Деревня наша была на краю света. Обычная такая, совсем никчемная. Но жизнь в ней все-таки теплилась, поскольку народ в ней жил работящий, активный. Да и не пристало унывать, когда вокруг такая красотища была. Речка под горой течет, на солнечной стороне от деревни. За ней холмы да поля, а дальше за ними – лес зеленый, грибной. Овражки по ручьям, что к речке стекались, черемухой заросли. И все так ладненько было, так сердцу в радость, что руки так и тянутся к работе, а душа поет. Лишь глянешь утром из окошка, сразу ладони чешутся сделать что-нибудь хорошее. Так и протекала жизнь в той деревне – вся в радости да в трудах.
А народец подобрался там интересный. Каждый человек – на особицу. Да и не мудрено - все на виду, жили как одна семья. Каждый знал, что у другого на душе, и в разговорах ничего не скрывали. Бывало, что кому приснится, тут же вся деревня обсуждает. И про погоду, и про урожай, и про то, что в соседней деревне творится.
Соседняя деревня была ближе к тракту. А потому, там и домов было побольше, и магазин побогаче. Добраться туда можно было запроста. Он нашей то деревни, через мост, что под горою был, пять верст пешком напрямки через цветущие поля прогуляться – одно удовольствие. Чаще всего туда ходила наша баба Ира. Там у неё мать жила, старенькая, болезная. Ни за что переезжать к дочери не желала – упрямая была. Так вот Ирка и бегала к ней два раза в неделю. Как свободная минутка выгорит – так и почесала через мост по полям, мамку свою проведывать. По пути цветов нарвет, что бы мамку свою порадовать, а за одно и в сельпо ихнее заглянуть, новостей понахвататься.
Один раз прибегает обратно, запыхалась вся, и прямиком в наш магазин. Да и не магазин это был – одно название. Тесненький, хранить запасы негде. Порой бабы припрутся за хлебом, а очередь в нем и не помещается. Одна покупает, а остальные за дверью толпятся. И по такому делу, не велела наша продавщица из района запасов больших привозить, поскольку складывать некуда. Так вот, примчалась эта Ирка в магазин, и с порога спрашивает: «а чё, соль еще не кончилась?», а сама из кошелька деньги все свои протягивает. А продавщица удивляется, говорит: «Ирка, ты чё? Соли то на всех хватит!». А она в ответ: «Не хватит! Не хватит! Вот сама увидишь, говорила же я тебе, что бы по-больше заказывала!» Бабы, что рядом были, видят такой разговор, перепугались, бросились по домам за деньгами, и соль начали скупать. Так вот последним, что позже всех про это узнали, соли то и не хватило. Занимали потом на засолку у самых запасливых. Вот и вспоминают теперь Ирку, прислушиваются к ней, что бы уму понабраться. А то опять, как бы чего не вышло.
Так Ирке того и надо! Теперь всегда в разговорах ей слово дают, слушают. И про мост, что соединяет нашу деревню с большой землей, она давно всем уши прожгла. Ходит она по нему часто, и видит, что поизносился он. Кое-где доски потрескались, прохудились. Глядит по-бабьи, бестолково. И невдомек ей, что ремонту на том мосту, на три часа, не более - только бы досок сороковок завести. А каркас моста крепкий. Его местный умелец возводил, на все руки мастер. Век ему стоять – ничего не сделается! И паводок любой выдержит, и трактор любой по нему пройдет. А баба Ира не унимается. Видно в сумерках возвращалась домой, споткнулась о доску треснутую, коленку себе расшибла, и вбила себе в голову, что мост вот-вот рухнет.
Так вот, в то утро защебетала Ирка во весь голос, что приснилось ей мостокрушение, то есть, что наш мост обрушится немедленно. Народ её слушает, бабы все деревенские взволновались, знают уже что Ирка попусту болтать не будет. И вот, весь честной народ, работу свою утреннюю побросал, и прямиком к мосту направился глядеть, как он рушиться будет.
Все собрались на берегу, и стар и млад. Кто-то на тракторе прямо с поля припылил. Стоят, затихли в ожидании, смотрят. Как же! – такое зрелище пропустить, век себе не простить! Притихли, на бабу Иру искоса поглядывают, ждут, что она скажет. А Ирка вглядывается напряженно, лоб свой наморщила, аж слезы из глаз потекли. Ждет, значит, исполнение своего сна. А потом говорит: « Ни черта мы так не разглядим! Со стороны то не видно, как он рушиться будет. Айда все на мост! Там-то мы не прозеваем самого главного!» И прямиком потопала на самую середину моста. Ну и народ весь за ней бросился. Никому не охота из чужих уст рассказы слушать, как доски и бревна лопаться начнут, как мост разваливаться станет.
