1
Геополитика, геополитика, - слышим мы по радио и по телевидению, читаем в газетах. Геополитика – на слуху и на языках даже у тех людей, которые никакого отношения к ней не имеют. Геополитика является составной частью внешней политики государств, и мы с вами, обычные люди, никак не можем участвовать в ее проведении. Но и мы часто повторяем: «такова геополитика», или – «таковы геополитические интересы». И зачастую мы даже не задумываемся о том, что же мы понимаем под этим термином, а что в него вкладывают ответственные государственные мужи. Вопрос этот не такой уж и безобидный, как может показаться.
Дело в том, что каждое государство проводит «свою» собственную геополитику, так объясняя те свои действия, которые не находят понимания у соседних государств.
В чем же здесь дело? Научный ли вообще это термин? И, если это так, то почему его можно использовать не однозначно, пренебрегая нормами международного права?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к тем временам, когда о геополитике еще ничего не было известно, а говорилось о географическом детерминизме.
К середине Х1Х века сложилась ситуация, когда успехи естественных наук достигли весьма высокого уровня, в то время как развитию общественных наук мешали внутренние противоречия. Особенно «топталась на месте» философия, раскол в которой обозначился столь явно, что она распалась на два непримиримых крыла – идеализм и материализм. Вот здесь-то и «вспомнили» сторонники обеих сторон об успехах естественных наук и, в частности, географии. К тому времени эпоха великих географических открытий давно закончилась, и неисследованных областей на земном шаре оставалось немного. Все основные человеческие цивилизации, как современные, так и уже исчезнувшие, были известны. Но при отсутствии политологии решением проблемы учета географических факторов в жизни стран и народов занималась социология, вернее, ее ветвь «географическая школа», появившаяся раньше самого термина «геополитика» почти на 60 лет.
Так вот, именно такая, «географическая социология» проповедовала учение о решающем влиянии природной среды (климата, географического положения, наличие и расположение морей и рек, гор и плодородных почв, полезных ископаемых) на государственные и политические особенности стран мира. Этнические и культурные, и даже морально-нравственные признаки различных народов ставились в прямую зависимость от природных факторов.
Но вслед за двумя философскими течениями, точно такие же явления стали происходить и в других общественных науках. Не избежала этого и социология. В ней обозначились два главных пути, – первый путь вел к политической географии, а второй – к геополитике, т.е. к географической политике. И это не просто игра слов. Попробуем проследить ход дальнейших событий на этих двух параллельных направлениях.
Основоположником первого пути был французский мыслитель ХУ111 века Ш.Монтескье, непримиримый противник религиозно-идеалистических взглядов на историю. Он утверждал, что равенство людей заложено в их природной сущности. Он признавал, что существует определенная зависимость общественной жизни от материальных факторов окружающей среды, но ни в коем случае не допускал абсолютизации никаких из них, даже самых могущественных, таких, как, скажем, климат или изолированная жизнь племени на островах, в джунглях, в пустыне и т.п.
Взгляды Ш.Монтескье получили свое развитие в трудах представителей либеральной социологии, – известных русских историков конца Х1Х-начала ХХ вв. С.М.Соловьева и В.О.Ключевского, а также представителей демократической социологии – французского ученого, участника 1 Интернационала и Парижской Коммуны географа Э.Реклю и его единомышленника и сотрудника русского географа Л.И.Мечникова.
В исследовании этого вопроса дальше других на пути к историческому материализму и на его основе к политической географии продвинулся Лев Ильич Мечников, личность во всех отношениях незаурядная. Еще в студенческие годы изгнанный из России, он стал волонтером в знаменитой «тысяче» Дж.Гарибальди. Несмотря на явные симпатии к анархизму и близость с М.А.Бакуниным, Л.И.Мечников в то же время сотрудничал в «Колоколе» А.И.Герцена, в «Современнике», «Русском слове», «Деле», «Отечественных записках» и других журналах.
Л.И.Мечников подвергал резкой критике концепции идеи колониализма и расизма, находивших благодатную почву в реакционной идеологии тех политических и государственных деятелей, которые стремились прибрать к рукам и монополизировать природные ресурсы всего мира. Апологеты такой политики имелись и среди ученых. Все они говорили о некоей «великой миссии цивилизованного мира» по отношению к миру «не цивилизованному». Л.И.Мечников, напротив, объяснял особенности исторического развития народов в постепенном их переходе от использования в своих жизненных интересах одних природных ресурсов к использованию других. Он выделял три основные эпохи в истории человеческой цивилизации. Первая, или начальная, «рабовладельческая», – это эпоха рек (Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Ганг, Янцзы и Хуанхэ). Вторая эпоха, средиземноморская, «землевладельческая», – эпоха морей. Третья эпоха, или современная, «капиталовладельческая», – эпоха океанов. – Эта эпоха началась после открытия пути в Индию и Китай вокруг Африки, после открытия Америки и т.п. Л.И. Мечников видел критерий общественного прогресса в «нарастании общечеловеческой солидарности», считал неизбежным и закономерным переход человечества от деспотического правления к свободе.
