бога, в Которого поверил в плену, благодарит В.В.Путина за то что вспомнил про них стариков и добавил пенсии, и вообще он счастлив.