***
Давно и бесплодно завидую людям, умеющим вести регулярные записки для дальнейшей работы. У меня не получается патологически. Каждая попытка завести какое-либо подобие дневника кончается крахом максимум через две недели. И халатное отношение к ведению записей ни при чем - дневники мои гибнут как раз от регулярности обращения к ним. Мне противно заставлять себя писать. Когда ежедневно надо записывать, где был, что думал и какие события происходили с тобой - уважать себя перестаешь. Жизнь собственная кажется на редкость мелкой и бессодержательной, мыслишки короткими и заимствованными, поступки - абсолютно никакими... Кажется, сидишь ты эдаким аккуратным Николаем Вторым, выводишь прилежно прямо-таки бесценную для истории ахинею - с кем завтракал, что читал, какой был у тебя стул - и не замечаешь по-детски, что страну ты свою за этой важной работой уже просрал. К черту дневники, к черту педантов и зануд, к черту утренний стул и реакцию на читаемое в газетах! Плевать на всю эту паскудную суетную возню организма!
Жалко другого. Жаль, когда проснулся утром после чудесного сна, в котором дарован был тебе великолепный сюжет для повести, еще почти помнишь его в общих чертах, а прошел в беготне и делах рабочий день - и ни фига, ничегошеньки, кроме разве какого-нибудь яркого обрывочка и ощущения, что если б вспомнил, получилось бы здорово... Жаль, когда складывается в голове хлесткая мощная фраза, которую сегодня применить негде, ибо над самим рассказом еще не думал, - а завтра будешь смолить до мозговой боли сигарету за сигаретой, подыскивая нужные слова, и все равно вставишь в текст какую-нибудь проходную погань, ибо нужное так и не придет. А уникальные мини-сюжетики, которые время от времени случаются прямо в твоей жизни, и ничего не надо придумывать, высасывать из пальца - вот же, при тебе случилось, с тобой самим, бери да описывай! А люди, а анекдоты, а настроение необычное, в конце концов! Пропадает все это задарма, замусоливается новыми буднями и событиями... Вопит эпоха, визжит душа - требуют наблюдательного скромного летописца, а имеют в моем лице лишь ленивого раздолбая, по счастливой случайности наделенного некой тягой к облечению мыслей в слова. И хитренькая такая думка всплывает в оправдание: ну, начнешь ты записывать - ведь никогда и никуда не пойдет это дальше тебя и тебе не пригодится...
А все равно хочется.
Раз хочется непреходяще - придется сублимироваться. Никуда не денешься, природа. Опять же карма - к чему еще лопнула нежданно-негаданно сшивка старого блокнота и разлетелись листочки с каракулями различными по всему периметру стола? Сиди теперь разбирай - может, вспомнится, на какой занудной конференции была нарисована волосатая харя, жующая доллары, да по поводу какого телефонного разговора сделана запись «На хер – 14 раз!!!»
Самое время пожеманничать интеллигентски, и соорудить всему нижеполучившемуся графоманский заголовок. Эдакую скромно-гордую пошлятину - «Заметки на полях рукописей»,»Штрихи к портрету»,что-нибудь еще более перетоптанное... Да к чему врать-то. Разлетелась просто старая записнуха - и попали в руки забытые-перезабытые, а так волновавшие когда-то дела и делишки. Отрывки жизни в обрывках исчерканных листочков...
***
Что меня огорчает в России, так это изумительное какое-то, патологическое, просто невменяемое лицемерие. Не именно, впрочем, в России, - подразумеваю все, что ранее было Российской империей, а потом СССР. Непревзойденная литература души, высочайшие идеалы человечности, двухтысячелетние традиции православия – и тошнотворная мерзость повседневных реалий. Сколько великих гуманистов талант свой положили, доказывая – жизнь человека и душа его суть высшие ценности. А было так у нас хоть когда-нибудь? Царь Петр, изведя ради прожектов своих государственных сотни тысяч подданных, Петербург воздвигнув на костях – помнил ли о ценности отдельной жизни человеческой? Большевики со своим светлым будущим, Горбачев и Ельцин с перестройкой и демократизацией, - да и противники их всех тоже – думали? Хоть кто-нибудь в этой стране когда-то оставил в покое не врага, нет, - просто несогласного и оттого слегка мешающего человека? Никогда и никто не ценил в нашем социуме качеств той самой «загадочной русской души», словоблудием о которой заморочили наши писатели весь мир. Исключительно по полезности для данного исторического периода, для целей каких-то оцениваются у нас люди. Повсеместно и постоянно. И при этом лицемерно преподаем в школах и вузах труды все тех же гуманистов, отмечаем даты великих писателей, внимаем глубокомысленно театральным страстям…
И мучаемся от собственного лицемерия, сравнивая на диване тупые рыла широких люмпенских масс и хитроумные глазенки харизматических вождей. Каждый из нас в свое время в школе по крайней мере прошел – мимо Чехова, Толстого, Пушкина, Достоевского… И каждый выбрал, что лично ему делать с великим духовным наследием. Цитировать ли применительно к своим делам, принять ли всерьез – и осознанно стать жертвой общественного катка… Или позабыть все к чертовой матери и жить как получается.