Столпились все на середине главного пролета, напряглись. Всматриваются, вслушиваются, шушукают друг на друга, что бы не шумели, что бы первый момент не пропустить. И ветерок, который всегда гуляет вдоль реки, поднимая прохладу, казалось, тоже затих в ожидании Иркиных предсказаний. В полнейшей тишине лишь только солнце удивленно вылупилось на одуревших от ожидания сельчан, и жарит беспощадно их бестолковые головы. От нетерпения кто-то начал переступать и шаркать ногами с налипшим на подошвы прибрежным песком. Этот шорох в ушах дальних, стоящих на мосту, обратился в слабое шипение трескающихся досок. Им казалось, что еще мгновение, и слабый шорох превратится в грохот падающего моста. Кому-то пришла идея. Что бы поторопить затянувшееся крушение, нужно загнать трактор на мост, и все произойдет быстрее. Все поддержали эту идею. Тракторист мигом загнал трактор в самую гущу сельчан, и заглушил, вечно тарахтящий дизель. Все опять замолкли и прислушались. А баба Ира нашептывает: «Вот сейчас, вот сейчас начнется…..».
Лишь местный умелец – плотник хитро посмеивается в свои усы. Он то знает, что мост не рухнет, хоть бомбой его взрывай. Ведь вместо сосновых опор у моста, он быки из листвянки сварганил. А вот им-то никакие Иркины предсказания не страшны! Век им стоять, не перестоять! Вот и ухмыляется плотник, да соседям в толпе свои сомнения нашептывает. Мужики, которые плотников рассказ услыхали, нахмурились, словно он их за дураков тут держит. Самый вспыльчивый из них придумал за бензопилой сбегать, что бы все по-честному было. Не гоже в дураках оставаться, если плотник такой хитрый оказался. Сказано – сделано! Тот мужичонка мигом на пилораму сбегал. Все глядят, а он уж и бензопилу на загорбке тащит.
Оживился народ, обрадовался. Не век же в такое пекло на мосту крушение ожидать. Не привык местный народ ждать у моря погоды. Вот и Ирка оживилась. Ворчит на плотника-умельца, да мужиков подгоняет, что бы те побыстрее быки из листвянки подпиливали. Ну, те и рады стараться. Завели пилу и опоры, что к среднему пролету примыкают, пилить приспособились. Быстро дело пошло: ломать - не строить. Да и народ, разомлевший от жары, повеселел. Теперь-то и ребенку стало понятно, что баба Ира не ошиблась. Рухнет мост!, как пить дать, рухнет!
Так и случилось. Не успели мужики последнюю опору допилить, как раздался треск, посыпалась пыль с натоптанных досок, и пролет моста стал медленно оседать вниз. Было видно, что он сопротивляется изо всех сил, неохотно поддаваясь Иркиному пророчеству.
Весь честной народ, что столпился на мосту, радостно завопил. Все посыпались как горох в разомлевшую реку. Ладно хоть река летом обмелела, бабам лишь по грудь на русле доходила. А пацаны, тем и вовсе в радость было окунуться по такой жаре в прохладную воду. Шутка ли – три часа на пекле нещадном проторчать! Так и рухнули все с покосившегося моста в реку. И то дело, что трактор удержался. С краю пролета его тракторист заглушил. А пуще всех Ирка радовалась. Не обмануло её предчувствие, не соврала своим односельчанам.
С тех пор молва про бабу Иру далеко разнеслась по нашему краю. Ни кто теперь даже и сомневаться не пытался, что у неё дар предсказания. Шутка ли, заранее предвидеть, что мост рухнет! Да не просто рухнет, а на глазах у всей деревни! Вот и повадились к ней за советом да разумением заблудшие и несчастные люди приходить. И забот прибавилось, но никому наша баба Ира не отказывает, поскольку добрая она и отзывчивая.
А сломанный мост тихохонько, без всякого шума, наш чудо-плотник починил. Благо, что вода в реке мелкая была. Ведь разгар лета – мелководье. Притащил на тракторе новые бревна, опять из листвянки, доски сороковки на настил моста. Так никто и не заметил, как мост вновь новехоньким сделался. Так до сих пор все по нему и ходят,………. бабу Иру вспоминают.