Все описанные в книге события кроме двух произошли в действительности с реальными людьми. Имена некоторых из них и названия мест изменены.
1.
Стейси находилась в радостном возбуждении: день обещал быть захватывающе интересным. После уроков она вернулась домой с Настей – русской девочкой, которая приехала по обмену на месяц в школу «Криктон Глобал Элементари». Школа гордилась тем, что в ней постоянно был какой-нибудь иностранный ученик. Директор часто говорил, что контакты с представителями других стран развивают у американских школьников «глобальное видение» и учат их «межкультурному общению». Сами ребята смотрели на иностранцев несколько снисходительно, кто-то любил прикалываться, пользуясь их слабым знанием школьного жаргона, кто-то с удовольствием рассказывал «обменщикам» о своей стране и показывал журналы с фотографиями машин и самолетов, кто-то равнодушно проходил мимо, а потом в кругу друзей передразнивал манеры или речь новичков.
Стейси же очень тянуло пообщаться со школьниками из других стран, и каждого из них она обязательно приглашала к себе на ужин. Он всегда сопровождался одинаковыми церемониями: примерно за неделю до него Стейси сообщала об этом маме, мама накануне ставила в известность Бриджит, их экономку. Бриджит – полная афро-американка родом из Нью-Йорка - взрывалась как типичный представитель мегаполиса и с большим чувством в полный голос вопила о том, как ей надоели всякие эмигранты, которые и говорить-то толком не умеют, наводнили страну, куда ни глянь – одни приезжие, все рвутся туда, где красиво и можно вкусно поесть и так далее. Тем не менее, к вечеру на ужин подавались изысканные блюда, которым позавидовал бы любой роскошный ресторан. В последний раз Стейси приводила на ужин южноафриканца Джоша, восьмилетнего курчавого негритёнка Он был на год младше Стейси, но за столом вёл себя как настоящий взрослый. На щеках у него были странные шрамы – по три расходящиеся полоски, что придавало ему какое-то кошачье выражение. Во время застольной беседы Джош пояснил, что шрамы – знак принадлежности к племени ягуара, или к племени, которому покровительствует ягуар, Стейси точно не помнила. Джош на прекрасном британском английском сказал, что такие шрамы остались только у древних стариков, но он с друзьями решил возродить традицию. Правда, он не сказал, что им пришлось обратиться в салон, где за двадцать рандов делали татуировки и пирсинг, а когда ребята вернулись домой, им досталось как от родителей, так и от стариков – оказывается, раньше шрамы наносились у вечернего костра в чисто мужском обществе колдуном племени под бой барабанов, когда мальчики становились юношами, то есть лет в тринадцать-четырнадцать, а не за двадцатку в модном шок-рок-тату салоне.
Джош, как и все гости из других стран, оставил на память о себе сувенир – деревянную статуэтку ягуара, вырезанную из какого-то очень твердого дерева, Стейси не запомнила его названия. Сейчас леопард стоял на полке среди других подарков – медной русалочки то ли из Швеции, то ли из Дании, кожаного слона из Индии, фигурки в кимоно и глазастой куклы в национальном костюме, пустой коробки из-под швейцарского шоколада, индейской шляпки из Южной Америки и прочих атрибутов «иных культур». Интересно, что подарит Настя, думала Стейси. В России холодно, люди ходят там в шубах, на улицах гуляют медведи, а люди греются водкой – это Стейси услышала от Бриджит, когда ей сообщили о предстоящем ужине с иностранным учеником. В такие дни Бриджит днём уезжала за продуктами, а потом до самого вечера никого не пускала в кухню. Из неё доносился вой миксера, гудение микроволновки, грохот кастрюль, шум льющейся воды, звяканье ножей и звон стеклянной посуды, а также крики и аплодисменты любимого ток-шоу Бриджит, но самым таинственным для Стейси оставалось полное отсутствие запахов. Бриджит закрывала двери и никого не пускала в кухню, однако когда мама готовила рождественскую индейку (на рождество Бриджит всегда уезжала к себе в Бронкс), ароматы разносились по всему дому и заплывали даже в спальню Стейси на втором этаже. Однажды Стейси специально обошла дом и встала под высокими окнами кухни, пока Бриджит не заметила ее и не прогнала, но так ничего и не унюхала.
Приглушенные звуки бурной кухонной деятельности были едва слышны на веранде и не мешали разговору девочек, которые устроились в удобных летних креслах и рассматривали фотографии. Стейси обожала снимать. Ей казалось, что она с колыбели любила камеру. Она не могла припомнить, когда она сделала свои первые снимки, но за эти годы на стеллаже в её комнате фотоальбомам стало тесно. Там стояли воспоминания о каждом крупном мероприятии в школе, все дни рождения мамы, Стейси и её одноклассниц (многие из них недолюбливали Стейси и приглашали её только ради этих фотографий) и Бриджит в самых неожиданных позах и ситуациях. Несколько альбомов были посвящены всеобщему любимцу – коту Оскару, однако самыми ценными были альбомы, которые Стейси никому не показывала. На них неуклюжим детским почерком было написано «Папа 1», «Папа 2» и «Био Папа». В первом хранились фотографии маленькой Стейси и ее мамы Анны с бородатым рыжим Стивом, во втором – снимки рыхлого лысеющего Дэвида, а в последнем альбоме была всего одна когда-то порванная и тщательно склеенная свадебная фотография Анны с красивым улыбающимся молодым человеком, похожем на известного киноактера. Стейси иногда раскрывала этот альбом, когда ложилась спать после грустного дня, и долго смотрела на фотографию.
Впрочем, на веранду она вынесла показывать другие альбомы – свою коллекцию голливудских звёзд. В соседнем доме жил член американской академии киноискусств, и к нему часто приезжали режиссеры и продюсеры, мечтавшие о получении кинопремий, нередко с актёрским составом из своих фильмов. Стейси давно поняла – если на соседском участке работает газонокосилка, значит, на следующий день ожидается приезд команды из Голливуда. Сложив в рюкзачок пончики, бутылку с водой и старый «Полароид», Стейси сразу после школы забиралась на дедушкино дерево и занимала выжидающую позицию. Из домика на дереве достаточно хорошо была видна дорожка к соседнему дому, к которой подъезжали красивые машины. Когда из них начинали выходить люди, в Стейси просыпался азарт настоящего папарацци – она старалась сделать как можно больше снимков и запомнить имена артистов. Это было важно, так как ветви дедушкиного дерева не давали возможности снимать артистов во весь рост. В распоряжении Стейси было всего несколько секунд и пара метров, пока вышедшие из машин артисты не скрывались в тени деревьев.
- А это Синди Кроуфорд, - гордо сказала Стейси, указывая на фото. На нём была видна красивая нога в туфле на высоком каблуке, высунувшаяся из машины.
- Вау, - сказала Настя. Она вообще часто произносила это слово. Когда Настя появилась в школе и учительница мисс Лайтон представила ее классу, по нему пронёсся вздох разочарования. Настя звучит по-английски как «нэсти», то есть «противная», и ребята ожидали увидеть соответствующую внешность. Вместо этого они увидели худенькую светловолосую девочку с немного настороженным взглядом больших серых глаз. За неделю она освоилась и вела себя почти так же, как и остальные школьники, однако, собравшись в сторонке, девчонки частенько ухмылялись, наблюдая за ней, протяжно вполголоса называя ее имя «Нэээстиии» и добавляя за этим – «вау!», после чего все дружно смеялись.
- Как тебе нравится у нас в стране? – спросила Стейси. Она любила задавать этот вопрос, потому что дети почти всегда начинали, захлебываясь от восторга, говорить о своих впечатлениях и том, что им очень нравится, и Стейси вдруг по-новому начинала видеть привычные вещи.
- Ты знаешь, мне кажется, у тебя удивительно добрая страна. Здесь так много добрых людей, они всегда улыбаются – и на улице, и в магазинах, и в автобусе, даже совсем незнакомым людям!
Да уж, - подумала Стейси, - никогда бы не сказала, что мисс Лайтон добрая, когда раздаёт контрольные с двойками и при этом широко улыбается.
- Мне кажется, - продолжала Настя, - американцы не способны на грубость или хамство, по крайней мере те, кто живёт в этом городе.
- Сволочь, паршивая тварь, скотина, - донеслось с соседского участка. – Я убью тебя, долбаная крыса!
Голос был довольно визгливым и высоким для такого большого пузатого человека, который выбежал из дома, размахивая подзорной трубой. Продолжая выкрикивать уже непечатные выражения, он семенящей трусцой обогнул небольшой мраморный фонтан, остановился, неловко размахнулся и запустил трубой в сторону дома Стейси. Труба с треском врезалась в кусты, и оттуда выскочил белый кот. В три прыжка он одолел расстояние до декоративного забора, а затем гордо и спокойно пошел по газону в сторону веранды, изредка резко взмахивая хвостом, будто отгоняя недавние неприятные воспоминания.
Настя сидела, раскрыв рот. Наконец она произнесла «вау» и закрыла его.
- Вообще-то, мы говорим «вау», когда мы приятно удивлены, - немного раздражённо сказала Стейси. Настя покраснела.
- Это мистер Кейвмен, наш сосед. Он очень не любит, когда Оскар заходит на его территорию, наверное, у него аллергия на кошек. Он очень уважаемый кинокритик. Мама говорит, что по его статьям можно сразу понять, на какой фильм нужно сходить, а Бриджит говорит, что без словаря его читать невозможно.
На самом деле соседа звали мистер Аникейвмен, но Стейси из-за его нелюбви к домашним животным сократила его фамилию, которая в её устах стала звучать как «кейвмен» - пещерный человек. Оскар – самостоятельный и независимый кот, его не кастрировали, поэтому он ходит где ему вздумается и метит территорию, которую считает своей, а это приводит в ярость мистера Аникейвмена. Тот продолжал ругаться, но уже не так громко, так что его слов уже нельзя было разобрать. Оскар приблизился к девочкам, потерся о ногу Стейси, подошел к Насте и долго обнюхивал ее кроссовку. В конце концов он потёрся и об неё, прыгнул на перила и уселся, свесив хвост и уставившись в сторону Аникейвмена.
Стейси не стала рассказывать Насте, что сосед подал на них в суд, требуя огромную сумму за ущерб, которую Оскар якобы наносит его газону и здоровью. Суд тянется уже несколько месяцев. Из подслушанных ненароком телефонных разговоров матери Стейси узнала, что их интересы в суде представляет Стив из известной адвокатской конторы. Стейси была твердо настроена упросить маму и увязаться за ней на очередное заседание, которое должно было состояться через несколько дней.
- Пойдем, я покажу тебе мои любимые книги. Ты читаешь книги, в смысле, кроме того, что требуют в школе?
- Конечно, - ответила Настя. – Когда я была маленькой, бабушка читала мне перед сном сказки. Я их до сих пор читаю, некоторые даже наизусть выучила.
- Ну да, - неуверенно протянула Стейси. – Сказки - это здорово. Но в последнее время меня зажигают книги про любовь.
Настя вскинула брови. В свои десять лет ее никогда не тянуло к розовым книжкам, которые постоянно покупала её бабушка.
- Пойдём, я покажу тебе эти книги. Они в моём домике на дедушкином дереве. Мама говорит, что его посадил её дед, который приехал сюда из Италии. Он был молодым и скучал по родине. Там у него во дворе росло большое дерево, и когда он сумел купить землю, то сначала посадил росточек, а потом начал строить дом.
Весело болтая, Стейси повела Настю за собой по изумрудному газону. Его уже давно пора было подстригать, но Стейси нравилось ходить по земле босиком, а после газонокосилки это было не очень приятно. Поэтому она уговаривала Бриджит, а до этого Стива и Дэвида, не косить траву на газоне, пока на нём не появлялись желтые одуванчики. Стейси их обожала, но как только распускались первые цветочки, мама становилась непреклонной – их присутствие могло вызвать гнев соседей: «Мы не можем допустить распространение сорняков!», и на газоне появлялась косилка.
Стейси стала быстро забираться по стволу дерева, хватаясь за сучья и опираясь на прибитые дощечки-ступеньки. Добравшись до домика, она обнаружила, что Настя осталась внизу.
- Давай, забирайся скорей сюда, - крикнула Стейси.
- Не могу, - прокричала в ответ Настя. – У меня что-то с ногой.
Настя никогда не забиралась даже на забор у себя на даче, хотя ей часто очень этого хотелось. Мама всегда учила её, что из неё вырастет настоящая леди, а настоящих леди на заборах еще никто не видел.
- Ладно, сейчас я возьму книги и слезу, - крикнула Стейси.
Она очень любила свой домик. Мягкая игра лучей солнца, пронизывавших густую крону, создавала ощущение чего-то живого. Казалось, домик мог о чём-то говорить, когда ветер шевелил ветви и вокруг раздавался шелест листьев. Именно здесь, ожидая приезда голливудских знаменитостей, Стейси предавалась самым потаённым мечтам, иногда разговаривая вслух, и тогда домик как будто затихал и прислушивался, а листья переставали шелестеть.
Стейси быстро взяла с пола пару книг, засунула их в шорты и полезла обратно. Спускалась она очень быстро по давно знакомому пути, и ее даже немного удивило и покоробило Настино «Вау, ты как настоящая белка!»
- Вот, смотри, это первая книга, «Посланник», а вот вторая, я ёе еще не дочитала.
Настя взглянула и покраснела, прочитав заглавие – «Постыдная тайна». Ее маме и бабушке даже в страшном сне не могло присниться, что их юная леди читает книги о любви с таким названием.
- Знаешь, это канадский писатель, но он очень хороший. Я могу подарить тебе первую книгу. Я даже стала по-другому смотреть на дедушкино дерево и на нашего кота, когда стала читать эти книги. Если хочешь, я подарю тебе их, ты отвезешь домой и покажешь родителям.
Настя чуть не закашляла, представив мамино лицо при виде книги с таким названием.
- Нет, знаешь, у меня уже столько сувениров, что я даже не знаю, как я дотащу свою сумку. Но у меня для тебя есть подарок.
Настя зашла на веранду и достала из рюкзачка маленькую плоскую коробочку, затем вынула из нее панно с картинкой, сошла со ступенек и протянула Стейси:
- Это обычный русский пейзаж с березкой, но он сделан из драгоценных и полудрагоценных камушков разного цвета. То есть здесь нет краски, это картина из камней.
Стейси залюбовалась поблескивавшими на солнце крохотными лучиками света от мелких камешков.
- Вау, так красиво, огромное спасибо! Я поставлю её в центр полки, там стоят подарки от наших учеников из разных стран. Ты знаешь, это действительно красиво. Послушай, но она наверное стоит безумно дорого?
Настя смутилась. Ее поездка в Америку обошлась семье в очень кругленькую сумму, и когда стал вопрос о том, какие сувениры везти за океан, мама была категорически против матрешек, медведей, самоварчиков, кремлевских башен и портретов президента. Тогда бабушка просто пошла на базар и вернулась со стопкой таких панно, приговаривая – «И всего-то по двадцать рублей, вот и всё удовольствие».
- Ну что ты. Это ручная работа, и камни настоящие, но я не думаю, что это дорого стоит.
- Спасибо! - Стейси потянулась, чтобы обнять Настю и поцеловать в щеку.
-Стейси! - раздался зычный голос Бриджит из глубины дома. Голос Бриджит был поистине уникальным. Когда она звала их к обеду «Анна! Стейси!», девочке казалось, что стены комнаты начинали дрожать.
- Идём! – изо всех сил крикнула Стейси и позвала с собой Настю:
- Пойдём в дом. Бриджит - наша домработница. Она с нами почти десять лет. Знаешь, она удивительно вкусно готовит. Надеюсь, сегодня она даст нам что-нибудь особенное.
У Стейси были резоны так думать. Дело в том, что вечером мама обещала привести поужинать своего коллегу Патрика. Стейси знала, что скорее всего у мамы с ним очень хорошие отношения, и девочке не терпелось поскорее его увидеть. Может быть, он станет жить с ними, и она снова сможет называть кого-то «папой» и гордо рассказывать в школе «А мой папа…» или «А мой папа говорит, что…», как и многие другие дети в её классе. Так что сегодня Бриджит наверняка постарается превзойти себя и приготовит нечто совершенно сногсшибательное. Она как-то сказала, что мужчины похожи на собак, и если их кормить вкусным мясом, то можно отпускать гулять без поводка, они все равно далеко не уйдут и обязательно вернутся к обеду.
Девочки вошли в гостиную, посередине которой стояла Бриджит в ярком желто-сиреневом фартуке на выпирающем вперед животе.
- До ужина ещё далеко, Анна звонила и сказала, что задержится. Нате-ка, попробуйте пока пирожков с яблоками и соку попейте, а то животики начнут выдавать гаммы. Стейси, ты еще не играла свои гаммы!? Завтра у тебя занятие!
Стейси часто удивлялась этой способности Бриджит менять интонацию и тембр голоса за долю секунды. Вот и сейчас "пирожки" и "сок" прозвучали, как будто рот Бриджит был наполнен медом, а "гаммы" напоминали громогласный приговор с небес.
- Нет, но я сегодня…
-Никаких нет! – отрубила Бриджит. – Быстро ешь пирожок и садись за пианино. Заодно покажешь Насте, что это такое. И чтобы к кухне не приближались!
Стейси слишком хорошо знала, когда Бриджит можно упрашивать и выклянчить какую-нибудь поблажку, а когда это совершенно бесполезно и даже опасно. Сегодня опасность застыла на оранжевом уровне.
- Хорошо, - выдохнула Стейси. Она взяла блюдо с пирожками и поставила его на пианино, стоявшее возле глухой стены в гостиной. Девочки взяли по стакану сока и стали молча жевать. Каждая думала о своем, но мысли их немного переплетались. Вот такие мы добрые: сосед матерится, домохозяйка орёт, тут никакие улыбки не помогут. – А меня бабушка к пианино не гоняет. Только раньше пугала Бабой-Ягой, что та прилетит, если диссонанс услышит, а хорошая музыка всю нечисть разгоняет. Бедная Стейси.
Стейси ненавидела пианино. Это всё ее мама. Она, видите ли, росла в музыкальной семье, однако сама музыкантом не стала, вот и решила на дочке отыграться, мечтает, что Стейси непременно когда-нибудь будет играть классику на роскошной сцене. Девочка никак не могла понять, почему мама не хочет услышать её слов, что пианино ей по барабану, что она терпеть не может концерты и музыкантов, что стать она мечтает профессиональным фотографом, чтобы объездить с камерой весь мир и снять лучшие кадры. Мама совершенно не слышит этих слов и продолжает твердить, что видит дочь в будущем как прекрасного музыканта. Но это тяжелый труд, поэтому Стейси должна ездить на уроки к мистеру Кофману и постоянно тренироваться дома на старом пианино. Нет, мама у Стейси, конечно же, замечательная, и если бы не этот ее заскок, думала Стейси, у нее давно бы над головой светился ореол, а за спиной шевелились длинные крылья. Интересно, а почему она задерживается?
2.
В это время Анна ехала в своей машине с Патриком, новым работником офиса. Патрик уже проработал два месяца, но Анна очень чётко помнит его первое появление. Короткие волосы, быстрая походка, стандартная улыбка на губах – и глаза… Когда она встретилась с ним взглядом, ей показалось, что у неё подкосились колени и перехватило дыхание, поэтому ее дежурное «Привет, меня зовут Анна» прозвучало сдавленно и неровно. Коренастый, среднего роста, с обычным для среднего возраста жирком на талии Патрик был вполне обыкновенным человеком и быстро влился в небольшую команду офиса, которая напряженно имитировала бурную деятельность за экранами мониторов. Большую часть времени сотрудники получали и отправляли электронные послания, в основном друг другу, а в ожидании ответа отправлялись в активное путешествие по Интернету. Каждые час-полтора они по двое или по трое уходили в «кофейную комнату» - небольшое служебное помещение без окон с большим столом и стандартной кофеваркой. Анна презирала эту машину: в нее вставлялся фильтр-промокашка, на который насыпали молотый кофе. После того, как через него проходил кипяток, на выходе получалась мутная жидкость с отвратительным бумажным вкусом и запахом, напоминавшем кофе. Анна с детства привыкла к божественному аромату настоящего капучино, который по утрам варил ее дед, и с жалостью смотрела на коллег, когда они заглатывали коричневую бурду из кофеварки. Однако Анна всё равно ходила в «кофейную комнату», просто чтобы оторваться от насиженного крутящегося кресла, размять ноги и послушать последние сплетни от Риты – носатенькой худенькой девушки неопределенного возраста. Рите доставляло большое удовольствие, когда в разговорах о ней говорили как о девушке, хотя ей было явно за сорок, и только узкая кость и хронический недокорм, думала Анна, каким-то образом законсервировали ее внешность.
Казалась, Рита обладала экстрасенсорными способностями и знала обо всех тайнах и секретах своих коллег. Если кто-то сообщал о планируемой покупке, Рита тут же заявляла, где это лучше сделать, на что человек растерянно сообщал, что он как раз туда и собирался. Рита точно знала, куда скорее всего поедут в отпуск её сослуживцы, и даже об их потаённых интимных желаниях. Анна предполагала, где таился источник такой осведомленности: когда работники уходили пить «кофе», Рита иногда подходила к их компьютерам и высматривала, на какие страницы и сайты они заходили. Память у нее была феноменальная, она могла запомнить даже длинный адрес, а затем со своего рабочего места залезала на эти страницы и пыталась понять, что же именно так заинтересовало там ее коллег.
Рита первой сказала Анне о том, что Патрик явно к ней неровно дышит. Анна сделал вид, что ей это совершенно безразлично и что она ни во что не верит, однако Рита крайне редко ошибалась. С того дня каждое утро начиналось для Анны с радостного ожидания чего-то необыкновенного, но день проходил за днем, а Патрик в первый месяц так к ней особо и не приближался. Тем временем Рита передавала оперативные сводки: Патрик проявляет повышенный интерес к Анне и благодаря общительности коллег за чашкой «кофе» узнал, где и с кем она живёт, есть ли у неё партнер, что она любит и куда ездит по выходным, и все это мимоходом, между делом за чашечкой коричневого напитка. Поэтому Анна особо не удивилась, столкнувшись с ним в супермаркете. Хотя ее распирал смех, она подыграла Патрику и изобразила искреннее удивление, увидев его с тележкой, доверху нагруженной тортеллини, равиоли, а также букатини, спагетти, капеллини, фарвалле и прочими образцами итальянских макаронных изделий. Затем она также «случайно» увидела его у входа в собор святой Люции перед началом воскресной службы. Церковь – дело святое, и Анна решила не уходить с автостоянки, откуда был виден вход в собор, а подождать и посмотреть, куда он отправится. Чтобы не привлекать внимание Стейси, Анна подняла капот и стала проверять уровень масла, пожаловавшись дочери на подозрительный шум в моторе. Патрик подождал, пока поток прихожан в красивых воскресных одеждах иссяк, затем довольно решительно пересек улицу, сел в машину и резко тронулся с места.
Анне нравилась эта игра, а воспоминание о дрожи в коленях и прихлынувшей к щекам крови во время первой встречи добавляло остроты впечатлений. Как и любая женщина, Анна вела себя как настоящая охотница, которая под видом беззаботной кудлатой овечки внимательно следила за каждым шагом Патрика. Её ожидания оправдались, когда Патрик пригласил её в ресторан, куда она изредка заходила, если домашняя жизнь становилась слишком скучной. Обычно Анна попадала в ресторан по пятницам, когда там собиралась компания старых знакомых и приятелей. Патрик же позвал её в четверг, когда Бриджит возила Стейси на урок музыки, и Анне нечем было особо заняться. Оценив расчёт Патрика (в этот день её не будут отвлекать приятели, да и вообще по четвергам в барах и ресторанах затишье, народ набивается в них по пятницам и субботам и отрывается по полной программе, а в воскресенье ходит в церковь, чтобы отмолить грехи, если похмелье позволит), Анна согласилась – и не пожалела. Рубиновое кьянти, блестящие в полумраке глаза Патрика, его ненавязчивые разговоры, в которые мастерски вплетались комплименты, так расслабили Анну, что она не смогла вытянуть из него сведения о его личной жизни. По большому счету, ей и не хотелось знать, сколько у него было жен или подруг, какими злобными стервами они оказались и как он страдает от одиночества в поисках настоящей любви и понимания. Поскольку у самой Анны несмотря на католическое детство было три мужа, она все это прекрасно понимала, а вечер в полутемном ресторане был так хорош, что ей было просто спокойно и радостно одновременно, как будто все нынешние заботы и проблемы, все прошлые обиды и несчастья, все будущие тревоги и опасения растворились в звуках тихого пения малоизвестного итальянского певца, выплывавших из больших динамиков по углам ресторана.
Увы, законопослушность или боязнь за себя (все-таки за рулём!) не позволили Анне выпить более двух бокалов вина, и Патрику не удалось уговорить её отправиться к нему домой оценить интерьер его спальни. Эти предложения и настойчивые попытки заплатить за неё вывели Анну из сладостного спокойствия и с грохотом опустили на землю. «Кобель», прорычала Анна в унисон двигателю, резко нажав на газ и тронувшись с места. Всем мужикам нужно только одно, вернулись к ней горькие мысли. Ну и чёрт с ним. Пусть поищет кого-нибудь другого. Вон Рита давно на него заглядывается, даже ногти покрасила в зелёный цвет на день святого Патрика. Ну и кикимора. Да пошел ты…. Нога ее с силой вжала педаль газа в пол, и Анна выехала на ведущую к дому дорогу. И всё же тот первый взгляд в глаза Патрику продолжал оставаться в сердце, не давая разгуляться обычным мыслям (все они сволочи!) и будоража неясные надежды на что-то светлое и счастливое, которого так не хватает, особенно когда ей не спится одной в её обширной спальне.
Анна, несомненно, лукавила, когда мысленно желала Патрику найти кого-то посговорчивей. Он продолжил своё ухаживание, предупреждая её желания, устраивая разного рода приятные «случайности», и к Анне вернулась надежда, не раз уже похороненная за недолгую жизнь, что не все они такие сволочи, что ведь есть на свете настоящее и доброе, без чего существование становится попросту бессмысленным. И хотя Анна была совершенно независима и не нуждалась в деньгах, хотя она любила дочь и успевала соскучиться по ней за короткий рабочий день, уловки Патрика зажгли в душе новый огонёк. Патрик был настойчив как бассет-гаунд. Эти длинноухие кривоногие псы могли до смерти загнать любого зайца своим неустанным преследованием. И Патрик был близок к своей цели. Анна наконец согласилась показать его семье, то есть дочери Стейси, домработнице Бриджит и коту Оскару, на которого Анна больше всего надеялась. Если Патрик понравится коту, значит, женская интуиция её не подвела. Пару лет назад, после расставания с Дэвидом, она привела было из итальянского бара докучливого и заводного приятеля, но Оскар быстро дал ей понять, что с ним лучше не связываться. Кот встретил его шипением, а когда они пили пиво, пометил ему белую штанину, за что получил пинок и перелетел через всю кухню. Естественно, Анна не смогла стерпеть такого поведения и по-итальянски эмоционально вышвырнула из дома наглого домогателя. С тех пор авторитет Оскара возрос ещё больше, и ему прощалось многое, за что любому другому члену семьи могло бы здорово влететь.
Посмотрим, что скажет Оскар сегодня вечером, думала Анна, весело болтая с Патриком по дороге домой. Она упросила его поехать вместе в её машине, чтобы побыть рядом вдвоём без посторонних. Наверное, Анна немного побаивалась, как отнесутся к Патрику домашние. Стейси очень хотела отца. Хотя в последнее время они не вели таких разговоров, у Анны появлялся комок в горле при воспоминании о слезах дочери. Однажды вечером, как обычно, она рассказывала о том, как прошел день. В классе проводилась презентация отцов. Школа Стейси обучала детей деловым навыкам с младших классов, и одному из учителей пришла в голову идея о том, что дети могли применить на практике свои навыки по презентации товаров и услуг на примере своих отцов. Вылилось всё это в саморекламу мужского населения, каждый родитель вложил в уста своего ребенка свои лучшие, на его взгляд, качества и достоинства, однако детишки не смогли запомнить всего и порой выдавали такие подробности домашней жизни и характеров своих отцов, что Анна и Стейси покатывались от хохота. А потом вдруг дочка произнесла: «Я бы никогда так о своем папе не сказала. У меня ведь будет папа, да, мам?» Ее глаза припухли, Анна знала, что дочь может расплакаться, убежать в спальню и рыдать под одеялом, не подпуская к себе никого. Тогда Анна смогла проглотить ком в горле и очень встревоженным голосом спросить: «Дочка, мне приснился ужасно плохой сон про нашего соседа и про Оскара. Кажется, сосед что-то замышляет. Ты не видела нашего разбойника?» Стейси быстро переключилась на материнскую волну, вскочила с ковра и, крикнув матери «Пойдём скорее, поищем его!», первой выбежала из дома. Оскара они нашли не сразу. Он сидел на крыше небольшой беседки и совершенно не обращал внимания на призывы хозяев. Он был поглощен событиями на соседнем участке. Из-за зеленой изгороди Анна увидела несколько человек, которые что-то носили и устанавливали на газоне.
- Сторожи Оскара, я сейчас, - сказала Стейси и понеслась к своему домику на дереве. Минуты через три она вернулась и сообщила матери:
- Они ставят на траве какие-то железяки, как будто круглые, но с ручками.
Капканы, подумала Анна и сказала вслух:
- Наверное, мистер Аникейвмен готовит сюрприз для своих гостей. Скорее всего, у него опять намечается приём.
В тот вечер Оскар помог отвлечь Стейси от печальных мыслей, поскольку им понадобилось уговаривать его еще минут пять, прежде чем кот нехотя спрыгнул с беседки. Однако тоска вернулась к Анне ночью, когда она лежала в своей большой и холодной постели.
Анна отбросила это воспоминание и весело сказала Патрику, поворачивая на свою дорогу:
- Ну вот, мы почти и дома. Лет пятьдесят назад здесь было много домов, потом закрылись заводы, люди разъехались, многие дома разрушились или были снесены, а наш остался. Сейчас район становится все более престижным, здесь селятся весьма состоятельные граждане. Ко мне уже несколько раз подкатывали девелоперы и риэлторы, предлагали внушительные суммы, если я решусь продать участок.
Патрик с интересом смотрел в окно.
- Надеюсь, сегодня не будет голливудских сборищ, - озабоченно сказала Анна.
Патрик удивленно взглянул на нее. Ветер из окна ласково ворошил пряди ее недлинных каштановых волос.
- Наш сосед, мистер Аникейвмен - известный кинокритик, и к нему довольно часто, я так понимаю, навязываются в гости разные режиссёры со своими командами, ведь он член киноакадемии и может отдать за них свой голос, когда присуждают всякие премии.
Эти слова произвели на Патрика большое впечатление. Анна краешком глаз перехватила его заблестевший взгляд. Как всякая женщина, Анна видела и слышала намного больше того, что произносилось или показывалось.
- Вот мы и дома. Добро пожаловать в наш мир.