Три линии, три реки судьбы – и все сливаются в одно гнилое, ядовитое, опасное для жизни море…
***
Беседовать с уличными проповедниками новомодных церквей и сект как-то чудовищно неловко. Агитация рассчитана на такой уж пещерный уровень собеседника, что создается впечатление, будто готовились эти методики для какой-нибудь сельвы Амазонки, но по ошибке попали в Россию...
- Молодой человек! Обязательно посетите собрание нашей общины!
Знаете ли вы, что все написанное в Библии - правда?!
- Да я и не сомневаюсь.
- А... почему?
Все. Выпученные бессмысленно глаза, искренний ступор. Сбили с вдохновения. Странно ущербные, нелепые, недалекие люди. Заучили насмерть несколько фраз и по этой причине мнят себя наивернейшими слугами Господа. Презирать стыдно, гневаться - глупо, жалеть вроде не за что... Просто неловко. Не могу представить себе священника, хватающего за рукав прохожих, чтоб затащить в храм. Порнография какая-то.
***
Бродя однажды по Амстердаму, неожиданно наткнулся на ресторан «Сибирь». Грех было не зайти, тем более что пельменей вдруг захотелось до урчания в брюхе. Вместо пельменей обозрел за стойкой физиономию размером с большой сыр «гауда», с ярко выраженными семитскими признаками. Физиономия по-русски ни в зуб ногой, ни в попу пальцем, меню состоит исключительно из блюд еврейской кухни. При чем тут Сибирь, я так и не понял, но у голландских посетителей ресторана, наверное, есть романтическое впечатление, будто где-нибудь в Красноярске бродят среди морозов мужественные бородатые хасиды-охотники и едят в тайге кошерную пищу на пару с медведями...
***
То, что Россия очень отличается разумом и духовностью от какой-нибудь, прости Господи, Турции, вам гордо подтвердит абсолютное большинство россиян. Могу засвидетельствовать из личных впечатлений и сам. Так случилось, что за один сезон довелось и в Турции побывать, и треть России на поезде исколесить… И вот что характерно: глупые турецкие дети проезжающим автобусам с туристами неизменно дружелюбно машут, хотя ничего им из мчащегося автобуса не перепадет и вообще нет смысла приветствовать каких-то неизвестных тебе иностранцев-гяуров. В России же всё встречающееся вдоль железной дороги население от трех до восемнадцати лет с одинаковой ненавистью на лицах показывает проезжающему поезду средний палец или местные аналоги жеста «фак». За что и зачем, детки и сами объяснить не смогут. Привычка такая ментальная.
Разные мы, в самом деле…
***
Неправда, что человек к старости мудреет. Мудреют лишь те немногие, кто и в юном возрасте отличался живостью мысли, да прочими нетривиальными умственными способностями. Таким прожитые года приносят единственное, чего не хватает для мудрости - опыт. Остальных, то есть подавляющее большинство, никакой опыт умнее не сделает .Обычные люди с возрастом, наоборот, глупеют чем дальше, тем сильнее. И это логично: поскольку стареющее тело приносит все меньше жизненных удовольствий, но доставляет все больше неприятностей, человек с какого-то момента перестает воспринимать мир положительно. А спустя годы теряет способность воспринимать окружающее хотя бы адекватно. Остается только мир внутренний, но если в этом самом мире и в лучшие годы было хоть шаром покати - с чего ж тут мудреть...
Чтоб не было так горько, существует множество способов убедить себя в обратном. Одним легче ненавидеть все и вся, расценивая более молодых окружающих как вырожденцев и недоумков, другим - считать себя несчастной жертвой «жестокого и трудного времени», третьи лет в шестьдесят впервые посетят храм Божий, прочтут пару страниц из Библии - и получают уверенность, что постигли мудрость Вселенной... Да ведь и само утверждение, что к старости мудреют - тоже сказочка утешительная. Самоутешительная, точнее. А на деле-то просто все и сурово: не наелся - не налижешься.
Вот ведь как противно свет устроен, если без иллюзий.
***
По ходу одной скабрезной рассказки потребовалось придумать грубую смешную фамилию в стиле фекального юмора с каким-нибудь национальным колоритом. Мучительно перебирал подходящие: русский Дристунов, еврейский Срулькинд, казахский Насербаев, украинский Пердыщенко... И вдруг осенило милым греческим вариантом - Сократ Акакиевич Гавносраки.
***
Когда несколько пишущих людей работает в одном помещении - дурдом обеспечен. У американцев в редакциях как-то еще получается; может быть, на западную психологию благотворно влияет сеть перегородок в зале, создающих, при некотором воображении, иллюзию обособленных кабинетиков для каждого. Впрочем, и газеты получаются в основном хреновые - какое-то печатное подобие телевидения для очень среднего класса. Но руководство тольяттинской газеты «Презент» в целях экономии американскую идею применила к местным условиям вообще умилительно: всех журналистов согнали в одну комнату, на иллюзию же - перегородки - средств не хватило. Решили, что сойдет и так. И ведь действительно, сошло - правда, впечатление такое, что надо выкопать яму, а тебе вместо лопаты вручают сачок для ловли бабочек, да потом еще и сетуют: чегой-то яма не совсем правильная выходит?
