По дороге домой Абрам и Клара нагнали друга своей семьи Михаила Александровича Черномоцкого-Космас. Михаил Александрович очень пожилой, если не сказать больше, был человеком из прошлого века. Но ум у него оставался ясным. Речь вел тихую и очень понятную, и внятную.
Михаил Александрович и Абрам Иосифович обменялись искренними крепкими рукопожатиями. Они оба друг друга очень уважали. Их связывала давнишняя личная дружба, несмотря на большую разницу в летах.
– Михаил Александрович, у нас в городе как вроде праздник, что ли?
– Милые Абрам, Клара, вы разве ничего не знаете?
– Нет.
– Так после завтра из Центра к нам на закладку символического камня приезжает сам ………
– Какой камень? Какой ВС? – с большим удивлением спросил Абрам Иосифович.
– Вы что с луны свалились, друзья? По решению ГД Москвы и ВР Украины в нашем Краснопортянске, на территории бывшего моего портяночного завода решено построить экспериментальный крематорий!!! Один на два государства!!! – В голосе Михаила Александровича слышалось большое волнение.
– А зачем крематорий? У нас не так часто, вроде, умирает народ. И кладбище городское в хорошем состоянии. Чужих не хоронят, только своих.
Гриша Нартяну показал себя на редкость хорошим хозяйственником. Правильно, что ему администрация города разрешили наше кладбище приватизировать. Теперь ходить летом на кладбище можно, как по парку.
Покой, тишина. А какие он лозунги развесил перед входом на кладбище. Одно загляденье! Везде указатели. Тропинки гравием засыпаны. Все чисто ухожено. Скидки предлагает бедным! Даже умереть хочется от такой красоты.
– А кто это такой ваш В С?
Михаил Александрович от удивления и от услышанного даже остановился и, вытаращив глаза, уставился на милых его сердцу супругов Разумейко.
Он нагнулся и в самое ухо Абраму Иосифовичу прошептал фамилию. У Абрама Иосифовича от услышанной фамилии верх поднялись крутой дугой брови и округлились глаза. Он повернулся к своей супруге и уже ей на ухо прошептал фамилию.
Клара Альбертовна от волнения прикрыла одетой в вязаную варежку рукой свой рот. Но все равно не смогла подавить вскрик радостного удивления.
Сколько раз они по телевизору с Абрашей видели этого уважаемого чиновника. Видели его лучезарную обаятельную улыбку.
Супруги Разумейко, откланявшись Михаилу Александровичу чинно, отправились домой. Душевный мир супругов Разумейко, несмотря на холод в их квартире, находился в состоянии счастливого тепла и покоя. Их не касались никакие волнения и переживания горожан Краснопортянска. Они просто не были вовлечены в вихрь слухов, догадок, предположений, носившихся по городу.
Город Краснопортянск днём и ночью готовился к встрече важного чсиновника
Сейчас время позднее, но на территории бывшего портяночного завода, возле бывшего административного трёхэтажного здания, где окна зияют своими тёмными провалами, кипит работа. Здесь, на площадке, как раз напротив входа в здание пять бомжей выдалбливают яму для капсулы Чуда – Объекта города Краснопортянска, которую привезёт делегация во главе с вком.
Работами по выкопке ямы руководил мастер сантехников города Николай Иванович Козлик, человек пожилого возраста, энергичный и очень обязательный. Гордый от сознания порученного ему задания, исходящего от администрации города.
Пятеро бомжей: Пипинда, Жужа, Кики, Дуроляп, Гуга согласились за незначительную плату, за бутылку самогона на душу, выдолбить яму не большую, чем могила. Для разогрева земли Николай Иванович раздобыл бывшие в употреблении автомобильные покрышки, которые тут же сжигали. В воздухе пахло горелой резиной, а сажа разлеталась во все стороны так, что бомжи сильно закоптились и в бликах огней, горевшей резины, напоминали чертей из преисподни.
Николай Иванович ни на минуту не покидал объект, зная ненадёжность «работников».
Пипинда, он у бомжей был за старшего, после двух часов работы подошёл к Николаю Ивановичу и потребовал «аванс», за выполненную работу. Николай Иванович сильно возмутился, потому что расчёт только после выполненных ими работ был согласно договора. Но он чётко понимал, что если сейчас бомжи оставят рыть яму и уйдут, то сегодня утром ему не сносить головы от самого Евгения Анатольевича Сидорских и прощай «тёпленькое» место главного сантехника города.
Никакие уговоры не действуют на упёртых алкашей. Что делать? Что предпринять? Проклиная всех и вся, Николай Иванович по мобилке позвонил своему другу Саньку. Объяснив ему создавшуюся ситуацию, что подготовка объекта на грани срыва и ему, Николаю Ивановичу, не сносить головы от всех граждан города.
Санёк не мог оставить друга в беде. Даже в такую морозную ночь поехал к Марфе Захаровне, которая гнала дерьмовую самогонку и продавала её всему городу по дешёвой цене. Через час он доставил «аванс». Бомжи продолжили работу. Пипинда заверил Николая Ивановича словами клятвы: «век свободы не видать», что до пяти часов утра они работу закончат.
