Сима наводила на лицо косметику. Она работала в редакции у давнишней знакомой матери.
- Опять придется скучать, – сказала она, отправляясь на работу. - Ненавижу эту старую мымру.
- Не говори о ней так, - сказала мать. – Я работала с ней, знаю, она интеллигентная женщина и профессионал высшего класса.
- Профессионал, – поморщилаcь Сима. - Затравленная моралистка она. Мне все время хочется ее поддеть,… сказать что-нибудь такое... встряхнуть ее.
- Почему тебе это хочется? – спросила мать. - Ты пробовала разобраться?
- Пойми, мы с ней разные люди, вот и все. - с жаром проговорила Сима.
– Люди все разные, - сказала мать. - Не понимаю, ты ведь добрая, вечно тащишь в дом больных уличных собак и кошек, а тут вдруг...
- Это совсем другое дело, - перебила ее Сима, - Я им могу помочь. А ей уже ничем не поможешь. Она конченный человек.
Мать укоризненно посмотрела на нее. Нелегко ей было говорить с дочерью в таком тоне.
- Ох дочка, - вздохнула она, - Нам не дано до конца понять никого. Ты ведь не знаешь, что она перенесла в жизни, какой душевный надлом.
Сима молчала. На лице у нее было написано: "Меня это не интересует."
- С меня хватит! - запальчиво произнесла она. - Я достойна другого.
Вот только чего «другого» она «достойна» Сима не считала нужным пояснять. Довольная собой, она лишь улыбнулась своему отражению в зеркале.
Час спустя она шла по тротуару слегка покачивая бедрами. Мужчины оглядывались ей вслед. Сима физически, спиной чувствовала, что они восхищаются ею. Это прибавляло ей самоуверенности: «У меня ни за что не хватило бы духу быть уродкой, как другие» - твердила она себе. При этом ей мерещился свой образ, то ли в качестве поп-дивы, то ли кино звезды. Не исключено, что при ее внешности и пылком воображении, она могла бы стать актрисой, будь у нее хоть на грош серьезности и не провались она в театральном училище на первом же туре. Сегодня свою главную роль она находила в том, чтобы досадить своей начальнице, как она откровенно заявляла: "устроить ей "качку".
Она вошла в редакцию и села за свой стол.
- Сейчас половина одиннадцатого, - выразительно взглянула на часы начальница.
- Я поздно проснулась. Зато видела дивный сон, - театрально вскинула голову Сима.
- Мужчины, конечно. – иронично заметила начальница.
- Угадали. Один, но такой красавец, лицо такое мужественное, чуточку суровое…а движения… движения…ну, словом, настоящий Мэл Гипсон, – проговорила Сима, пристально вглядываясь в потолок, словно находя там свой любимый образ.
Начальница не желала ее слушать. Она встала, прошлась по комнате, потирая подбородок, бормоча: «Не знаю, как он это воспримет, надо полагать, не стоит нарушать..." - и дальше невнятный шепот.
- Вы, милочка, собираетесь работать? – обернулась она к Симе. - Просмотрите, пожалуйста, рукопись, которую утром принес автор и просил...
- Он красивый мужчина? – перебила ее Сима.
Начальница так и застыла на месте.
- Какая глупость! – воскликнула она, но сдержавшись, спокойно продолжала: - Для меня это не имеет никакого значения. Он сказал, у него денежные затруднения. Его интересует поскорее получить деньги за свой труд. Я жалею людей и никогда ни о чем не расспрашиваю.
Симу так и подмывало рассмеяться. Она с трудом прикусила язык.
Начальница продолжила речь похвалой собственному долготерпению и жалостью всем на свете людям.
Сима глядела в окно. Ей была невыносима мысль, что она уже не раз слышала подобные речи и присутствовала при точно такой же сцене. « Что, вообще, я здесь делаю? – размышляла она. - Сидела бы сейчас в кафе с друзьями за бокалом коктейля, или загорала бы на пляже."
- Вот так, - закончила начальница свою речь. – А теперь примемся за дело.
Сима нехотя раскрыла папку и начала читать:
«Дворники» ритмично скользили по смотровому стеклу, не справляясь с нахлынувшим дождем, и он едва различал дорогу…»
Сима подняла глаза от рукописи и снова уставилась в окно.
« Непременно машина свалится в кювет, - усмехнулась она про себя, - появятся стражи порядка, машина окажется угнанной и так далее и тому подобная муть. Улизнуть бы поскорей домой». Увы! Она взглянула на часы.
– Я выйду, покурить, – сказала она.
- Вы что, издеваться надо мной задумали? – возмутилась начальница.
- А что я такого делаю? - коротко рассмеялась Сима.
- Как что? Вы ничего не делаете, в этом-то и вся трагедия: вы ничего не делаете. У вас на уме одни мужчины. Не считаете ли, что это глупо?
- Нет, не считаю, – тряхнула головой Сима. – Считаю, что это одна из самых больших радостей жизни и я очень горжусь этим.
- Вы, милочка, не правы, - запротестовала потрясенная начальница и твердым голосом лобавила: - Не думаю, чтобы это было хорошо.
- А по-моему это отлично, - небрежно бросила Сима. - Во всяком случае, вам это не понять. Видать, у вас в жизни не было ничего, что…
Она осеклась, завидев, как взгляд женщины померк, стал непроницаемым, как у слепого. Ее бледное лицо с набухшими веками нервно передергивалось. Такой Сима никогда ее не видела. Она внутренне содрогнулась. Ища поддержки, Сима переглянулась с пожилой секретаршей. Та, мотнув головой в сторону двери, встала и вышла из комнаты. Сима последовала за ней.
- Ну зачем ты ее так? – встревожено произнесла секретарша. – Это больная для нее тема. В молодости она была влюблена в парня, он бросил ее, когда узнал, что она беременна, сбежал с другой девушкой из богатой семьи. У нее родилась дочь, она в ней души не чаяла, девочке было семнадцать лет, когда она заболела и умерла. Бедняжка тогда хотела наложить на себя руки, чуть в психушку не попала. Ты ведь ничего этого не знаешь.
И верно, Сима этого не знала. Она опустила голову.
«Нам не дано до конца понять никого" - прозвучал в ее голове голос матери.
- Оставь ее. Она глубоко несчастная женщина, – продолжала секретарша. Затянувшись сигаретой, она добавила: - Вообще-то она отходчивая.
Сима задумчиво молчала.
- Ну что, надымились, куряки? – раздался за ее спиной голос начальницы. В голосе ее не было ни злости, ни иронии.
Сима обернулась к ней.
- Простите меня, - упавшим голосом произнесла она. - Поверьте, я не хотела...
- Вы это о чем? - улыбчиво перебила ее начальница. – Сегодня такая чудная погода, никому не хочется работать, хочется погулять, а тут, как назло, мне позвонили из типограграфии, у них неполадки, пришлось все бросить, как есть. Ума не приложу, когда мы все успеем?
- Успеем, успеем, - подхватила Сима, едва сдерживаясь от волнения, но согретая теплым взглядом, она оживилась: – Вы только не переживайте, мы все успеем, будем работать до поздней ночи. Верно я говорю? – обратилась она к секретарше.
Та одобряюще кивнула.
Сима с удовольствием шла на работу. Ею руководило желание хоть что-то предпринять полезное, доказать себе, что она уже не та, какой была долгое время.
.
-.