Глава 9
Тиражи газет и журналов подскочили до невиданных показателей. Вместо набивших оскомину нудных статей, появились яркие публикации и смелые разоблачения. Бурда Мода шагала по стране, покоряя сердца советских женщин. Перестройка – о которой так много говорили и писали, стала приносить свои плоды. Никто из простых людей не мог знать, что за зверь с рогами кроется за таким многообещающим словом. Перемены были необходимы, только не такой ценой. Ничего не предвещало краха социалистической системы и какое-то время ещё сохранялась видимость законности.
Матвеев, после отъезда Бориса, прекратил бессмысленные шатания по кабинетам начальства и впал в депрессию. Он с удивлением наблюдал за бесконечными митингами, и удивлялся, откуда взялось такое количество безответственных болтунов. Матвеев стоял на Манежной площади и рассматривал дядьку в кожаной кепке. Нахрапистый мужик орал в микрофон, он был убедительно агрессивен. Это пугало. Матвеев старался разобраться в происходящих событиях и побывал в других местах. Возле памятника Пушкину больше не читали стихов, там собиралась толпа, требующая назначения своего кандидата на пост главы города, которого теперь стали именовать мэром. По Красной площади возле Мавзолея гулял человек очень похожий на Ленина. С ним фотографировались туристы и двойник вождя пролетариата неплохо зарабатывал таким нехитрым способом. А между тем неразбериха в стране всё усиливалась, на большинстве предприятий заработную плату выдавали с задержками. Приехали голодные шахтёры Кузбасса и колотили касками по мостовой. Москвичи смотрели на рабочих с жалостью и сочувствием. Хотя и затаили некоторое превосходство. Столичные жители тоже не могли знать, что ждёт их впереди. Отправленный в свободное плавание рубль стали называть деревянным, и отечественная валюта обесценивалась с катастрофической быстротой, впрочем, дерево – материал, который не тонет. И бедолага рубль держался на плаву как только мог. Не всем посчастливилось родиться двойником известной исторической личности или знаменитого актёра, большой популярностью пользовались звёзды Голливуда. С ними так же любили фотографироваться. Столицу захватили кооперативные ларьки и стихийные рынки. Теперь уже коренные москвичи почувствовали себя брошенными на произвол судьбы, хозяева рынков стали хозяевами русской столицы. Вооружённые кавказцы разъезжали по городу на Мерседесах. Потом появились банды из городов спутников Москвы. В разных районах мегаполиса каждый день возникали перестрелки.
После работы Марина зашла в универмаг за школьными тетрадями. Эту покупку она не забудет до конца своих дней. Большего шока ещё не испытывала. Попросила подать двадцать тетрадей в клеточку и такое же количество в линейку, чтобы Олегу хватило на школьную четверть. Услышав сумму за товар, женщина подумала, что ей показалось и решила переспросить. Продавец, не моргнув глазом, повторила астрономическую цифру ещё раз. Работники советской торговли продолжали наслаждаться своим положением и в её уверенном тоне ещё чувствовались нотки превосходства. Счастливые обладатели доходных мест посмеивались над неразумной щепетильностью сограждан, не желающих становиться за прилавок. Работа в сфере торговли считалась делом нечистоплотным. Имея доступ к дефицитным вещам, продавцы чувствовали себя хозяевами положения. Столкнуться с откровенным хамством в магазине было явлением обыденным. Марина внимательно смотрела на продавщицу и не могла поверить своим ушам. Покрутила головой, продавец ухмыльнулась, ценников на товар не было. Разгул демократических преобразований только набирал обороты, и дорвавшиеся до полной бесконтрольности продавцы резвились по полной программе. Школьные тетради поступали на прилавки магазинов с дикими накрутками в цене. Марина расплатилась своей месячной зарплатой, и вышла из отдела канцелярских товаров с потными ладошками. Она с ужасом ощутила, как холодок от приближающейся пропасти прокатился вдоль позвоночника. Что происходит? Что это?
Максима дома не было. Ольга Степановна делала уроки с Олегом. Увидев подавленное состояние дочери, Ольга Степановна поинтересовалась:
– Мариша, что-то случилось?
– Ничего, мама. Всё нормально.