Анна заехала на ведущую к дому дорожку с выключенным двигателем. Из окон гостиной доносились чистые и прозрачные звуки пианино, и у Анны от радости сжалось сердце. «К Элизе»! Её дочь встречает их такой простой и такой искренней мелодией!
- Это Стейси занимается. У неё завтра урок игры на пианино, - пояснила она Патрику.
- Вау, а я-то подумал, вы слушаете классику по радио.
Из окна гостиной выпрыгнул белый кот, а вслед за ним показалось лицо девочки. «Мяу», - пискнул кот, лёгкой рысью приближаясь к взрослым, «Мама!», - вскрикнула девочка и исчезла из окна.
Это чувство невозможно разделить – Анна испытала такое тепло и нежность, понимая, что она по-настоящему счастлива, ведь её так ждут дома. Взяв в руки прибежавшего кота и поглаживая ему за ушками, Анна ждала дочь, которая всегда выбегала к ней навстречу и прижималась, обнимая за талию. Какая я глупая, думала Анна, - у меня есть всё, чего не купишь ни за какие деньги, что же мне ещё надо. В уголках глаз она почувствовала привычную влагу, которая уносила все тревоги и печали прошедшего дня. Анна даже забыла о том, что рядом с ней стоит Патрик, и вернулась из своих мыслей только обнаружив, что выбежавшая из дверей Стейси нерешительно остановилась, из-за ее спины выглядывала худенькая девочка.
- Патрик, это Стейси. – Привет. – Как дела? – Это Настя, она из России. – Привет, Настя. – Рада с вами познакомиться, - улыбки, рукопожатия, кивки, лёд тронулся, подумала Анна, заметив радостный блеск в глазах Стейси. Так, дочь явно довольна, а вот коту шумные церемонии пришлись не по вкусу, он спрыгнул с рук Анны и исчез за её спиной.
- Привет, как дела? – раздался зычный голос Бриджит. – Ужин как раз готов, пока вы моете руки (грозный взгляд в сторону Стейси) и осматриваете дом, я как раз успею накрыть на стол.
Расплывшееся в широкой негритянской улыбке лицо не могло скрыть от Анны настороженно-осуждающий взгляд. Своей бесцеремонностью суждений и откровенными замечаниями Бриджит иногда доводила Анну до точки кипения. С какой стати домработница влезает в мою личную жизнь, думала в таких случаях Анна, присматривая предмет потяжелее, чтобы запустить в негритянку. Немного поостыв, впрочем, Анна обычно признавала ее правоту и была рада, что не стала кричать и бросаться чем попадя. В конце концов, Бриджит так заботится о Стейси, дома всегда порядок, а об её обедах знакомые Анны рассказывают друзьям с придыханием.
Девочки побежали в ванную на первом этаже, Бриджит растворилась в кухне, и Анна предложила Патрику пройтись по дому. Он был довольно старым строением из бруса и снаружи был облицован потемневшими от времени кедровыми пластинками. Мода на них прошла уже лет тридцать назад, и все другие дома в округе были затянуты в пластиковый сайдинг – где-то по старинке похожими на доски панелями, а в домах поновее эти панели имитировали кирпич или мрамор, а то и красное дерево. Однако несмотря на свой возраст, потемневшую наружность, пять скрипучих ступенек на лестнице, слегка взгорбившийся пол в коридоре и другие мелочи, этот дом очень быстро заставлял гостей чувствовать себя как дома, наполняя их вибрациями доброты и звуками-воспоминаниями о трёх поколениях, которые выросли в его добротных стенах.
- Это гостиная. Там, где сейчас «плазма», когда-то стоял большой радиоприемник, семья собиралась вокруг него, пока не появился телевизор.
Войдя в комнату, Патрик стандартно покрутил головой во все стороны и громко протянул «вау!», но Анна прекрасно понимала американские формулы вежливости. Она была реалисткой и видала по-настоящему прекрасные интерьеры, пусть даже всего лишь в журналах.
- Это мамино кресло-качалка. Я любила качать на нем свою куклу, укладывая её спать. Самое смешное, что Стейси тоже это проделывала. Правда, вместо куклы она пела колыбельную коту. Он вообще-то очень капризный, но почему-то терпел это истязание.
Собственно говоря, в доме было множество вещей, с которыми связаны самые разные воспоминания, но с виду эти вещи были малоинтересными, а проводить часовую экскурсию в историю семьи на голодный желудок Анна не собиралась. Громкое урчание в животе Патрика подтвердило правильность ее мыслей.
- Эй, где вы там, ужин на столе, - донесся снизу громоподобный голос Бриджит. Он застал Анну и Патрика в её спальне, просторной комнате с огромным окном, выходящим на восток, резной дверкой в туалет с душем, квадратной кроватью из темного дерева, туалетным столиком и несколькими стеллажами вдоль стен. Анна любила просыпаться в этой комнате, когда лучики восходящего солнца щекотали ее ресницы и нос. В этой спальне, когда-то родительской, было столько хорошего. Да, но и плохого тоже, иначе я не была бы её единственной обитательницей, мысленно вздохнула Анна.
- Пойдём вниз. Бриджит не любит, когда её заставляют долго ждать.
Патрик неловко улыбнулся, не зная, как реагировать на такое поведение обслуживающего персонала, и последовал за хозяйкой вниз по скрипучим ступенькам.
Ужин с гостями был совершенно не похож на их обычные забавные вечерние посиделки втроём. Стейси вела себя как воспитанный ребенок и не ложилась на широкий стол, чтобы дотянуться до понравившегося кусочка. Она старательно объясняла Насте, что и как и как часто едят американцы, прочитав заодно минилекцию о здоровом питании. Патрик смотрел на Анну романтическим взглядом, который периодически приходилось отводить вниз, следя за быстро пустеющей тарелкой. Бриджит ставила одно блюдо за другим. В конце концов желудочный сок полностью растворил романтику, и под конец ужина глаза Патрика затуманились белками, жирами и углеводами в прекрасной оболочке из невероятных специй. Патрик подъедал всё до крошки и не потому, что это было бесплатно, а потому что еда выглядела так заманчиво и оказавшись во рту полностью оправдывала ожидания.
Протяжное «мяаав» из дверей вызвало небольшой переполох. Женщины только сейчас заметили, что Оскар не пришёл на ужин вместе со всеми. Его сразу стали подзывать к себе и Анна и Стейси, но кот, будто обидевшись, гордо прошел мимо них и подошел к Патрику. Нависла напряженная тишина. Анна, не замечая этого, вытянула шею, пытаясь увидеть Оскара у противоположного конца стола. Эта тишина и застывшие позы хозяек сильно озадачили Патрика. Он взглянул на животное и неуверенно сказал «кис, кис». Оскар тут же прыгнул ему на колени и стал нагло обнюхивать уже практически пустую тарелку. Потом он повернул голову и потянулся к большому блюду, на котором лежали порции рамштекса для девочек, пристально посмотрел на него и резко взмахнул хвостом перед носом Патрика.
- Сейчас, мой славный, я как раз тебе кусочек в кухне оставила, чуяла, что тебе понравится, - мягкий рокот ласкового голоса Бриджит ещё раз подтвердил несколько завистливые мысли Анна о невероятном вокальном таланте ее домработницы.
Словно все поняв, Оскар соскочил с колен Патрика и прошествовал в кухню, а за ним потекла все так же рокотавшая Бриджит. «Потекла» - это Стейсино слово, однажды она сказала его, отвечая на вопрос матери о том, где Бриджит: «Потекла в ванную». Домработница имела среднестатистическую американскую талию в метр тридцать и такие же средние размеры остальных частей тела. Её любовь к старому кадиллаку объяснялась не ностальгией по бесшабашной нью-йоркской молодости, а тем, что сплошное переднее сиденье и габариты салона позволяли ей растекаться и чувствовать себя более или менее комфортно. При ходьбе тело Бриджит колыхалось, как ходячая реклама роскошного желе, а когда она протискивалась сквозь узкие дверные проемы, то Стейсино слово «потекла» наилучшим образом описывало ситуацию.
- Настя, а у вас дома есть домашние животные? – возобновила Анна светскую застольную беседу.
- Да, питбультерьер Моня. Она такая весёлая и очень любит играть с детьми во дворе.
Патрик явно оживился:
- Собаки мне как-то ближе. Они вроде как больше похожи на мужчин - такие же веселые, всё у них на виду: либо хвост крутится, либо белоснежный оскал с рыком.
- Либо хвост под брюхом, - торжествующе добавила вернувшаяся в комнату Бриджит, явно довольная таким признанием правоты своих давних слов о мужчинах.
- А вот глядя на кошку никогда не знаешь, что у нее на уме, - продолжил Патрик, решив не реагировать на замечание домработницы.
- Не знаю, Оскар всегда показывает, что ему нравится, а что нет. И он очень даже предсказуемый, - горячо возразила Стейси.
- Сейчас мы попросим у Бриджит ее фирменный десерт! - Анна почувствовала, внезапно возникшую неприязнь в голосе Стейси и решила погасить возможный конфликт ещё до того, как он успел разгореться.
- Ой, я уже так натрескалась, что могу лопнуть, но если это чизкейк, мне два куска! – неожиданно Стейси вышла из роли светской барышни.
Ужин действительно был необычайно обильным. Помимо крем-супа из испанских каштанов на столе побывали лангустины с тайским манго и желе из омара, филе сибуса с томатами конкассе, жареные скорпионы, приготовленные в воке или на тепане, ромштексы с пряной грушей, жареные морские гребешки с ореховым маслом и мандариновой заливкой, хрустящие яйца с грибным рагу и крабовым мясом, в которых чувствовался вкус жю из телятины, грибов шиитаке и лука шалот. Напоследок было подано то, что внешне напоминало обычное картофельное пюре, но с необыкновенным вкусом, и Патрик решился выведать у Бриджит его секрет. Про другие блюда он спрашивать не осмелился, так не знал точно, из чего их готовят, и решил не рисковать. Бриджит только что вернулась из кухни и встала у стола, сложив руки на животе.
- Бриджит, а что там еще в картошке? Как это пюре готовится?
- О, с картошкой можно делать все что угодно. Я готовлю ее так: давлю вилкой отварной картофель, добавляю свежайших сливок, немного оливкового масла, немного сливочного и – в самом конце – перигорский трюфель, только самый свежий и побольше.
- Безумно вкусно, - чуть не поперхнулся Патрик. Он-то был уверен, что на тарелке были коричневые кусочки картофельной кожуры, а оказалось - это трюфели.
- Это меня Сирил Босвьель научил, повар из Франции. А сейчас готовьтесь к десерту: у нас сегодня пюре из сельдерея с апельсиновым мармеладом и чизкейк. Кому что?
Бриджит не была уверена, что пюре из сельдерея – это десерт, но поскольку она знала пристрастия всех обитателей дома, то у неё была всего одна крохотная розеточка с сельдереем на тот случай, если один из гостей выберет экзотику. Однако все пошло именно так, как она и рассчитывала: народ дружно выбрал старый добрый американский чизкейк, который Настя простодушно назвала бы ватрушкой с творогом.
Наступило блаженное послеобеденное состояние, когда люди ненадолго превращаются в сытых питонов. Однако тут подъехали Хэтфилды, у которых жила Настя, и всем пришлось встать и проводить её до приехавшей за ней машины. Девочка использовала весь свой словарный запас для выражения благодарности Стейси и всем остальным за доставленное удовольствие, что даже Бриджит растрогалась и поцеловала Настю на прощание, утирая краем фартука слезу (мошка, что ли, залетела?). Так что вечер прошёл великолепно. Солнце клонилось к закату, Оскар покрутился у их ног и ушёл к дедушкиному дереву, и Анна предложила отвезти Патрика к его машине, оставленной у офиса. Если честно, Анна с большим удовольствием плюхнулась бы сейчас в ванну с книжкой в руке, а потом немного подремала бы у телевизора, но ей не терпелось узнать, что Патрик думает о её жилище и дочери. Её мнение было для Анны важнее, но для этого лучше дождаться отхода ко сну, когда они вдвоём обычно поведывали друг другу все свои сокровенные мысли.
Выезжая на улицу, Анна с улыбкой взглянула на Патрика. Он немного осоловел от обильной пищи, однако сумел выдавить из себя несколько стандартных комплиментов, а потом вдруг спросил:
- А если я не понравлюсь твоему ребенку?
Анна заёрзала. Ей надоело одиночество последних двух лет, она устала от необходимости самой принимать все решения по дому, ей было больно слышать рассказы Стейси про ее друзей и их ПАП (Стейси всегда выделяла это слово), её точила зависть при виде гуляющих по магазинам пар, ей было страшно ложиться спать, зная, что она проснётся ночью в темноте и пустоте, ей очень хотелось иметь рядом кого-то сильного и надёжного. Но ведь даже когда у нее были мужья, на первом месте всегда оставалась дочь, её кроха, плод первой безумной любви, её отражение, её надежда и опора, её сокровище, её маленькая овечка, девочка моя…
Лучшая женская тактика в таких ситуациях – отвечать вопросом на вопрос, не давая опомниться тугодумным мужикам, пока они в разгоревшейся говорильне не забудут про первый вопрос.
- Ты хочешь сказать, тебе не понравился мой ребенок? Ах, понравился? Очень понравился? И давно тебе нравятся маленькие девочки? Неужели? А ты случайно не из этих? А что ты нервничаешь, спросить нельзя? Я что, не могу задать тебе откровенный вопрос? Сам такой! Да пошел ты!
От резкого торможения Патрик чуть не выбил лобовое стекло – сам виноват, пристегиваться надо! Анна не доехала до офиса, где стоял понтиак Патрика, метров двести. Вздрогнув от удара, с которым Патрик пинком закрыл за собой дверь машины, Анна резко нажала на педаль, машина круто развернулась на сплошной линии и рванула в обратную сторону.
Приятный прохладный ветерок в раскрытое окно немного успокоил Анну, и она ни о чём не жалела. Жалеть она будет позже, а пока хихикала, представляя, как Патрик будет назавтра объяснять в офисе появление шишки на лбу. Да, вот такая я. Я женщина, а не машина, имею право на эмоции. Не нравлюсь – ищи себе другую. И вообще у меня итальянские корни, а у итальянцев все на эмоциях и жестах, хорошо, что в руках только руль был.
Это был один из редких случаев, когда у Анны поднималось настроение оттого, что она испортила его кому-то другому. А впрочем, правильно сделала. Она читала в газетах о всяких случаях, когда неродные отцы издевались над девочками, и не простила бы себе, если бы подобное произошло с её дочерью. Вот когда она вырастет и будет жить своей жизнью… А пока … А пойду-ка я завтра в свой любимый бар. Это решение окончательно убедило Анну, что она поступила правильно.
Припарковав машину у дома, она заметила в сгустившихся сумерках белое пятно на газоне. Пятно с протяжным урчанием кинулось к Анне, и она вновь почувствовала волну нежности и тепла, которой накрывал её дом при каждом возвращении.
- А ты вроде как принял его? – бормотала Анна, поглаживая кота по дороге к дому. – Мрррмау, - говорил в ответ кот. – Если бы он был плохой, ты бы сразу сказал об этом, да, пушистик? - - Уррьяу. – Ну вот, а я с ним чуть не разругалась.
Оскар задергался перед дверью и стал вырываться из рук. Обычно он входил с ней в дом, но сейчас спрыгнул на землю и стоял к ней задом, подергивая хвостом. Ну вот, какая же я дура. Но ничего, завтра разберемся. Ещё не вечер.
Стейси с радостно поблескивающими глазами кинулась к матери:
- Мам, мне кажется, он будет хорошим папой. Он красивый и хорошо смотрится рядом с тобой. И собак он любит. Он переедет к нам?
Анна уловила в вопросе не столько пронзительную просьбу, сколько решительное требование. Вернувшееся было к Анне спокойствие растаяло, как сахар в офисном «кофе».
- Знаешь, дочка, что-то у меня с животом. Наверное, я всё-таки переела. У тебя был хороший день?
Глядя на дочь, Анна испытывала горькое сожаление, что так поступила с Патриком. Разбившиеся надежды, казалось, выдергивали почву из-под ног, мысли разбегались во все немыслимые стороны, а впереди опять отчетливо замаячило ночное отчаянье одиночества. Анна тут же попыталась ухватиться за рекомендации психотерапевта, к которому обращалась после каждого развода: «Когда вам плохо, обязательно подумайте о том хорошем, что сегодня было».
- Мы с Патриком просто заслушались, когда ты играла Бетховена. Это было так здорово.
- Ты что, я ещё на гаммах сижу. Это Настя играла, она в музыкальную школу ходит после уроков, уже несколько лет, вот и показала, что она умеет.
Столько хорошего было за день, и так плохо всё кончилось. Отчаяние опять было протянуло к Анне свои липкие коричневые лапы, но тут, как всегда, на помощь пришел большой черный ангел размером в несколько ХL:
- Ну я, пожалуй, поеду. Завтрак в холодильнике. Стейси, не забудь, мы завтра едем на музыку, - Бриджит говорила немного усталым голосом, переминаясь с ноги на ногу.
- Да, да, спасибо огромное, Бриджит. Ужин был – просто фантастика! Патрик в таком восторге, что даже не хотел вылезать из машины!
- Да ладно, ничего особенного, - голос Бриджит заметно повеселел и прибавил гармоник. – Все, я поехала. Спокойной ночи! - и колыхаясь, она исчезла в дверях.
Анна вернулась к напряжённо смотревшей на неё Стейси.
- Ты знаешь, люди не принимают такие серьёзные решения на ходу под первым впечатлением. Здорово, что он тебе понравился, но ведь и мы должны ему понравиться. Я завтра узнаю, что у него на уме. Может, он котов ненавидит или у него аллергия на шерсть.
- Не может быть! – горячо возразила Стейси. – Оскар бы к нему ни за что не подошел, а ведь он даже на колени прыгнул.
- Хорошо, хорошо, марш чистить зубы и спать. Сегодня был просто сумасшедший день.
- Побольше бы таких дней! – весело прокричала Стейси, вприпрыжку несясь в ванную.
Уложив дочь, Анна прошла в свою спальню, разложила постель и легла в холодную кровать. Боже, почему я такая глупая! Как я хочу не думать об одиночестве. Опять бессонная ночь с короткими провалами в полусон.
Уррр, вдруг раздалось около головы Анны. Оскар неслышно запрыгнул на кровать и старательно терся о её лицо. Ты же не одинока, сказала себе Анна. Кот развалился вдоль неё, положил голову на руку как на подушку и тихонечко замурлыкал. Лунный свет из окна расположился на полу вытянутым прямоугольником, словно дверца в иной мир. Незаметно для себя Анна закрыла глаза, в уголках которых ещё оставались так и не пролившиеся слёзы, и погрузилась в этот серебряный мир.
3.
Утро прошло в обычной суете – душ, завтрак, проводы Стейси на школьный автобус, небольшой макияж, отчаяние перед шкафом с одеждой (что же сегодня надеть?!), разбросанные на кровати блузки, юбки и брюки – и вот Анна уже на пути к машине. Как всегда кот на прощанье помахивает хвостом – он явно не одобрял их ежедневные отлучки – и собирается дремать на солнечной стороне веранды. Собственно, коту нравилась первая половина дня. Он чувствовал себя настоящим хозяином, ходил где вздумается, но честно говоря, большую часть времени он просто спал в разных местах дома и на прилегающей территории. Иногда он шевелил ушами, услышав шумное шуршание мышей или возню белок, но он уже потерял юношеский задор, и азарт охотника все реже посещал его. Гораздо интересней было следить за соседом.
Ооо, мистер Аникейвмен – это целый кинороман. Он жил в красивом перестроенном доме, внешне походившем на какую-нибудь виллу на Беверли Хилз. По участку проходили выложенные камнем дорожки. На лужайке перед домом находился небольшой фонтан. Его включали незадолго до приезда гостей и выключали сразу же после их ухода, как и красивые фонари вдоль дорожек. Газоны были засажены разного рода травой, так что они отличались по цвету и создавали интересный вид, особенно с просторной террасы, похожей на сцену. Оскару было глубоко наплевать на цвет травы, но вот запах…
На газоне перед самой террасой росли мелколистые пушистые травки с фиолетовым отливом. Своим слабым запахом они несколько завораживали Оскара, но при этом оказывали на него сильное слабительное действие, которое, впрочем, редко оканчивалось облегчением, однако вынуждало Оскара принимать соответствующие позы. И все это перед террасой на той стороне участка, который прекрасно просматривается сквозь просторные французские окна первого этажа и из окон спальни на втором этаже.
Поскольку Оскар ежедневно обходил свои территории – а это были земли между домами Хэтфилдов и Маккоев с их злобными псами, мистер Аникейвмен приобрел серьёзное душевное расстройство: едва встав с постели, он постоянно подходил к окну, высматривая ненавистное животное. Чтобы смотреть присылаемые ему для оценки и рецензий фильмы, он установил большой экран рядом с окном в просторной гостиной, так чтобы была видна лужайка перед домом. Трудно сказать, куда он смотрел чаще – на экран или на лужайку. Если во время просмотра на участке мистера Аникейвмена мелькал белый хвост Оскара, создателям фильма оставалось только распроститься с мечтами заполучить голос критика, а написанная им рецензия ставила крест на репутации режиссера и сценариста. В свободное время Аникейвмен продумывал планы устранения отвратительного создания, и в голове его прокручивались в невероятной суете отрывки самых страшных ужастиков.
Увы, чисто физически в силу своей обширной конституции и слабого зрения Аникейвмен не мог надеяться когда-нибудь поймать и растерзать зловредного родича тигров, и как законопослушный американец обратился в суд с иском к соседям, требуя возместить ущерб, который принадлежавший им кот наносил его собственности – газонам и моральному состоянию их владельца. Согласно расчетам Аникейвмена, для возмещения запрошенной им суммы соседям понадобилось бы продать дом и всё своё имущество, и критик был готов оплатить перевозку их оставшихся пожитков куда-нибудь подальше. Однако судебное рассмотрение продолжалось с большими перерывами уже более полугода, присылаемые адвокатской конторой счета составили почти половину суммы иска, а конца этой истории так и не было видно. На следующей неделе судья почему-то потребовал присутствия истца и ответчика. До этого их интересы представляли адвокаты, и мистер Аникейвмен снабдил своего многочисленными фотографиями и съемками белого кота в различных позах на его участке, а также показаниями нескольких свидетелей, включая Стивена Кинга и Джона Траволту.
Неопределённость с решением суда, который мог и отказать в иске, вынудила Аникейвмена предпринять решительные действия по защите своей территории. Он распорядился установить на границе участка стальные капканы, замаскировав их пластмассовыми кустиками с запахом валерианы. Кроме того, он заказал мощный водомет с дистанционным управлением, который сегодня должны были установить на месте фонтана перед домом. Мысль о том, что такой струей можно свалить с ног любого накачанного байкера согревала душу Аникейвмена, когда он представлял, как эта струя подбросит в воздух, а затем размажет по земле мерзкого кота.
Вспомнив, что на следующий день к нему приезжает очередная команда кинодеятелей, жаждавших получить золотые статуэтки, Аникейвмен позвонил садовнику, распорядился привести в порядок газоны и кусты и уселся перед экраном, чтобы хотя бы мельком ознакомиться, какой шедевр сотворили напросившиеся на приём кинодеятели. Фильм начинался под музыкальную тягомотину, от которой у Аникейвмена сразу засосало под ложечкой. Обложившись едой и бутылками, Аникейвмен погрузился в политически корректную мешанину заезженных образов и сюжетных линий. Пожёвывая и запивая из бутылок, он периодически по привычке посматривал на газон.
Герои фильма медленно подошли к самой сильной, по мнению режиссера, сцене. Аникейвмен вскочил с места и прыжком приблизился к окну: на участке появился белый кот. Схватив висевший на животе бинокль, Аникейвмен навел резкость. В окулярах кот щурился на солнце и медленно шел от границы своего участка, иногда останавливаясь и обнюхивая травинку или потираясь усами о высокий стебелек. Аникейвмен вспотел от напряжения и пытался дотянуться до внезапно зачесавшейся лопатки, глядя, как кот приближается к пластмассовым кустикам, которые прикрывали медвежий капкан. Кот тщательно обнюхал новый предмет, не торопясь развернулся, старательно пометил и медленно пошел в сторону. Отчаянный вопль Аникейвмена подхватила с экрана субтильная героиня фильма, удерживавшая одной рукой бросившегося из окна героя-мачо.
Кот не стал метить оставшиеся капканы, заслышав треск и грохот старой газонокосилки, на которой восседал ковбойского вида старый садовник. Оскар терпеть не мог газонокосилку – и не только из-за грохота и копоти, но и потому, что ступать по острой стерне было неудобно и приходилось выбирать место, куда поставить лапы во время прогулок, а если из дома выбегал Аникейвмен и начинал бросаться разными предметами, то приходилось и улепётывать, не разбирая дороги, а потом зализывать слегка поцарапанные подушечки на лапах. Впрочем, это было одним из мелких неудобств прекрасной во всех других отношениях жизни, на которую Оскар совсем не жаловался. Вот и сейчас он прямиком проследовал к дорожке, услышав за три квартала шум старого квадратного автомобиля Бриджит. Она всегда приезжала после обеда, чтобы встретить Стейси из школы и пытаться накормить её привезенным невесть откуда обедом.
Слух не подвел Оскара, и через три минуты Бриджит уже вываливалась из своего «пожирателя бензина» и бесцеремонно приветствовала белого кота своим негритянским нью-йоркским говором с неизменным черным юмором: «Что, дефекатор, ждёшь? Один расход с тобой. Рыбы на тебя не напасёшься, а уж мяса тебе подавай непременно парного. Ууу, собак на тебя нет, хоть бы они пощипали твою шерсть, я уже замаялась её по всему дому вылавливать, скотина такая».
Оскар прекрасно слышал добрые нотки в голосе, и потёршись о ее ноги, отчего Бриджит с двумя сумками в руках чуть не грохнулась оземь и разразилась новыми характеристиками в его адрес, резво побежал к дому в предвкушении натурального лакомства, которое ему всегда привозила Бриджит. Анна и Стейси пытались кормить его сухими подушечками, над которыми он задумчиво сидел, не в силах есть этот корм, но и не желая их обидеть, пока они не отвлекались, а затем тихонько отходил от своей миски, зная, что на следующий день Бриджит выбросит этот корм, чтобы Анна и Стейси смогли еще раз проявить свою заботу и насыпать своему любимцу этого корма из красивой дорогой коробки. Бриджит уверила Стейси, что не стоит расстраиваться, если кот не ест на ночь, ведь кошки ночные звери, а с полным брюхом не больно-то поохотишься, и Стейси успокоилась. Вот и сейчас Оскар возбуждённо бегал от сумок Бриджит к своей чашке, ожидая ежедневной порции мелкой рыбёшки и маленьких кусочков парной свинины. Бриджит торопилась поскорее накормить кота, чтобы убрать недоеденные остатки до прихода девочки.
Пока Оскар с урчанием ел, негритянка вытащила из сумок аккуратные яркие коробочки, разложила их содержимое по кастрюлям, после чего тщательно смяла коробки и отнесла их в мусорный бак во дворе.
Вскоре возле дома остановился желтый школьный автобус. Из него выпрыгнула Стейси с ярко-розовым рюкзачком и пошла к дому. Заслышав шум газонокосилки на соседнем участке, она остановилась, а потом с радостной улыбкой вприпрыжку побежала к дверям. Сбросив по дороге на пол свой рюкзачок, она вбежала в кухню, обняла Бриджит и с восторгом сказала:
- Завтра к Аникейвмену опять приедут из Голливуда! Мне надо обязательно их сфотографировать!
- Ладно, это будет завтра, а сейчас быстро мыть руки и за стол.
- Я не хочууу, - привычно заныла Стейси, но Бриджит была непреклонна:
- От тебя одни кости остались, смотреть не на что. В наши дни стыдно быть худой, на тебя оглядываться будут. Ты же не хочешь стать моделью-вешалкой для платьев? К тому же нам скоро на урок. Опять там проголодаешься и будешь стучать зубами вместо метронома.
Стейси пришлось подчиниться, но на этот раз еда не казалось нудной обязанностью. В предвкушении завтрашней фотосессии девочка не заметила, как съела почти все, что Бриджит положила перед ней. Надо сказать, что у Стейси было две причины, по которым она так жаждала увидеть актёров кино. Во-первых, её снимки пользовались успехом у одноклассников по два доллара за штуку. Стейси аккуратно складывала денежки в пакет от фотобумаги, который ставила между альбомами. Она уже придумала, куда деть деньги и ждала, когда пакет наполнится так, чтобы в него больше ничего не влезало. Старые фотографии разошлись, а новых у Стейси давно не было, поэтому её так и обрадовала эта новость.
Вторая причина была тайной. Стейси мечтала сфотографировать того самого актера, который, как ей казалось, был запечатлён на свадебной фотографии мамы и которого девочка считала настоящим отцом. К сожалению, если он и приезжал к соседу, Стейси ни разу не удавалось его увидеть. Но она была терпеливой и знала, что все задуманное обязательно исполнится.
Мысль о предстоящем визите актёров к соседу немного скрасили скорбную дорогу к учителю музыки. В машине Бриджит, как обычно, пыталась поднять настроение девочки и ввести ее в мир чарующих звуков, экспериментируя своим голосом и напевая невероятную мелодию, составленную из всех жанров, которые когда-либо звучали из автомагнитолы – от соул и блюза до рэпа и оперы.
Поездка к учителю музыки занимала около получаса. Жил он в одном из двух- и трехэтажных кварталов в центре городка – самом жутком месте, которое Стейси видела наяву. На углу улицы бесцельно стояли подростки, в основном чернокожие, некоторые белые девушки были с детьми; вдоль дороги бродили неопределённого возраста неопрятные бомжи, заглядывая в урны в поисках алюминиевых банок; у светофоров дежурили мальчишки, подбегавшие к остановившимся машинам и выпрашивая у водителей деньги. Вечером их места занимали девицы и женщины в коротких юбках или обтягивающих шортах.
По улицам проезжало довольно много машин, так как в центре находилось здание суда, полицейское управление, офисы банков и несколько роскошных магазинов. Поэтому приличные состоятельные граждане довольно часто ездили в центр – маленький островок надраенных зданий в окружении кварталов старых кирпичных домов, в которых жили одинокие старики, молодые матери-одиночки, безработные и прочие человеки, не нашедшие себе более достойного места в этом мире. Странно, что Настя с гордостью говорила, что живёт в центре города, подумала Стейси. Но ведь и учитель музыки живёт в таком месте, в обшарпанном доме. Эти мысли ещё больше укрепили Стейси в желании бросить дурацкие занятия музыкой, чтобы в будущем не оказаться в положении маэстро – именно так просил себя называть побитый молью и жизнью Леон Кофман, к которому они и направлялись.
Тщательно закрыв окна и заперев машину, Бриджит повела Стейси за руку мимо сидевшего на тротуаре сухощавого человека с длинными волосами, который тряс перед собой банкой из-под кока-колы со звенящими монетками и что-то бормотал. Окатив его ледяным взглядом, Бриджит позвонила в дверь подъезда. Тяжело вздохнув, Стейси приготовилась взбираться на третий этаж своей маленькой Голгофы.