…Вот в этот самый общий кабинет к одной из корреспонденток является посетительница, пожилая нервная дама с явными признаками долгой жизни в Совке. Излагает какое-то свое запутанное горе с надеждой, что журналисты поспособствуют по инстанциям. Измотанная подобными визитами корреспондентка тоскливо пытается втереть посетительнице, что от нашего ходатайства властям ни холодно, ни жарко. В это время другой журналист хватает зазвонивший междугородкой телефон и начинает орать:
- Але, Москва? Бориса Николаевича, срочно! Да я знаю, что он болен! Дело, говорю, срочное! Ну, смотрите, козлы, вам же хуже будет!
Время действия - октябрь 1998-го. Ельцин валяется в Барвихе с трахеобронхитом... Лицо просительницы вытягивается, в глазах поочередно изумление, страх, потом жгучая обида.
- Вы вон даже с президентскими как можете говорить, а мне помочь не хотите!
И поди ты объясни человеку, сколько в столичных конторах Борисов Николаевичей…
***
Оказывается, метеоризм и метафоризм - вещи абсолютно разные. Метеоризмом пердят, а метафорами выражаются. Вот ведь как интересно - я-то сдуру столько лет считал, что это все из области стихосложения...
***
Историю рассказал по телефону наш читатель из Нового города, а произошла она, как он говорит, с его бабушкой. Живет он в шестнадцатиэтажке, как раз на последнем этаже (повезло так повезло, ничего не скажешь). И вот приходит на днях бабушка к нему в гости. Точнее, приходит она в подъезд, а домой к внучку добраться как раз затруднительно, ибо лифты по неизвестной ей причине не работают. А на улице жара больше тридцати. А бабушка мало того, что пожилая, она еще и плотной комплекции. То есть подвиг уже то, что она вообще до внукова дома добралась – живет-то в Комсомольске…
Ну, сидит, в общем, старушка, ждет, когда клятая техника изволит включиться. Проходит полчаса – лифты мертвые. И тогда она отваживается-таки карабкаться пешком на шестнадцатый. Описывать трудности этого похода излишне – апофеоз же в том, что где-то на четырнадцатом этаже задыхающаяся бабушка вдруг слышит: лифт, кажись, пошел. И она жмет кнопку вызова, ибо, хоть осталось уже недалеко, но… сами понимаете.
И лифт приходит. Приходит, и - несет бабку вниз! Но это бы еще полбеды, самая подлость в том, что внизу он снова становится мертвым! Свет отключили!!! Бедная старушка снова ждет, полагая, что сейчас включат снова. Не включают. Проходит еще полчаса – и отчаявшаяся бабка опять решается на марш-бросок вверх. И что вы думаете? Лифт заработал, когда она снова была в районе четырнадцатого этажа…
Опыт, сын ошибок трудных, подсказал бабушке, что больше с чертовой машиной связываться не стоит. Она доползла пешком. В общей сложности – спустя полтора часа после своего прибытия к дому. Еще столько же бабку пришлось отпаивать и успокаивать. Но более всего обидно, что свет ведь больше так и не отключали. И лифт ходит, как часы, до сего дня.
А вот внук теперь опасается, что любимая бабушка к ним больше ни ногой, пока квартиру не поменяют.
***
Владивосток, год 1987, квартира, празднуем свадьбу Сережи Письменного, токаря с нашего теплохода. Выхожу в подъезд покурить и оказываюсь в компании нескольких довольно высокомерных молодых людей - гости со стороны невесты, студенты политеха. Заводят чрезвычайно умный спор о приоритетах современного искусства, пренебрежительно сыплют именами, терминами, различными «измами». Жутко стыдно признаться, что в обсуждаемой теме я абсолютно ничего не понимаю, поэтому, внутренне сгорая от стыда, делаю умное лицо, мычу какие-то глубокомысленные замечания и изо всех сил стараюсь не выглядеть колхозником среди профессуры. Неприятно за себя в высшей степени...
Из квартиры появляется слегка подвыпивший матрос Кузя. Слушает, о чем идет речь. По всему видно, что Кузе очень хочется вступить в разговор, но не находится повода - в современном искусстве он понимает еще меньше меня. Тогда, отважно поймав паузу после очередного заумного пассажа то ли о Бунюэле, то ли об Уорхоле, Кузя громогласно заявляет:
- Между прочим, все мы дрочим.
На лицах владивостокских мажоров - столбняк в последней стадии...
Это был один из самых наглядных уроков естественности, которые я получал в жизни. Насколько духовно выше выспренных снобов и меня, трусливого дурака, оказался наш безмятежный балбес Кузя! Ведь даже не пахло тут эпатажем, каким-то выдрючиванием от комплекса неполноценности - уверенный в себе и уважающий себя мужик просто сказал то, что ему в данный момент пришло в голову. Без оглядки на чей-то авторитет и паскудную озабоченность тем, что о нем могут подумать... Вот в чем отличие внутренне свободного человека: не решаться что-либо сказать или сделать, но говорить и делать это обыденно, без малейшей мысли о собственной храбрости!
А для эстетствующих придурков, подумавших «фи, какая пошлость»,стоит добавить, что кузино двустишие сочинил на самом деле никто иной, как Иосиф Бродский. Съели?