Мать пристально посмотрел ей в глаза:
– Точно?
– Ты знаешь, я купила сегодня сорок тетрадей за двести рублей.
– Как это? Эти кооператоры совсем обнаглели. Скупят всё на корню, а потом устанавливают дикие цены. Куда только милиция смотрит? Какое же это предпринимательство, чистой воды спекуляция.
– В том то и дело, что я была в универмаге. Это там такие цены.
– Ничего не понимаю. Тебя обсчитали?
Марина вспомнила хитрый взгляд продавщицы из отдела канцелярских товаров и пожалела, что так легко уступила. Нет сомнения, её нагло обманули. Другого объяснения не может быть.
А всего через месяц Марина встретится с той самой продавщицей в огромной очереди в сберегательную кассу. Евдокия её не узнала. Матвеева старалась держаться на приличном расстоянии от неприятной особы. На этот раз везение будет не на стороне заслуженного работника советской торговли. Когда откроется дверь, толпа, устремится внутрь помещения, снося всё на своём пути. Матвеева случайно окажется первой возле окна оператора. Ошарашенные творившимся безумием, банковские служащие начнут закрывать счета по требованию горожан. Марина успеет снять всю сумму до копейки. Через час возникнет дефицит наличности, и сотрудники банка введут денежный лимит. Марина, окрылённая своим везением, вернётся домой в хорошем настроении. Дома она продемонстрирует пальто с оборванными пуговицами, и весело расскажет о своём приключении:
– Вы даже не представляете, что творится в сберкассе. Полюбуйтесь! Ни одной пуговицы не оставили. Какой-то старушке стало плохо, так её чуть не затоптали. Ужас.
– Господи, какой кошмар! – сказала Ольга Степановна, – В другой раз сама не ходи, отправь Максима.
– А другого раза не будет, я сняла всё что осталось. Максима ещё нет?
– Звонил пять минут назад, сказал, что скоро будет.
– Уроки мы сделали. Так что я поеду домой.
– Останься, мама. Давайте устроим праздник – сказала Марина и обняла прижавшегося к ней сына. – Олежка, а давайте погуляем сегодня. Ох, еле ноги унесла.
Возбуждённое состояние Марины передалось домочадцам. Тогда ещё казалось, что всё это временные трудности, и скоро ситуация нормализуется. Такое безумие не может длиться вечно. Бедные люди не могли предположить, как же они ошибаются.
Максима с порога отправили за продуктами, наказав купить по такому случаю любимые деликатесы и сладости. Продуктовые ларьки возникшие в переходах станции метро удивляли разнообразием ассортимента. Только получалось как в старинной поговорке: «Видит око, да зуб неймёт». Но в этот вечер они гуляли. Только Ольга Степановна не разделяла беззаботного настроения молодых, как человек с большим опытом, она не верила в скорое возвращение к нормальной жизни. Но портить настроение близким, она не стала. Оптимизма ей добавлял лишь тот факт, что ещё до обрушения всех цен, она успела купить домик в деревне за место дачи. Теперь Ольга Степановна часто жила за городом и сегодня привезла гостинцы со своего огорода, когда стали накрывать на стол, она взяла большую тарелку и высыпала на неё помидоры из чёрного пакета с непонятной надписью на английском языке:
– Ешьте помидорчики. Последние дозревают.
– Мам, потом. Ты смотри какой большой ананас. Сыр настоящий швейцарский.
Матвеев откупорил бутылку вина и разлил по фужерам. Сегодня он запретил себе думать о плохом, играя роль заботливого главы семейства:
– Колбаса финская, а запах. Ольга Степановна, угощайтесь. Карбонат. Сто лет не ел. Прошу.
Максим поднял бокал:
– За вас, дорогие мои.
– Бабушка, смотри клубника. Представляешь, скоро зима, а это самая настоящая свежая клубника. Попробуй.
Внук пододвинул к ней тарелку красных ягод с зелёными хвостиками.
– Спасибо, Олежек.