4.
Не успела Анна войти в офис, как Рита сообщила ей новость – Патрик ходил в фитнес-центр и неудачно испробовал новый тренажёр, поэтому заедет к своему врачу и опоздает на работу. Да, здорово я ему дала, хихикнула про себя Анна. Рабочая атмосфера с ее показной суетой отгоняла прочь все ненужные мысли, и скоро Анна углубилась в производственную деятельность на экране компьютера и забыла о вчерашнем происшествии. Спустя какое-то время в офисе раздался жизнерадостный голос Патрика, громко приветствовавшего своих сослуживцев. Оторвав взгляд от мониторов, несколько работников смотрели на него дольше обычного, улыбаясь и произнося дежурное «Прекрасно, а ты?». Все уже были оповещены Ритой, однако на Патрике не было ни гипса, ни бинтов, да и пришел он без костылей, лишь синяк под глазом, так что расспросы о деталях несчастного случая народ решил отложить до встречи в «кофейной» комнате.
Патрик перекинулся парой фраз с Ритой, улыбнулся, проходя мимо Анны и сел за свое место. Да что я вообще о нем знаю? Может, он уже с дюжину жен схоронил? Может, он из психушки сбежал? Может, он условно освобожден из тюрьмы? Но все эти мысли рассыпались при каждом взгляде на его симпатичное и открытое лицо. Компьютер пискнул, предупреждая о пришедшем сообщении:
Кому: Анне
От кого: Патрик
Тема: Срочно, дата закупки
Анна меньше всего хотела думать о датах закупок, да и вообще этим занималась Рита. Прежде чем переправить ей послание Патрика, Анна все-таки открыла его:
Как насчет покупки нескольких пинт Гиннеса в баре «Гринзливз»? Сегодня с 6 до 7 вечера скидка 50%. Жду ответа
Анна улыбнулась и стала печатать ответ:
Тема: ошибка в ассортименте
Гиннес оставим ирландцам. Слишком тягуч. Если бы «Гринзливз» предложил что-нибудь другое…
Ответ пришел почти мгновенно:
Тема: Образцы товаров – оценка качества
Есть чудный Мартини. Необходима ваша оценка качества. Жду в 6.30 в «Гринзливз»
Подтвердив в ответном письме время, Анна испытала большое облегчение, и рабочий день пролетел совершенно незаметно. Когда дамы собирали свои вещи и готовились уйти, Патрик продолжал работать. Анне не терпелось отправиться в бар, но она все-таки соблюдет приличия и постарается приехать позже Патрика. Анна решила просто поездить по городу и съесть мороженое в каком-нибудь кафе. К ней вернулось почти забытое чувство, которое она испытывала перед первыми свиданиями в школе. Одно было совершенно точно – совесть ее не мучила и она не собиралась оправдываться или извиняться за свое вчерашнее поведение. В глубине души Анна знала, что во многих мужчинах живет охотник, и им нравится чувство сопротивления, нравится ощущение борьбы и покорения противника, усмирения своенравной дичи. А вот если к волку подойдет овечка и начнет тереться о его морду, то внимания она дождется только тогда, когда у волка проснется аппетит, да и потом воспоминания об овце быстро улетучатся и выйдут из головы и тела.
На самом деле Анна так не считала, просто ей вспомнились разные рассуждения развитых и продвинутых в семейных отношениях консультантов и ведущих телепрограмм. Скорее всего, они пытались объяснить этими вымученными химерами свое собственное печальное одиночество и несложившиеся отношения с мужьями, бой-френдами, партнерами, короче – с противоположным полом. Забавно, что все эти трижды разведенки умудрялись своими речами запудрить мозги глупым домохозяйкам, и те начинали выискивать скрытый смысл в поведении и поступках своих добропорядочных супругов, которые и не подозревали о сидевших в них охотничьих инстинктах и были вполне довольны скромным очарованием размеренной семейной жизни.
Анне вдруг стало жалко себя и Патрика. Он все больше ей нравился, и ей все сильнее хотелось быть с ним рядом. Вспомнив, какое приятное чувство она испытала рядом с ним в машине по пути на семейный ужин, Анна вздохнула и дала себе слово впредь быть белой и пушистой.
Черта с два! Войдя в бар, Анна удивилась большому количеству посетителей. Ее ухажера у входа не было. Протискиваясь сквозь толпу уже успевших упиться уцененным пивом посетителей, Анна все больше чувствовала себя уязвленной. Конечно же, он не вахтер и не вышибала, чтобы ждать ее у входа, но все-таки…
Патрик сидел у барной стойки, держа в руках ополовиненную кружку пива и радостно болтая с барменом. Анна с большим усилием подавила в себе желание вылить остатки пива на его голову и гордо удалиться. Вместо этого она подошла к стойке, улыбнулась и низким голосом сказала «Привет, как дела? Мне мартини пожалуйста. Нет, два».
Патрик вскочил с места так резво, что пролил немного пива. Глядя на расплывающееся коричневое пятно на его светлых брюках, Анна не удержалась от смеха, и все ее раздражение тут же улетучилось. Патрик тоже рассмеялся и потянул ее к одному из столиков. Усевшись напротив, он смотрел на нее светящимися глазами и очень быстро перешел к личному – она не успела даже ополовинить первый бокал с мартини.
- Я хочу смотреть на тебя, смотреть в твои глаза. Они у тебя совершенно замечательные глаза, такие глубокие, что можно утонуть.
Мартини подействовало быстро, поэтому слова Патрика привели ее в состояние мягкой истомы, под которой таилось что-то еще, очень похожее на кружку Гиннеса с шапкой нежной пены над темным густым напитком, хихикнула про себя Анна.
Патрик продолжал вливать в себя пиво и изливать из себя чувства. Народу в баре стало еще больше, музыка – громче и быстрее, и Анне захотелось встать и от души подвигаться в танце. Ей передалось беззаботное веселье отрывающихся посетителей, а слова Патрика так размягчили душу, что она была бы не прочь поехать после бара к нему и рассмотреть интерьер его спальни. От этой идее ей стало еще веселее, и она встала и потянула Патрика к крохотному танцполу на небольшом возвышении, который был почти забит танцующими.
Покрасневшее потное лицо Патрика с синяком под правым глазом вызывало у Анны безудержный хохот: она извивалась в самых грациозных позах, в то время как Патрик напротив нее напоминал напористый механизм своими однообразными движениями руками вперед и назад, пытаясь при этом не сводить c Анны глаз. Впрочем, на площадке было довольно тесно, Патрика все время задевал сбоку кто-то из танцующих. Оторвав взгляд от Анны, он посмотрел в сторону и резко изменился в лице. Руки его задвигались как-то судорожно, он ринулся к Анне, чуть не повалив ее, и с вытаращенными глазами прокричал сквозь громкую музыку в ее ухо:
- Пойдем отсюда!
- Ты что, я только разошлась, мне здесь страшно нравится! Успеем.
- Пойдем. Я тебя очень прошу, - голос его был трезвее трезвого.
- Расслабься, дай мне еще потанцевать, - Анна развернулась в новом движении, бедра и плечи зашлись в мелкой дрожи. Завершив разворот, Анна увидела на месте Патрика большой бюст под футболкой на толстой пероксидной блондинке, которая энергично подпрыгивала на месте, отчего ее бюст едва не стучал ее по щекам.
Взглянув в сторону входа, она заметила короткую стриженую голову, исчезающую в дверях.
Если бы у Анны был молоток, от бара и большинства его посетителей в живых бы остались очень немногие. Не осталось бы и ни одной части тела у Патрика, уж его-то Анна смогла бы найти, догнать и измолотить так, что он забыл бы о своем дне рождении.
Анна сошла с танцпола. За ней увязался было взмокший хмырь с седеющей бородкой, но резкое движение ее локтя оставило его в согнутом положении среди дергающихся тел.
К машине она подходила с тяжелым сердцем. Несмотря на алкоголь, сознание работало быстро и четко. Каков подлец. Какая изощренная месть. Довести женщину почти до экстаза и бросить посреди пьяной толпы, как нализавшуюся шлюху. Умен, изверг. Наверное, я это заслужила. И зачем я ему вчера говорила гадости. Анна опять увидела перед собой раскрытое объятье мутного отчаянья. Под ногой хрустнуло стекло. Так и мои надежды. Разбиты и брошены, болтаются под ногами, дожидаются метлы.
Анна подошла к машине, припаркованной возле счетчика. Дура, зачем ты набросала в него столько монет, теперь кто-то сможет бесплатно оставить машину на весь вечер и повеселиться в баре. Однако прижатая дворником к лобовому стеклу бумажка, скорее всего штраф за парковку, уже не вызвала обычной для такого повода ярости. Просто когда все плохо, должно быть еще хуже. Попробуй теперь доказать, что на счетчике еще два часа проплачено и что ты не засунула монеты уже после того, как выписали квитанцию. Анна вдруг сообразила, что это был листок из их офисных ежедневников. Сев за руль, она развернула его и прочитала: «Прости что так вышло. Я не хотел. Это очень серьезно. Мне было опасно оставаться. С любовью – П».
5.
Учитель музыки привычно улыбнулся, пропуская их в свою комнату. Стейси взглянула на старое пианино и вспомнила о своих планах. Когда ребенка заставляют делать нудную механическую работу, его еще открытый и не сломленный системой разум старается найти выход и занять себя чем-то поинтереснее. Вот и Стейси, усевшись однажды за свое пианино дома после грозного рыка Бриджит, представила, что ненавистный инструмент – это жалкое чудовище, перевернувшееся на спину, с короткими рожками-педалями и широкой заискивающей улыбкой квадратных зубов, некоторые из которых уже почернели. Я тебе не достанусь, да и зубы ты не чистишь, вот я их все сейчас выбью! От ударов маленьких кулачков по клавиатуре чудовище дрожало и издавало раздирающие звуки, то низкие стоны, то жалостливые вопли, которые остановило появление Бриджит с половником в руках. Позже Стейси раскаялась, ей даже стало немного жалко этого монстра, и больше она не колотила по клавишам даже растопыренными ладонями, тем более что после первого случая пришлось вызывать настройщика.
Однако образ несчастного животного с большими стоматологическими проблемами запал в память, и чтобы скрасить времяпровождение в душноватой квартире Леона Кофмана, Стейси представляла себя дантистом. Ее пальцы превращались в тонкие блестящие металлические крючки, которым она тыкала в зубы монстру, чтобы найти самый больной, а затем вырвать его, чтобы чудовище успокоилось и спокойно лежало, не издавая ни звука. Металлические крючки часто попадали между зубов и в основном пытались постукать по черным клавишам, отчего Корфман дергался, как в кресле стоматолога, и наверняка бы взорвался, если бы не предостерегающее покашливание сидевшей в углу Бриджит.
Стейси надоело быть стоматологом. Неугомонный детский ум требовал новых развлечений, сидеть на табуретке было неудобно, и девочка сменила позу, немного ссутулившись. Легкий шлепок по спине и заученная тирада «Держись прямо, неужели трудно сидеть правильно, сколько можно говорить» предложили новое развлечение. Стейси решила выяснить, сможет ли Кофман сказать это другими словами. Для начала она стала скукоживаться в конце каждого упражнения. Все то же самое. Тогда она решила сгибаться каждый раз, когда ошибалась. Обычно Кофман объяснял, что именно она сделала не так, но теперь он разражался своей тирадой и к ее концу забывал, где она сделал ошибку, и заставлял проигрывать фрагмент еще раз. Стейси быстро уяснила, что лучше всего нажимать «до» вместо «си» за три ноты до конца, поскольку эта была целая нота. Шлепки по спине становились все увесистее, покашливание Бриджит все громче, отрывок звучал все увереннее, несчастный Кофман, как старая шарманка, все более высоким голосом твердил одно и то же. Ладно, еще раз и на сегодня хватит, подумала Стейси и опустила плечи.
- Черт! – завопил Кофман, - чтоб тебя собаки съели!
- Мистер Кофман, если ты будешь кричать на ребенка, мы найдем другого репетитора. И не смей хлопать ее по спине! – Бриджит подошла к Стейси, схватила одной рукой ноты, другой – Стейси и повела ее к выходу.
Большое тело Бриджит излучало столько решимости, что сидевший на тротуаре нищий с баночкой колы резво убрал ноги с ее пути при их приближении.
Стейси внимательно следила за тем, с какого раза заведется машина, так как давно заметила зависимость между настроением Бриджит и ее стартером. Если негритянка была не в духе, машина заводилась с третьего раза. Сегодня Бриджит была на точке закипания – двигатель закашлялся и взревел лишь с седьмой попытки. Но для Стейси это уже не имело значения – ее пытка клавишами закончилась, девочка выбросила ее из головы до следующего раза и пребывала в мечтательном настроении, планируя завтрашний день и надеясь, что ей наконец-то удастся пополнить альбом «Био Папа» новым фото. К тому же, если она сделает и продаст даже дюжину снимков, ее пакет со сбережениями будет заполнен до отказа и она сможет взять его и выполнить давно задуманное. Блин, но для этого придется приехать к Кофману еще раз, а если Бриджит будет с ним так разговаривать, он откажется давать уроки, Стейси закусила губу.
- Бриджит, прости. Просто у меня сегодня… мы много в школе бегали, и я устала как-то… Давай позвоним маэстро, и я извинюсь перед ним.
Бриджит с удивлением отвела взгляд от дороги и с подозрением посмотрела на Стейси:
- Ты хочешь сказать, что будешь заниматься музыкой и что тебе нравится Кофман?
Врать Стейси не могла. Нет, конечно, могла, но очень этого не любила. Особенно врать Бриджит и маме. Особенно если врать приходилось два раза в день или два дня подряд. А поскольку завтра Стейси точно придется соврать, чтобы не пойти в школу, а сегодня она наврала про усталость, она приняла решение, что лучшая политика – это честность.
- Нет, не нравится, и я терпеть не могу заниматься музыкой. Просто как-то мне не по себе. Получается, у тебя из-за меня плохое настроение, да и маэстро наверняка расстроился.
- Ну, я оставила ему тридцатку на пианино, так что не так уж он и расстроен. Тем более что мы ни разу не доносили на него в налоговую службу, – голос Бриджит потеплел и смягчился. Все-таки она меня любит, только не знаю, за что.
- Я постараюсь больше не доводить маэстро и буду сидеть прямо. И лучше сегодня вечером позаниматься дома. Тогда у меня будет лучше получаться, и маэстро будет доволен.
Позаниматься можно и для вида минут пять, это не проблема. Главное, еще раз съездить к Кофману, когда пакет из-под фотобумаги будут распирать зелененькие доллары после продажи в школе снимков с завтрашнего актерского сборища у Аникейвмена. Стейси уже продумала как избежать контроля со стороны Бриджит и усыпить ее бдительность. Представив, какой эффект произведут деньги, Стейси опять развеселилась и потянулась к Бриджит с поцелуем:
- Ты мой хороший большой добрый черный ангел. Я люблю тебя.
- Да хватит тебе, ну чистая кошка, нахваталась повадок у своего кота, вот и мурлычешь, - в голосе Бриджит сквозила та же ласка, что и при ее разговорах с Оскаром.
Бриджит, с ее нью-йоркским опытом, вовсю лихачила на дороге, обгоняя по встречной полосе полусонных и задавленных дисциплиной местных водителей. Примостившаяся сбоку с обнимашками и поцелуйчиками девочка мешала ей совершать резкие повороты, но Бриджит явно таяла от удовольствия, слушая тонкий воркующий голосок, и ей передалось ощущение большой радости, которая где-то рядом, до нее рукой подать, вот она уже почти за углом.
- Черт, проклятый пончик!
За углом стояла полицейская машина, в которой сидел Маккой. Местные полицейские давно изучили Бриджит и ее повадки на дороге. Каждый из них хоть раз ее останавливал, но одного опыта общения с суперэмоциональной негритянкой отбил у них охоту выписывать ей штрафы. У всех, кроме Тима Маккоя. Маленький, кругленький, отчаянно матерившийся Маккой изнывал от скуки в скучном неприметном Криктоне и большую часть своего дежурства проводил на боковых улицах, где поедал пончики. Маршруты его были довольно однообразны – от одного пончикового заведения до укромного уголка в тихом районе, где нет прохожих и никто не помешает их есть и представлять себя героем, который с сиреной и мигалками гонится за бандой грабителей, а камеры из вертолета передают репортаж об этом преследовании на все национальные телеканалы. Увы, народ в Криктоне был вовсе не таким авантюрным, чтобы грабить банки. Полицию вызывали, если кто-то распивал пиво в прачечной или громко включал музыку в своем доме после одиннадцати ночи. Поэтому полицейские часто дежурили по-одному, а не по-двое, как было положено.
Неудивительно, что Бриджит стала долгожданной отдушиной для Маккоя. Он мог остановить ее за любое нарушение дорожных правил и долго распекать, наслаждаясь ее раздражением. Впрочем, Бриджит быстро поняла, где обычно проезжает Маккой в свое дежурство, и выбирала весьма запутанные маршруты, чтобы не нарваться на засаду. Последний штраф он выписал ей месяц назад, поэтому он стал менять места своих стоянок и разъезжал по городу в надежде увидеть громоздкий кадиллак и его не менее громоздкую хозяйку.
Дав Бриджит отъехать, Маккой резко развернулся, включил сирену и мигалки и поехал за Бриджит. Но что-то сегодня было не так. Вместо того, чтобы издевательски катить по улицам пару кварталов, положив локоть на раскрытое окно и сжимать и разжимать пальцы вытянутой вверх руки (средний палец почему-то сжимался реже других), Бриджит включила поворотники, набросила на себя ремень безопасности, припарковалась у тротуара и стала дожидаться полицейского.
Маккой остановился, отключил сирену, передал по рации сообщение дежурному о задержании подозрительного автомобиля и его номер, затем любовно окинул взором ополовиненный пакет с пончиками на пассажирском сидении, надел фетровую шляпу с красивой звездой и не торопясь вразвалочку направился к Кадиллаку, предвкушая удовольствие.
Бриджит держала в руках маленькую поблескивающую коробочку с выходящим из них проводом, на конце которого Стейси заметила наушники. Завидев Маккоя, Бриджит поднесла коробочку к губам и громко сказала:
- Добрый день, офицер. Как дела? - после чего выставила коробочку в окно.
Маккой опешил. Он не видел выкрутасы экстремального вождения Бриджит на улице до поворота, так что придраться вроде бы было не к чему. Но изысканно-вежливый голос Бриджит заставил его насторожиться. Раньше он с удовольствием останавливал Бриджит и цитировал ей статьи уголовного кодекса и выдержки из правил дорожного движения, пока она не закипала и не обрушивала на него обжигающую речь из предположений о проблемах его предков и его самого. Часто их встречи накалялись до такой степени, что местные жители захлопывали окна, чтобы не слышать блистательных образцов живого ненормативного английского. Прежде чем пуститься в такие словесные баталии Бриджит, впрочем, не забывала скомандовать Стейси «Закрой уши!».
- Здравствуйте. Что это такое? – буркнул Тим Маккой, лихорадочно придумывая, какое же нарушение приписать Бриджит.
Вновь приложив коробочку к губам, Бриджит почти благоговейно отчетливо проговорила:
- Это новый эмпэ-пять плейер с диктофоном и поддержкой для сотового телефона. Все, что он записывает, с помощью «синего зуба» передается на любимый номер, который я набираю на своем сотовом. – Бриджит вновь пихнула коробочку в окно поближе к лицу Маккоя. Это было несложно, так как он был ненамного выше ее автомобиля.
Круглое лицо полицейского сначала побледнело, затем налилось кровью:
- И что, он сейчас передает наш разговор?
- Конечно, офицер. Только говорите погромче, чтобы все слова были отчетливо слышны, - зубы Бриджит еще больше заблестели, отражая блики от металлической коробочки.
- Можно взглянуть на ваши документы? Подобная машина находится в розыске, - пробормотал Маккой.
- Без проблем, офицер, - радостно воскликнула Бриджит и протянула ему права левой рукой, удерживая коробочку правой.
- Все в порядке, можете ехать. Хорошего вам дня! – Тим Маккой улыбнулся широкой улыбкой во весь рот, как будто перед ним стояли репортеры с камерой.
- Всего хорошего, офицер, удачи на службе! – Бриджит переложила коробочку в левую руку, высунула ее в окно, завела машину, включила поворотник и поехала, не убирая руку из окна, из которого раздалось ее ритмичное гоготание в такт двигателю.
Пожилая чета на веранде ближайшего дома расплылась в блаженной улыбке от такого счастливого конца затянувшейся вражды (о ней был наслышан весь город) – как все цивилизованно, как по-американски, в лучших традициях основных ценностей… Мужчина не успел договорить: смотревший на удаляющийся автомобиль Маккой пришел в себя, застывшая улыбка превратилась в хищный оскал, из которого раздался такой отборный мат, что у старушки выпала из рук книжка, а ее супруг нецивилизованно процедил сквозь зубы что-то похожее на «так!».
Маккой всегда ругался вслух, когда интенсивно размышлял. Его словесные излияния медленно иссякли: в голове созрел план мщения.
6.
Приехав домой, Анна стала расспрашивать Стейси о том, как прошел ее день. Стейси рассказывала немного и пошла играть на пианино. Бриджит была в радостном возбуждении, поведав о событиях на соседском участке. Обычно Бриджит убеждала Анну, что уроки музыки – пустая трата денег, что девочке лучше заняться чем-то другим, что у Бриджит разрывается сердце, а главное – уши, когда она видит, а главное – слышит, мучения девочки за инструментом. Сегодня же все было не так – Бриджит вскользь упомянула урок музыки и тут же стала давать инструкции по разогреву ужина. Анна поняла, что той хочется поскорее уехать, и была рада этому.
Анне хотелось побыть одной и попытаться разобраться в тараканах в своей голове: события сегодняшнего вечера явно не входили в рамки обычных представлений о мужчинах и их взаимоотношениях с женщинами. Патрик, несомненно, хотел ввести ее в свой мир – мир ирландской музыки, пива, веселых и задиристых друзей в баре. Но почему же он так предательски ее бросил? Какая опасность ему угрожала? Замаячившие было перед ней остренькие сюжеты из жизни международных разведок и секретных служб вмиг прогнали чувство отчаянья и унижения, с которыми она покидала бар. Перспектива засветиться на невидимом фронте совершенно неожиданно придала новый острый вкус ощущению жизни, и прощаясь с Бриджит, Анна не обратила внимания на немного грустный голос Стейси:
- Пока, Бриджит, до завтра…
На самом деле Стейси приступила к выполнению своего плана. Завтрашний визит голливудских звезд мог начаться днем, поэтому она твердо решила не ходить в школу. Утром мама уедет на работу, Бриджит появится после обеда, так что Стейси сможет спокойно подготовиться к фотосессии. Самое главное сейчас – скрыть свои радостные ожидания и изобразить плохое самочувствие. Бриджит уловила что-то в ее голосе и озабоченно спросила: - Ты в порядке? А вот мамины мысли были где-то далеко.
Ну ничего, вечер только начинается, подумала Стейси. Ей очень хотелось забраться на дерево и помечтать в своем домике, следуя советам из книжек Клауса. Когда она сидела в домике, ее часто охватывало удивительное чувство покоя и чистоты, тихого блаженства и благостного света внутри, так что совсем не хотелось откликаться на зов мамы или Бриджит и спускаться на землю. Но сейчас идти в домик в наступающих сумерках было опасно – мама может заподозрить симуляцию. Поэтому Стейси, попрыгав на дорожке, вошла в дом с опущенными плечами, медленно подошла к маме и сказала:
- Я пойду полежу, ладно? А то у меня голова какая-то не такая.
- Тяжелый день, да? Конечно, дочка, отдохни. Завтра опять в школу.
Анна почувствовала облегчение оттого, что сможет провести остаток вечера одна перед телевизором, пытаясь разобраться в произошедших событиях и выстроить свое поведение. Она улеглась на диван в гостиной, включила телевизор и позвала заглянувшего в комнату кота. Он внимательно посмотрел на нее, затем развернулся и направился в спальню Стейси.
Девочка продолжала выполнять свой план. Она запаслась едой и решила хорошенько подкрепиться сладким, чтобы мама хотя бы заметила полное отсутствие аппетита за ужином. Подошедший Оскар запрыгнул на кровать и сунул морду в пакетики и коробочки. Стейси погладила его и стала с ним разговаривать. Ей казалось, что кот понимал ее очень хорошо, каждое ее слово. Иногда он взмахивал хвостом, тогда Стейси видела, что он с ней не согласен или выражает неодобрение. Когда же фантазии девочки заходили слишком далеко, Оскар спрыгивал с кровати и стоял на полу, подергивая хвостом, будто призывая ее к благоразумию. Но сегодня кот был в минорном настроении. Потершись усами о лицо Стейси, отчего она, продолжая жевать, закашлялась и чуть не подавилась, Оскар улегся рядом, положил на нее лапу и замурлыкал.
Услышав голос мамы, зовущей к ужину, задремавшая было Стейси торопливо скомкала пакетики в тумбочку. Вытерев рот подушкой, она быстро выскочила из спальни, но затем опомнилась и медленно спустилась по лестнице.
- Что с тобой? Ты не заболела? – Анна наконец заметила что-то неладное.
- Нет, я в порядке, - голосом кроткой мученицы ответила Стейси, извиняясь в душе за доставленную маме тревогу. Анна с подозрением ощупала ее лоб и предложила поужинать.
- Что-то совсем не хочется. Мне бы попить чего-нибудь.
После съеденных сладостей Стейси определенно требовалось много жидкости. Она выпила два стакана сока, отказавшись от всего, что предлагала ей мама. Наконец, выдержав паузу, она таким же кротким голосом сказала:
- Можно я возьму с собой бутылку воды?
- У тебя точно ничего не болит? – Анна начинала всерьез беспокоиться.
- Нет, все нормально, только немного голова тяжелая и спать хочется.
Анна проводила дочь в спальню, помогла ей надеть пижаму и поцеловала в лоб:
- Спи, сокровище. Завтра проснешься как птичка, веселая и бодрая.
- Спокойной ночи, - прошелестела Стейси.
Как только мать вышла из комнаты, Стейси включила ночник и взяла со стеллажа альбом «Био Папа». Раскрыв его, она долго всматривалась в фотографию и представляла, сколько новых снимков она положит в альбом, если увидит своего отца в числе артистов на завтрашней вечеринке у Аникейвмена. Затем она перевела взгляд на полку с сувенирами. Настин подарок хорошо стоял, прислонившись к коричневой фигурке ягуара. Настя сегодня улетела, зато у них новая девочка – Зайнута из какой-то страны на Ближнем Востоке. Стейси успела с ней познакомиться и похвалить темно-синий платок, который девочка носила не снимая. Надо будет тоже позвать ее на обед, а ее подарок займет свое место на полке.
Так под эти медленно текущие мысли Стейси и заснула с раскрытым альбомом с одной стороны и мурлыкающим котом с другой.
Лежа в спальне, Анна заметила отсутствие кота. Днем и вечером он почти не отходил от Стейси, а ночью обычно приходил к старшей хозяйке. Анна вспомнила рассказ Бриджит о том, как днем газонокосильщик на участке Аникейвмена наехал на медвежьи капканы и громко требовал купить ему новую газонокосилку, уверяя, что капканы привели его собственный агрегат в полную негодность. По крайней мере Оскар сможет теперь спокойно бродить по соседскому участку и при этом остаться в живых. А каково Патрику ходить по городу, где ему угрожают подобные капканы в самых неожиданных местах? Эти мысли повели Анну в мир снов, где бродили роковые блондинки с пистолетами под вечерними платьями, летающие автомобили с сигарами вместо выхлопных труб и многое-многое другое.
7.
Анна потрясла головой, отгоняя остатки остросюжетных снов. В окно заглядывало солнце, день обещал быть прекрасным и удивительным. Интуиция редко подводила Анну, и она четко почувствовала, что сегодня произойдет много-много интересного и необычного. Если бы Анна знала все детали, то радости, возможно, поубавилось бы. Но наступал новый день, впереди была работа, встреча с Патриком, когда Анна сможет наконец узнать его тайну. Эх, жизнь все-таки чертовски интересная штука!
После душа и нескольких упражнений Анна пошла будить Стейси. Девочка сладко спала с полуоткрытом ртом. Фотография в раскрытом альбоме заставило сердце Анны сжаться, в глазах появилась слезинка. Кот приподнял голову и смотрел на Анну с явным неудовольствием.
- Солнышко проснулось и пошло гулять по небу, а девочка моя все еще спит. Вставай, радость моя, поздоровайся с мамой и солнышком.
Стейси улыбнулась, раскрыла глаза и сладко потянулась. Потом, будто вспомнив что-то, перевернулась на спину и закрыла голову подушкой.
- Вставай, дочка, пойду завтрак приготовлю.
На столе дымился настоящий ароматный кофе, а Стейси все не спускалась. Позвав пару раз девочку, Анна отпила кофе, и не дождавшись ответа, поднялась наверх. Стейси лежала, съежившись под одеялом, на голове по-прежнему была подушка.
- Стейси, что с тобой? – в голосе Анны звучала настоящая тревога. – Ты заболела?
Девочка выбралась из-под полушки и тихо произнесла:
- Нет, все нормально. Только голова тяжелая и спать хочется.
Ну вот, придется везти к врачу. Все надежды Анны рушились.
- Если все нормально, быстро завтракать, чистить зубы и в школу. Скоро уже автобус приедет.
- Хорошо, - Стейси медленно выползла из-под одеяла и так же медленно начала одеваться. Движения ее были вялыми и неточными, футболка два раза выпадала из рук, а когда все-таки оказалась надетой, то задом наперед.
- У вас сегодня контрольная?
- Нет, обычный день. Послезавтра презентация проектов. Я его еще вчера подготовила.
Стейси и не думала готовить научный проект. Обычно она забиралась в свой домик накануне «презентаций» и там ей приходили в голову самые яркие и неожиданные решения. Но сегодня особый день, и если уж врать, то по полной программе.
- У тебя правда ничего не болит?
- Нет, все хорошо, только голова какая-то… никакая.
- Хорошо, оставайся дома, я позвоню и попрошу Бриджит приехать пораньше, чтобы накормить тебя обедом. Наверное, ты вчера перезанималась. Так что денек отлежись, а завтра в школу, слышишь?
- Да, мамочка, - Стейси с большим усилием сдерживала радость. Получилось! Самым трудным было не переиграть – мама могла отпроситься с работы и повезти ее к противному семейному доктору, который выписывал на всякий случай кучу антибиотиков, получая за каждый рецепт свои комиссионные. Правда, совесть в нем еще оставалась, и он откровенно предупреждал, что принимать лекарства следует только в случае серьезного ухудшения. Но в любом случае на прием к врачу надо было записываться, и скорее всего они поехали бы после обеда, когда у Аникейвмена будут происходить самые важные события.