***
Как-то так получилось, что практически все официальные события моей жизни запомнились всякой отравляющей торжество обидной ерундой. Принимали в октябрята - мне не хватило значка с дедушкой Лениным, в пионеры - стоял последним в строю, вступление в комсомол ознаменовалось немедленной дракой с дворовым хулиганьем (не подумайте, что за идею - просто принимали не у себя в военном городке, а привезли в забайкальский райцентр, переполненный злобными потомками зэков и атамана Семенова)...
Однажды весной я сподобился быть принятым в Тольяттинскую писательскую организацию. Довольно неожиданно, я и заявления-то никакого не подавал, просто зашел случайно узнать, как идут дела с изданием моего второго сборника - и попал на собрание местных писателей, где как раз шел прием новых членов. И Станислав Александрович Пономарев, известный тольяттинский романист, ныне покойный (земля ему пухом) предлагает принять меня. Все соглашаются - да, знаем, талантливый парень, давайте голосовать...Единогласно. Что греха таить, - конечно, лестно. Прямо-таки раздуваюсь от гордой радости; экий я, оказывается, признанный и уважаемый... И в момент моего душевного триумфа раздается вежливый голос некоего невзрачного лысого старичка:
- У меня вопрос... Это не вы ли года три назад опубликовали в газете «Тольятти сегодня» рассказ про ассенизатора?
- Да, я. - скромно отвечаю, а внутри радость еще больше - надо же, трехгодичной давности публикацию помнят!
- Так вот, это отвратительный рассказ. Крайне поганый.
...Сравнения с холодным душем тут мало - скорее, ощущение сбитого оргазма. Редкостный облом. Хотя за столько-то лет пора бы и привыкнуть...
***
Есть в типовых коммерческих договорах такая графа «форс-мажор»,где перечисляются события, при которых стороны не могут нести ответственность за невыполнение своих обязательств. К таковым обстоятельствам относятся стихийные бедствия, войны, эпидемии и прочие глобальные беды. А после правительственных заявлений 17 августа 1998 года и разразившегося вслед за этим грандиозного обвала российского рубля и экономики в целом, чудом выжившие коммерческие предприятия стали добавлять в графу «форс-мажор» вслед за извержением вулкана, наводнением, чумой и т.д. новую строчку: «...и непредсказуемые решения российского правительства.» Это не прикол, не анекдот - я сам видел парочку таких договоров. До какой же степени потерять уважение народа, чтоб деятельность властей страна расценивала как стихийное бедствие...
***
Однажды летом, когда я с семьей ездил в Киев, мой пятилетний тогда сын произнес афоризм. Ничуть не задумываясь, естественно, как могут только дети, он заявил: «Отпуск – это счастье!» Конечно, сперва мы просто улыбнулись детскому лепету – и лишь позже до меня дошла глубина и точность сказанного. Господи, откуда малышу, не ведающему никаких обязанностей тяжелее детсада, знать это?! А вот откуда.
Дело вовсе не в степени тяжести работы. Монотонность и однообразие рабочих дней (и не менее рабочих выходных), заведенный навсегда ритм, за рамки которого выйти чрезвычайно трудно, не теряя ничего – вот что создает главное впечатление от жизни, которую ведем мы, взрослые. И все мы тоскуем от такой жизни. Бодрый психолог возразит, что это не так – вы, батенька, просто не умеете отдыхать! Но на самом деле все именно так, и разница лишь в том, что кто-то удачно скрывает свою тоску, а кому-то тяжело даже пытаться сделать это. Мы придумываем себе развлечения и увлечения, от театров и спорта до банальной пьянки – но с годами все больше понимаем, что на самом деле вовсе не нужны нам эти воскресные походы в лес или праздничные приемы гостей. Это обман себя, попытка создать себе интерес там, где заведомо неинтересно. Так зоосадовский медведь часами может ковырять свою конуру, чтобы забыть о решетке, отделяющей его от мира…
Нам необходима свобода во всех смыслах этого слова. Взрослый, разумный человек понимает, что постоянная свобода недостижима – но ребенку, еще не попавшему в замкнутый круг обязанностей, ясно видна тоска в глазах родителей, когда они пытаются воссоздать свою видимость свободы. И совсем другое – когда они, родители, получают наконец свой законный месяц свободы настоящей!
На самом деле мы действительно живем две жизни. Одна – нудная необходимость, одинаковые дни, стандартно хлопотные праздники и вечная нехватка всего, от денег до времени. Вторая жизнь – маленькая, яркая, искрометный калейдоскоп впечатлений и чувств. Это не просто смена обстановки – это смена всего поведения, мироощущения, отношений в семье. Отпуск – это счастье…
Я где-то читал, что ожидание отпуска, «отбывание срока» от одного отпуска до другого – первый признак психотика. Есть такой гнусноватый термин для обозначения еще не сумасшедшего, но уже начинающего двигаться по фазе нервных заболеваний. Возможно, это так и есть, только вот ни разу не довелось мне еще встретить нормального, серьезного, занятого делом (и хорошо его делающего!) человека, который об отпуске не мечтал бы. Отсюда и подумайте, в какую клетку мы загнали сами себя, построив именно такое общество, такую цивилизацию.