Ольга Степановна пригубила вина, взяла ягоду, понюхала и съела. Отметив про себя, что ни вкуса не запаха в ней нет, одна видимость, но ребёнок радовался и ей от этого было хорошо. Давно не сидели за одним столом и неизвестно, когда ещё соберутся. Максим осунулся, тяжело ему. Мать не могла не заметить, что и на Марине платье болтается. Она смотрела на всех и ласково улыбалась, но не радовали Ольгу Степановну заморские деликатесы, тревожно ныла и болела душа.
Продавщица из универмага до заветного окошечка в сберегательной кассе не добралась. Евдокия будет занимать очередь с вечера, и всё же так и не сможет снять даже часть накопленных сбережений. Одной природной хитрости и злости окажется мало. Успешно штурмовать офисы банков будут более молодые и физически крепкие. Такая картина станет наблюдаться по всей стране. Вчерашние товарищи с перекошенными лицами с азартом начнут давить друг друга. Нередко в дикой неразберихе и давке ломали рёбра, случалось даже умирали. Борьба за кусок хлеба насущного начала приобретать зловещий и затяжной характер. Совсем недавно Евдокия чувствовала себя на высоте положения и очень гордилась своим благополучием. В одночасье всё пошло прахом. Запасённые впрок тюки шифона, тюли, вафельных полотенец оказались никому не нужны. Дуся доставала из шкафов и комодов своё добро, отбирала то, с чем было не так жалко расстаться, и несла на рынок, где безуспешно пыталась сбыть. Китайский ширпотреб, хлынувший потоком на российские рынки, выглядел куда более привлекательно. Припрятанное на чёрный день добро оставалось раздать бесплатно. Доведённая до отчаяния свалившейся на её голову несправедливостью Дуся немного повредилась умом. В минуты просветления стала ходить на первомайские демонстрации и ностальгировать о прошлой жизни. Старуха наложила бы на себя руки, но жгучая ненависть придавала ей силы. Не имея партийного билета в кармане, Евдокия примкнула к коммунистической партии. С пеной у рта и горящими глазами фанатично отстаивала интересы трудового народа. Активность неистовой пенсионерки была замечена. Евдокию Карповну стали приглашать на партийные мероприятия. Не утратив смекалки, Дуся сообразила, что этим можно прокормиться.
Снятые деньги у Матвеевых быстро закончились, и после короткой передышки, Марина снова ломала голову над тем, как свести концы с концами. Зная о том, что у Максима огромные проблемы, она старалась не поднимать эту тему до поры. Ждала. И вот в довершение всех свалившихся неурядиц, Марина потеряла работу. Теперь самые мрачные перспективы вырисовались со всей очевидностью. Она сразу рассказала обо всём мужу. Это был тяжёлый разговор. Женщина ожидала, что, узнав о том, что они остались без средств к существованию, Максим как-то встряхнётся и начнёт действовать. Но вместо этого, муж стал её утешать:
– Ничего, Мариша, не переживай. Где наше не пропадало. Прорвёмся.
Марина разозлилась на него:
– Куда прорвёмся, что ты несёшь! Время идёт, а никаких перемен к лучшему нам не светит. Ты, что слепой или глухой?! Меня уволили. Что ещё должно произойти, чтобы ты понял наконец, что надо принять решение. Как прежде уже не будет никогда.
Максим замолчал. Эта кричащая женщина его Марина. Тогда, действительно, как прежде уже никогда не будет. Сердце как-то нехорошо дёрнулось и остановилось. Максим почувствовал, что его сердце остановилось. Пауза длилась несколько секунд, острая боль пронзила спину и сердце забилось вновь. Максим еле удержался на ногах, глубоко вздохнул и вышел на балкон. Ему очень хотелось курить, но сигарет не было, порылся в пепельнице. Оторвал полоску от старой газеты и распотрошил туда несколько окурков. Трясущимися руками собрал «козью ножку». Пока раскурил самодельную папиросу, чуть не разрыдался и стал жадно глотать кислый на вкус дым. Докурил отвратительный табак до последней крошки и немного успокоился. С этого дня он каждое утро уходил из дома и возвращался поздним вечером. Марина ломала голову над тем, чем кормить семью. Матвеев сделался как замороженный, он ещё надеялся, что всё скоро как-то наладится само собой. Не замечал или делал вид, что не замечает того, что на столе кроме картошки и банки огурцов уже который день нет других продуктов. Однажды, открыв холодильник, Марина расплакалась. Завтракать сыну перед школой было нечем. Ночью Олег съел яблоко и выпил йогурт, который она приготовила ему на завтрак перед школой. Мальчик не жаловался, но определённо испытывал голод. Она окончательно разозлилась на мужа за его бездействие. Выбора не было, надо искать работу на рынке или продавцом в магазине. Теперь многие спрятали свои дипломы и занялись челночным бизнесом, но денег на первую поездку за товаром у них не было. Скандалов она больше не закатывала, но семейная жизнь трещала по швам. Матвеевы были на грани развода. Ольга Степановна полностью переселилась в деревню, чтобы сдавать свою квартиру и помогала им с уплатой коммунальных услуг. На этот раз Марине нежданно повезло, в соседнем дворе установили продуктовый павильон, хозяин взял её на работу. С мужем она перестала разговаривать, Максим, кажется, даже не заметил этого.