А тем временем Николай Иванович Козлик, наблюдая за работой бомжей, думал, как сделать повыше горку, образовавшуюся от земли выдолблен-ной бомжами из ямы. Он замыслил так, что как только Виктор Степанович появится не далеко от ямы в окружении делегации и местного начальства, Варвара Васильевна и Николай Иванович поднимутся на горку и развернув транспарант, прокричат: «Господа, поприветствуем нашего дорогого и уважаемого гостя!» и с криками «Ура» двинутся навстречу правительственной делегации. Своим сценарием он остался доволен.
Вдруг его внимание привлекло, что из выкопанной ямы, на дне которой стоял бомж Жужа протянул Пипинде небольшой предмет похожий на горшок. Николай Иванович быстро подошёл к работникам и попросил отдать найденный предмет ему, так как это народное достояние. Пипинда завозражал. Между ними завязался спор. Пипинда доказывал, что эта находка их, потому как они её откопали. Николай Иванович в свою очередь требовал сдать находку. Так как она была найдена на территории завода и является собственностью города. Разгорелся такой спор, что пошли в ход кулаки. Трое бомжей: Пипинда, Жужа, Дуроляп бросились защищать свою находку. Двое: Гуга и Кики спрыгнули в яму и спрятались. Драка завязалась очень серьёзная с криками и площадной бранью. Крики разносились по всей территории завода.
Оперуполномоченный Адам Мартынович Лёвушкин к месту драки прибежал самый первый. На месте застал только двух плачущих бомжей, которые сидели в выкопанной яме чёрные от копоти. Трое бомжей убежали, захватив с собой содержимое горшка. На земле лежал на спине с раскинутыми руками Николай Иванович Козлик. Он не дышал. Его глаза и рот были широко открыты, словно он чему-то очень удивлялся и своё удивление посылал к небесам. Ладони его рук были сжаты в кулаки. Николай Иванович был мёртв. Вокруг его тела валялись разбросанные черепки от глиняного горшка. «Не спроста всё это», – подумал Лёвушкин и, нагнувшись над Николаем Ивановичем, разжал ему одну из его рук. Рука была ещё чуть тёплая и без труда разжалась. На ладони Николая Ивановича Козлика сверкала небольшая золотая монета. В другой ладони оказалась горсть земли.
По телефону оперуполномоченный Лёвушкин вызвал все службы, которые в этом компетентные. Бомжей Гугу и Кики он арестовал.
Не спал в эту ночь и Никита Прокопьевич Боянов, которому администрация города доверила сопровождать делегацию игрой на баяне украинских и русских песен, которые так любит чиновник.
Выпив «пять капель», он отправился на территорию завода посмотреть, где удобней ему расположиться от важного Объекта. Настроение было великолепное. Надо же, не кому-то, а ему, Никите, доверили сопровождать важного чиновника. Поэт-песенник Никита, штатный сотрудник газеты «Красные всходы» города Краснопортянска, так рассуждая сам с собой, не спеша, шел на территорию завода. Его шаги издавали умиротворенное поскрипывание снега на ходу.
Никита пересек городскую площадь. На площади высились здания автовокзала, почты, телеграфа, сберегательного банка, банка ВТБ24 и здание городской администрации. Весь круг этих величественных зданий замыкало здание платного общественного городского туалета.Никита поравнялся с входом в туалет. Он вдруг услышал громкую ругательную речь, доносив-шуюся из общественного туалета.
– Я тебе покажу холодно! Вишь, что удумала стерва. Холодно ей! Приду домой, я тебе этим «холодно», всю морду измажу! Я тебе покажу холодно! Дай только до дому дойти!
Никита Прокопьевич, остановился. Будучи человеком творческим, ему очень интересно стало, чем же так можно рассердиться в эту прекрасную ночь в стенах общественного, теплого туалета.
Из дверей туалета вышел враскорячку невысокого роста толстый дед, одетый в тулуп, валенки и меховую шапку. Дед был не бородат, но в очках. Выйдя из дверей туалета, дед кряхтя нагнулся и принялся снегом оттирать свои руки.
– Я тебе покажу холодно. – Все время повторял дед.
Никита не выдержал и спросил толстого деда в тулупе и в очках.
– Дедушка, что с вами случилось? Вам нужна помощь?
Дед выпрямился, но не совсем. Взглянул на Никиту и заорал, вытаращив свои глаза.
– Да чем ты мне гражданин поможешь? Вот если свои брюки чистые мне дашь на прокат!
– Да причем мои брюки? – переспросил вежливо Никита, понимая, что что-то серьезное с дедом случилось, так как от деда несло свежим дерьмом.
– А то! Она, видите ли, что на улице мороз, велела мне одеть двое кальсон под брюки! И что из этого получилось, скажи ты мне на милость? Я старый дурак, впопыхах одни кальсоны снял, а вторые снять забыл! И набуздыкал по полной программе! Я тебе покажу холодно. – Дед кому-то погрозил своим измазанным в дерьме кулаком и отвернулся от Никиты.
Дед, расставив свои ноги, обутые в валенки, бормоча матерные слова, направился, по всей видимости, к себе домой.
А Никита, улыбаясь и сочувствуя деду, продолжил свой путь к заводу. Мимо него спешили запоздавшие прохожие, и Никите все время казалась, что от них наносит свежаком.
Продолжение следует