И еще одно: в среднем счастья нашего, то есть отпуска, за рабочую нашу жизнь получится примерно тридцать месяцев. Два с половиной года – на все, и так недолгое, время существования, отведенное нам природой.
Обидно, в самом деле.
***
Случай этот не со мной произошел, зато не где-нибудь, а у нас - рассказал тольяттинский литератор Вячеслав Смирнов (не путать с бардом, банкиром и телеоператором). На Шлюзовом, где Слава обычно проживает, праздновал он что-то в неком кафе у леса и вышел из того кафе на воздух, покурить с друзьями. И подходит к ним грустный подвыпивший гражданин, и просит закурить. Причем сигарету просит сунуть ему в зубы и поджечь, а то руки заняты. Руки у грустного гражданина сжимали что-то очень крепко, до побеления пальцев. Любознательный Слава, конечно, поинтересовался, чего это гражданин такое важное держит, и был ему такой ответ:
- Меня тут ребята у подъезда обидели, так я их гранатой хотел… Забежал домой, схватил, кольцо по дороге вниз выдернул – а их у подъезда нету уже никого. Второй час хожу, не знаю, что делать…Не в милицию же!
Ну что делать – пришлось тащиться с незадачливым мстителем в лес, кидать гранату куда подальше и побезопаснее. Как все просто, однако, в России стало – мурашки по коже, если задумаешься.
***
Недавно в пятницу, жутко уставший, еду с работы в предвкушении выходных. И как-то вдруг резко и нестерпимо захотелось водки. Ну, сами понимаете: нервная деятельность, уик-энд и все такое; в общем - хочется. Чтоб не злоупотреблять, куплю-ка я, думаю себе, двухсотграммовый «мерзавчик» и им желание свое непотребное утихомирю. Вышел из транспорта возле магазинчика у остановки, захожу и становлюсь в небольшую очередь. И уже в очереди вспоминаю, что жена наказывала купить коту банку какого-нибудь «Вискаса». Ну, как раз впору – куплю, стало быть, и то, и другое.
А в очереди передо мной два мужика. Первый говорит:
- Бутылку «Белой леди» и рыбную консерву в томате.
Берет и уходит, на ходу скручивая с «Леди» пробку – видать, припекло дядьку. Второй, бомжеватого вида старичок, просительно сипит:
- Дочка, давай водяру какую-нибудь самую дешевую и это… ну… дай вон сардельку, что ли.
А третьим подхожу я:
- А мне маленькую бутылочку водки и банку «Вискаса».
И тут уж продавщица не выдержала:
- Да вы что сегодня, с ума все посходили?! Уже кошачьей жратвой закусывают!
…А вроде в зеркало на себя глянешь – ничего так, вполне еще от бомжа отличить можно… Дура слепошарая.
***
Две профессии в современном мире, представителей которых на дух не выношу – вахтеры и секретутки. Секретарями последних назвать рука не поднимается – секретарь все-таки нечто большее, чем сучонка с накрашенным фэйсом, которая основной внешней обязанностью своей мнит недопущение к шефу кого бы то ни было. Увы, большинство друзей и знакомых моих, с которыми в свое время с песнями пили паршивый вайн по подъездам и дразнили злобных гопников, теперь, войдя в возраст и положение, обзавелись подобными существами. И дозвониться до них без предварительного слащаво-высокомерного вопроса «как вас представить?» уже невозможно. Не оттого ли и друзей после сорока становится у человека все меньше…
Пример откровенного секретутского идиотизма. Звоню приятелю – не скажу кому, его вина лишь в том, что держит у себя дуру, которой в колхозе коров бы доить, да животных жалко, и лоботомию сделать некому. Звоню. Во избежание вопросов сразу унизительно объясняюсь важному работнику начальственного телефона:
- Здравствуйте. Главный редактор такой-то газеты Константин Присяжнюк. Могу ли услышать такого-то?
Ответ ( прочтите сперва еще раз предыдущую фразу) :
- Как вас представить?
Безотносительно к вышеупомянутой идиотке, сам вопрос бесит до умопомрачения. Особенно когда услышишь его раз в двадцатый за день. Черт его знает, в каких таких Смольных обучают тольяттинских секретуток, чтоб фразу заворачивать именно таким образом… Теперь уже отвечаю кротко, без мата:
- Сударыня, вы меня извините, ради Бога, но такой постановкой вопроса вы опускаете себя на уровень лакея при дворе как минимум герцога. Между тем шеф ваш герцогом точно не является, посему будьте добры – спрашивайте впредь по-русски. Например – кто звонит? Впрочем, если вы настаиваете именно на титуле, то записывайте: самозваный гетман Украины в эмиграции, величайший писатель Тольятти и окрестностей, истребитель секретарш и гроза холуев, светоч пропаганды естественной простоты нравов пан Присяжнюк-Задунайский. Ничего не упустили?
Рекомендую. Конечно, есть издержки метода - особо глупые обижаются. Зато семьдесят пять процентов приемных дам в дальнейшем по голосу вас будут распознавать мгновенно. А может, и другим отвечать станут по-человечески. Увы, этот контингент реагирует только на шок…
***
Сейчас засвидетельствую тост, который время от времени прямо-таки необходимо произносить в среде творческих людей или больших начальников.