Так, сегодня будет точно очень интересный день, Анна уже не сомневалась. Мелкие неприятности с утра обычно предваряли что-то большое и яркое. А раз Анну ожидал приятный день, почему бы не дать порадоваться еще кому-то? В конце концов, она довольно строгая мать, а ребенка иногда надо и побаловать.
С этими мыслями Анна садилась в машину, помахав рукой Стейси, стоявшей в окне спальни как маленький фотопортрет в белой рамке.
Как только мамина машина мигнула поворотниками и выехала на улицу, Стейси подхватила лежавшего кота и стала прыгать на кровати. Ах, как приятно вспомнить детство и побеситься, когда никого нет дома! Кот вырвался из рук, спрыгнул на пол и осуждающе посмотрел на Стейси.
- Правильно, Оскар. Это безобразие! Что это я распрыгалась, когда впереди столько дел!
Энергия бурлила в девочке, она стремглав сбежала по лестнице, съела оставленный на столе завтрак, побросала посуду в раковину, опять поднялась в свою комнату, сложила в рюкзак фотоаппарат с бумагой и вприпрыжку побежала к дереву.
Разгрузив рюкзачок в своем домике, она ловко спустилась с дерева и на этот раз побежала прямиком в кухню. Раскрыв шкафы и холодильник, она стала отбирать фрукты, печенье, коробки с соком, морковку и укладывать все это в рюкзачок. Он получился довольно увесистым, но Стейси решила всю еду отнести за один раз. Кот наблюдал за ее передвижениями, сидя посредине газона. Рюкзак был тяжелым, и Стейси едва не оступилась, перебираясь с большой ветки на ступеньки. Еще не хватало свалиться. Стейси взглянула вниз и заметила чуть в стороне от ствола большой мусорный мешок , в который Бриджит сложила скошенную на газоне траву и отдельные опавшие листья. Решив, что эта подушка спасла бы ее, Стейси повеселела и полезла дальше.
Вывалив еду в углу домика подальше от окошка, Стейси выглянула наружу. Да, у нее было настоящее окошко, хотя в таких домиках детям обычно оставляют лишь маленькую амбразуру. Стейси почти год упрашивала Дейва, папу-2, расширить амбразуру, потому что из нее был слишком маленький обзор. В конце концов Дейв выпилил еще одну доску, через одну от имевшегося отверстия, куда Стейси могла тогда смотреть, встав на цыпочки. За прошедшее время она выросла, к тому же у нее было потомственное упорство и инженерный ум: утащив из подвала ножовку, она долго и настойчиво перепиливала оставшуюся между двух отверстий доску, пока ее кусок не вывалился наружу. Получившееся окно открывало прекрасный вид на дорожку, ведущую к дому Аникейвмена.
Поскольку Дейв ушел от них почти два года назад, а маме и Бриджит даже в голову не приходило залезть на дерево (Бриджит домик бы точно не выдержал), Стейси чувствовала себя в нем как в крепости. Там хранились ее самые сокровенные и важные вещи и мечты, и именно там ей приходили в голову самые смелые и замечательные идеи и решения.
Окошка не было видно из дома, а мама и Бриджит редко смотрели по верхам, так что до сих пор Стейси удавалось держать в секрете, что она могла высовываться из окна. Если бы взрослые узнали об этом, они бы точно переполошились, но во-первых Стейси была девочкой, а значит, намного осторожней мальчишек, а во-вторых ей незачем было высовываться – окошко предоставляло достаточно хороший обзор. Правда, в последний год одна ветка стала опускаться ниже и немного этот обзор закрывала, но иногда попадая в кадр, она выглядела очень даже неплохо.
Стейси слезала с дерева как обычно, не глядя вниз, по давно знакомому маршруту, но переходя на нижнюю ветку чуть не свалилась, услышав отчаянный зёв Оскара: по неведомой причине он улёгся на широкую ветку, расстелив по ней свой хвост, на который Стейси с размаху и опустилась. Спрыгнув на землю вместе с Оскаром, девочка подозвала обиженного кота, взяла на руки и ласково отругала: «Ну что за безобразник, я же не вижу моего пушистого Осси, у меня глазынек нет на спине, что же ты лежишь у меня на дороге? А потом Оскар-бляешься. Иди лучше, погуляй». Стейси спустила кота на землю, но он остался у дерева, сердито размахивая хвостом. Очевидно, прижатый хвост требовал намного больше извинений и реверансов, но Стейси была слишком озабочена предстоящими делами, чтобы долго выпрашивать у кота прощения. У нее было еще два-три часа до приезда Бриджит, чтобы почувствовать себя настоящей хозяйкой.
Придя в гостиную, Стейси налила в мамину кофейную чашку апельсинового сока, поставила ее на журнальный столик перед диваном и включила телевизор. Утреннее ток-шоу показывало толстых женщин, которые гордились своим задом и по очереди демонстрировали свою гордость, прохаживаясь по подиуму. Обычная утренняя программа для домохозяек. Стейси немного посмотрела, потом ей стало неинтересно, да и вообще ей сегодня не лежалось и не сиделось.
Она вскочила с дивана и побежала в мамину спальню. Там она уселась перед туалетным столиком и время от времени поглядывала в окно: из маминой спальни был виден фонтан на участке Аникейвмена, который включали примерно за полчаса до приезда гостей. Стейси с удивлением заметила изменения: на месте вычурной мраморной чаши, в которую падали тоненькие струйки высотой фута в два, стояла темная статуя девушки с обнаженной грудью и наклоненным кувшином, прижатым к бедру.
Открыв ящик туалетного столика, Стейси с восторгом достала оттуда баночки и коробочки для макияжа. Помаду она не трогала – однажды на ней Стейси здорово обожглась и с трудом оттерла перед приходом Бриджит. Сегодня ее интересовали тени для век – она хотела представить себя в виде гламурной женщины из какого-нибудь фильма, открыла большую коробку и ахнула. В ней было около тридцати брикетиков разных цветов, от темно-коричневого до почти прозрачного с блестками. Стейси взяла крохотные кисточки с маленькими шариками на конце и приступила к делу. Сначала она наложила темно-коричневый цвет, затем блестящие тени возле глаз. Кожа у девочки была очень светлой, почти бледной, и Стейси решила немного затенить области сбоку от глаз. Правда, под глазами кожа оставалась светлой, так что алый цвет с блестками должен был придать глазам неотразимое сияние.
Испробовав еще несколько оттенков, Стейси вдруг поняла, что на гламурную даму она совсем непохожа. Ну нисколечко. Скорее, ее могли пригласить на второстепенную роль в каком-нибудь фильме ужасов или на роль индейца на тропе войны. Ну, да ладно. Стейси вдруг сообразила, что лучшей окраски для Хэллоуина не придумаешь. Скривив лицо в зеркале, она весело рассмеялась и посмотрела в окно – из кувшина девушки ровной струйкой текла вода. Фонтан у Аникейвмена работал! Гости к нему могут прибыть с минуты на минуту. Смывать окраску уже не было времени: Стейси так увлеклась косметикой, что не могла сказать, как долго она просидела перед зеркалом. Быстро сложив баночки и коробочки обратно, она стремглав понеслась вниз по лестнице, выскочила из дома и кинулась к дереву.
Оскар, казалось, только и ждал этого момента. Кошки долго помнят обиды, особенно прищемленный хвост. Обогнав Стейси, он взлетел по стволу и остановился, преградив Стейси дорогу.
8.
Наверное, просто перезанималась. Посидит денек дома и к вечеру будет в порядке, думала Анна. Она привыкла доверять своей интуиции, и поскольку утром сердце у нее не сжималось, когда она глядела на дочку, Анна была за нее относительно спокойна. Ее больше волновал Патрик. В душе зашевелилось чувство обиды и унижения, когда Анна вспомнила, как уходила из бара, но обида быстро растаяла, уступив место самым невероятным догадкам о том, какая же опасность угрожала Патрику в его любимом баре. Анна поняла, что ее все больше тянуло к этому светловолосому мужчине не первой свежести. Что-то в его манерах, голосе, даже запахе заставляло сердце сбиваться с привычного ритма. Воспоминания всплывали одно за другим, то вызывая улыбку, то заставляя хмуриться, особенно когда Анна вновь ругнула себя за то, что так беспардонно высадила Патрика из машины.
Двигатель машины заглох, и она продолжала катиться по инерции. Анна в панике взглянула на приборную доску – так и есть, бензина почти нет! Выругавшись про себя и пройдясь по поводу своей бестолковости (могла бы вчера заправиться перед баром или после него), Анна вышла, сердито хлопнула дверью машины и рассмеялась: машина остановилась как раз на том месте, где она высадила Патрика, метрах в двухстах от офиса. Решив, что небольшая прогулка ей очень даже не повредит, Анна отправилась на работу.
Рита, казалось, встречала Анну с особым нетерпением. После обычных «привет, как дела», Рита подошла к ней и довольно тихо, чтобы другие не слышали, спросила:
- Как прошел вчерашний вечер?
Анне показалось, что она заметила в глазах Риты злорадный блеск. Странно, Патрика еще нет, кто мог рассказать ей про вчерашнее?
- Да как обычно, что-то Стейси не слишком хорошо себя чувствует, ужинать отказалась, а утром еле проснулась, решила ее дома оставить.
Рита была разочарована: ее явно не интересовали домашние проблемы, и бросив что-то вроде «с детьми всегда какие-то проблемы», ушла на свое место.
Анна включила компьютер. Ее мозг работал с его скоростью. Просчитывая возможные варианты, Анна учитывала то, что а) Рита что-то знает о вчерашнем происшествии в баре; б) Рита раньше безуспешно пыталась подцепить Патрика, из чего следовало, что а) либо у них все-таки была какая-то связь, поэтому Патрик мог ей обо всем рассказать по телефону или (о ужас!) они все это подстроили; б) либо в баре был кто-то из знакомых Риты, знавших также Анну; в) либо Рита залезала в их компьютеры и читала их сообщения.
Отбросив последнее предположение как самое маловероятное, Анна с ожесточением стала ожидать Патрика. Если он все это время еще и с Ритой крутил… Все мужики…
- Всем привет! Как дела? – жизнерадостный и немного высокий голос Патрика прервал ее размышления. Так, реакция Риты не отличалась от остальных, на Патрике новая рубашка и вид зайца, решившегося на крестовый поход против волков. В Анне вновь проснулось бодрящее ощущение близкой разгадки, которое со вчерашнего дня держало ее в тонусе.
Патрик уселся за компьютер и вскоре прислал е-мейл, предлагая попить кофе после того, как все уйдут из кофейной комнаты. Анна немного напряглась. Вот первая группа собралась перекинуться последними сплетнями. Рита, как обычно, не спешила за большинством. Прошло минут десять, кофеманы должны были уже появиться, и Анна встала со стула, ласково улыбнулась Рите и спросила:
- Кофе?
- Да, пожалуй. – Рита двинулась в кофейную комнату, из которой уже начали выходить люди, но тут Патрик стал отчаянными жестами что-то показывать Анне за спиной у Риты. Глядя ей вслед, Анна бросила мимоходом:
- Сейчас, я только в туалет загляну.
Как только за Ритой захлопнулась дверь, Патрик подошел к Анне и быстро сказал:
- Все объясню позже. Задержи ее подольше. Это очень важно. И попробуй узнать, нет ли у нее знакомой с двумя мальчишками по имени Хелен.
Совершенно сбитая с толку Анна направилась в кофейную комнату. Рита уже налила себе чашку и несколько подозрительно смотрела на Анну.
- Ох уж эти дети, с ними столько забот. Стейси с утра куксится, вроде не болеет, но такая вялая, пришлось ее дома оставить. Хорошо хоть у меня девочка, мы с ней ладим и пока общий язык находим. Не представляю, что бы я делала, если б у меня был мальчишка, или не дай бог двое пацанов, - Анна говорила спокойно, неспешно наливая себе воды.
- Да уж, дети не для меня. И так выжить в этой крысиной гонке едва хватает сил, а уж если еще и спиногрыз на тебе…Бррр… А с мальчишками, наверняка, проще. У моей подруг Хелен их двое, так они как мужики, им только поесть да за игрушки или игры компьютерные. Она с ними особо не нянчится.
- Наверное, ее муж с детьми возится? – полу-утвердительно спросила Анна.
- Да нет у нее мужа, - Рита довольно хмыкнула. – Вернее, у нее сейчас нет мужа, она их меняет чаще, чем я свои юбки. А что, Патрик сегодня не в духе? – Рита явно не хотела продолжать тему детей и мужей, но и Анна вовсе не желала обсуждать с ней Патрика и то, во что он ее вовлекал.
- Не знаю. Мало ли у него какие заморочки, он уже, наверное, седину в бороде заимел, того и гляди начнется кризис среднего возраста. Слушай, а что ты делаешь с лицом? Морщин у тебя практически нет, а я все больше думаю про свой средний возраст и как бы мне его подольше дожидаться.
Рита прекрасно поняла намек на свой возраст и гневно блеснула глазами:
- Да ничего не делаю. Умываюсь нормально. Живу нормальной жизнью, так что мне до среднего возраста еще не скоро. А у тебя уже морщины? – участливо спросила Рита, вглядываясь в лицо Анны.
- Ну не то чтобы на лице. На животе может появиться складка, если вес сбрасываю.
Тема живота и полноватой фигуры тоже была не самой приятной для худенькой Риты, которую правильней было назвать тощей. Анна вовремя спохватилась, заметив как Рита торопливо стала допивать свой кофе, и резко сменила тактику.
- Мне кажется, Патрик ищет себе подругу. Я как-то заметила, что он поглядывал на тебя задумчивым взглядом. Он не подъезжал ни с какими предложениями?
Анна опять ошиблась с предметом разговора, желая задержать Риту подольше.
- А что, ты ему уже надоела или дала ему отставку? – резко спросила Рита. Не дожидаясь ответа, она с шумом поставила кружку на стол и быстро пошла обратно в офис.
Анне стало не по себе. Она не могла признаться себе, что любит Патрика, и из чувства женской солидарности всем сердцем желала бы Рите успеха с кем угодно, но только не с Патриком. А он вдобавок впутывает ее в треугольник еще какой-то стороной. Несомненно, Рита знает довольно много, только от кого? Судя по ее реакции, Патрик с ней не в самых близких отношениях.
Патрик быстро вошел комнату, налил себе полную кружку кофе и сел напротив Анны:
- Слушай, я знаю, что это история кажется анекдотом и я похож на последнего идиота, но я тебе все расскажу как есть. Тебе удалось что-нибудь узнать у Риты?
- Да, у нее есть подруга Хелен, двое сыновей, часто меняет мужей.
- Я так и знал! – Патрик стукнул по столу сжатой в кулак ладонью. – Шлюха!
- Кто эта Хелен и причем здесь Рита и я?
- Эта подлая бабенка держит меня на поводке. И за что? Только за то, что после двух разводов я влюбился по-настоящему, как глупый мальчишка, по уши, а потом по эти же уши оказался в дерьме и до сих пор не могу отмыться, а все снова и снова вляпываюсь.
Патрик выражался очень эмоционально, переходя порой на четырехбуквенные слова. Анна быстро смогла по-женски аналитически и беспристрастно уложить его рассказ в логичную схему. Обжегшись на двух браках, Патрик несколько лет наслаждался свободой, выходными в барах, периодическими загулами и романами на одну ночь, пока однажды не почувствовал ноющую пустоту в груди и не понял, что снимаемые в барах женщины хотели того же, что и он – переспать с хорошим телом, а потом забыть и не вспоминать. Ноющая пустота продолжала расти, так хотелось простой человеческой теплоты, знать, что тебя кто-то ждет, что ты кому-то нужен. И дети. Он все чаще вспоминал свое детство и сколько проблем он приносил родителям своим заводным ирландским характером. И вот однажды, когда он сидел уже в не в шумном танцевальном баре, а в спокойном заведении для перебесившихся мальчиков и девочек лет сорока и попивал свой любимый Гиннес, ему встретилась она – прекрасная Елена, малоразговорчивая, с таинственной улыбкой и таким глубоким и манящим взглядом подведенных глаз, что внутри Патрика проснулось что-то новое, ранее неиспытанное – истинная любовь. После нескольких встреч он уже познакомился с ее сыновьями пяти и восьми лет, а еще через неделю Хелен согласилась переехать жить к нему. Патрик был на восемнадцатом небе от счастья. Он возился вечерами с детьми, купал их перед сном и желая им спокойной ночи, предвкушал бурную жаркую ночь для себя. Елена, казалось, была создана для любви, в том числе и в спальне. В знак своего чувства и доверия Хелен подарила ему видео кассету, на которой она, совершенно обнаженная, лежа на постели, поглаживала себя по разным местам и так сладострастно стонала, что Патрик не смог досмотреть до конца и возжелал услышать эти стоны от своих прикосновений.
Вскоре Патрик обнаружил, что бурные постельные дела занимали большую часть ночи, оставляя все меньше времени для сна, но Хелен и этого казалось мало. Хронический недосып привел к ряду проколов на работе, но никакие проблемы не были страшны, когда вечером его ждал дом и ставшие родными мальчишки, а затем – неповторимые сказочные ночи. Спустя месяц Хелен спросила, не считает ли он, что их отношения могут продлиться всю жизнь, а если считает, то в качестве доказательства не мог бы он переписать на нее половину занимаемого им дома. Патрик уверил ее в нескончаемости своих чувств и прочности их отношений, но делить еще невыплаченный дом не имело смысла. Хелен промолчала, и с тех пор молчание ее становилось все более частым и продолжительным. Еще через месяц Патрик обнаружил странные телефонные звонки на его домашний номер. Позвонив однажды по записанному в телефоне номеру, когда Хелен удалилась в ванну после особо долгих и сладостных игрищ, Патрик услышал мужской голос. От удивления Патрик замолчал и только напряженно дышал в трубку, а голос в ней радостно сообщал, как круто Елена ведет себя в постели, что он готов с ней провести всю оставшуюся жизнь, и вообще, когда она распрощается с этим импотентом… Патрик не помнил, крикнул ли он что-то в трубку, но раскрасневшуюся после ванны Хелен встретил багроволицый разъяренный ирландец, который высказал все, что только может высказать настоящий ирландец, когда его доведут до ручки. Его монолог, а это был монолог, потому что Елена продолжала с невозмутимостью коровы смотреть на него томными глазами, в которых невозможно было ничего прочесть, прервал ошалевший будильник – Патрику пора было собираться на работу.
Никогда еще Патрик не возвращался домой с таким тяжелым сердцем. За день он успел переругаться со всеми потенциальными клиентами, и сейчас был полон раскаянья и был готов просить прощения, ибо представить себе жизнь без прекрасной Елены, ее мягкого и нежного тепла, ее мальчишек было выше его сил. Но извиняться ему не пришлось – Хелен с детьми выехала из его дома.
Анна не стала запоминать дальнейших событий – как Патрик умолял Хелен вернуться, как оставил на рождество на крыльце ее дома индейку и подарки для мальчишек, а на следующее утро обнаружил эти дары у своей двери, как в отчаянии звонил ей ночами, как дежурил у дома Елены и медленно ехал за ней, когда она выходила и шла по улице, пока однажды его не арестовали полицейские и не предъявили обвинение в преследовании. Суд был скор, его письма, открытки, записи телефонных разговоров неопровержимо доказали, что Хелен имела все основания опасаться за свою жизнь, и Патрик как сталкер был приговорен к условному сроку. В приговоре ему также запрещалось употреблять спиртное, приближаться к Елене ближе чем на двести метров, а при случайной встрече в общественном месте он был обязан немедленно оное место покинуть, иначе условный срок превратится в самый реальный.
С тех пор Патрик оказывался в таких передрягах из-за неожиданного появления Елены, что описывать это было бы слишком утомительно. Через свою подружку, которая все еще ходила в бар для сорокалетних, Хелен дала понять, что передряги исчезнут за энную сумму в зеленой наличности, но здесь Патриком овладело ирландское упорство и нахлынувшая злость – он не собирался платить похотливой бабе, которая ловила на крючок и шантажировала таких же измаявшихся от одиночества мужиков.
В тот день, когда Патрик пригласил Анну в бар «Гринзливз», Хелен тоже там объявилась, и танцевала бок о бок с ним. Наверняка кто-то из ее друзей сделал снимки в мерцающем свете барных светильников, думал Патрик, и заметив Елену, он попросту безоглядно сбежал, бросив Анну одну. Но Хелен раньше никогда не появлялась в этом баре, да и Патрик был в нем всего пару раз до этого и не встретил там никого из знакомых. Поэтому он решил, что Хелен предупредил кто-то из его коллег либо сама Анна. Но Рита подтвердила, что знает некую Хелен, мать двоих детей, значит, Рита залезала в его компьютер или смотрела почту Анны, а затем предупредила свою подругу.
- Ну ничего, она заплатит за это, и расплачиваться ей придется не один день, - злорадно процедил Патрик.
Анна не знала, как реагировать на этот рассказ. С одной стороны она испытала радость и облегчение, поняв, почему Патрик бросил ее в баре. И все же женская солидарность не позволяла ей сразу принять его сторону и оставляла место для сомнений: а все ли он рассказал ей, и все ли из рассказанного им правда?
- Ладно, пора и на рабочем месте посидеть, - Анна решительно поднялась и прошла в офис. Проходя мимо столика Риты, Анна не могла не заметить ее окаменевшего лица, принявшего зеленовато-лиловый оттенок. Неужели Патрик уже что-то ей сказал или сделал? Когда и что? Анна не могла не восхититься такой оперативностью и решимостью, и хотя легкое чувство жалости и сочувствия вяло шевельнулось было на задворках сознания, Анна ощутила приятный холодок от предвкушения новых и интересных событий. В конце концов, женщина не может жить без перемен, пусть хоть что-то меняется, хотя бы привычный офисный стиль их жизни!
9.
Бриджит лихо припарковала машину и, неторопливо покачивая своими формами, вошла в супермаркет. Обойдя привычным маршрутом полки, она с полной тележкой подъехала к кассе, расплатилась и повезла тележку к машине. Анну иногда удивляло, почему Бриджит так часто ездила за продуктами. Если бы она знала.
Бриджит сложила пакеты с едой в багажник, с чувством и грохотом захлопнула дверцу, забралась в машину и поехала обычным путем в сторону, противоположную от дома Анны. Минут через пятнадцать машину радостно приветствовали чернявые кучерявые малыши, выбежавшие из старенького обшарпанного дома на Либерти-стрит в бедном районе города.
- А сникерсов Бриджит привезла? - Бриджит, как дела? - Ура, Бриджит приехала!- Голоса детишек слились в один радостный гомон. Бриджит вытащила из багажника пакеты с продуктами, дала несколько пакетов нести своим маленьким помощникам, а с остальными в руках вошла в дом.
- Здравствуй, сестра!
- Привет, сестренка, - ответила нестарая женщина с усталыми глазам и морщинистыми руками. Одета она была в одно платье на голое тело, на ногах – шлепанцы.
- Как вы здесь? – мягким грудным голосом спросила Бриджит.
- Да так же. Рики опять бегает к своей девке, а у нее вечно толкутся эти бродяги с крэком и героином, совсем свой дом в притон превратила, а Рики все так и тянется к ней, будто она медом намазана, уж и мать ее скоро загнется, наверное…
Бриджит сочувственно смотрела на говорившую без умолку женщину, которая совсем не была ей сестрой. Впервые они встретились в супермаркете, где та безуспешно пыталась купить сигареты на продовольственные талоны, которые выдают бедным. На эти фиолетовые карточки нельзя купить пиво или курево, но женщина так упрашивала кассира не вредничать, поскольку обещала сигареты сыну, а сама она не курит и не пьет, и т.д., а Бриджит не хотелось стоять в очереди у кассы слишком долго, и она предложила оплатить сигареты и подарить женщине. Выходя из магазина, Бриджит увидела ее, бредущей по улице с тяжелыми пакетами. Уложив свои покупки в машину, Бриджит поехала по улице и остановилась возле женщины, предложив довезти ее до дома. Честно говоря, Бриджит была почти уверена, что та откажется, но оказалось, что жила она вовсе не рядом, а на Либерти-стрит, и по дороге успела поведать Бриджит про старшего сына-любимца, которые рвет ей сердце, про младшеньких от второго мужа, который сидит в тюрьме, и про племянников, которых не кормят родители, так как самим не хватает на выпивку. С тех пор Бриджит дважды в неделю заезжала в супермаркет, нагружалась едой и отвозила ее той женщине. Слушать ее долго Бриджит не хотелось, но почему-то хотелось приезжать снова и смотреть на веселых негритят, которые не обращали внимания на проблемы взрослых и были веселыми и игривыми как котята.
- Ладно, сестра, пора мне ехать. Держись, вон какое богатство у тебя бегает вокруг,- улыбнулась Бриджит, взяла пустые пакеты из супермаркета и направилась к машине. Негритянки в Америке часто обращаются друг к другу «сестра», а ведь по большому счету все мы произошли от одной женщины, так что это правда, думала Бриджит, выезжая на загородное шоссе.
Путь ее лежал в ресторан «Вотс Ёр Биф» возле большого гольф-клуба. Ресторан был дорогим и находился в таком укромном месте, что не каждый житель Криктона нашел бы к нему дорогу. В этом ресторане не было стриптизерш или танцевальных вечеров, там собиралась почтенная публика – солидные люди, которые не мелькали на экранах телевизоров, но которые давно и успешно вели бизнес в городе и в его окрестностях. Многие из них могли бы поведать о родстве с доном Корлеоне, но в их положении это было лишним.
Бриджит, естественно, не пустили бы в ресторан, вздумай она провести там вечер. Ехала она туда за другим. Повернув за угол, Бриджит остановила машину у служебного входа возле мусорных контейнеров и зашла внутрь. Минут через десять она вышла из здания, неся полные пакеты с эмблемой супермаркета.
Радостно улыбнувшись, Бриджит вырулила на шоссе и с оттягом нажала на газ. Включив на полную мощность радио, Бриджит стала подпевать протяжной мелодии, но взглянула в зеркало заднего вида и поперхнулась. Что за черт? Из города за ней ехал коричневый сандербёрд почти до самого поворота к ресторану. Как только Бриджит выехала на шоссе и поехала обратно в город, машина появилась вновь. Держалась она в отдалении, и ни водителя, ни номеров Бриджит разглядеть не могла. Как любая здравомыслящая женщина, она решила проявить осторожность. Увидев впереди на обочине Макдональдс, Бриджит заехала на стоянку и стала ждать. Коричневая машина подъехала и остановилась на обочине, не въезжая на стоянку. Водителя разглядеть было сложно, тем более что он сидел с дальней от Бриджит стороны. В животе у нее стало покалывать, и в голове созрел план: она резво выехала со стоянки и понеслась по шоссе. Машина преследователя держалась на прежнем расстоянии. Впереди было сужение дороги – рабочие восстанавливали полотно на ее полосе. Бриджит снизила скорость, проехала огороженный бетонными плитами участок, а когда на него въехала коричневая машина, Бриджит резко выехала вправо на свою полосу и развернулась, проехав сплошную сторону и едва вписавшись между двумя недовольно загудевшими грузовиками. Сейчас она ехала навстречу своему преследователю – это Тим Маккой, черт меня подери! – завопила Бриджит, разглядев стриженную круглую голову за рулем встречного сандербёрда. Тим профессиональным глазом заметил Бриджит и решил не торопиться, проехав ремонтируемый участок. В город отсюда можно было добраться только по этой дороге, если только кому-то не взбредет в голову ехать в объезд лишние двадцать миль через Вестал по узкой дороге. Поэтому Тим спокойно остановился на обочине и стал ждать.
Бриджит появилась очень скоро. Просигналив Тиму, она расплылась в улыбке и понеслась по шоссе в обычной своей манере. Тим не отставал, но Бриджит это уже не волновало. Мало ли что взбредет несчастному одинокому полицейскому. Вся жизнь на службе, в выходной нечем заняться, вот и играет в шпионские игры. А поскольку он не на дежурстве, а в своей личной машине, останавливаться на его приказы Бриджит не собиралась.
Она не знала, что Тим Маккой установил на зеркале заднего вида маленькую камеру и снимал все ее выкрутасы на дороге. Впервые Маккою хотелось, чтобы Бриджит нарушила как можно больше правил. Он предвкушал ее униженные и подобострастные мольбы не показывать снятые кадры в суде, и все пытался представить, что же он захочет заставить ее сделать, когда она будет совсем сломлена.
Вот так, раздумывая каждый о своем, проехали они по маленькому Криктону. Чтобы не слишком отставать в городе, Тиму приходилось проезжать за Бриджит на красный свет и совершать другие нарушения, отчего она заливалась раскатистым смехом, прерывая душевное пение. Бриджит услышала по радио свою любимую «Улетай, и пусть в душе твоей сияет свет…» и стала подпевать. Внезапно на самой длинной ноте музыка прервалась, как раз когда Бриджит уже подъезжала к дому Анны и Стейси, и взволнованный голос диктора произнес: «Мы только что получили срочное сообщение: в школе Глобал Элементари произошел вооруженный инцидент. Большинство учителей и учеников покинули здание вместе с охраной, один класс взят в заложники. Мы пытаемся найти подтверждение этой информации. Не переключайтесь и следите за нашими сообщениями».
Бриджит уже въезжала на дорожку, ведущую к дому, когда до нее дошел смысл услышанного. Поняв, что речь идет о школе, где сейчас должна была находиться Стейси, Бриджит рванула на себя рычаг коробки передач, дала задний ход, и развернувшись, на огромной скорости понеслась обратно в город.
У Тима сработал охотничий рефлекс, когда мимо него пронеслась неуклюжая с виду машина. Раз она убегает, значит ей есть что скрывать. Тим быстро развернулся и пустился в погоню.
Если раньше он надеялся за несколько дней насобирать компромат на Бриджит, то теперь он лишь радостно ахал и присвистывал, глядя на обезумевшую машину. Какому-нибудь голливудскому каскадеру и не снилось, что можно проделывать такие захватывающие трюки. Бриджит наводила такой хаос на обычно неспешных улицах Криктона, что надо отдать должное профессионализму Тима, который умудрялся объезжать дезориентированных и готовых во что-нибудь врезаться водителей легковушек, автобусов, трейлеров, фургонов и минивэнов. Бриджит сходу обогнала небольшую колонну полицейских машин и экипажей скорой помощи, мигалки которых походили на праздничный фейерверк. Тим держался уже вплотную к машине Бриджит и готов был броситься на нее, как только она остановится, или пойти на таран и сбросить ее на обочину, поскольку такое поведение на дороге явно указывало, что у нее поехала крыша либо она наглоталась или нанюхалась всякой дряни, и тем самым представляла настоящую угрозу жизни окружающим.
Остановилась Бриджит у дверей школы. Где-то в стороне были видны убегавшие подальше детишки и взрослые. Стремительно выскочив из машины, Бриджит бросилась к дверям школы, но когда она уже была на ступенях, на нее сзади прыгнул Тим. Он был упитанным, но слишком маленького роста. Бриджит, не останавливаясь, попыталась его сбросить, но неудачно. Тим перевернулся и оказался висящим у нее на груди. Извернувшись, он ударил ногой ей под коленку, и они в обнимку свалились на землю.