Высоко оценивая вклад Л.И.Мечникова в социологию, Г.В.Плеханов писал: «Нисколько не преувеличивая дела, можно сказать, что… он… затрагивает самые основные вопросы философии истории и для некоторых из них дает вполне удовлетворительное решение… Главнейшие положения философии истории Л.И.Мечникова совершенно материалистичны. Но в частностях он нередко уклоняется в сторону идеализма».
Очевидно, что основной причиной, из-за которой либеральные и демократические социологи не пришли и не могли прийти к последовательному историческому материализму, была причина методологическая. Социология – наука общественная, гуманитарная и не обладает тем набором методов количественных исследований, какие имеет география, дисциплина естественнонаучная. А ведь еще почти за два столетия до того М.В.Ломоносов впервые предложил и ввел в научную практику термины экономической и политической географии!
2
Идеологом другого пути географического детерминизма в общественных науках и первым его проповедником стал английский историк и социолог Х1Х века Г.Т.Бокль. Он не без основания полагал, что предметом истории является взаимодействие природы и человека. Неоспоримое утверждение! Однако природе он отводил при этом решающую, определяющую роль, игнорируя социальный характер человеческого сообщества. На этом основании (!) он пришел к реакционнейшим выводам о естественности социального неравенства людей. По теории Г.Т.Бокля выходило, что, например, «плохой» климат или малоплодородные почвы являются определяющим фактором, объясняющим отсталость «колониальных» народов, самой природой «осужденных» на безысходную бедность и даже на более низкий уровень биологического развития по сравнению с людьми из благоприятных для жизни стран.
Н.Г.Чернышевский отмечал, что взгляды Бокля, идеологическая сущность его концепции – это апология власть имущих, апология владельцев собственности и есть не что иное, как «научное» оправдание колониальной политики.
Идеи Г.Т.Бокля были подхвачены во многих странах, не стала исключением и Россия. Приведем в качестве примера, как неверная, идеалистическая теоретическая посылка может привести к абсурдным выводам, которые впоследствии многими интерпретируются, как общеизвестные факты. Один из русских историков-экономистов М.В.Довнар-Запольский в работе по обзору условий экономического развития России писал: «Русская историческая жизнь развивается при крайне неблагоприятных внешних условиях, лежащих в физико-географической структуре страны. Одним словом: страна наша велика, но не обильна». И это говорится после того, как М.В.Ломоносов сделал вывод о неисчислимых природных богатствах России! Этот пример, таким образом, красноречиво говорит об «идеологическом заказе» политических властей некоторым горе-ученым утверждать вещи, заведомо выгодные определенным кругам, пусть даже это абсолютная ложь. Не в целом, конечно, но разбавленная правдой наполовину: истинным здесь является утверждение, что страна наша велика. Не трудно догадаться, в угоду каким кругам добывается такое «научное» знание. – Тем, кто заинтересован в традиционном решении вопроса о причинах экономической отсталости страны, т.е. тем собственникам, которые имеют высокий процент прибыли именно в условиях низкоэффективного хозяйствования.
И все-таки не Россия стала полигоном для испытания новой научной дисциплины, а Западная Европа. Примечательна в этом отношении книга Ф.Ратцеля «Политическая география», в которой сам здравый смысл ставится с ног на голову. Государство в ней рассматривается как своеобразный биологический организм, этакий амебообразный хищный монстр, развивающийся под влиянием территориальных факторов. Государство, по мнению автора, должно быть аппаратом, координирующим взаимодействие между населением и ее территорией и направляющим неуклонное расширение ее границ.
Не случайно эти идеи получили дальнейшее развитие именно в фашистской Германии, отличавшейся особой агрессивностью. Новая идеология прижилась именно там, где ее и заказывали.
Термина «геополитика» еще не существовало, когда ревностный последователь Бокля и Ратцеля немецкий генерал Карл Хаусхофер опубликовал в 1913 году свою книгу, ставшую настольным пособием зарождающегося фашизма по геополитике. Известно, что никакая другая, а именно концепция Карла Хаусхофера легла в основу книги другого «выдающегося геополитика» – Адольфа Гитлера – «Майн Кампф». В ней геополитика наряду с расовой теорией была возведена в ранг официальной доктрины нацистов.
В США положения новой идеологии были подхвачены А.Мэхоном, в Англии – Х.Маккиндером.
Но это было уже после того, как шведский правовед пангерманист Рудольф Челлен первым применил термин «геополитика». Это случилось в 1916 году, когда вышла в свет его книга «Государство как форма жизни», насквозь пронизанная злобным духом человеконенавистничества. Сей ученый муж безапелляционно утверждал, что борьба за существование является основным законом жизни всякого организма: как биологического, так и социального. Он предпринял попытку «научного» доказательства неизбежности войн. Оправдывая агрессию, он призывал «жизнеспособные» государства, чье «жизненное пространство» ограничено, к расширению своей территории.