Итак: когда-то давно известный физик Фаренгейт изобрел устройство, в котором ртутный столбик расширялся в зависимости от степени нагревания. Радостный ученый потащил устройство на регистрацию в Академию наук, но раздраженные бюрократы Академии посоветовали Фаренгейту засунуть свое открытие себе в задницу. Так вот - после этого бесполезное устройство превратилось в полезный термометр, а выпить я предлагаю за то, чтоб даже самые гениальные люди прислушивались иногда к советам общественности, ибо именно это в итоге дает прогресс.
***
Еще один тост, историко-филологический. (Честно признаюсь, уже не помню, сам сочинил, или где-то услышал. Боюсь, все-таки слышал, но все равно тост хороший, жалко забывать.)
Итак: в позапрошлом веке в результате гражданской войны в Соединенных Штатах были вызволены из рабства бедные несчастные негры. Самые умные и расторопные из бедных несчастных негров, став свободными, принялись организовывать свой бизнес, открывали небольшие магазинчики. Но поскольку негры были бедными и несчастными, денег у них было мало и магазинчики свои им приходилось устраивать в плохоньких подвалах с отвратительным освещением. Магазинчики эти в Америке стали называть «шопами». Оттуда и пошла американская пословица «темно, как у негра в шопе»…
Так выпьем же за великий и могучий русский язык, который в любую американскую банальность может внести струю жизнерадостного народного юмора!
***
Есть у меня любимая зажигалка «Зиппо», вещь дорогая и к тому же дареная. Обычно я без нее никуда, а однажды произошла с ней следующая история.
Опаздывал я на работу, а потому из дома выскочил наспех, и взял ли «Зиппу» свою – напрочь не помнил. А в редакции явился ко мне с визитом некий представитель одного из многочисленных рекламных агентств – прощупать почву насчет размещения серии материалов. Щупал-щупал, а после его ухода смотрю – нету моей родной «Зиппы» нигде. Позвонил домой жене – не видела. Значит, соображаю, визитер прихватизировал – ведь курил же я, стало быть, зажигалка была. Начинаю визитера лихорадочно разыскивать по всем редакциям и фирмам, ибо жалко «Зиппо» до соплей. Где-то в седьмом месте поиска под страшной тайной выдают мне номер его домашнего телефона. Звоню, уже изрядно раздраженный долгим розыском. Бедный имиджмейкер крайне удивляется, как это я его нашел, а потом под моим яростным натиском признается, что да, нечаянно со стола прихватил зажигалочку. Извини, мол, при случае верну ( когда он еще выдастся, этот случай, я этого кренделя раз в полгода вижу!) «А я-то как теперь?!» – ору злобно и выдаю ему все, что думаю о наших доморощенных имиджмейкерах, которые только и умеют, что дорогие побрякушки у людей тырить. « Ну купи пока в киоске…» – лепечет похититель, причем как-то испуганно-удивленно, но я в запале внимания не обратил. Издевается, думаю, гад – миллионер я, что ли, «Зиппы» каждый раз покупать! В общем, сурово объявил ему, чтоб назавтра непременно лежало взятое, где взял, а то начнется.
А минут через десять звонит мне жена и говорит, что «Зиппо» мое дома нашлось. А этот-то уже признался!!! Немая сцена…
Выяснилось, прихватил несчастный визитер с моего стола всего-навсего паршивую трехрублевую одноразовку, случайно там оказавшуюся. И не мою даже, а так себе просто лежала. Представляете, что он там думал о моем психическом состоянии, слушая мои вопли и разглядывая эту самую пластмассовую дрянь, из-за которой столько шума?
Впрочем, мудрые люди прокомментировали, что все к лучшему. Теперь, мол, будет знать, что у нас халява даже по определению не прокатывает…
***
С некоторых пор как-то привилось и у нас обламывать различного рода интеллектуалов пошлой американской поговоркой – если ты такой умный, чего ж не богатый?
Смотрите сюда. Из тех, кто в девяностые был богатым и успешным в городе Тольятти, к нынешнему времени половина в могилах или на зонах, четверть разорились и либо скрываются от кредиторов, либо влачат тихое неприметное существование, остальные уехали из страны черт знает куда.
…Вот поэтому.
***
Будучи однажды в бане, услышал от одного бывшего прапорщика простенький рассказик, потрясший меня до глубины души. Рассказывал парень про то, как военную часть, в которой он служил, перебросили с Северного Кавказа в Москву – как раз в октябре девяносто третьего, накануне разгрома Белого дома. Я видел мятежную Москву в то время, уехал буквально за сутки до начала стрельбы – и отлично помню, как на улицах разбивали иномарки, какая почти физически ощутимая аура злобы висела над толпой у Красной Пресни… Помню, как уже дома, узнав из телевизора о штурме Останкино, обреченно думал – все, ЕБН наконец доигрался, теперь бунт не остановить. Теперь гражданская война…
А теперь – слова бывшего прапорщика, одного из тех, кому пришлось этот бунт останавливать:
- Мы в горах там год ничего сладкого не видели… Проезжаем по Москве на БэТэРе, остановились возле какой-то кафешки, пацаны при всей амуниции туда вваливаются. Купили мы тогда «сникерсов» и сгущенки банку, стоим у стойки, «сникерсы» в сгущу макаем, жрем… такой кайф! А по телеку показывают, что толпа уже типа пошла телевидение громить, мэрию… Мы смотрим и понять ничего не можем – охренели тут все, что ли?! Нет, ну нам говорили, конечно, что Боря с Верховным Советом бодается, мудотень всякую чесали, да кто это на Кавказе слушать будет. И кто ж думал, что мы с гор типа опять в драку приедем!