- Придурок, ты что, не знаешь, что в школе убийца захватил детей? – Бриджит почти шипела от переполнявших ее гнева, отчаянья, тревоги и решимости. К счастью для Тима, он оказался сверху, и лежа на мягкой, теплой, тяжело и глубоко дышащей Бриджит он вдруг испытал непонятное и необыкновенное ощущение. Назвать его было трудно, но уж одно слово точно никак не подходило – это ощущение не было неприятным.
- Слезь, мусор, а то придушу. Дай мне пушку, я сама пришью этого урода, пусть он хоть очередями меня прошьет. У меня там девочка, она мне как дочь.
Тим с сожалением простился с невероятно приятным ощущением мягкого женского тела, скатился с него, и выхватив из кобуры под рубашкой пистолет, вновь стал профессионалом:
- Оставайся на месте! В каком помещении находится преступник?
Бриджит поднялась на ноги и с презрением посмотрела на коротышку.
- Командуй у себя на участке. Я знаю, что мне делать.
Впрочем, Бриджит тоже успела оценить присутствие Тима с его оружием. Хоть на что-то в кои-то веки ее мучитель мог пригодиться.
- Если хочешь, пойдем со мной, а нет, так сиди здесь и жди свою команду. Они будут сидеть за забором и вести переговоры, пока здесь всех не перестреляют. Знаем мы ваши успехи, - решимость Бриджит, металл в голосе и ее энергия были такой мощи, что Тим не осмелился повторять свой приказ и последовал за Бриджит. Они вошли в здание. Кругом стояла полная тишина, почти все двери были открыты. Бриджит заглядывала в стеклянные окошечки в закрытых дверях, затем кивала Тиму, и он резко открывал их и с оружием навытяжку влетал в помещение. Никого не обнаружив, Тим и Бриджит медленно поднялись на второй этаж.
10.
- Оскар, миленький, не вредничай, ты хороший, я же знаю, - говорила Стейси коту, распластавшемуся на стволе дерева возле дощечки-ступеньки. – Дай мне скорее пройти.
Белый хвост временами бил по стволу, выдавая явное нежелание уступать дорогу. В конце концов Стейси изловчилась и одной рукой оторвала кота от дерева и посадила себе на спину. Коту на рюкзачке было неудобно, и он соскочил на соседнюю ветку. Стейси со вздохом облегчения понеслась выше к своему заветному месту.
Забравшись в домик, она первым делом бросилась к окошку. Слава богу, никаких машин у соседского участка не было. Стейси спокойно и профессионально достала из рюкзачка фотоаппарат, повесила его себе на шею, приблизила пакеты с едой поближе к окошку и приготовилась ждать.
Работа папарацци, поняла Стейси, похожа на то, что описывают охотники или рыболовы. Азарт, предвкушение, трепет, но при этом выдержка и долгое ожидание, отчего момент подсечки, выстрела или щелчка затвора сливаются в такой непередаваемый импульс чувств, выплеск энергий, что все неудобства и затекшие руки и ноги уже не имеют значения, остается лишь чувство глубокого удовлетворения и радости, и показывая свою добычу или удачный снимок, по телу человека пробегают воспоминания того самого счастливого момента, когда сгусток энергий выплеснулся пучком эмоций.
Стейси была готова ждать сколько угодно. День складывался в общем-то весьма удачно, если не считать мелких пакостей со стороны кота. Место Стейси оборудовала со знанием дела, еды и питья хватит надолго. Гости Аникейвмена проводили у него часа два, и Стейси снимала их приезд и отъезд, поскольку обычно они проходили в дом. Стоп! До нее только дошло, что на газоне вокруг фонтана было поставлено несколько столиков. Возможно, прибывшие актеры и режиссеры устроят так называемую встречу на газоне, лон-парти! Это значит, их можно будет увидеть из маминой спальни! Стейси почувствовала, как у нее нагрелись ладони и застучало в голове. Ну и удача! А если сегодня приедет ее отец, то она сможет послать ему его снимки вместе с фотографиями мамы. Стейси все дальше уносилась в своих мечтах, так что потеряла бдительность и чуть не замешкалась, когда к соседскому драйвею подкатила небольшая колонна автомашин. Стейси привычно защелкала затвором, когда двери машин раскрылись и из них стали появляться мужчины и женщины, последние были в основном в длинных платьях. Вышедшие люди оправляли одежду, надевали на себя дежурные улыбки и, повернувшись спиной к Стейси, исчезали в листве дерева, направляясь к дому Аникейвмена. Последним вразвалочку шел невысокий широкоплечий мужчина атлетического сложения. Прежде чем скрыться из виду, он оглянулся, и у Стейси перехватило дыхание – его лицо в объективе было так похоже на лицо со свадебной фотографии Анны! Захлестнувшее Стейси волнение сделало свое дело – мужчина пошел дальше, и она не успела сразу же нажать на кнопку и смогла снять только его спину.
Скорее в мамину спальню! Лишь бы кот опять не сидел на дереве! Кота на дереве не было, и Стейси быстро побежала в дом. Запыхавшись, она вбежала в мамину спальню и бросилась к окну. Йесс! Прибывший к Аникейвмену народ не вошел в дом, а остановился возле фонтана и стоявших вокруг него столиков. На столиках виднелись большие стеклянные кувшины, возможно, домашний лимонад, подумала Стейси. Проблема состояла в том, что мамина спальня и дом вообще находились дальше от соседского участка, чем дерево, и Стейси не удавалось сделать крупные планы: в видоискателе получалась довольная большая картинка с несколькими фигурами, лиц их разобрать было невозможно. С досадой Стейси опустила камеру и вдруг заметила, что она изменила цвет: на серебристом фотоаппарате появились красные, зеленые и коричневые пятна. Разглядев среди них блестки, Стейси поняла их происхождение – она так и не успела снять с себя экспериментальный макияж. Но сейчас ей было не этого, главное – не упустить возможность еще раз сфотографировать настоящего папу!!!
Не сводя глаз с участка, Стейси наблюдала действо, которое обычно происходило в доме Аникейвмена. Возле него стоял черноволосый носатенький очкарик, наверное, режиссер, который указывал на подходивших к соседу по одному людей и что-то говорил. Аникейвмен в ответ кивал и иногда пожимал кому-то руку.
Неожиданно Стейси заметила белое пятно, которое медленно приближалось к стоявшим людям. Оскар! Несносный кот решил узнать, что происходит на территории, которую он считал своей, и с осторожностью приближался к посетителям. Но не одна Стейси заметила кота: Аникейвмен выдернул ладонь из рук пожимавшего ее и что-то долго говорившего господина и довольно резво для своего телосложения кинулся в дом. Очень скоро он появился на веранде с каким-то предметом в руках – Стейси решила, что это был пульт от телевизора – и направил его на гостей, которые остолбенело смотрели на него. Рот его открывался, по-видимому, он говорил что-то не очень приятное, потому что пожимавший ему последним руку господин как-то сник и опустил голову, другие стали переглядываться, а некоторые попятились назад.
И тут произошло нечто незабываемое: Аникейвмен продолжал держать пульт в руках, направив его на фонтан, и что-то говорить, фигура девушки с кувшином стала медленно разворачиваться, кувшин приподнялся и начал напоминать гранатомет. Аникейвмен раскрыл рот, как будто что-то закричал, и из кувшина рванула мощная струя воды, настолько мощная, что опрокинула и отбросила далеко назад пару столиков. Фигура угрожающе разворачивалась и сбила с ног несколько человек, еще кто-то бросился бежать, но струя настигла их и в одно мгновенье промочила насквозь. Сквозь оконное стекло Стейси расслышала отчаянные женские вопли и визг, фигура сделал почти полный оборот, и струя иссякла, она вновь превратилась в мирную струйку, истекавшую из кувшина в руках остановившейся девушки.
На участке Аникейвмена царила паника и полная неразбериха. Промокшие насквозь посетители ошарашено смотрели друг на друга – от их гламурных нарядов и стильных причесок остались лишь печальные воспоминания. Платья на некоторых женщинах прилипли к телу и стали полупрозрачными, мужчины медленно двигались в намокших брюках, которые сковывали движения. Наконец толпа резво потянулась в сторону от дома.
Стейси не ожидала, что вечеринка на газоне закончится так скоро, но быстро сообразила, что у нее есть уникальная возможность сделать снимки, за которые крупные журналы или газеты могли бы охотиться годами. Она спрыгнула с подоконника и понеслась обратно к дереву. По пути ей попался обескураженный Оскар – он стоял на лужайке с мокрым хвостом, отчего был немного похож на белую крысу из зоомагазина.
- Тебе еще повезло, только хвост намок, а могло влететь по-крупному, - крикнула ему Стейси и стала взбираться на дерево. Домик встретил ее привычной прохладой, и она тут же стала у окошка.
Промокшие артисты добирались до машин довольно медленно, так что Стейси подоспела к началу своей лучшей фотосессии. С нескрываемым наслаждением она щелкала известных актрис, которые как мокрые курицы неуклюже влезали в автомобили, некоторые из них выражали свои эмоции жестами и криками. Актеры и режиссеры были не лучше – волосы у всех как намасленные, пиджаки и фраки свисали или обтягивали спины, садиться в машины им тоже было неудобно, и они стояли у машин, о чем-то переговариваясь и делясь впечатлениями.
Но при всем радостном волнении Стейси продолжала испытывать и беспокойство: а удастся ли ей сделать снимок своего отца? Где же он? Конечно, у него сейчас не лучший вид, совсем не такой, как на свадебной фотографии, но все-таки…
Наконец, он появился в поле зрения. Он стоял и разговаривал с черненьким режиссером. Режиссер был виден прекрасно, но голову актера закрывали листья разросшейся ветки. Стейси напряженно ждала. Хоть бы он пошел влево, по направлению к режиссеру, тогда она сможет сфотографировать его в полный рост, и лицо будет четко видно. Но тут режиссер помахал рукой и направился влево, а актер, еще говоривший что-то, скорее всего пойдет в другую сторону. Стейси была в отчаянии. Столько лет ждать – и все напрасно! Она решилась на безрассудный шаг – высунувшись в окошко, не отрывая камеру от глаз, она пыталась дотянуться до ветки и притянуть ее к себе либо сломать. Ветка была слишком далеко. Стейси высунулась из окошка по пояс, держа камеру в левой руке и судорожно взмахивая правой. Еще чуть-чуть, еще немного, совсем капельку – Стейси дернулась вперед с раскрытой ладонью, готовой схватиться за ветку, и вывалилась из домика. До земли оставалось метров девять.
11.
Анна сидела за компьютером и медленно приходила в себя от перипетий сегодняшнего утра. Все-таки Патрик оказался не таким плохим, как она думала. Конечно, ему пришлось бросить ее в баре, спасая свою шкуру, но кому захочется сидеть в настоящей тюрьме только потому, что рядом оказалась эта хитрая бестия, Хелен. Но почему все же она подала на него в суд? Если он просто доставал ее телефонными признаниями в любви и ходил за ней по пятам, это даже немного приятно. Может, у Хелен были более серьезные причины опасаться Патрика? Постепенно подозрения Анны начинали выкристаллизовываться в уверенность. Патрик рассказал не все. Он что-то скрывает, и скрывает он что-то очень важное. Надо обязательно это разузнать. И Анна уже знала, кто ей поможет. Посмотрев на Риту, она отметила перемену в ее лице – из зеленовато-сиреневого она стало багровым, Рита при этом тяжело дышала, не отрываясь глядя на экран и двигая мышкой компьютера. Самое время. Она явно выведена из себя Патриком, и в таком состоянии может выложить то, чего ей не дает сказать ее привычная осторожность.
- Рита, не хочешь еще чашку кофе? Мне совсем не хочется сидеть в кофейной комнате одной.
Рита посмотрела на нее непонимающим взглядом раненой домашней крыски, потом до нее дошел смысл слов, и она с усилием натянула на лицо дежурную улыбку:
- Да, конечно, - и стала быстро щелкать клавишами, закрывая открытые на мониторе страницы.
Наливая Рите кофе, Анна из жалости и солидарности решила, что тоже выпьет этот отвратительный напиток. Поставив чашку напротив Риты, она участливо спросила:
- Много работы сегодня? Ты совсем закопалась.
- Не то слово, - ответила Рита. – Если бы только работа.
- А что еще? – невинно осведомилась Анна. Но Рита уже успела включить предохранитель своей «приваси», своего внутреннего мирка и не собиралась делиться своими проблемами. Ведь она была настоящей американкой, а настоящий американец никогда не жалуется. Его проблемы – это его проблемы, которые он будет решать сам, не навязывая их никому и не нагружая других своими неурядицами, и не давая посторонним ни малейшего повода заподозрить его в том, что он неудачник.
- В компьютере много спама, плохо наш администратор работает, - коротко ответила Рита. Цвет ее лица немного менялся, но на нем была заметна интенсивная мыслительная деятельность. Рита была необычно молчаливой, и Анна поняла, что настал момент.
- Знаешь, Рита, мне удалось узнать про Патрика что-то совершенно необычное. Уверена, ты про это не знаешь.
Рита взглянула на Анну, еще не до конца понимая, о чем идет речь.
- Совершенно случайно я узнала, что у него был сумасшедший роман с одной женщиной, которой он сделал какую-то гадость, причем такую, что она попыталась посадить его в тюрьму как сталкера, который преследует ее и может угрожать жизни!
Анна выпалила эту фразу на одном дыхании как исключительную новость, будто террористы только что направили Ниагарский водопад на здание Капитолия.
Рита совершенно не удивилась. Она горько усмехнулась и произнесла:
- Ничего себе новость. Я давно об этом знала. Лет пять назад он жил с моей знакомой. Она все хвалила его в постели. Так прониклась к нему, что даже подарила ему видеозапись себя, развлекающейся на постели ню. Ну знаешь, там всякие поглаживания и постанывания. Она эту запись сделала просто так, дурачилась, но на мужиков пленка действовала похлеще всяких порнушек типа Холи из Голливуда. А потом он ей надоел, она нашла себе другого, а Патрик сделал копии этого видео и начал рассылать ее друзьям и родственникам вплоть до двоюродных братьев и сестер. Благо у него остался список тех, кого она собиралась поздравить с рождеством. Пришлось призвать его к ответу. Но в тюрьму его не посадили, вроде условно дали.
- Какой подлец! – Анна с искренним негодованием грохнула кружкой по столу. Коричневая жидкость из кружки выплеснулась на стол.
- Извини, я сейчас вытру, - Анна была рада встать с места и пойти за бумажным полотенцем, чтобы справиться с эмоциями и не выставлять их напоказ перед Ритой. Это же надо! Женщина доверяет ему самое-наисамое интимное, а он это тиражирует, и не где-то в Интернете, а рассылает самым близким! У Анны по коже пошла дрожь, когда она представила себя на месте бедной Хелен. Какая же я дура! Раскатала губу, вот он, принц передо мной романтичный с пачкой букатини в руках! Анна уже знала, каким презрением она обольет его, встретившись с ним взглядом.
- Ну, вообще-то она его сама доводила, - донесся до Анна немного оживший голос Риты. – Она ходила в бар, где обычно болтались старые друзья Патрика, со своими новыми бой-френдами, и старательно вешалась им на грудь и прочие места, показывая, насколько они близки. Ну, до Патрика все это, естественно дошло, он-то ей раньше твердил о вечной привязанности и чувствах, и почему-то думал, что она такое тоже ему говорила. А Хелен – женщина простая и практичная. Замуж никогда не хотела, говорит, зачем брать целую свинью, когда нужна одна сосиска.
Анна делано подхватила Ритин смешок, и подошла обратно к столу с салфетками в руках. Рита уже допила кофе и была готова пойти обратно в офис. Пока Анна протирала стол, Рита спросила:
- А как там твои судебные дела? Оскара не собираются отправить в тюрьму?
Анна вздрогнула. Как же она забыла! Ведь сегодня ей надо быть на судебном заседании по иску соседа Аникейвмена! С утра голова Анны была забита совсем другими вещами – сначала недомогание Стейси, потом мысли о Патрике, потом эти шпионские страсти, в которых она подыграла бессовестному человеку. Анна торопливо вышла в офис вслед за Ритой.
- Бог ты мой, у меня машина без бензина стоит недалеко от офиса. А мне надо срочно уехать. Придется брать такси.
Патрик услышал ее и поднялся с места:
- У меня встреча с клиентом в центре через тридцать минут. Если хочешь, я тебя отвезу.
Анна чуток поколебалась. Конечно, десять долларов за такси не такая уж большая экономия. Главное – она сможет сразу выяснить отношения и поставить точку.
- Идет. Мне до здания суда. Я отработаю эти часы вечером, хорошо? – Анна обращалась уже к менеджеру, начальнику отдела. Получив в ответ кивок в знак согласия, Анна быстро собрала сумку, повесила ее на плечо и последовала за Патриком, громко пожелав остающимся коллегам удачного дня.
Едва захлопнулась дверь машины, Анна тут же приступила к допросу подозреваемого:
- Я развесила уши и совсем было поверила твоей душещипательной истории. Но поразмыслив, я поняла, что ты мне не все рассказал. Если бы за мной просто ходил какой-нибудь бывший друг, я бы просто не обращала внимание, или приводила его в пример своему новому поклоннику. Не могла Хелен подать на тебя в суд, если бы на самом деле не было чего-то отвратительного.
Патрик немного ссутулился.
- Было. Она мне дала одну интимную видеозапись. На ней она лежала голая на кровати, ну, знаешь, там дела всякие… Короче, когда она стала в открытую гулять с первыми встречными, я сделал копию этого видео и разослал ее друзьям. Тогда в мой дом вломились и все перевернули вверх дном. Но я запрятал кассету в нишу в стенке подвала, туда им не пришло в голову залезть. Понимаешь, я был не в своем уме, - Патрик повернулся к Анне и смотрел на нее большими глазами, в которых была видна старая боль. – Я так ее любил, и ее детей, у меня в жизни наконец-то появился смысл, а она делала все, чтобы меня как можно больнее унизить. После этого она прислала мне открытку без подписи, но я знал, что это от нее, стал ей названивать, говорил все, что в душе билось, что я без нее жить не смогу, грозился уйти из жизни, забрав ее с собой. А она все эти разговоры записывала на пленку, а потом в суд представила отдельные выдержки. Я на них просто настоящий псих получился. Если бы не судья, который тоже, наверное, настрадался от женщин, я бы точно загремел в камеру на полный срок.
Анна подготовила бурную обличительную речь о подлости и прочем, но такое искреннее чистосердечное признание лишило ее слов. Пока она собиралась с мыслями, Патрик продолжал:
- Потом-то я понял, что нельзя так делать. Но тогда я просто не владел собой, такая черная ревность и обида съедали, что мог бы чего-нибудь и пострашнее сделать. Сам я по натуре человек мирный и спокойный. Но тогда просто как мальчишка, совсем с рельсов съехал. Так что суд, наверное, пошел на пользу, я как-то остыл немного. Но она-то еще больше распалилась. Стала развлекаться и появлялась там, куда я ходил. Столько нервов мне попортила. Даже важные деловые встречи срывались. Но я тебе главного не сказал. Однажды я должен был встретиться с одним клиентом, договорились увидеться в небольшом ресторанчике. Сидим напротив друг друга, он у окна, я напротив, все вроде отлично идет, и вдруг смотрю – он побледнел, поперхнулся кофе, и как-то заговариваться начал. Я быстренько соображаю, может, я чего-то не то ляпнул, да как будто нет, все нормально, а он смотрит в зал как кролик на удава, и рукой пытается галстук ослабить. Я посмотрел туда же – бог ты мой! Хелен! Тут я решил воспользоваться его состоянием и предложил на воздух выйти, он тут же достает из бумажника сотенную, бросает на стол, и к выходу, я за ним, а краем глаза заметил, что Хелен обычную довольную рожу не корчит, а вроде как пришибленная сидит. Тут мне что-то стрельнуло, и я у клиента спрашиваю, когда на улицу вышли, не знаешь, мол, ту даму в ресторане. Так все и выяснилось. С ним она еще до меня встречалась, о любви говорила, а у него свой бизнес, предложила оформить партнерство на равных, он что-то стал сомневаться, какой из нее партнер, она тупая, как пробка, даже школу не осилила. Ну, а потом в точности моя история – она от него в сторону, он за ней, она насобирала его писем и разговоров – и в полицию. Так что он от нее держался подальше, переехал в соседний город, у нас редко появлялся, по делам только. Ну, посмеялся я над ним и говорю: «добро пожаловать в клуб сталкеров!» Вот тогда меня и отпустило. Понял я, на какую штучку нарвался, и никакой страсти уже не осталось, пришел вечером домой и заснул как младенец.
Анна напряженно слушала и чуть было не пропустила поворот к зданию суда.
- Тебе что, в суд? – ехидно спросил Патрик. – Надеюсь, ты не судишься с каким-нибудь сталкером?
- Нет, нас сегодня вызвали на заседание по поводу кота. Сосед подал на нас иск за ущерб, который Оскар наносит его газону и нервам, когда территорию метит. Ущерб сосед оценил тысяч в семьсот с хвостиком. Сегодня последний день слушаний, возможно, судья сразу и решение примет. Как-то не по себе мне сегодня, на душе кошки скребут, - Анна почему-то не волновалась по поводу возможной уплаты огромных денег из-за кота. На душе у нее скребли кошки после рассказа Патрика. Не повезло бедняге. А после такого опыта он, наверное, всех женщин будет подозревать в подлости.
- Хочешь, я с тобой пойду?
- У тебя же встреча.
- Да-да, в два часа, только я дни перепутал, завтра эта встреча будет.
Анна сразу повеселела. Все-таки Патрик не озлобился на весь женский род, раз вызвался подвезти и готов в суде поддержать. Вообще день сегодня полон сюрпризов, и Анна решила, что они еще не закончились.
Судебный клерк предложил им выключить мобильные телефоны и проводил в комнату, где рассматривалось дело. Анна и Патрик тихонько прошли в небольшой зал, и оказались практически единственными зрителями, не считая одного журналиста местной газеты, судьи и адвокатов, представляющих обе стороны. Когда они вошли, адвокат Аникейвмена заканчивал свое последнее выступление:
- Помимо карбамида, а я могу вам привести его полную формулу - (NH2)2CO, и кислотности рН, которая может доходить до 9.3 единиц, выделяемая животным ответчика жидкость потенциально содержит соли тяжелых металлов. Ученые выяснили (источник информации прилагается), что на один килограмм веса домашние животные выделяют меди – 63, цинка – 30, хрома – 5 и свинца – 1 микрограмм.
Адвокат говорил профессионально и эмоционально, то повышая, то понижая голос. Так, цифры он произносил громко и отчетливо, а «микрограмм» можно было едва расслышать. Значение же кислотности было выражено с таким отчаяньем в голосе, что можно было содрогнуться от чудовищности данного факта. Судья в это время продолжал смотреть куда-то вниз на свой живот или еще ниже, и периодически засовывал туда руку, как будто что-то подправляя. Складывалось впечатление, что его совершенно не интересовала речь выступавшего, так как у него явно были дела поважнее.
- Учитывая вышеизложенное, любому непредубежденному человеку, не говоря о профессиональных судьях, становится совершенно ясным, что предъявленный мистером Аникейвменым иск является абсолютно оправданным и подлежит полному удовлетворению. Спасибо за внимание, ваша честь. У меня все.
- Представитель ответчика, вам предоставляется пять минут для заключительного слова.
Рыжеволосый адвокат в отутюженном костюме поднялся с места, перебирая бумаги, и начал говорить, не глядя в них:
- Ваша честь, я знаю, что вы уже много лет служите этому славному городу и его жителям, отправляя справедливость и следя за исполнением законов. И уже много лет своего бескорыстного служения народу и правосудию вы почти ежедневно проходите в здание суда мимо очаровательных вечнозеленых елей, которые уже скоро поднимутся до второго этажа.
Анна с Патриком переглянулись: Анна смотрела с тревогой, во взгляде Патрика читалось изумление и смех. Между тем адвокат продолжал свою речь, которая заинтриговала даже судью, и он перестал смотреть на свой живот и гладить его рукой:
- Вам, ваша честь, как и мне и большинству жителей города даже не приходило в голову, что эти прекрасные деревья уже давно могли бы стать жертвой безжалостных браконьеров, которые могли срубить их и поставить дома на рождество. Лишь несколько человек знают, что эти и другие пушистые растения в нашем городе выживают в рождественский сезон исключительно благодаря мочевине, который мой оппонент назвал по-научному «карбамидом», и другим веществам, которые кот ответчика совершенно бесплатно поставляет на газоны мистера Аникейвмена. Да-да, не удивляйтесь. Каждый год городские службы Криктона накануне рождества закупают концентрированную мочу лис и койотов и разбрызгивают ее на хвойные деревья, которым угрожает смертельная опасность стать жертвой лентяя или чрезмерно экономного гражданина, желающего украсить свой дом рождественским деревом, но не желающим платить за него. Когда такой злоумышленник подходит к дереву рождественским вечером, думая, что все уже сидят за праздничными столами, и никто не увидит его и не помешает срубить или спилить дерево, запах концентрированной мочи пробивает совесть и нос любому негодяю, даже с застарелым хроническим насморком, ринитом, синуситом и гайморитом. Представив, что такой запах будет витать в его доме, пропитает его одежды, мягкую мебель, постель, и будет преследовать его днем и ночью, поняв, что по этому запаху полицейские собаки найдут преступника даже за три квартала, он решает немедленно бежать, нередко бросив на месте несостоявшегося преступления его орудия – топор или пилу, которые работники городских служб каждый год находят под елками после рождества. Но, ваша честь, я готов поспорить, что приходя в здание суда, вы никогда не ощущали подобного запаха, а лишь наслаждались свежим хвойным ароматом, ведь первый же дождик смывает концентрированную мочу, и она попадает на газон, где ее радостно приветствуют растущие на нем травки и цветы, ибо в разбавленном виде мочевина является прекрасным удобрением, причем не искусственным, а абсолютно натуральным, и содержит так необходимые растениям соли металлов, о которых говорил мой оппонент. Кстати, он забыл сказать, что эти несчастные микрограммы обнаружили в моче травоядных животных, коров и быков, которые питаются возле шоссе. Если бы кот ответчика поедал по одному быку в день, то и в этом случае у него отсутствовали бы эти микрограммы, так как травоядные уже вывели бы тяжелые металлы из своего организма.
Судья продолжал заинтересованно слушать, на лице Анны появилась тень довольной улыбки, глаза Патрика загорелись. Адвокат вел себя как настоящий актер, и его длинный монолог действительно увлекал и завораживал:
- Но есть еще одно обстоятельство, которое вызывает горечь и разочарование. Это сам иск к коту и его хозяевам со стороны человека, который очень, подчеркиваю, очень многим обязан именно этому коту. Ведь если бы мистер Аникейвмен не имел таких замечательных соседей, то у него бы не было такого замечательного газона, и рано или поздно ему бы пришлось принять меры против кроликов, белок, крыс, кротов, землероек, мышей, сусликов и даже сурков, которые бы обгрызли, объели, ископали, разрыли, разрыхлили и загадили его участок. Эти звери в больших количествах водятся на городских территориях, и людям приходятся покупать отраву, устраивать ловушки, ставить капканы, опрыскивать газоны, деревья и кусты всякой химической дрянью, от которой гибнут не только вышеназванные животные, но и маленькие дети, если они ползают по газонам и берут в рот траву. Почему же мистер Аникейвмен не ставит ловушки и капканы против крыс и кроликов, почему он не стреляет и не отпугивает белок, почему он не выливает в землю канистрами отраву против кротов и землероек? Да потому, что у него есть замечательный друг – белоснежный кот Оскар! Этот кот взял участок мистера Аникейвмена под свою защиту, он принял ответственность за него, поэтому ежедневно с любовью метит эту территорию. Метит он ее особыми химическими веществами, феромонами, которые говорят любому постороннему коту, что ему там не место. Но эти же вещества действуют и на вредителей газонов как красный сигнал светофора, как сирена, предупреждающая об опасности: учеными доказано, что все эти мелкие грызуны прекрасно знают, какие звери для них опасны, и немедленно уходят с тех территорий, где имеются такие запахи. Прошу вас, мистер Аникейвмен, загляните в магазин Экогарден, и посмотрите на аккуратные пакетики с гранулами, пропитанными мочой лис, волков, койотов, камышовых котов и ягуаров. Эти гранулы экологически разумные граждане разбрасывают на свои газоны, и будьте уверены, на этих газонах никогда не поселятся мелкие вредители, а если они там жили, то в страхе и панике убегут к соседям. Прошу вас, мистер Аникейвмен, посмотрите также на цену этих маленьких пакетиков с гранулами, и посчитайте, сколько пакетиков вам пришлось бы покупать за год, если бы у вас не было соседского кота, который поставляет вам эти вещества каждый день совершенно бесплатно, и если бы вам пришлось добавлять гранулы после каждого дождя. Горечь и разочарование испытываешь, видя, как человек обращается в суд и требует компенсации от тех, кто приносит ему пользу, и не только пользу в виде ухоженного благоухающего газона, но и в виде внушительной экономии средств, которые пришлось бы затрачивать на обработку этого благоухающего газона.
Ваша честь, смею надеется, что ваше решение не позволит горечи и разочарованию укорениться в душах и умах законопослушных граждан, которые своей любовью и привязанностью к одному маленькому животному приносят благо ему и благосостояние окружающим. У меня все.
Адвокат эффектными паузами и быстрыми эмоциональными отрывками своей речи произвел ошеломляющее впечатление на Патрика и Анну. Судья, по-видимому, также не остался равнодушным, ибо позволил адвокату говорить пару минут больше положенного. Медленно поднявшись с места, судья дежурным голосом сказал: «Суд удаляется для принятия решения», затем неловко поднялся, прижал к низу живота свою папку и так и пошел, придерживая живот папкой. От острого взгляда Анны не ускользнуло, что во время ходьбы живот судьи двигался несколько отдельно от тела, как будто под мантией находился какой-то довольно объемный объект.
Адвокаты стояли рядом и о чем-то весело беседовали. Анна знала из разговоров со своим адвокатом Стивом, что они оба работали на одну контору. Стив жаловался на грабеж, что от них требуют брать с клиентов по двести долларов в час и при этом говорить, что над делом они работают не менее пяти часов в день, хотя на самом деле каждый из них ведет одновременно по десятку дел. Контора же самих адвокатов посадила на оклад, который выглядит просто смешно по сравнению с приносимыми гонорарами. Анна предложила ему начать самостоятельную практику, но Стив только горько усмехнулся: у адвокатской мафии все схвачено, стать самостоятельным может только крутой или приближенный к начальству. Вот и в этом разбирательстве каждый адвокат получит одинаковое вознаграждение независимо от того, кто выиграет дело, а все судебные издержки оплатит либо Анна, либо Аникейвмен, причем контора позаботилась, чтобы эта сумма была очень даже внушительной.