Так была подведена теоретическая база под практическую политику ХХ века, где главенствовали уже не Великобритания и Франция, как это было в прошедшем веке, и не рвущаяся к господству в мире Германия, потерпевшая крах в первой мировой войне и не принимавшая участия в послевоенном переделе мира, а новые лидеры: США и СССР.
3
В 1924 году в Германии начал выходить «Геополитический журнал», благополучно просуществовавший вплоть до конца второй мировой войны – до 1944 года. Но ничего нового к теоретическим положениям основоположников геополитики этот журнал не добавил. Его авторы услужливо и на все лады воспевали достижения национал-социалистской рабочей партии по укреплению германской государственности, и призывали к походу на восток, на юг, на запад и на север. Т.е. на все четыре стороны, чтобы "арийская" нация заняла, наконец, подобающее ей место в мире и в истории.
После второй мировой войны и нового передела мира концепция геополитики была отнесена к числу преступных. Казалось бы, восторжествовали не только справедливость и здравый смысл, но и научная истина получила права на существование в виде политической географии. Но не тут то было. Политическая география в СССР никак не могла влиять на внешнюю политику страны, потому что влачила жалкое существование наряду с генетикой и кибернетикой. И даже в годы хрущевской оттепели мало что изменилось. Политическую географию «дозволили» преподавать только в двух университетах страны – в Московском и Ленинградском, – да в военно-политических училищах, где она служила апологетике и безудержному восхвалению «коммунистической» идеологии.
А вот Соединенные Штаты, рассчитывая с помощью геополитики сделаться единственным лидером в мире, вскоре напрочь «забыли» о ее преступном прошлом.
В эпоху маккартизма и холодной войны геополитические идеи просто обязаны были возродиться из пепла исторических пожаров. Это привело к тому, что уже в 1951 году, через два года после создания военно-политического блока НАТО, под дружеским присмотром и при полном попустительстве заокеанских политиков в ФРГ вновь стал выходить «Геополитический журнал». Правда, издатель журнала, очередной идеолог геополитики А.Грабовский на словах отмежевался от идей своего бывшего соратника К.Хаусхофера, но на деле сам стал ярым неонацистом. В самом деле. – Если раньше говорилось о германском жизненном пространстве и о его расширении, то теперь герр Грабовский вещал о европейском жизненном пространстве и о его защите от коммунистической угрозы.
Мало того, в 1968 году на Западе прозвучал недвусмысленный призыв к каждому политическому и военному деятелю изучать геополитику, поскольку она является наилучшим руководством, показывающим, что и как надо завоевывать. А 13 марта 1974 года со страниц «Франкфуртер рундшау» европейцы получили рекомендацию бывшего государственного секретаря США Г.Кисснджера: «Энергетическая политика, геополитика и политика безопасности должны образовывать единое целое». Эти рекомендации остаются актуальными и сейчас, в начале ХХ1 века, и основными их исполнителями и проводниками остаются Соединенные Штаты.
И не случайно геополитике уделяется так много внимания теперь, когда перед человеческим сообществом остро встают энергетические проблемы. Нефти на Земле остается все меньше и борьба за ее остатки ведется не на жизнь, а на смерть. А какие еще «научные» идеи, кроме геополитических, могут оправдать любые политические средства для удержания в своих руках все земное жизненное пространство?
Тем более что после объявленного Р.Рейганом в начале 80-х годов крестового похода против «империи зла» – СССР – и против коммунизма (на словах), в мире не осталось силы, способной противостоять политике единственной «сверхдержавы». И тем более, кроме того, что с распадом СССР были уничтожены и те слабые ростки политической географии, которые так хило произрастали под солнцем развитого социализма. Науки нет. Есть политика. И не просто политика, есть политика, выгодная мировому полицейскому управлению в лице Соединенных Штатов и их верных союзников – политиков Европы. Югославия, Ирак, Ливия, а теперь и Сирия... - это ли не доказательство результатов проведения географической политики?
К сожалению, и Россия, несмотря на какое-то противостояние, не ведет и не может вести никакой борьбы за чистоту «научного эксперимента», поскольку у самой рыльце в пушку. В Москве создан центр геополитических исследований, где проводят свои научные изыскания бывшие и действующие генералы, переметнувшиеся в шакалий стан общечеловеков… Какие рекомендации они дают политикам? Нет ли в этих рекомендациях запаха от научных идей бывшей опальной, а ныне процветающей научной дисциплины?..
Во всяком случае, мы чуть ли не ежечасно слышим громкие заявления о том, что Соединенные Штаты имеют право на свои жизненно важные интересы в любой точке земного шара, и что свои определенные права имеет и Россия. Нельзя ли уточнить, господа, о каких интересах идет речь? Ведь давно всем стало ясно, что не защита от коммунистической угрозы является целью всякого военно-политического спектакля на мировом театре военных действий.