Ну и стоим, короче, прикидываем – пацаны, че делать-то будем? Боря – козел конкретно, че тут базарить. Депутаты эти – трепло на трепле… За кого ж нам? Все-таки не разборка какая, чувствуем же, что происходит че-то со страной…
И тут один пацан говорит: мужики, а ведь Хасбулатов – чечен. Че ж мы, в натуре, как дураки, за чечена вписываться будем?! Да ну его на хрен!
Ну, вот так мы и определились, что придется все-таки презика поддержать.
… Может быть, кому-то из читателей сейчас было смешно – а меня, честно говоря, мороз по коже продирал, когда представлял я себе этих воинов в московской кафешке, мучительно пытающихся понять свое место в гнусном мире российской политики. Мальчишек, у которых в мечтах «сникерсы», а в руках - «калаши», и ничего-то они еще не успели познать и понять в жизни; научила она, беспощадная и бессовестная жизнь российская, лишь одному – убивать и не быть убитым…
Люди, по-моему, это страшно – когда судьба страны в этих перемазанных сгущенкой и оружейным маслом руках. Дети, которых предали и бросили, предоставив им отвечать за подлость, гонор и тупую жадность властителей – ведь когда-нибудь они не разберутся. Знания и умение думать нельзя полноценно заменить навыками выживания. Когда-нибудь бывшие дети отомстят. Каждый из них – но, как бывает обычно, жертвами мести станут отнюдь не виновники всего этого…
***
Кто-то из злоехидных наших телеведущих однажды, предваряя очередной свой комментарий, завернул такую фразу: «чтоб россиянам не было так обидно за себя, рядом есть страна еще смешнее – Украина!» Мне бы оскорбиться за историческую родину, но… в Украине действительно смешнее, чем в озлобленной и вечно озабоченной России. Может, именно потому мне так нравится бывать там. Где у нас увидишь такие парадоксальные, просто обезоруживающие картинки жизни… Да вот вам пример.
В Киеве подхожу с семьей к воротам Печерской лавры – главной святыни украинской. Естественно, со сменой строя на дикий капитализм прибыль нынче стараются выжимать из любого национального достояния – это как в России, так и в Украине дело, извините за гнусный каламбур, святое. Так что подхожу к кассе у входа и смотрю на ценники. Смотрю, и… судорожно ставлю на место отвалившуюся челюсть. Вход – пять гривен с человека, фото – десять гривен, видеосъемка – двадцать пять. (Для справки: доллар на то время стоил всего пять гривен, сотня гривен в украинской провинции и до сих пор считается неплохой месячной зарплатой, а мне, получается, за четырех человек с предполагающимися фото и видео нужно заплатить 55 гривен.) Не сдержавшись, от избытка чувств грешным делом матюкаюсь.
Из кассы выглядывает мирского вида тетенька и благодушно осведомляется:
- А чого це вы лаетесь?
- Да что ж вы тут, с ума посходили – такие цены!!!
- Та то ж для американцив написано.
- А… а мы как же?
- А вы просто заходьте.
Ориентация на Запад, НАТО за свой счет снимает ракетные комплексы, Клинтон и папа лекции приезжают читать… И при этом удивительно простой жизненный принцип: «гроши е – нехай платять». И ведь платит интурист, даже не помышляя спросить, как в том анекдоте – а нельзя ли не платить? Можно – вычеркиваем…
***
В читальном зале Центральной библиотеки города Тольятти запрещено курить… Впрочем, в других библиотеках тоже запрещено, так что не в этом дело. Дело в том, что библиотекарями в вышеозначенном читальном зале работают на редкость симпатичные и обаятельные девушки, а еще дело в том, что курить приходится в туалете. И вот будучи на днях по делам в библиотеке, стою я в предбаннике этого самого мужского туалета, курю и рассеянно оглядываю надписи на стенах, что оставляют излишне разумные посетители. И узреваю такой текст (видать, некий влюбленный поделился мукой):
«Мужики, как же я хочу библиотекаря!!!»
Ниже приписано:
«Ага! Я тоже хочу.»
Еще ниже:
«И я хочу!»
А еще ниже –
«Мальчишки, да я сам вас всех хочу! Библиотекарь Сидоров Иван Петрович».
… Ржал я, наверное, минуты три. Весь читальный зал за стенкой перепугался.
***
Вот точно вам говорю, подсознание – первейший источник плагиата! До того глубоко в подкорке иногда что-нибудь отложится, что всплывет случайно через год-два, и даже подозрение не шевельнется, что не твое это… Бурно я радовался на днях, сочинив, как мне казалось, афоризм – редко они у меня, заразы, получаются, потому и возгордился. Афоризм был ничем иным как формулировкой второго закона юмора. То есть если первый закон гласит «шутка, повторенная несколько раз, становится глупостью», то второй закон – «глупость, повторенная сто раз, становится шуткой». Не правда ли, дельная мысль? А через два дня смотрю какой-то графоманский сайт в Интернете и узреваю: «если глупость повторить трижды, она станет шуткой». Ну, блин, хоть компьютеру в харю плюнь! Все, зачеркиваем – афоризм придуман до меня… Коварная штука подсознание.