- Всем встать! – раздался голос клерка. Судья такой же неровной походкой, придерживая папкой живот, подошел к своему месту, встал за трибуну, одной рукой раскрыл папку, продолжая удерживать живот второй рукой, и начал зачитывать решение.
Анна не очень хорошо понимала тонкостей юридического языка, но слова «в иске отказать, судебные издержки отнести за счет истца» она встретила аплодисментами и радостным возгласом. Судья вздрогнул и схватился второй рукой за живот, который начал медленно сползать вниз. Когда судья нагнулся, Анна разглядела на полу под его мантией рыжие лапы и пушистый хвост. Перс, подумала Анна.
12.
На втором этаже на полу валялись учебники и другие вещи, которые побросали убегавшие из школы дети и взрослые. Тим и Бриджит медленно продвигались по коридору. Все двери кроме одной были открыты. Осторожно подойдя к закрытой двери, они остановились и прислушались. Тонкий детский голос был едва слышен: «Давай, сними эту тряпку с головы! Она же у тебя лысая, спорим!» Бриджит тихо приблизилась к окошку в двери. В классе вдоль стены стояло несколько детей, кто-то со сжатыми кулаками, кто-то сжав губы, у некоторых на глазах были видны слезы. Перед ними стоял один из одноклассников с небольшим дамским пистолетом в руках, который блестел хромированным металлом. Бриджит чуть не задохнулась от ярости, ее рука потянулась к ручке двери и наткнулась на руку Тима: он внимательно смотрел на нее и качал головой, держась за ручку. Взгляд его был серьезным и решительным. Схватив его за руку, Бриджит немного пришла в себя и шепотом спросила:
- Что делать? Этот парень с пистолетом!
Тим подвинул ее в сторону, чуть привстал на цыпочки и заглянул в класс. Мальчик с пистолетом направил его на девочку в синем платке, который полностью закрывал ее голову. Девочка медленно подняла руки и стала развязывать платок. Затем сняла его с головы, и по ее плечам рассыпались длинные черные волосы. Девочка взялась за концы платка и вдруг резко приподняла его и набросила на мальчика с пистолетом! Она прижала мальчишку к себе, он стал вырываться, подняв руки и пытаясь стащить с себя платок, но тут пара мальчишек кинулись на него и начали валить на пол, мальчишка с пистолетом развернулся и упал на пол, но до этого раздался выстрел.
Тим распахнул дверь и влетел в комнату, за ним ворвалась Бриджит. Мальчишка с пистолетом лежал на полу, один из одноклассников сидел у него на груди, второй лег на руку с пистолетом и колотил по ней кулаками, пока пистолет не выпал из пальцев.
- Молодцы, детишки, просто отлично, все нормально, дайте мне пистолет, я полицейский, - Тим говорил громко и спокойно. Взяв выпавший пистолет и положив в карман, он оглянулся и спросил:
- Кто-нибудь ранен?
- Нет, пуля попала в стул, - послышался тонкий голосок. Оказывается, несколько ребят продолжали сидеть за партами, и один из них, ушастый белобрысый парень, показывал на стул рядом с ним:
- Здесь сидит Стейси, но она сегодня не пришла.
В спинке стула была видна маленькая дырочка.
Бриджит не могла бы описать свое состояние. Белобрысый мальчик продолжал:
- Бриджит, а это правда полицейский? А то у него пистолет больше, чем у Хэтфилда.
Тим засунул пистолет в кобуру, а Бриджит стала успокаивать детей:
- Правда, правда, он офицер, он первым кинулся сюда, хоть и не дежурит сегодня. Тим, убери пушку, они уже и так напугались сегодня.
Дети заулыбались, подбежали к Бриджит и стали наперебой рассказывать о том, что происходило в классе. Из сбивчивых объяснений вырисовывалась такая картина.
На уроке Уэйн Хэтфилд достал маленький блестящий пистолет и направил на учителя, старательно прицеливаясь. Учитель довольно резко попросил мальчика убрать игрушку, но Уэйн еще больше прищурился и нажал на курок. Раздался громкий выстрел, пуля прошла мимо лица учителя, задев его ухо. Учитель без слов выскочил в коридор, захлопнув за собой дверь. Затем в коридоре раздавались звуки голосов и топот бегущих ног. Уэйн вышел к доске и по одному вызывал учеников, с которыми он не очень ладил. Вызвал он и Зайнуту, девочку из какой-то арабской страны, которая приехала по обмену. А когда он велел ей снять платок, она набросила его ему на голову, и тут двое мальчиков быстро повалили его на пол, а потом в комнату ворвались Тим и Бриджит.
Бриджит не до конца понимала, что все закончилось, но инстинктивно гладила детишек по головам и произносила одно и то же: «Все хорошо, все о’кей, все прекрасно».
Тим оттаскивал от Уэйна мальчишек и девчонок, которые пытались пнуть или стукнуть его, выкрикивая при этом малоприятные слова. Уэйн выглядел уже совсем по-другому, просто жалкий и напуганный ребенок. Тим загородил его и скомандовал:
- Так, быстро забрали свои вещи и медленно пошли к выходу. Уэйн пойдет со мной.
Так они и появились в дверях – куча ребятишек, за ними немного пошатывающаяся Бриджит, из-за которой почти не видно было Тима, державшего за руку уже хныкающего Уэйна. Школьный двор был заполнен полицейскими машинами с включенными мигалками, за ними прятались сами полицейские, немного в стороне играли мигалки машин скорой помощи. Высунувшийся из-за одной из машин начальник полиции Криктона рявкнул в мегафон:
- Кто еще остался в школе?
В ответ Тим прокричал в полный голос:
- Никого. Все чисто.
- Какого черта ты там делал?
Полицейские узнали Тима и стали с опаской выходить из-за машин, потом подбегали к детям и за руку уводили их подальше. Тим подвел виновника переполоха к начальнику и сказал:
- Так получилось, что я первым здесь оказался. Все нормально, жертв нет, вот этот сорванец играл с пистолетом. Где ты взял пистолет?
- У мамы в столике, - сквозь слезы промычал мальчишка.
- Вы уж там разберитесь с ним и его мамашей. А я сегодня выходной.
Тим повернулся к стоявшей возле машины Бриджит и улыбнулся:
- Если бы не твоя манера вождения, мы могли бы и не успеть.
Бриджит улыбнулась в ответ и певучим голосом вывела:
- Что ты, офицер, ты так себя вел, что я сразу почувствовала, что все будет о’кей. Слушай, если ты сегодня отдыхаешь, может, проводишь меня домой, что-то у меня ноги подкашиваются, не знаю, смогу ли я на педали нажимать как надо. А я тебя обедом накормлю, устал наверное, еще бы, столько по городу гонял.
Лицо Тима расплылось в широченной улыбке:
- Нет проблем, садись в мой сандербёрд!
- Ээ, нет уж, у меня в багажнике весь обед. Так что садись за мой руль, а потом я приду в себя и подвезу тебя к твоей красавице.
По дороге к дому Стейси Бриджит пыталась позвонить Анне, но ее мобильный был отключен:
- Черт, куда они все подевались, ни Стейси дома не отвечает, ни мобильник Анны. Не хватало еще каких-нибудь приключений к сегодняшней суете. Господи, спасибо тебе, что отвел беду от девочки, - закатив глаза в потолок машины, с придыханием произнесла Бриджит. – Пусть ее пропоносило или к дантисту отвезли, главное, что не было ее на том стуле, который мерзкий мальчишка продырявил. Слава тебе, всемилостивый и предобрый.
Бриджит нечасто говорила о боге. Как и многие ее знакомые, она иногда повторяла, что люди сейчас в церкви бывают в среднем три раза в своей жизни – на собственном крещении, венчании и отпевании. Воспитана она была, впрочем, совсем в другом духе, но жизненные обстоятельства заставили ее сделать открытие, что отец наш небесный, как и родной, вряд ли будет разговаривать через посредников и наместников, которые и переврать его слова могут, и себе на пользу их обратить. Но в этой ситуации она не могла не обратиться к тем высшим силам, что сберегли девчонку, которая была ей так дорога.
Тим решил ее немного развеять и попытался перевести разговор на другую тему:
- Да уж, ты у отца нашего просто как заноза в заднице, сегодня он целый батальон ангелов к тебе приставил, чтобы не врезалась в столб или кого-то не покалечила. Ты вообще-то, с каких пор таким манером ездить стала? И я мог бы сегодня вляпаться в какую-нибудь повозку, пока за тобой гнался.
Бриджит довольно хмыкнула:
- Ну, когда я ездить училась, стрит-рейсеров еще не было, вернее, у нас в Бронксе только так и катались. По-другому мне просто скучно, катиться, как банки на конвейере в универмаге, со скоростью 25 миль в час – да это извращение какое-то, – раскатисто засмеялась Бриджит.
Тим тоже захохотал, поскольку сам катался по правилам довольно редко. Раньше он служил в Нью-Йорке, но поскольку из-за любви к пончикам хронически не выполнял ежедневный план по арестам и штрафам за парковку, был переведен за низкую активность в Криктон, где и прозябал последние два года.
- А ты давно у семьи Аньели работаешь? Как они, ничего люди?
- Чудо. Анна, хозяйка, нуждается в порке, так как больно много думает о мужиках, мало погорела на троих мужьях, все никак на ошибках не научится, опять тянет к кому-то прислониться. Но девчонка – золото, и главное – кот у них отличный. Вот приедем, увидишь, как он меня любит, бежит через весь участок к машине, чтобы приласкаться.
К Бриджит вернулось обычное настроение, и она опять заговорила в своей всегдашней манере. Машина подъехала к участку дома, Тим остановился и взглянул на Бриджит. Она даже осеклась, заметив его взгляд. Раньше она такого не видела. Немного потупив взор, она как-то растерянно пробормотала:
- Ну вот, не успею выйти, а кот уже меня дожидается, - и медленно вылезла из машины.
Кота у машины не было. Бриджит открыла багажник и достала оттуда пакеты с едой из ресторана.
- Бьюсь об заклад, ты такого еще не пробовал, - радостно произнесла она и тут же озабоченно добавила: - Неужели что-то с котом случилось, и Анна со Стейси повезли его к ветеринару? Оскар, Оскар, ты где, паршивец!
От последних слов Тим немного вздрогнул. Вот кому надо работать в полиции, с таким голосом и сирены не нужны.
Они пошли по дорожке к дому, и Бриджит услышала настойчивое мяуканье. Они уже почти приблизились к дому, и тут она сообразила, что мяуканье доносилось сбоку, со стороны старого дерева. Бриджит взглянула туда и увидела Оскара, который сидел возле лежавшей на земле Стейси и продолжал мяукать. Бриджит выронила из рук пакеты и побежала к ним. Тим остался на дорожке и наблюдал, как она подбежала к девочке, посмотрела на ее лицо, разом обмякла и медленно повалилась на землю.
13.
Стейси открыла глаза и непонимающим взором уставилась на какую-то штангу, на которой висели пластиковые пакеты с отходящими от них трубочками. Посмотрев немного в сторону, она увидела маму, которая сидела сгорбившись возле нее и держала за руку. Глаза мамы были закрыты, а лицо казалось очень серым и уставшим. Стейси стало не по себе. Она попыталась вспомнить, как она оказалась в этой комнате. Медленно и с трудом девочка возвращалась в прошлое. Да, она делала фотографии актеров, которых Аникейвмен расстрелял из своего нового фонтана-водомета, потом она выпала из окна. Стейси очень злилась на себя за то, что не смогла сфотографировать того актера, который так похож на ее отца, и даже столкновение с нижней веткой не убавило ее злости, но отклонило полет, и Стейси упала на мусорный мешок со скошенной травой и листьями. Правда, мешок был не очень большой, и голова все-таки грохнулась о землю. Дыхание Стейси участилось: она вспомнила, что произошло далее. А далее она опять полетела, но уже наверх как надувной шарик на серебристой ниточке, и смотрела вниз на лежавшую девочку с разукрашенным лицом. Стейси помнила это непередаваемое ощущение полета сквозь листву и ветви деревьев, как будто они состояли из воздуха и совершенно не мешали ей лететь. Это было волшебное чувство, ничего подобного она раньше не испытывала. Она поднялась выше дерева, и перед ней открылся чудесный вид: она видела, как Аникейвмен медленно ходил по газону и поднимал опрокинутые столики, как на соседней улице кто-то ехал на велосипеде, а к дому приближалась машина с Бриджит. Стейси захотелось полететь ей навстречу и напугать, но тут серебряная ниточка, отходившая от груди лежавшей на земле девочки, напряглась и потянула ее вниз. Стейси заметила стоявшего рядом кота, который смотрел вверх и разевал рот. Чувство полета было непередаваемо прекрасным, и Стейси хотелось его продлить, но дальше воспоминания прервались, и она закрыла глаза. Потом у нее закололо в глазах, и она подняла правую руку, на которой лежала ладонь матери. Потирая глаза, Стейси услышала странные звуки. Она вновь открыла глаза и увидела, как мама смотрит на нее, зажав рот рукой, и плачет.
- Мама, что с тобой? Где мы?
Анна продолжала вздрагивать, но убрала руку со рта и странно улыбалась:
- Мы в больнице, доченька. Не волнуйся, все будет хорошо. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, только голова какая-то не такая.
- Не разговаривай, тебе нельзя много говорить, подожди, я сейчас вернусь.
Анна быстро вышла из палаты и прошла в ординаторскую, где за компьютером сидел врач.
- Она очнулась! Она пришла в себя! Она меня узнала!
Врач дежурно улыбнулся и сказал:
- Прекрасно. Пойдемте проверим показания приборов.
Войдя в палату, врач улыбнулся девочке, приободрил ее несколькими фразами, проверил показания светящихся датчиков и спокойно произнес:
- Все в пределах нормы. Организм молодой, восстановление проходит быстрее обычного. Зайдите ко мне в кабинет, - пригласил он Анну.
В ординаторской улыбка сошла с его лица, и он серьезным голосом четко и отчетливо начал говорить:
- Вы уже знаете диагноз. У нее субарахноидальное кровоизлияние вследствие черепно-мозговой травмы. Проще говоря, под корой головного мозга из-за ушиба образовалась гематома, то есть большой синяк. Теоретически гематома может рассосаться сама, однако вероятность этого невелика. Если этого не произойдет, придется откачивать скопившуюся кровь, а для этого проделать дырку в черепе. По статистике, у восьмидесяти процентов пациентов с такой травмой могут через два-три месяца возникнуть эпилептические припадки, которые обычно не поддаются коррекции. Велика также вероятность галлюцинаций, нарушений зрения или слуха, а также других отклонений, поскольку гематома обширная и затрагивает несколько областей подкорки. Однако у пяти процентов пациентов, особенно в зрелом возрасте, наблюдалось улучшение общего состояния и даже развитие некоторых способностей. Сегодня она пришла в сознание, если динамика останется положительной, через два дня ее можно будет перевести на домашний постельный режим. Через две недели надо будет приехать и проверить состояние гематомы. Дальнейшее лечение будет назначаться в зависимости от состояния.
- Спасибо, доктор.
Анна не совсем верила врачу, на душе у нее светило солнце и с ее души свалился камень размером с приличную гору в Аппалачах. Еще вчера тот же врач говорил, что вероятность выхода из бессознательного состояния равна семнадцати с половиной процентам, и предложил обдумать, сколько времени они захотят держать Стейси в больнице. Поддержание человека в коматозном состоянии стоит очень дорого, и родственников заранее предупреждают, что обычная медицинская страховка этого не покрывает, так как за несколько месяцев может набежать кругленькая сумма очень близкая к семизначной. Госпиталям постоянно приходится выбивать через суд деньги из родственников покойных пациентов, которые пребывали в состоянии овоща слишком долго, а родственники не решались давать согласие на отключение поддерживающей аппаратуры. Поэтому руководство больницы решило сразу сообщать родным о возможной стоимости безнадежной борьбы. Да, врач еще сказал вчера, что Стейси может потерять память и не будет узнавать знакомые лица.
Анна вернулась в палату Стейси окрыленная. Если предыдущие прогнозы не сбылись, то и новым верить не стоит. Стейси была без сознания около суток, повреждений позвоночника у нее не было, и Анна почувствовала такое облегчение, что готова была броситься к дочери и расцеловать ее как маленькую.
Стейси спала, но сон ее был совсем не таким, как прежде. Голова была повернута немного набок, рот почти закрыт, дыхание ровное, а закрытые веки иногда вздрагивали, будто глаза ее смотрели по сторонам и жили своей жизнью. Анна опять ощутила набегающие слезы, но они были совсем другими, не такими как вчера или сегодня утром после беседы с врачом. Сейчас она почувствовала что-то светлое, и от слез становилось легко и спокойно. Моя девочка! Мое сокровище! Мой сладкий пирожок! Ты будешь жить и будешь здорова, я знаю, ты будешь здоровой и веселой, как я всегда и представляла, еще когда ты шевелилась и брыкалась у меня в животе, я знала, что у меня вырастет красивый и здоровый ребенок, веселый и добрый, моя надежда и опора, смысл моей жизни. Надо позвонить Бриджит!
Анна спохватилась, что Бриджит наверняка переживает за Стейси, сидя у них дома. Она рвалась приехать к девочке в палату и ухаживать за ней, но еще не оправилась после перенесенного легкого сердечного приступа, и Анна уговорила ее остаться дома, отлежаться и присматривать за Оскаром. Выйдя в холл, Анна набрала домашний номер и сообщила радостную новость:
- Да, Бриджит, спасибо, спасибо за твои молитвы, как видишь, они помогли. Да, я тоже рада. Дня через два, если не будет никаких проблем. Я тоже думаю, проблем не будет. Как Оскар? Ясно. Нет, пока приезжать не надо, ей нужен покой. Увидимся дома, всего лишь через два дня. Да, конечно. Передай ему привет, скажи все нормально. Я не хочу. Счастливо. Ложись пораньше, отдохни, а то впереди забот прибавится. Ну все, пока.
Анна провела вторую ночь у постели дочери, иногда погружаясь в забытье, иногда с любовью глядя на немного осунувшееся лицо, шепча что-то потрескавшимися губами. Стейси спала, во сне она порой вздрагивала, шевелила рукой или поворачивала голову, как будто ей было неудобно лежать и хотелось свернуться калачиком.
Утром Стейси проснулась и попросила воды. Анна попробовала накормить ее завтраком, весело разговаривая и передавая приветы, после чего девочка опять задремала, а Анна поехала домой принять душ и переодеться.
Дома ее ждало разочарование. Бриджит пребывала в состоянии близком к коллапсу: напряжение предыдущих дней, начиная с веселого азарта во время погони Тима по дороге из ресторана, поездка в школу и освобождение детей, обморок при виде багрово-зеленого лица лежавшей на мешке с мусором Стейси, ожидание новостей из больницы держали негритянку в таком напряжении, что когда она услышала, что девочка идет на поправку, вместо радости и успокоения Бриджит испытала такую пустоту внутри, что едва могла передвигаться по дому. Она с трудом встала с постели в гостевой спальне навстречу Анне, и та поразилась переменам в ее внешности: лицо Бриджит обвисло, она казалась лет на десять старше той домработницы, которую Анна видела всего два дня назад.
- Вот так и лежу с ночи, вставать не хочется. Как Стейси? Что говорят врачи?
- Да что их слушать, как всегда, городят всякие прогнозы, говорили, что вряд ли выкарабкается, что может никогда не поправиться. Не хочу даже вспоминать. У нее все хорошо. С утра сама поела, правда немного, спать ее тянет, но это, наверное, от лекарств. Завтра ее выпишут домой, вот и увидишь. А прогнозы врачей рано слушать, надо еще узнать второе мнение. Помнишь, как я с гриппом лежала?
Анна напомнила о том, что произошло с ней несколько лет назад. Тогда она слегла с высокой температурой и болями в животе, раз в неделю ходила к своему предыдущему врачу, который ставил один и тот же диагноз – вирусная инфекция, прописывал таблетки, пока однажды ночью Анне не стало так плохо, что она вызвала скорую помощь. В результате в больнице ей сделали срочную операцию по поводу обширного перитонита: оказывается, Анна больше двух недель ходила с аппендицитом, который прорвался и вызвал обширное воспаление брюшной полости. Выздоровление проходило долго и мучительно, и с тех пор Анна дала себе слово никогда не верить одному врачу и в случае недомогания ходить по крайней мере к двум докторам. Впрочем, ей сказали потом, что многие поступают так же, есть даже хроники-профессионалы, которые судятся с теми врачами, кто ставит неправильный диагноз. Вот почему обычный врач и запрашивает долларов двести за прием: приходится подстраховываться на случай судебного преследования со стороны сутяжников.
- Ну как же такое забудешь!
Бриджит вспомнила то время, когда ей пришлось взять на себя все заботы о Стейси и навещать Анну в больнице. Понадобилось года три, чтобы выплатить все счета за ту операцию.
- А что у нее с лицом? Такое же разбитое?
- Да что ты, оказывается, это была какая-то краска, ее просто вытерли, и никаких следов не сталось. Так что перестань кукситься, все хорошо, у нас не может быть ничего плохого. Я сейчас приведу себя в порядок, а завтра наша девочка будет уже дома. Да, Оскар? Ты будешь рад?
Кот продолжал внимательно слушать, сидя на полу. Весь день он провел на постели, лежа рядом с Бриджит, но теперь, видя хозяйку в доме, встал и пошел из дома справить свои дела и тоже привести себя в порядок, а заодно проверить родную территорию.
Как только Анна уехала обратно в больницу к дочери, Бриджит сбросила с себя груз тоски и уныния и стала усиленно рассуждать. Ей надо было к завтрашнему дню приготовить еду, по дороге отвезти продукты той негритянке с маленькими детишками, но самое главное не это. Бриджит должна была привезти его, настало время, она весь день чувствовала, что должна это сделать. Только как она успеет?
Тим! Ему можно доверять, Бриджит убедилась в этом. Он даже звонил ей утром и спрашивал о ее самочувствии. Если честно, Бриджит не совсем понимала, что произошло в школе и после этого, когда она грохнулась в обморок под деревом. Бриджит очнулась от резких толчков в грудь, а потом почувствовала, как чьи-то губы обхватили ее рот, и открыла глаза. Губы принадлежали Тиму, и он начал делать ей искусственное дыхание. Рядом стояла каталка с носилками, на которые уложили Стейси.
- С ней все будет хорошо, у нее просто ушиб, наверное, свалилась с дерева. Как ты? Вызвать еще одну скорую помощь? – услышала она слова Тима, которые доносились как из-под одеяла. Бриджит тогда отказалась, и опираясь на Тима прошла в дом, где улеглась на кушетку в гостиной. Тим провел с нее еще какое-то время, поднося воду и периодически спрашивая о ее самочувствии. Бриджит была словно в тумане, его слова доходили до нее не сразу, и хорошо что Тим был с ней, когда появилась Анна с Патриком. Полицейский быстро и внятно сообщил ей о случившемся, после чего Анна с Патриком исчезли, а Бриджит провалилась в забытье. Это было необычное состояние, наполненное страхом, Бриджит бросало в темноте из стороны в сторону, вверх и вниз, и только ощущение чьих-то губ останавливало иногда это мотание.
Сейчас, вспомнив все это, Бриджит решила действовать и вызвать Тима, даже если он, черт побери, занят на какой-то полицейской операции. Но едва Бриджит подошла к телефону, как раздался звонок. Это был Тим. Он сообщил, что ее машина стоит возле дома, он вернул ее еще вчера. Бриджит умоляющим голосом, не терпящим возражений, велела ему немедленно ехать к ней, и вышла из дома.
На газоне в лучах солнца грелся кот. Бриджит залюбовалась картиной: белое пятно на изумрудном ковре. Вскоре послышались звуки сирены, и через минуту возле дома резко взвизгнули тормоза полицейского шевроле. К Бриджит вернулись силы, и несмотря на кажущееся сопротивление, ей быстро удалось уломать Тима и упросить его сделать для нее две вещи, пока ее не будет в городе: привезти из ресторана «Вотс Ёр Биф» обед и отвезти продукты ее «сестре». Бриджит дала Тиму свою банковскую карточку и велела сначала снять в банкомате долларов пятьсот, из них примерно шестьдесят уйдет на продукты, обед из ресторана обойдется в триста с небольшим, а остальное Тим может оставить себе на бензин и вообще за услуги.
Проводив взглядом машину с включенными мигалками, Бриджит позвонила в аэропорт и села в свою машину. Как и для многих других описанных здесь людей, у нее начиналась новая жизнь.
Белый Оскар
Вторая Часть
+13
Тим пребывал в странном состоянии. Когда Бриджит попросила его приехать и сказала, что нуждается в помощи, он вспомнил девиз полицейских «Служить и защищать!» и без колебаний, с сиреной и мигалками, приехал в дом Анны и Стейси. Помимо выполнения служебных обязанностей ему просто хотелось еще раз увидеть эту полную негритянку, не просто полную, а полную какой-то кипучей энергии и оптимизма.
Однако ее просьбы вызвали у полицейского недоумение, и первой его реакцией было желание выругаться от души и послать ее подальше. Бриджит сказала, что ей нужно срочно отлучиться из города и привезти какое-то средство, которое поможет Стейси выздороветь, но за время ее отсутствия некому съездить в ресторан и привезти обед, а также отвезти продукты сестре на Либерти-стрит. Бриджит оставила Тиму свою банковскую карточку. На это Тим еще был согласен, тем более что он умял большую часть предыдущего обеда, пока Бриджит приходила в себя на кушетке в гостиной после того, как Стейси увезли в больницу, а Тим оставался в доме посмотреть, не понадобиться ли Бриджит еще какая-нибудь помощь.
Но вот развозить бесплатную еду по грязным пригородам, где в основном живут черные и где полицейским небезопасно появляться по-одному, Тиму совершенно не хотелось. Я не армия спасения, и сейчас не канун рождества, чтобы замаливать прегрешения и давать кому-то на пропитание, подумал Тим. Однако настойчивость Бриджит и ее завораживающий грудной голос, звучавший без остановки, обезоружили Тима, и он почти безропотно согласился, тем более что запомнить пин-код ее банковской карточки было безумно просто – два раза по тринадцать.
Вот с этой карточки и начались проблемы Тима. Он снял деньги в банкомате, и по привычке посмотрел на оставшуюся на счете сумму. Такую сумму он видел только по телевизору, когда три недели подряд разыгрывался джек-пот лотереи штата. Тогда весь их полицейский участок на дежурстве ездил по маленьким магазинчикам и скупал лотерейные билеты для себя или для оставшихся дежурить в отделении офицеров. Увы, этот ажиотаж раздул джек-пот еще больше, но достался он какой-то женщине из маленького городка.
И вот сейчас Тим держал в руках чек из банкомата, где на последней строчке отчетливо пропечатались оставшиеся на карточке миллионы. Конечно, может быть и такое, что банкомат ошибся, только Тим ни разу не слышал про такие ошибки. Ему страшно захотелось снять еще немного денег, чтобы убедиться, что эта сумма – настоящая, и что толстая негритянка, работавшая прислугой, спокойно держала в кармане карточку, а на ней - миллионы долларов, и назвала малознакомому мужчине ее пин-код.
Ну и дура! Это же надо быть такой бестолковой! Отдать карточку с кодом постороннему, пусть он берет, сколько влезет, а потом и не докажешь, что это он взял. Да за такие деньги ее запросто и пришить могут, профессионально отрабатывал свои версии Тим. Ну, может, и не такая дура. За день с карточки можно снять всего пятьсот, после полуночи еще столько же, так что я бы мог отщипнуть от этих миллионов жалкую тысчонку. А если бы притворился, что потерял карточку, то она могла бы сразу же после приезда заблокировать счет, и остался бы я с кусочком пластика на память. Да, но неужели она не понимает, что с такой карточкой на руках можно просто избавиться от того, кто может ее заблокировать – и да здравствует веселая жизнь.
Тим, конечно же, и не думал избавляться от Бриджит и жить роскошной жизнью на ее деньги. Но откуда они у нее? Она не похожа на наркодилеров. Может, была когда-то и кинула своих боссов, а потом ушла на дно? Или была домработницей в богатом семействе – и нагрела его на большие зеленые бабки? – вопросы продолжали роиться в голове Тима, и он почувствовал приятный зуд в ладонях, что обычно бывало накануне погони или предстоящей операции по поимке какого-нибудь преступника. Надо отдать ему должное – он мог быть терпеливым и настойчиво идти по следу, как отличная охотничья собака, толстый бассет без длинных ушей, и никакой ложный след не сбил бы его с правильного пути.
А что она делает у Анны? Может, та тоже хранит семейные драгоценности в своем старом доме, и Бриджит, наверное, ждет возможности отправить на тот свет хозяйку и ее дочь, чтобы скрыться с этими ценностями? А почему мальчишка выстрелил в стул, на котором должна была сидеть Стейси? Можно представить, как Бриджит вырывала бы у него пистолет и направила бы его на девчонку…Этого не произошло, но могло бы… Надо узнать, не была ли Бриджит связана с Уэйном и действительно ли он взял пистолет у матери. Может, Бриджит состояла с ним в сговоре. Да и падение девчонки кажется не случайным. Если бы она разбилась, мать ее была бы вне себя от горя, и ее последующее «самоубийство» казалось бы вполне правдоподобным.
Тим не мог не восхититься грандиозности замысла и тщательной его проработкой. Вот и друга себе завела из полицейских, чтобы отвести от себя возможные подозрения. Только просчиталась ты, толстая черная бестия, не на того полицейского напала, Конечно, среди нас много тупых служак, но я-то не из числа. Итак, начинаем распутывать клубок. И начнем с ее сестры. Надо будет ее расколоть.
Тим решительно вытолкнул из супермаркета тележку с продуктами, покидал пакеты с едой в свою полицейскую машину, и включив мигалки и сирены, рванул в сторону Либерти-стрит.
Самое главное – напор и натиск, не давать опомниться и задавать как можно больше вопросов. Тим был уверен, что сумеет расколоть сестру Бриджит и узнать о ее прошлом. Эти негритянки всегда делятся друг с другом своими проблемами, так что сестра ее должна знать довольно много.
Не выключая мигалок, Тим быстро выскочил из машины и резко взбежал по ступенькам высокого крыльца. Несколько негритят шарахнулись в сторону, глядя на него широко распахнутыми тревожными глазами. Тим вбежал в комнату и увидел скромно одетую женщину, которая сидела перед телевизором и зашивала детские шорты. Увидев Тима, она прижала к груди шитье и медленно встала:
- О боже, что с ним, что с ним случилось? Он жив? Скажи, он живой?
Тим быстро сориентировался:
- Все вопросы потом! Сначала отвечаем на мои! Кто такая Бриджит?
- Причем здесь Бриджит? Где мой сын? Что с ним? Ты хочешь, чтобы мое сердце разорвалось? Скажи только, жив он или нет? – в голосе женщины звенело отчаянье.
- О сыне поговорим позже. Скорее всего, жив. Быстро отвечай на мои вопросы. Бриджит твоя сестра?