Последние месяцы Максим жил как в тумане. Он ушёл в себя и совсем перестал обращать внимания на жену и сына. Но однажды придя домой, сразу почувствовал, что-то не так. Максим заглянул в детскую комнату, пустая кровать сына испугала его. Чувство жалости к самому себе улетучилось. Что он творит? Максим словно стряхнул с себя какой-то морок. Вернулся в гостиную и подошёл к жене. Марина сидела перед телевизором и даже не повернулась в его сторону. Максим встал перед ней на колени:
– Прости меня. Прости родная. Ради Бога, прости. Всё, всё… Буду искать любую работу. Пусть хоть целый мир летит к чёрту. Вы для меня дороже всего на свете.
Максим уткнулся в колени жены и долго не мог поднять голову. Марина гладила его по волосам и, заметила у мужа раннюю седину, сердце женщины оттаяло:
– Олег поживёт у мамы. Ничего страшного, пусть походит в деревенскую школу. Так и у меня руки будут развязаны. Хозяин недоволен, что ребёнок мешает мне работать. Грозит уволить.
– Прости, меня дорогая. Ни о чём не мог думать. Безнадёга полная. Денег, как видно, мне уже не выбить. Нашу съёмочную группу ликвидировали. Так запросто, взяли и распустили. Вышвырнули на улицу. Но я уже придумал, что делать. Один мой знакомый занимается частным извозом. Завтра к нему поеду. И начну таксовать.
На следующий день Матвеев выгнал из гаража видавшую виды «копеечку». Он был неважным водителем и не любил это дело, но лиха беда начало. Максим не сказал жене, что старым знакомым был не кто иной, а Лёха Николаев. Они не виделись со студенческой поры и встретились случайно. Как-то Матвееву пришлось ловить машину, а Николаев уже год занимался частным извозом. История соперничества была давно забыта, Максим даже не сразу признал в суровом таксисте Алексея. Он слышал, что через год после того, как они устроили разборку на картошке, Николаев всё же был отчислен из института за другой случай. Погорел он, разумеется, на женском вопросе. Одна из его пассий, решила отомстить дружку за измену и накатала на него заявление в деканат. Лёшке пришлось спасаться бегством в армию. Он даже успел послужить в Афганистане. Повидал многое и теперь смотрел на жизнь иначе. От прежнего задиры и шалопая не осталось и следа. Тогда они славно потрепались, Максиму было чем похвастать перед старым знакомым. А теперь Алексей вряд ли обрадуется конкуренту, но выбора у Максима не было. На следующий день, Матвеев несколько часов колесил по городу, но всё же разыскал приятеля. Сбивчиво рассказал о своих финансовых проблемах. Алексею долго объяснять не пришлось. Он без лишних слов ввёл в курс дела, научил, как правильно себя вести, если будут "наезжать". Рэкетиры уже крышевали всех таксистов. Слова наезд и крыша приобрели криминальный смысл. И все научились понимать о чём идёт разговор.