И тем не менее очень хотелось бы поговорить в темном переулке наедине со сволотой, которая на том же сайте выложила слово в слово мою юмореску «Здесь вам не тут!» семилетней давности, втюхала туда несколько собственных глупейших абзацев и выдала за свое. У этого индивидуя, интересно, тоже с подсознанием проблемы, или просто по морде в детстве мало получал?!
***
На рынке в чудесном крымском городе Феодосии выбираем с женой виноград. На одном из прилавков лежат сразу два сорта, желтый и синий. Пробую синий – класс. Желтый вроде бы хуже.
- Кисловат. – говорю жене.
И тут продавец, эдакая еврейско-греческая вариация киноактера Томми Ли Джонса, авторитетно изрекает:
- Это – «Янтарь», с ним не шутите!
Я как-то до тех пор понятия не имел, что с виноградом, оказывается, можно шутить. Поэтому заинтересованно прошу об этом поподробнее. Продавец тут же надувается:
- Это вам не кто-нибудь, а Я говорю!
- Что именно?
- Нет, вы что, МНЕ не верите?
- Я спрашиваю, что вы имели в виду, когда сказали «с ним не шутите».
- Да МЕНЯ здесь все знают! Я двадцать три года в Крыму живу!
- Слушайте, меня не стаж ваш крымский интересует. Вы сказали, что с «Янтарем» не шутить. Я не понял, как можно шутить с виноградом.
- Да вы знаете, что тут было, когда Я приехал?!
- Плевать мне. Я про шутки с виноградом спрашиваю…
- Здесь любой скажет, что если Я говорю, так оно и есть!
… Бестолковый сей разговор продолжался еще минут пять. Честно говоря, не выдержал я сам – мужик, по-моему, готов был и час пороть чушь о своем авторитете и сложном жизненном пути. При этом он уже, кажется, и не надеялся, что куплю я у него этот гребаный «Янтарь», и понимал он вполне, к чему конкретно я прицепился… Просто есть на свете люди, спорить с которыми бесполезно в принципе. Им радость доставляет не успех дела и не предмет спора, а исключительно потребность переболтать, настоять на любой глупости - лишь бы это была глупость их собственная.
…Жаль только, что так и не удалось узнать, как можно шутить с виноградом.
***
Если жизнь наполнена под завязку работой – нудной, постоянной, выматывающей всю душу; если уже физически ощущаешь себя загнанной лошадью, несущейся по кругу – значит, пришла пора что-то ломать. Жертвовать частью привычного, чтобы спасти себя как целое. Это больно, часто – страшно, этого никогда не понимают сразу близкие, и если не уверен в себе ( а как тут быть уверенным?), то от всего этого внешнего и внутреннего осуждения своего «сумасбродства» будет очень неуютно и почувствуешь себя полным дерьмом. Неудачником. Слабаком. Слюнявым эгоистом.
Как же – прежде всего ты выпадаешь из процесса обеспечения семьи. Вместо былой приличной зарплаты и положения в обществе семье остается мрачный мужик на диване, мучительно обдумывающий смысл своего дальнейшего существования. Выкуривающий последние сбережения. Чаще – с водкой. В доме ни гроша. Впереди полнейшая неопределенность. И это в то время, когда все нормальные люди изо всех сил цепляются за любую работу и несут хоть какие-то деньги в дом! Редкая жена способна принять твое решение. Уж точно – не способна ни одна теща. Разве что дети, не понимая масштабов надвигающейся финансовой катастрофы, радуются возможности общаться с папой, а не ходить по вечерам на цыпочках вокруг смертельно заезженной рабочей скотины…
А папе плохо. Очень плохо. Папа на стенку готов лезть от бессилия придумать, куда приложить свои руки и голову так, чтоб стало по крайней мере не хуже, чем было… И не помнится уже почти, как выворачивало по утрам от мысли, что надо снова идти на службу, снова унизительно слушать тупые указания и бредовые претензии самодовольных тварей, от которых зависит твоя работа. И гордое решение недельной давности – порвать с этим раз и навсегда – кажется уже трагической ошибкой, глупой выходкой. И во весь мир встает мучительный вопрос: А НЕ ДУРАК ЛИ Я?
Но это нужно просто пережить. Перемучаться, перетерпеть – потому что все и всегда как-нибудь да устраивается. Это как безнадежно дырявый зуб, который болит и мешает годами, а когда наконец решаешься выдрать его – еще несколько дней болит намного сильнее… а потом проходит. Гораздо хуже оттягивать очевидный конец какого-либо этапа своей жизни и пропускать момент, когда пора вступать в новую фазу. Все и всегда меняется к лучшему, неисправима лишь смерть близких, ибо она разлучает. А в остальном – вечное движение перемен и даже смерть не значит ничего в этом процессе, потому что она всего лишь одна из перемен.
И только щемяще жаль порою того, что осталось там, за спиной, и уже никогда не вернется к тебе именно таким, как было…