- А что она такого сделала? Сбила полицейского? Я так и знала. Она всего раз меня подвозила, но я заметила, что водит машину она как камикадзе. Вот глупая женщина, разве можно так лихачить, тем более что на дороге может пьяный или торчок какой-нибудь оказаться…
- Замолчи. Так она твоя сестра?
- Какая сестра? Если бы у меня была сестра, я бы не сидела одна целыми днями. У меня два брата было, но ни одного не осталось. Одного зарезали, когда ему еще и пятнадцать не исполнилось, одна банда подростков на другую набросилась, обычное дело, чего-то не поделили, ну а как разбежались, мой братишка на земле остался, и кровь из него течет…
Тим понял, что у женщины хронический недостаток общения и ей не с кем поговорить, однако выслушивать ее излияния он не был настроен.
- Как вы познакомились? Какие у вас отношения?
- Прекрасные отношения. Она мне два раза в неделю еду привозит, так что и моим детишкам, и племяшам хватает, ходят сытые, довольные, ни одного худого нет. Нет, что-что, а на голодное детство никто из них пожаловаться не сможет…
- Где вы впервые встретились?
- Там и встретились, в универмаге, я хотела на купоны сигареты для Рика купить, а кассир отказывалась, тут Бриджит и предложила за них заплатить, а потом и до дому меня довезла, а я ей по дороге все про свою жизнь и рассказала, и про сына старшего, который влюбился в шалаву настоящую, и про младшеньких, за которыми смотреть кроме меня некому…
- То есть вы познакомились в магазине, и с тех пор Бриджит вам еду возит?
- Так оно и есть. Я бы побольше с ней посидела да поговорила, но она все время занята, все куда-то уезжает, минут пять посидит и сразу уезжает. А что с Бриджит? Неужели въехала в кого-то? Сама-то хоть живая осталась?
Тим понял, что, скорее всего, женщина не врет. У таких просто поток сознания изо рта течет, так что хоть затычку доставай.
- Живая, но сейчас ее в городе нет. Следуйте со мной!
- О, господи! И куда вы меня забираете? Надолго? А дети на кого останутся? Одни дома, такие маленькие, хоть соседей предупредить бы…
Тим не слушал ее причитания. Он быстро спустился по ступенькам, подошел к машине и открыл заднюю дверь:
-Забирайте!
Женщина приблизилась в машине с опаской, скрестив руки на груди. Трудно сказать, что она ожидала там увидеть, искалеченного сына или разбившуюся Бриджит, поэтому до нее не сразу дошло, что заднее сиденье было завалено пакетами из супермаркета.
- Это что же, от Бриджит? А сама она где? Неужели у нее машина сломалась?
- С Бриджит все в порядке. Больше вопросов не задавать. Быстро забирайте пакеты. Я на дежурстве.
Женщина обескуражено смотрела на Тима. Затем радостно крикнула детишкам:
- Эта машина нам от Бриджит подарков привезла!
Дети продолжали стоять, сбившись в кучу на веранде. Женщина стала вытаскивать пакеты и ставить их на землю около машины.
- Спасибо Бриджит, спасибо, офицер, чтобы у вас все хорошо было. Мир все-таки добрый, и людей добрых в нем много, как бы трудно мне одной было..
Отъезжая с Либерти-стрит под настороженные взгляды стоявших на углу подростков, Тим продолжал тщательно анализировать ситуацию. Не похожа эта сумасшедшая на сестру. Может, действительно Бриджит ей помогает, а может, и не ей одной. Что это, черный Робин Гуд в юбке? Откуда у нее миллионы?
Тиму было ясно, что его втягивают в авантюру, с которой он раньше не сталкивался. Бриджит дала ему карточку, чтобы показать, что у нее есть и на что он может рассчитывать? С такими деньгами она могла бы что угодно заказать для больной девчонки, и ей бы доставили за сутки с бантиком на коробке. Что же это такое, за чем она поехала лично?
Тим был почти уверен, что Бриджит и не уезжала из города, а дала ему свою банковскую карточку, чтобы проверить, клюнет ли он на большие деньги, и решить, как его затем использовать. Однако он был настоящим профессионалом и решил исключить все остальные версии. Развернувшись, он направился в аэропорт, где в службе охраны работал его знакомый, уволенный из полиции за слишком большое пристрастие к пончикам. Из-за них он так растолстел, что не смог пройти регулярный тест по физической подготовке и был отчислен из доблестных рядов полицейского управления Криктона. Он наверняка запомнил бы среди рафинированных пассажиров выдающуюся во все стороны и во всех отношениях негритянку, если она там появлялась. Тим был уверен, что ему удастся распутать эту странную историю и вывести на чистую воду женщину, которая казалось такой простой и веселой. Но почему-то впервые в профессиональной жизни Тим понял, что ему не очень-то и хотелось этого разоблачения.
+12
Бриджит прошла через VIP-выход на летное поле. Стюард с белоснежной улыбкой вежливо попросил проследовать за ним к маленькому реактивному самолету, стоявшему на взлетной полосе. Это был личный самолет Бриджит, которым она очень редко пользовалась в последние годы, обычно на рождественские праздники и иногда во время отпуска Анны. Трап самолета сложился, и он начал разбег.
Бриджит сидела на мягком кожаном диване перед столиком из слоновой кости в салоне самолета. Салон был отделан по заказу и состоял из ее кабинета и небольшого отделения для стюарда, где хранились еда и напитки. На столике лежал пульт, с помощью которого Бриджит могла включать телевизор или нажатием кнопки извлечь из столешницы компьютер, или же просто вызвать стюарда и заказать мороженое или виски со льдом.
Обычно так она и делала. Рев реактивного двигателя действовал на нее успокаивающе, и она с удовольствием ехала к себе в Бронк’с отдохнуть от забот, проверить финансовые отчеты и дать распоряжения и устроить нагоняй управляющему. В этом был особый шик: Бриджит любила говорить, что она из Бронкса, и люди знали, что это район Нью-Йорка, где в основном все-таки живут чернокожие американцы, и при этом не самые состоятельные. На самом деле The Bronck’s было названием роскошного поместья недалеко от Атланты, которое занимало территорию в пару десятков акров. По периметру поместье было обнесено каменной стеной, по которой вился плющ, так что издали эта стена была совсем неприметной и сливалась с оглушительной зеленью жаркого штата Джорджия. За воротами начиналась выложенная брусчаткой дорога, ведущая к особняку, удачно вписавшемуся между высокими старыми деревьями, которые почти накрывали его своими кронами. У входа в особняк Бриджит всегда приветствовал настоящий дворецкий. Его выписали из Англии, и он должен был отработать по контракту десять лет, при этом получая такие деньги, за которые ему бы пришлось проработать у себя на родине не меньше двух жизней. Дворецкий был отлично вышколен и каким-то шестым чувством воспринимал желания Бриджит вызвать его и что-то попросить или поручить, так что с момента, когда она звонила в колокольчик, до его появления проходило не больше половины минуты.
Два часа в самолете пролетели незаметно, и у трапа ее приветствовал шофер в ливрее. Он открыл перед ней дверь несколько угловатого автомобиля с высокой крышей, беззвучно закрыл ее и сел на свое место. Машина понеслась меж хлопковых полей, ослепительно омытых солнечным светом, и Бриджит немного зажмурилась. Ей нравилась Джорджия, нравились местные люди. Большинство населения штата были чернокожие южане, но они сильно отличались от негров в северных штатах. Здесь люди были спокойными, дружелюбными и приветливыми, их улыбки всегда были искренними, они готовы были прийти на помощь, причем не только братьям по крови. Сам ритм жизни был немножко неамериканским: размеренным, без суеты и спешки, как будто у человека впереди были не годы, а много-много десятилетий. Пожалуй, белые на юге похожи на черных на севере: озлобленные, вечно пытаются показать, что они тоже чего-то стоят, агрессивные, будто им кто-то что-то должен, думала Бриджит, глядя на проносящиеся мимо автомобили.
Наконец, машина подъехала к поместью. Ворота открылись автоматически, так что водитель просто сбавил скорость, не останавливаясь. За воротами Бриджит попросила водителя остановиться и вышла из машины. Она любила проходить от ворот до особняка по выложенным темным камнем дорожкам и смотреть на растущие вокруг деревья и цветы: африканские фиалки, клематисы, вистерии, кобровые лилии, ариземы. Они радовали ее своими ароматами, и Бриджит хотелось верить, что они ее ждут и рады встрече.
Дворецкий, как всегда, стоял у двери и приветствовал ее со своей невозмутимой вежливостью:
- Добро пожаловать, госпожа. Спальня готова к вашему приезду. Какие-нибудь особые пожелания к ужину?
- Нет, спасибо, Малкольм, все как обычно.
Бриджит знала, что дворецкий не будет ее беспокоить, и поэтому прошла наверх в свой рабочий кабинет. В центре просторной комнаты, обставленной старинной массивной мебелью из темного дерева с резьбой, стоял столик, из ящика которого Бриджит взяла ключи и подошла к стоявшему у стены большому шкафу, затем обеими руками взялась за резные украшения и надавила на них снизу вверх. В центре шкафа открылось небольшое квадратное отверстие. Бриджит вставила в него ключ и открыла потайное отделение. В нем стояла маленькая деревянная статуэтка похожая на странную ушастую голову. Трудно было сказать, из чего она была сделана – то ли из какого-то камня наподобие песчаника, то ли из дерева, которое выцвело от времени. Бриджит отнеслась к статуэтке не совсем обычно. Казалось, негритянка колебалась, прежде чем взять ее в руки, губы ее беззвучно двигались, но в конце концов она решительно протянула руку и вынула из шкафа ушастую голову, затем прижала ее к груди и, продолжая шевелить губами, вышла из комнаты.
Малкольм был удивлен, увидев спускавшуюся по лестнице Бриджит. Он всегда чувствовал ее желания и готов был их выполнить в любой момент. Однако сейчас Бриджит вела себя совсем не так, как обычно:
- Малкольм, я пройдусь, подышу воздухом. Распорядись, чтобы к рассвету машина была у дверей. Я утром улетаю.
- Хорошо, госпожа.
Дворецкий слишком хорошо знал, что вопросы задавать не следует.
Бриджит бродила по поместью, держа в руках ушастую голову. Пройдя мимо карликовых хвойных кустов, она полюбовалась на пальмы, которые хорошо принялись и смотрелись так, будто всегда росли здесь на изгибе дорожки. Странно, я приезжала сюда и всегда испытывала радость и спокойствие. Здесь все мое и всегда будет моим. Я смогу приехать, когда захочу, и жить здесь, сколько заблагорассудится. И всегда немного грустно было покидать это место. Будто оставляю близких друзей. Но почему-то сейчас мне не хочется оставаться. И на душе тревожно. Эта девочка значит для меня больше, чем моя собственная жизнь. Ну ничего, мы вытащим ее из проблем, и тогда я опять сюда вернусь. Только- Бриджит раскрыла руки и посмотрела на ушастую фигуру - ты уже будешь простой деревяшкой.
На лице Бриджит появилась ее широкая искренняя улыбка, и в наступающих сумерках раздался громкий и совсем не великосветский смех, а попросту говоря, Бриджит от души заржала, спугнув с деревьев несколько примостившихся на ночь птиц.
+11
Стейси перевезли домой на машине Патрика, и он же отнес ее на руках на второй этаж в спальню. Стейси одолевала сонливость, последствия лекарств, которыми ее накачали в больнице. Доктор предупредил Анну, что через день после выписки нужно будет принимать по крайней мере шесть препаратов в течение двух-трех месяцев, а когда начнутся эпилептические припадки, количество препаратов увеличится.
Девочка разговаривала немного тише и медленнее обычного, в остальном же какие-либо отклонения в ее поведении отсутствовали. Уж материнское сердце сразу бы заметило это. Однако Анне было немного тревожно. Конечно же, она даже не желала слушать прогнозы врачей, но сейчас, когда ее дочь заснула в спальне, все слова докторов стали прокручиваться у нее в голове и рождали сомнения, за которыми тянулись тягучие липкие страхи, и прицепившееся к ним отчаянье могло бы вползти в ее сердце и лишить сна, если бы не Патрик.
Он действительно заслуживал искренней благодарности. Все дни, что Анна провела в больнице, Патрик навещал ее и привозил все, что она просила. На работе, так он сказал, он взял на себя ее обязанности и вполне с ними справлялся, чтобы у Анны не возникло проблем с руководством из-за долгого отсутствия в офисе. Патрик рассказывал со смешком о Рите и ее новых фокусах, о капризах погоды в Калифорнии, о бейсбольном матче криктонской команды, о повысившихся ценах на бензин, и при этом рассказывал так, будто именно это и было важным, а случившееся с девочкой несчастье – так, небольшая неловкость, неожиданная неудача, несуразная нелепость, которая пройдет и о которой не стоит долго рассуждать.
Анне было нужно именно это. У нее был сильный характер, и она не привыкла причитать и ныть, если случалась беда. Ее бесили показные, как ей казалось, выражения сочувствия и соболезнования, от них у нее пропадала решимость противостоять невзгодам и надеяться на лучшее. А визиты Патрика, просто друга и хорошего человека, как нельзя лучше помогали Анне не терять надежду и укрепляли ее дух.
Стейси заснула в своей постели, и взрослые спустились в столовую. Бриджит была молчаливее обычного, раскладывая разогретый ужин по тарелкам. Из головы никак не выходил Тим. Когда она утром прилетела и прошла из аэропорта к парковке, где стояла ее машина, она заметила краем глаза полицейский автомобиль. Он подъехал к ней, как только она достала ключи и собралась открыть дверь. Тим опустил стекло и протянул ей карточку, чеки из супермаркета и ресторана, а также несколько долларовых банкнот и монет.
- Ой, Тим, спасибо, вот выручил, как все это, не сложно было?
Тим посмотрел на нее оценивающим взглядом, молча поднял стекло и медленно поехал вперед. Пока Бриджит завела машину и выехала на дорогу к городу, его и след простыл. Хотя она не так много о нем думала, после происшествия в школе и случая со Стейси Бриджит показалось, что между ними возникли какие-то отношения, непохожие на прежнее кошачье-собачье общение. Демонстративное поведение озадачило Бриджит, она не находила ему объяснения, и это ее очень злило. А, пошел он! Нужен он больно. Без него жили, и дальше проживем. Дела поважнее есть.
- Бриджит, ты не сможешь сегодня остаться на ночь? Врач сказал, что Стейси может начать просыпаться и у нее могут возникнуть фобии, если рядом никого не окажется. А я в эти дни так мало спала, что боюсь, не услышу, если она меня позовет. – В голосе Анны послышалось спадающее напряжение и тревога, которые не отпускали ее все последние дни в больнице.
- Конечно, нет проблем, у меня никаких срочных дел, так что с удовольствием подежурю.
- Лучше, если мы поставим небольшую кушетку у входа в спальню, а дверь в нее оставим открытой, чтобы слышать, если она вдруг позовет или начнет бредить.
Анна осеклась. Она не хотела даже думать о всех тех последствиях и симптомах, что предсказывали больничные врачи. И все же она невольно повторила некоторые из них.
- Я думаю, на самом деле ничего не будет, и Стейси проснется утром, будто ничего и не было.
Анна даже представить себе не могла, насколько все окажется не так.
+10
Стейси открыла глаза. Она лежала в своей спальне. На комоде горел ночник, рядом с ним сидел Оскар и не мигая смотрел на нее. Просыпаться было немного странно, будто она выплывала из какого-то темно-синего пространства, то ли в глубине океана, то ли в ночном небе, причем, казалось, она была его частью.
Так, я уже дня три не хожу в школу. Вчера ребята сделали презентации, но это не важно, все равно у меня она не была готова. Но фотки! Где камера? Там такие хорошие снимки! Нельзя, чтобы они пропали.
- Все в порядке. Они лежат на столе в гостиной.
Стейси удивилась. Не то, чтобы она услышала эти слова. И потом, она же ничего не говорила, просто размышляла. И слова эти как-то всплыли в голове? Неужели я оглохла? Нет, тикание я же слышу. Часы показывали час с лишним ночи. Надо будет утром посмотреть на снимки. Стейси хихикнула, вспомнив промокших актрис в длинных платьях. Да, такие картинки разойдутся как горячие пирожки, не то, что старые фотки. Скорей бы в школу! Может, на следующей неделе…
- Не надейся. Еще недели две дома в постели, потом реабилитация в больнице или на природе.
Стейси вдруг стало страшно. Она продолжала слышать тихое тиканье часов, а этот голос… Нет, она не слышала его, он просто звучал в голове. Даже не звучал, она просто поняла про две недели и все остальное.
Стейси зажмурилась, потом снова открыла глаза. Она готова была задрожать от страха. Я сошла с ума…
- Не говори глупостей! Ума-то у тебя как раз прибавилось. Пусть и ненадолго, но все-таки. Просто тебе теперь необязательно рот открывать и языком двигать.
Стейси была ребенком. Нормальным ребенком. И как нормальный ребенок верила всему, что ей говорили. Верила, что Санта Клаус прилетает на оленях, что холестерин вреден для здоровья, что зубы надо чистить каждый день. И никогда раньше не думала, что олени не летают, что холестерин имеется в молоке, в том числе и в материнском, что собаки и кошки зубы не чистят, а ведь живут себе. Но сейчас ей было уже девять лет, и она начинала задумываться.
Если я не сошла с ума, то кого же я слышу? Ведь я же одна в комнате и просто думаю. Здесь никого больше нет.
- Обидеться, что ли? Как это нет? А я?
Стейси смутилась. Если предыдущие слова она могла сама придумать, то последние в ее голове точно отсутствовали. А ты кто? Ты невидимка?
Она осмотрела комнату, потом нагнулась и заглянула под кровать. Лицо сразу покраснело, а в висках застучало. Она опять откинулась на подушку и посмотрела на ночник. В спальне действительно никого не было. Значит, я точно сошла с ума.
- Да никакой я не невидимка. Ты же смотришь на меня, а я - на тебя.
Взгляд Стейси замер. Рядом с ночником сидел кот и не мигая смотрел на нее.
- Оскар! Это ты! – вскрикнула девочка.
- Никогда так больше не делай, ладно? Кот спрыгнул с комода и кинулся к двери. Она распахнулась, и в комнату быстро вошла Бриджит. Пока она входила, кот проскользнул у нее между ног и выскочил из спальни.
Бриджит подошла к Стейси и положила ей руку на голову:
- Все хорошо, девочка моя. Все будет хорошо. Сейчас ночь, надо поспать. Тебе, наверное, какой-то сон нехороший приснился.
- Нет, Бриджит, здесь был Оскар, он сидел на комоде, и мы с ним разговаривали.
Бриджит оглянулась на комод.
- Успокойся, малышка. Сейчас я дам тебе таблетку, и ты будешь спать, сладко-пресладко.
Бриджит взяла с тумбочки таблетку диазенама, налила в стакан воды, и украдкой смахнув слезу, протянула Стейси.
- Вот так, давай выпей и спи. И больше никаких дурацких снов тебе не приснится. Я здесь рядом буду, за дверью, если захочешь, позовешь меня, хорошо? Ну все, баюшки, сладких снов тебе.
Бриджит подоткнула одеяло, подождала, пока Стейси закроет глаза, и вышла из комнаты. В коридоре она с размаху опустилась на небольшую кушетку, закрыла глаза, сложила руки на груди и стала что-то шептать. В уголках закрытых глаз показались слезы.
Бриджит не заметила кота, прошмыгнувшего обратно в спальню, когда она из нее выходила. Остаток ночи она провела полулежа на кушетке, прислушиваясь к каждому шороху. Наступил рассвет. В комнате Анны раздались звуки – она проснулась. Бриджит спустилась в кухню приготовить завтрак.
- Доброе утро! Как ночь прошла? – Анна говорила обычным тоном и выглядела неплохо, только кожа под глазами немного потемнела.
- Стейси просыпалась один раз, я дала ей снотворного, того, что ты оставила, а потом все стало тихо. Я заглядывала к ней, спит и немного посапывает.
Анна улыбнулась:
- Прекрасно. Врачи меня чуть не напугали, сказали, что у нее могут быть припадки и галлюцинации, но пока мы были в больнице, ничего такого я не заметила.
Бриджит закусила губу. Нет, лучше не надо. В конце концов, это был сон, просто плохой сон. Конечно, я скажу Анне, если замечу что-то утром или днем. Зачем же сейчас пугать, она же мать, пусть придет в себя..
- Как всегда, на работу?
- Да, вернусь после обеда. Тебе ведь тоже надо отдохнуть после такой ночи.
- Нет проблем, я сильный человек, подумаешь, чуток не поспала, все нормально. Даже не беспокойся.
- Нет-нет, тебе обязательно надо будет съездить домой и отдохнуть. Ты и так много делаешь. Ну, я побегу. Если что, сразу звони, договорились?
- О’кей. Удачного дня! Не надо убирать посуду, я сама все помою.
Анна взбежала по лестнице, тихонько приоткрыла дверь и посмотрела на дочь. Стейси лежала на боку, глаза закрыты, и как показалось Анне, тяжело дышала.
- Выздоравливай, сокровище мое, - прошептала Анна и притворила дверь.
Она не знала, что Стейси проснулась вместе с ней. Когда она открыла глаза, в комнате было светло, на комоде опять сидел Оскар. Стейси усмехнулась, вспомнив ночное происшествие. Значит, это ты со мной разговаривал, пушистик? А что ты там сидишь, иди ко мне на кровать.
Кот спрыгнул с комода, залез на кровать, с громким мурлыканьем подошел к лицу Стейси и начал тереться об него усами. Стейси вынула руку из-под одеяла и погладила его, тихонько приговаривая:
- Хороший мой котик, как ты здесь без меня?
- Слушай внимательно, я буду отвечать, если ты дашь честное слово ничего вслух не говорить. Вот сомкни губы, если даешь слово.
Стейси сжала рот. Кот продолжал громко мурлыкать, а в голове у девочки продолжало звучать:
-У тебя сейчас новое состояние, и ты можешь видеть и слышать намного больше, чем раньше. Ну, знаешь, меня всегда удивляло, почему вы включаете вечером свет, хотя и так все видно. Только потом я понял, что вы видите и слышите намного хуже, чем мы, не говоря уже про запахи.
- Все-таки кошки самые умные звери, ¬ подумала Стейси.
- Не только кошки. Но об этом потом. Ты упала с дерева, ушибла голову. А в ней мозг. У людей он большой, но используют они всего два-три процента, ну то есть, крохотную часть. Остальное закрыто.
- Почему?!
- Сама поймешь позже. Когда ты ударилась головой, некоторые предохранители сорвались, и теперь ты можешь использовать свой ум почти на четверть.
- Как это?
- Ну, представь, в твоем компьютере вирус, и ты можешь только печатать текст, а смотреть видео, слушать музыку, рисовать или играть в игры тебе нельзя. Вот так работает голова у большинства людей. А у тебя драйверы к некоторым программам включились, поэтому-то ты и можешь со мной общаться.
- Вау! Супер! А почему я должна молчать? Если я скажу маме, она обрадуется.
- Стейси, представь, что ты живешь в городе глухих. Они разговаривают жестами. И если ты начнешь разевать рот, двигать губами и чего-то от них ждать, они решат, что у тебя в голове кукушка завелась. Или представь, что ты в городе слепых, и начинаешь им расхвалить цвет своего нового платья. Они же сразу решат, что ты ненормальная, и запрут тебя куда-нибудь. Так что если ты будешь рассказывать, что разговариваешь со мной, тебя положат в психбольницу и накачают такими препаратами, что и последний процент в мозгу исчезнет.
- Понятно. Ой, я чувствую, по лестнице кто-то идет!
- Это мама. Пусти меня под одеяло и закрой глаза. Притворись, что спишь.
Стейси быстро затащила кота под одеяло, повернулась набок, прижала его к груди и закрыла глаза. Ей было весело и забавно, поэтому дыхание стало шумным и быстрым.
- Выздоравливай, мое сокровище, как же я за тебя боюсь, доча, - прошелестело у Стейси в голове.
+9
На работе у Анны почти все было по-прежнему. Все, кроме Риты. Она была в футболке и шортах, волосы ее были немного всклокочены, не отрывая взгляд от монитора она щелкала по клавишам компьютера, а сбоку от нее лежала пачка нераскрытых писем.
Анна, улыбнувшись, поздоровалась с сослуживцами, коротко описала, что произошло со Стейси, и сообщила хорошую новость о ее выздоровлении. Народ не стал это обсуждать, ведь каждый уже был на рабочем месте. Анна обрадовалась, что ей не пришлось выслушивать охи и ахи соболезнований. Почему-то она им не верила. Может быть, потому что еще в школе привыкла слышать фразу «это твои проблемы» и знала, что проблемы свои можно доверять только близким людям, и помощи ждать тоже только от них.
Но сейчас ей казалось, что она не права. Почти напротив сидел Патрик, и когда их взгляды встречались, Анна видела в его глазах тепло и понимание. Возможно, она придумала это, возможно, у него просто большие светлые глаза, возможно, его лицо немного менялось в едва заметной улыбке, когда он смотрел на нее, возможно. Но это было совершенно неважно. Анна чувствовала, что ей есть на кого опереться, и от этого становилось легко и хотелось улыбаться.
Когда очередная группа сотрудников вернулась из кофейной комнаты, Патрик вопросительно посмотрел на нее, кивнул головой в сторону комнаты и встал с места. Анна с удовольствием проследовала за ним.
- Все думаю, какому специалисту показать Стейси. Я же рассказывала, какие прогнозы выдали врачи в городском госпитале. Что-то мне не хочется им верить.
- Я знаю одного специалиста. Мне кажется, он хорошо разбирается в головах.
- Ты что, сам у него проверялся? – со смехом спросила Анна.
- Нет, это долгая история. Как-нибудь расскажу.
- А почему не сейчас? Никого нет, кофе еще слишком горячий, - Анна в присутствии Патрика даже не испытывала прежнего отвращения к коричневому напитку.
- Это очень личное. Моя вторая жена… В общем, у нее что-то с головой. До свадьбы у нас была пара скандалов, но мы быстро помирились. Она все так объяснила, что я вроде был неправ. Но я не знал, как это на самом деле серьезно. Когда мы купили дом и стали жить вместе, она каждую неделю устраивала скандалы, один или два раза. Или я тогда был другим. Или в ней было что-то такое, как будто сломала она меня. Даже вспоминать не хочу. Любой повод мог вывести ее из себя, - и понеслось: «комплименты» в мой адрес, крики, руки распускала. Когда стала хвататься за ножи, я призадумался. Обычно на следующий день она уже не буйствовала, но так все объясняла, что натура у нее тонкая, ранимая, а я там носки на диване оставил, или назвал ее не так, или еще что-нибудь. То есть всегда я виноват был, или кто-то еще, а она чистенькая несчастная жертва. Мне удалось ее уговорить пойти на курсы психологической помощи. Она ходила с удовольствием, но выводы для меня были грустные – опять я кругом виноват: не то делаю, не то говорю, не туда…А потом вообще пошла черная полоса. Драки почти каждый день, депрессия. Причем только дома, со мной. Для других она всегда веселая, общительная. Стала про самоубийство говорить. Я начал искать хороших врачей, кто-то предложил мне съездить к доктору Шенгеру. У него частная клиника милях в пятидесяти отсюда.
- И как, помог он?
- Он предложил поместить ее в клинику на полгода, но она не соглашалась, да и денег у меня таких не было. А она после встреч с ним действительно стала совершенно нормальной, спокойная такая, рассудительная, недели две или три была такой. Тогда Шенгер посоветовал просветить ей мозги. Сделали томографию, а там какая-то то ли опухоль, то ли еще что-то, какой-то большой шар возле гипофиза. А она не знала, за анализом меня послала.
- Ну и что вы потом делали?
Патрик не успел ответить. Рассказывая, он отхлебывал кофе, и видно было, как тяжело даются ему эти воспоминания. Едва он поставил кружку на стол, как дверь открылась, и в комнату решительно вошла Рита с горящими глазами:
- Так, мне нужна помощь. Или я …
- Что случилось? –хором спросили Анна и Патрик.
Рита готова была расплакаться. Она не сводила глаз с Патрика и немного сдавленным голосом произнесла:
- Я больше не могу работать. Мой почтовый ящик забит оскорбительными сообщениями, по телефону звонят придурочные подростки и сбрендившие старики с неприличными предложениями. И на домашний тоже. Причем знают мое имя…
На лице Патрика застыла улыбка:
- Ничего страшного. Скорее всего какой-то хакер взял сведения о тебе из базы данных и разместил на сайте в Интернете, где тусуется народ с отклонениями. Мне как-то стали приходить письма из разных стран с предложениями подарить мой дом и все имущество какой-то церкви, уже не помню какой, и по е-мейлу просто закидали страшилками о том, что скоро конец света и чего только со мной не случится, если я зажму денежки и не отдам им.
Рита присела за стол:
- И что же ты сделал?
- Очень просто. Поставил фильтр, и он отсеивал все сообщения, где были слова «церковь такая-то» и «конец света». Почтовый ящик всем им отвечал, что адресат переселился в мир иной и будет рад там встретиться с руководителями церкви в ближайшем будущем. И все. Проблема исчезла.
- Ты поможешь мне настроить фильтр? – в голосе Риты послышалась надежда.
- Пара пустяков, три минуты, не больше.
- Так, а что же делать с телефоном?
- Смени номер. Достань старые записные книжки, обзвони всех и сообщи новый номер. Сотню заплатишь, зато будешь спать спокойно. Ну, и еще проплати телефонной компании, чтобы твой номер в справочнике не печатали. Это будет подороже, и каждый год придется платить, но очень надежно.
Рита с облегчением вздохнула и пошла наливать себе кофе. Анне стало любопытно:
- А что тебе предлагали? Может что-то стоящее, чего ты еще и не пробовала?
Рита обернулась и обожгла ее таким кипящим взглядом, что у Анны на лице застыла ее насмешливая улыбка.
- Я тебе перешлю парочку предложений! Посмотрим, захочешь ли ты ТАК побаловаться в интимной обстановке!
- Ладно, пора и за работу. – Патрик подмигнул Анне и повернулся к Рите, - Я подойду к тебе попозже.
Когда они вышли из комнаты, Анну не оставляла мысль о том, что это Патрик подстроил Рите эту катавасию с атаками по телефону и Интернету. Но больше всего Анна размышляла о том, что же произошло с несчастной женщиной, которая была второй женой Патрика. Сам он больше пить кофе не ходил, провел несколько минут за компьютером Риты, а потом сел за свое рабочее место и только изредка встречался взглядами с Анной. По лицу его при этом пробегали едва заметные движения, и оно становилось таким, как бы это лучше выразить, ну, в общем, почти родным, так что Анна по-настоящему отвлеклась от тревог и волнений последних дней. Не зря говорят, что лучший отдых – смена деятельности.
После обеда Анна отпросилась с работы и поехала домой, думая о Патрике и надеясь, что дома ее ждут хорошие новости. Как это часто случалось с ней в последнее время, она снова ошиблась.