Вечером Матвеев принёс домой первую выручку, это были небольшие, но реальные деньги. Мятые купюры составили не очень приятный букет. А ещё говорят, деньги не пахнут. Марина с удивлением наблюдала, как Максим не раздеваясь прошёл в кухню и стал выгружать банкноты из кармана куртки на стол. Он помнил каждую купюру в «лицо». Вот этой с жирными разводами рассчиталась торговка салом, такой бумажкой можно закусывать. Труженицу села, с огромным неподъёмным баулом, отвёз с вокзала на городской рынок. Потом несколько минут проветривал салон автомобиля, успевший впитать сногсшибательный запах чеснока. А эта достоинством в один доллар сохранила тонкий аромат дорогого парфюма. Держательница столь благородной бумажки, несомненно, рвалась в модельный бизнес. На подиум или на панель, что, впрочем, одно и то же. Вспомнил мрачных кавказцев, не взявших сдачу с десяти тысяч. Оставивших после себя двоякое чувство. Они хмурые от того, что им по статусу не положено брать сдачу, или оттого, что не взяли сдачу. Пришлось Максиму покатать за свой счёт трёх весёлых, крепких парней в спортивных костюмах. Эти ребята вообще решили, что им в лом платить и прокатились до Люберецкой бесплатно. Спасибо, что из машины не выкинули. Хотя, зачем таким красавцам «копеечка». Очень скоро накаченные быки пересядут на дорогие иномарки. Ума там были палаты, но чуйка их не подвела. Они нюхом чувствовали – пришло их время.
Впервые за несколько месяцев, Матвеев заснул без таблеток. И снова увидел странный сон. Этот сон мучил его уже долгое время. В нём Максим жаловался Господу на несправедливое устройство мира, просил денег на завершение фильма. Плакал и упрекал Всевышнего за равнодушие. Что ему стоит вмешаться и сотворить чудо. Максим видел собственную тень, которая не слушалась, а откровенно издеваясь над хозяином, делала вид, что молится вместе с ним. Тень отбивала шутовские поклоны и заламывая руки невпопад изображала крестное знамение. Максим вздрогнул и проснулся. Лежал какое-то время с открытыми глазами, затем осторожно перевернулся на другой бок. Посмотрел на спящую жену, небольшой серебряный крестик скатился к её подбородку. «Какая она всё–таки у меня молодец! Надо и мне креститься», – подумал он.
Политическая неразбериха в стране неизбежно перешла в неразбериху экономическую. Жизнь большинства бывших строителей коммунизма стремительно катилась под откос, словно пресловутый бронепоезд революции сорвался с тормозов. Многие ломали голову над тем, как жить дальше. Всё чаще слышались остервенелые призывы взяться за оружие и разогнать всех кремлёвских думцев к чёртовой матери. Кто знает, какое чудо спасло Россию от окончательного падения в бездну. Было непонятно есть ли государство или только одна видимость. Обнищавшие, голодные рабочие наливались звериной злобой. Школьники падали в обмороки от недоедания. Марина часто жаловалась, что с прилавка воровали всё до чего могла достать рука. На днях ей пришлось заставить женщину выложить из кармана две головки лука. Неприятность была ещё в том, что она узнала в этой женщине школьную учительницу.
Железный занавес рухнул. Дикий Запад вломился со своим уставом в распахнутые со всей дури ворота «монастыря» под названием страна советов. Русские наивно полагали, что с этого момента они стали со своими вчерашними врагами братьями на век. Как такое могло вообще прийти в голову многострадальному русскому народу. Не успели опомниться, а заокеанские друзья уже забросили свои ковбойские сапоги на кремлёвский стол. У нас так не принято себя вести, но сделать им замечание никто не посмел. А дальше началось такое «гуляй поле», что рта открыть боялись. Бюджетникам не доставались даже крохи с кремлёвского стола. Появилась мода на малиновые и красные пиджаки, чтобы киллеру было легче целиться в жертву. Уцелевшие при грабеже госимущества нувориши расправили крылышки. Приобрели статус олигархов и подались в мир свободы и демократии с ответным визитом. Они быстро привыкли считать миллиарды в швейцарских банках. Награбленные средства работали на экономику Европы и США. Обоюдный интерес – олигархи грабят свою страну, а западные банкиры помогают им в этом. Но пускать их за один стол с собой за бугром никто не собирался.