8.+
Стейси больше не спала после ухода матери. Кот выскользнул из двери вслед за ней, и Стейси просто валялась в кровати и пыталась осознать, что же с ней произошло и происходит. Немного погодя она встала, вышла из комнаты и прошла в ванную. По дороге ее немного покачивало, но в общем состояние ее было неплохим. Стейси быстро поняла, что не надо совершать резких движений: когда она попыталась быстро подняться с постели, она почувствовала, что теряет равновесие. Это прошло, пока она продолжала сидеть на кровати, поэтому потом она уже вставала медленно и так же медленно вышла в коридор.
Бриджит приветствовала девочку радостным криком, едва не напугав ее. Негритянка поднялась по лестнице и стояла за дверями ванной, пока Стейси не вышла оттуда, а затем проводила ее в комнату и уложила в постель.
- Вот и молодец, ты у нас сильная девочка, куда там терминатору до тебя, быстро поправишься. Хочешь чего-нибудь поесть?
- Не знаю, может, хлопья с молоком. И рыбки. Такой мягкой, помнишь, ты как-то приготовила на обед с Джошем?
- Вот и замечательно! Просто здорово! Раз нам хочется есть, значит, все хвори пришибленные сидят, и мы по ним хорошим вкусным куском шарахнем, так они и вовсе загнутся и исчезнут! – Бриджит продолжала говорить таким же громким голосом с грозными оттенками, от которого у Стейси в ушах звучало что-то наподобие эха. – Сейчас я мигом принесу тебе хлопьев с молоком, а рыбку придется подождать, уж никак не меньше часа, но это не страшно, так ведь? Нам еще таблеточек надо выпить и поспать после завтрака, а как выспишься, тут уж и рыбка будет ждать тебя золотая.
Бриджит быстро вышла из комнаты, оставив дверь открытой. В нее медленно с равнодушным видом вошел кот, который также отлучался в туалет, и запрыгнул на комод.
- Ну что ты молчишь? Расскажи еще что-нибудь! Я поняла, что нельзя вслух ничего говорить из того, что я от тебя узнаю, и в секрете держать, что я тебя понимаю. Я больше не буду, честно-пречестно.
- Мы еще успеем наговориться. Только лучше бы тебе не пить те таблетки, что врачи выписали. Вреда от них будет немало, если все поедать. Знаешь что, когда Бриджит станет их давать, попробуй выбросить голубую и ярко-желтую, а я ее отвлеку.
- Ну, вот и завтрак! Только сначала надо лекарство выпить. Сначала вот эти четыре таблетки, а после еды еще две. Давай-ка я тебе сейчас подам водички, и ты эти таблетки проглотишь. Можешь по одной, а то не такие уж они маленькие.
Бриджит поставила на комод поднос с едой, смахнув мимоходом с него белого кота, затем взяла из коробочки-дозатора разложенные в ячейки таблетки, присела на кровать и протянула их девочке, держа в другой руке высокий стакан с водой.
Стейси взяла из ее руки первую таблетку и внимательно на нее посмотрела. Белая. Запив водой из стакана, она потянулась за второй. Голубая.
- А тебе еще рано! Нечего просить, это не еда! – Бриджит смотрела вниз и говорила это мяукнувшему Оскару. Стейси быстро сунула таблетку за ворот своей ночной рубашки и пила воду из стакана, когда Бриджит вновь подняла на нее глаза. Долив воды в стакан, Бриджит подала ей зеленую капсулу. С ней тоже не было проблем. Кот опять начал мяукать, но Бриджит уже не отвлекалась на него и держала в руках ядовито-оранжевую, почти желтую таблетку. Стейси слегка закашлялась и с трудом допила воду, затем взяла таблетку и протянула Бриджит стакан:
- Дай, пожалуйста, еще воды, а то они как-то не проскальзывают.
- Конечно, моя хорошая, сейчас нальем, запивай как следует..
Бриджит встала с постели, и оранжевая таблетка благополучно соскользнула по груди под рубашку. Стейси надула щеки, как будто во рту у нее находилась парочка мячиков для настольного тенниса, и промычала что-то похожее на «давай скорее». Когда в руках оказался стакан, ей стало смешно, и начав пить, она не удержалась и расхохоталась, обрызгав водой Бриджит. Та в ответ улыбнулась своей широченной улыбкой и радостно взяла из рук девочки стакан, затем поправила подушку повыше, уложила на нее Стейси и поставила ей на грудь подставку, а нее поднос с хлопьями, тостами и стаканом сока.
- Давай, подкрепляйся, а потом поспи, тебе сейчас надо много спать, а пока ты спишь, я и рыбу сготовлю.
В голосе Бриджит слышалась искреннее веселье, но от ее внимания не ускользнуло, что Стейси упомянула рыбу, которую подавали на последней встрече с Настей, а не с Джошем. Уж Бриджит точно помнила, во сколько ей обходился каждый из таких званых обедов.
- А ты брысь отсюда, иди на свой газон, Стейси спать будет.
- Не гони его, пожалуйста. Мне наоборот приятно, когда он рядом лежит и мурлычет, так спится крепче и спокойней.
- Ну ладно, черт мохнатый, только не смей мяукать, пока я тебе еду не приготовлю.
Бриджит вышла из девочкиной спальни с почти опустевшим подносом, притворив дверь. Ей срочно надо было нестись в ресторан за сибусом. Черт, они каждый день готовят что-то новое, только бифштексы и ребрышки на гриле у них каждый день для постоянных клиентов. Вдруг сегодня этой рыбы в меню не окажется? Бриджит решила позвонить в ресторан и выяснить это, а в крайнем случае попросить шеф-повара приготовить рыбу специально для нее.
Стейси с удовольствием позавтракала и откинулась на подушку: А ты что, еще ничего не ел?
- Придется ждать, пока Бриджит привезет свежего мясца вместе с твоей рыбой из ресторана.
- Какое мясо? Из какого ресторана?
- Ты не знаешь. Это совсем не Макдоналдс, за городом. Она привозит оттуда вам готовые обеды и для меня свежатинку. А потом разогревает в кухне к вашему приходу, как будто бы она сама все это приготовила.
- Откуда ты все это знаешь?
- Стейси, в нашем мире нет ничего неизвестного. Это как, ну примерно как всемирная база данных или Интернет. Только в Интернете ты можешь наткнуться на ложные сведения или долго будешь искать что-то нужное, а всемирная база содержит все-все про всех-всех на свете.
- Не понимаю. Чтобы узнать что-то в Интернете, нужно к нему подключиться, нужен кабель, модем или мобильник. А как ты подключаешься?
- Я всегда на связи. И ты можешь быть всегда на связи. Твои мысли быстрее электричества, и всемирная база данных дает ответ мгновенно на любой вопрос, если ты его правильно поставила.
- Боже, почему кошки могут это делать, а люди нет! Это нечестно!
- Не только кошки. Мы все часть одного целого. И мы его чувствуем. Поэтому перед цунами или землетрясением или лесным пожаром звери уходят в безопасное место. Почти все звери. А люди сильнее нас. Просто они забыли многое. И у них появились такие мысли, которые могут этот мир разрушить. Поэтому и поставлены блоки в их мозги, чтобы не нарушить главный закон.
- А что это за закон?
- Ооо, это восхитительный закон! Это закон всеобщей связи и гармонии. Он делает нашу землю пространством большой любви, где все связаны миллионами нитей, и все подчинено радостной гармонии.
- Слушай, ты хочешь сказать, что когда ты ловишь и убиваешь мышь, это прекрасно?
- Брось. Хищники ловят каждого десятого, а остальные девять убегают. Мы делаем мышей сильными и умными. А когда какая-то мышь состарится, она может долго болеть и мучиться. Это нарушает гармонию. Вот здесь мы ее и восстанавливаем.
- А волки? Они что, тоже гармонию восстанавливают?
- Слушай, прочитай лучше Фарли Моута. Он жил в Канаде с волками и много чего интересного про них написал. Волки летом едят в основном мышей, которые всегда плодятся без меры. А осенью и зимой помогают старым и больным оленям, или оленятам с уродствами.
- Помогают?! Они же их загрызают!
- Они помогают восстановить гармонию и уйти этим несчастным рогатикам. На самом деле старые и больные олени могли бы долго страдать и производить вибрации, которые делают мир хуже. А вместо этих вибраций боли и страдания мир наполняется радостной песней сытого счастливого волка.
- Фу. Стейси уже не была так уверена, что в природе действует жесткий отбор и что каждый стремится съесть другого.
- Слушай, ты говоришь, все связаны одной ниточкой и вместе мир прекрасным делают. Если бы это было так, мы бы тебя не мыли шампунем от блох! Блохи тоже помогают бедным несчастным кошечкам и собачкам? Злорадства в этом вопросе нельзя было не заметить.
- Ну, блохи конечно, вещь неприятная. Но они на здорового сытого кота не прыгают. Они лезут к ленивым или больным, кто мышей не ловит, а из-за лени ест всякую дрянь на помойках или из пакетиков и баночек. Таким котам не хватает нужных веществ, вот и нарушается защита против блох. Хотя пара блох всегда полезна.
- Для чего?
- У всего на Земле есть свое предназначение. Что происходит с людьми, если они только едят и весь день дома телевизор смотрят?
- Они толстеют.
- Точно. И собаки так же, и кошки. Люди придумали йогу и аэробику, дорогие тренажеры, чтобы выпрямлять себе спину и быть в форме. А собаки такую йогу не делают. Вот тут блохи им и помогают. Залезут куда-нибудь около уха и куснут. Приходится собаке принимать асаны и лапой шевелить, а заодно и спину себе подправить, и суставы растянуть, и гибкость увеличить. А когда собака совсем обленится, придется ей в воду залезть и помокнуть как следует, чтобы от блох избавиться.
- Вау. Стейси не сразу осознала, какую важную роль играют блохи для собак и какое-то время лежала молчала, раздумывая над услышанным.
- А комары?! Ты скажешь, они тоже нужны, чтобы мы двигались? Или лицо свое расчесывали?
- Про комаров ты узнаешь позже. Наверное, на следующей неделе. Так, я вижу, таблетки начали свое дело. Ты сейчас заснешь, а я пока проведаю свою территорию. Открой мне дверь, пожалуйста.
Стейси медленно поднялась с кровати. Наверное, от таблеток ее тело стало каким-то ватным, и двигаться совсем не хотелось. Хотелось спать, и девочка с удовольствием проводила кота из комнаты:
- Но только ты сразу приходи, как я проснусь, ладно? А если я тебя позову без слов, ты меня услышишь на газоне?
- Не смеши. Даже если бы я гулял на газоне Букингемского дворца или Парламентского холма, я бы сразу тебя услышал. Так что отдыхай, а когда проснешься, я буду уже рядом.
Стейси закрыла за котом дверь, слегка шатаясь дошла до кровати, повалилась на матрац и провалилась в сон.
+7
Простить такое? Простить потерю годами копившегося авторитета? Проглотить злорадные смешки артистического сообщества? Смириться с косыми взглядами, исполненными полусочувствием-полуиздевкой, по поводу психического состояния? Наплевать на живописание эксцентрического происшествия в колонках светских новостей? Забыть о том, что пропали желающие напроситься в гости и пройтись по дорожке к дому? Ну уж не-е-е-ет!!!
Аникейвмен почти взвыл в полный голос. Проклятый кот! Конечно же, все гости на его последней вечеринке решили, что у него съехала крыша, полетели колеса, сдвинулась фаза, расплавились мозги, в голове завелись тараканы с кукушкой, что он объелся белены, нанюхался крэка, обкурился марихуаной, наглотался экстаси за завтраком и улетел в другую реальность из боевика или фильма ужасов, устроив водометное шоу на собственном газоне. Аникейвмен с содроганием вспомнил убегавших актрис, едва двигавших ногами в намокших длинных платьях, режиссера с помощником, которые орали и толкали малоповоротливых артистов, несясь к своим машинам, чтобы спасти свою жизнь и костюмы.
Конечно же, ему следовало бы изучить инструкцию к водомету. Но он всегда ненавидел читать инструкции и наставления. Надо было бы потренироваться и научиться направлять водомет в нужном направлении, но на учебу ему тоже никогда не хватало ни времени, ни желания. Ему всегда хотелось уважения, хотелось командовать, хотелось, чтобы люди ждали, когда он соизволит раскрыть рот и произнести фразу, достойную восхищения и цитирования. И он почти достиг этого! Он стал уважаемым критиком, он с важным видом встречался с редакторами журналов и позволял уламывать себя, чтобы дать интервью телепрограммам о кино. И вот все эти достижения, все знаки внимания и уважения полетели коту под хвост!
Аникейвмен вспомнил, с каким наслаждением он представлял себе размазанного струей кота, распластавшегося на земле, жалкое и мокрое создание, и такое наказание казалось совершенно справедливым за все те тысячи долларов, которые ему придется выплачивать адвокатской конторе. Но получившееся в результате шоу, которое один из опоздавших папарацци успел заснять от самых ворот, бегущих актрис с мокрыми волосами, обрызганных режиссеров и актеров, толкавших друг друга….Ууууууу!?!!!
В алфавите нет букв, которые могли бы даже приблизительно выразить издаваемый Аникейвменом вой. Дракула и прочие вампиры и нечисть могли бы ему просто позавидовать. Однако у кинокритика был аналитический склад ума, и он привык оценивать и планировать многоходовые комбинации. Конечно, делать что-то руками и самому у него не слишком получалось, но ведь на это есть другие люди и их руки, так что его новый план созрел довольно быстро. Он позвонил своему юристу и уточнил статью закона его штата, которая позволяла фермеру или владельцу участка земли беспрепятственно застрелить зашедшее на его территорию дикое животное, даже если животное находится под охраной федерального законодательства об охране исчезающих видов. Белый кот, особенно в сумерках, можно принять за кролика, снежного леопарда, даже за часть скунса из-за белой полоски на его хвосте. Доказать, что кот не походил на дикое животное, будет невозможно. Осталось малое – пристрелить его. Но Аникейвмен понимал, что ему опасно брать в руки хранившийся на втором этаже пистолет и висевшее в гостиной ружье. Если с водометом ему не удалось направить струю в нужную сторону, то при стрельбе из пистолета он мог бы в лучшем случае попасть только себе в голову, и то, если бы целился перед зеркалом. Для такого важного и опасного дела нужны были профессионалы.
И профессионалы нашлись. Аникейвмен вспомнил старого знакомого, который когда-то работал каскадером в боевиках, и так вошел в роль, что после нескольких серьезных травм отошел от съемок, собрал в команду бывших коммандос и стал подряжаться на массовые остросюжетные съемки. Действовал он как юридическое лицо – охранное агентство, предоставлявшее эскорт-услуги телохранителей, что оказалось прибыльным бизнесом. В своей рекламе он использовал кадры из фильмов, в которых снимались его коммандос, и когда потенциальные клиенты видели крупных широкоплечих громил, точно только что сошедших с экрана, они без колебаний соглашались платить большие деньги, чтобы эти громилы сопровождали их от аэропорта до офиса и обратно. Оказалось, что присутствие такого эскорта приносило отличные результаты на деловых переговорах, так что знакомый Аникейвмена процветал финансово, хоть и скучал иногда по сумасшедшему ритму съемок сумасшедших эпизодов на одной из голливудских студий.
Аникейвмен тщательно продумал тактику разговора со своим знакомым, обрисовав ситуацию со свойственной ему язвительностью. Главным, что принесло успех, стало паблисити: Аникейвмен пообещал знакомому, что даст разрешение на распространение фото и видеоматериалов для рекламы услуг по борьбе с угрозами, тех самых услуг, которые предоставляло его агентство. Натурные съемки на настоящем жилом участке с указанием города и штата обязательно повысили бы доверие к агентству, так что Аникейвмену удалось представить всю эту ситуацию почти как благотворительность, и его знакомый загорелся постановочной идеей и даже забыл назначить цену. Конечно же, в конечном экранном варианте его бойцы будут сражаться не с соседским котом, они будут сражаться с некоей «угрозой», и чем меньше про нее известно, тем сильнее страх и тем больше плата за защиту от нее. Знакомый обещал появиться в этот же день, чтобы провести рекогносцировку и оценить ситуацию на месте.
Аникейвмен положил трубку и впервые за последние сутки улыбнулся. Зловеще улыбнулся. В этой улыбке сквозило Мщение с большой буквы, мщение, которому неведома жалость или пощада. Аникейвмен живо представил себе детали предстоящей операции, представил спецэффекты и реакцию зрителей – ооо, какими слезами будут плакать соседи, какие рыдания и стоны огласят окрестности!
Однако вскоре оплывшее лицо Аникейвмена приняло озабоченно-деловое выражение. Ему предстояло разобраться с юридической конторой. Аникейвмен был из той породы людей, которые считали себя избранными и необязанными никому платить. Это другие должны радоваться, если им выпадет удача сделать что-то для него. Аникейвмен с большой душевной болью встречал ежемесячные счета за телефон и электричество, поскольку знал, что платить ему все равно придется, а это было настоящей зудящей раной. Вот и теперь ему придет счет за судебные издержки проигранного соседям дела плюс оплата услуг адвокатов. Это уж слишком. Аникейвмен рассчитывал рассчитаться с адвокатами за счет средств ответчика, поэтому и заломил такую сумму в иске. Платить адвокатам самому, да еще за проигранное дело – какой абсурд! Какая нелепость! Идиотизм чистой воды! Беспредел!
Эмоции позволяли Аникейвмену быстрее думать. Продолжая мысленно давать характеристики сложившейся ситуации, он интенсивно размышлял над возможными вариантами выхода из нее с минимальными потерями как минимум и с приличной прибылью как максимум. Его мозг усиленно просчитывал различные варианты, начиная от подачи апелляции в Верховный суд США или жалобы в комиссию по правам человека при ООН, однако однозначного решения он не видел. Вероятно, наилучшим вариантом был бы судебный иск против адвокатской конторы, которая не смогла выиграть казавшееся беспроигрышным дело. Иск можно подать в каком-нибудь затерянном городишке в другом штате, ведь всегда можно найти одинокого озлобившегося однообразной жизнью амбициозного судью, пообещать ему головокружительную карьеру и всемирную известность за борьбу с юридической мафией и начать судебное преследование. Судья может под разными предлогами растянуть процесс на десятилетия, после смерти Аникейвмена имущества останется достаточно, а поскольку прямых наследников у него не было, раздавать имущество даром весьма далеким родственникам Аникейвмену было бы крайне неприятно, даже с того света. Так что подобное решение казалось вполне разумным и очень даже устраивало мистера Аникейвмена. Несколько десятилетий он вряд ли проживет, а за его наследство даже в случае прекращения дела против адвокатской конторы будут бороться его родственники и та самая адвокатская контора, которая своего уж точно не выпустит, да еще и родственников растрясет на судебные издержки при отсутствии завещания.
Представленная Аникейвменом картина очень порадовала его сердце, и он с удовольствием прошел на веранду. Глядя на соседский дом, он с легкой завистью подумал о том, какой радостью наполнены сердца его обитателей после выигранного в суде дела: «Наверное, носятся по дому как на крыльях».
+6
Бриджит носилась по дому как ужаленная. Стейси заснула, теперь можно было съездить в ресторан за жареной рыбой, но тут позвонила Анна и сообщила, что отпросилась с работы и скоро приедет. Надо срочно озадачить Тима и создать небольшой бардачок на кухне, чтобы Анна подумала, что это Бриджит всегда готовит и готовила в ее доме. Телефон Тима не отвечал. Устав набирать его номер, Бриджит позвонила 911.
- Алло, мне срочно нужен Тим. Скажите, он сегодня дежурит?
- Пожалуйста, сообщите ваш адрес и проблему, из-за которой вы звоните.
- Тим, мне нужен офицер Тим, он на службе сегодня?
- Мэм, скажите, где вы находитесь и какое происшествие у вас случилось…
Бриджит со злостью бросила трубку на кушетку и опять стала ходить по комнате. Так, выстраиваем приоритеты. Важнее всего девочка. Если ЕЙ нужна жареная рыба, у нее будет жареная рыба, черт подери! Бриджит опять схватила телефон:
- Алло, Анна? Слушай, Стейси очень хочет жареной рыбы, а я боюсь отходить от ее комнаты, пока она спит, не то что съездить за рыбой, вдруг чего не услышу, пока у плиты вожусь. Ты не могла бы съездить в ресторан «Вотс Ёр Биф»? Я могу им заказать нужную рыбу, и они к твоему приезду все сделают. Нет, не надо в супермаркет. Размороженную рыбу нельзя есть, даже если хорошо приготовишь. Не надо в Макдональдс, филе-о-фиш даже собаки бездомные не едят. Нет там такой рыбы, и на рынке нет, только в том ресторане ее можно найти. Не смейся, конечно, я не была в нем, кто меня туда пустит, не издевайся над бедной чернокожей женщиной. Не надо платить, я обо всем договорюсь. Да, знакомые, судомойка и кухонный рабочий, и повар тоже немного знакомый. Только ты объезжай ресторан сзади и подойди к служебному входу возле мусорных контейнеров, там такая дверь желтая. Через нее и входи. Да не воруют они, о чем ты говоришь, ты что, не знаешь, чей это ресторан? Кто посмеет у них что-то украсть? Все нормально, все проплачено. Не мною проплачено, скидка у них там для своих работников на оставшуюся еду. Да не на объедки. Нет! Не вчерашняя!
Терпение Бриджит подошло к концу, и она перешла на самые строгие регистры своего вокального таланта. Угрожающие нотки в ее голосе, по-видимому, вызвали у Анны соответствующую реакцию, все-таки она была эмоциональной женщиной, да еще и итальянских кровей, поэтому Бриджит резко сменила тон:
- Да ладно, забудь. Я пошутила, да, конечно, просто не выспалась и переживала все эти дни, как и ты, вот и стрельнула фантазия про ресторан и рыбу. Так когда тебя ждать? Ясно. Передавай привет от меня и Оскара, скажи ему, он самый крутой адвокат в городе. Пока!
Уфф, не все так плохо. Анна заедет к адвокату обсудить результаты судебного заседания и оплату его услуг, а это на другом конце города. Адвокаты люди разговорчивые, вряд ли он ее отпустит сразу, продержит не менее получаса, потом Анна заглянет в супермаркет, так что у Бриджит есть не менее полутора часов. Вполне бы хватило съездить до ресторана и обратно, только как можно быть уверенной, что девочка в это время не проснется и не захочет попить или еще чего. Нет, все-таки уезжать не стоит. Чертов Тим, где он опять сидит со своими пончиками?!
Звонок телефона, и конечно же, это Тим. Голос Бриджит источал благоуханье лучших ароматов Востока и был напоен сладчайшими оттенками:
- Тим, дружище, где же ты пропадаешь, мне так тебя не хватает! Как давно я тебя не видела. Я решила, что у тебя страшные неприятности на работе или трагедия с бабушкой, потому что ты даже не стал разговаривать со мной в аэропорту. Мне было очень горько, но я наступила на горло своей обиде и решила, что нужно дать тебе прийти в себя, пережить эту трагедию, ведь ты сильный мужчина и не любишь, когда тебя жалеют. Нет бабушки? Получил продвижение? За тот случай в школе? Прекрасно! Фантастика! Какое…Ай-я-я-й! Какое несчастье! Можно теперь забыть про мои мечты и надежды встретить славного Тима на дороге. Вряд ли лейтенант МакКой будет ездить в патрульной машине, ведь лейтенант сидит в основном в своем офисе в участке и контролирует подчиненных. Так ты в машине? Новое звание еще не получено, тебя только представили? Значит, я еще могу еще немного помечтать? И мои надежды могут сбыться? Тим, я хочу сегодня! Сейчас!!! Ты в каком районе? Отлично, я выезжаю и буду на перекрестке у 325 шоссе через пять минут. Оооо, до встречи, мой сладкий пончик!
Это был чистый экспромт в блестящем исполнении. Бриджит была женщиной, а значит, актерский талант был заложен в ней еще до рождения. Как только она услышала в трубке несколько сдавленный голос Тима, она безошибочно выбрала наилучшую стратегию натиска, шарма, штурма и обольщения, чтобы заставить его привезти жареного сибуса из пригородного ресторана. Бриджит безошибочно почувствовала, что какая-то часть ее особы притягивает к себе Тима, и вложила в свой голос столько страсти, что хватило бы на целый стадион мужчин. Но это не впервой. Так уж заведено. Если Тиму действительно хочется познакомиться с ней поближе, пусть пошевелится и побегает. Ничто не ценится так дешево, что само плывет в руки. А вот если приходится попрыгать побегать, поскакать, попотеть, поползать, потрястись, постараться, поднатужиться по-настоящему, то даже доставшаяся в итоге засохшая коричневая горбушка покажется намного слаще рахат-лукума на серебряной тарелочке, принесенной к постели на завтрак услужливой горничной.
Бриджит не сомневалась, что ей удастся уломать Тима за три минуты, плюс десять минут на езду туда и обратно, итого четверть часа. Скорее всего, Стейси не проснется за это время, так что можно рискнуть. И Бриджит быстрым шагом вышла из дома и направилась к своей машине.
Предстоящая встреча с Тимом развеселила негритянку, и она дала волю своему водительскому куражу, стартовав с места на полной скорости. От взревевшего двигателя, казалось, вздрогнули растущие вдоль участка кусты, из них выскочил обескураженный Оскар, довольно долго смотрел по сторонам, а затем быстро и решительно побежал к дому.
До названного перекрестка было минут десять езды, но Бриджит в своей лихаческой манере добралась действительно за пять. Патрульная машина Тима стояла на обочине на встречной полосе, и Бриджит, не церемонясь, проехала перед носом встречной машины и встала напротив шевроле Тима. Полицейский неторопливо вышел, небрежно захлопнул дверь и сказал:
- Ты что, считаешь, что можешь делать на дороге что угодно? Да я прямо сейчас могу тебя арестовать за проезд через сплошную полосу, опасную езду, создание аварийной ситуации и превышение скорости!
Бриджит не ожидала такого приема. От нее не ускользнуло, что он не сразу заговорил, по-видимому, пытаясь проглотить недожёванный пончик.
- Тим, я так рада, что могу снова видеть тебя! Ты мне действительно так помог! Даже не знаю, что бы со мной было, если бы ты не остался тогда в доме, когда с девочкой случилось несчастье. Да и сестру ты так выручил, и обед для Анны привез, так что я смогла добыть одно средство, ей оно непременно поможет. Таблетки – это одно дело, но ведь они одно лечат, а другое калечат, вот и сейчас она уснула, я ей дала целую горсть, там и снотворные были, но сколько она проспит, даже не представляю…
Бриджит прекрасно знала, что ее голос мог завораживающе обволакивать собеседника, настраивая на ее волну, так что ее мысли и сказанное ею становилось мыслями этого человека, однако в этот раз все шло иначе.
- И что это за средство такое, за которым надо гонять самолет и везти лично? Хватит мне мозги пудрить. Лучше бы прояснила кое-что.
- Я покажу тебе обязательно! Как только ты еще раз приедешь, но лучше на следующей неделе, тогда это средство уже подействует, и его можно будет показывать. Это что-то не совсем обычное…
- Как и банковская карточка на несколько миллионов у простой американской прислуги? Я же посмотрел на чек из банкомата, когда снимал деньги на еду для якобы сестры. Что-то ты слишком много крутишь, бестия.
Бриджит пришлось на ходу ломать стратегию и выстраивать новую тактику. Врать не стоило, но правда ее выглядела настолько неправдоподобной, что женщина предпочитала никогда о ней не упоминать. Тим оказался не таким простым мужчиной, каким он ей показался, то есть не недоумком с парой инстинктов, а проявлял явные способности думать и делать выводы.
- Знаешь, очень жаль мне стало ту женщину, что я в магазине встретила как-то раз, вот и решила я ей помогать хоть раз в неделю. Ни за что, просто так, потому что она детей растит, а денег у нее кот наплакал. Она уже привыкла к этому, да и детишки ее меня ждут, как Санта Клауса.
- Ну да, и Карнеги деньги на книжки раздавал, и другие, но что-то я не припомню миллионеров, которые в прислугу шли. Это хобби или развлечение такое?
- Да что ты понимаешь! – Бриджит никогда не отличалась большим терпением, и сейчас она начинала закипать, как радиатор в пустыне Невада. – Это такое… Анну я встретила, когда она одна осталась и ребенка ждала, и такая тоска на нее нашла, что не хотела рожать, обижена была на весь мир и на мужиков. Ты-то сам сколько детишек настругать успел, которые так и не родились? Все вы одинаковы! – Бриджит осеклась, поняв, что усугублять ситуацию было ей не с руки. – Вот с тех пор я возле нее и ее ребенка. Они мне как родные стали
- Анна платит тебе за работу?
- Да какая там плата. Ну, платит что-то, считает, что иначе нельзя, но я на самом деле им больше отдаю.
- Так откуда у тебя все-таки те деньги, что ты на благотворительность тратишь? Может, в налоговую службу на тебя донести, вот забавно будет посмотреть?
Бриджит опять начинала зашкаливать и с трудом сдерживала гнев, выслушивая насмешливо-издевательский тон Тима.
- У меня с законом все в порядке! Не такая уж я дура, чтобы под суд попадать!
- Очень заметно, особенно на дороге. В общем, есть у меня кое-какие мысли на твой счет. Хотелось бы проверить. Ты не хочешь попросить меня еще раз в тот ресторан за едой съездить?
Тим в последние дни усиленно разрабатывал версии возможного преступления, задуманного Бриджит. По его версии, она получила состояние обманным путем, находясь в услужении богатой семьи где-то в Нью-Йорке. После этого безнаказанность подтолкнула негритянку на новое приключение. Она выбрала себе жертву, которая, как только что выяснилось, находилась в тяжелом состоянии, втерлась в доверие, стала почти что членом семьи, короче, слилась с окружающей средой и перестала вызывать подозрения. Тим ранее выяснил, что Анна родом из достаточно состоятельной семьи, ее дед в тридцатые годы нажил приличное состояние, но детей у него было немного и жили родственники Анны далеко от Криктона. Между тем Анна как раз и жила в родовом поместье деда. Возможно, в нем находились семейные ценности, которые с годами становятся все дороже. Про эти ценности мало кто знал, но прислуга, прожившая в доме несколько лет, не знать про них не могла. Просто украсть их было делом опасным – воровку бы объявили в розыск и рано или поздно нашли. А вот если убрать на тот свет хозяев, причем незаметным способом, то этих ценностей никто бы и не хватился. В эту версию идеально встраивались последние события – девочка, главная ценность для хозяйки дома, могла погибнуть либо в школе, либо при падении с дерева. Обезумевшая от горя мать вряд ли пережила бы эту потерю, уж Бриджит бы тут постаралась. Яд в спиртное, снотворное в большом количестве в еду, в конце концов при ее массе могла бы и просто удушить, а потом подвесить, сымитировав самоубийство. Подозрений бы это вызвало немного, и вот еще несколько миллионов в кармане. Новые сведения также укладывались в эту версию – Бриджит может использовать какое-нибудь снадобье, чтобы ухудшить состояние девчонки, возможно, добавляя его в еду. Еда эта доставляется из дорогого ресторана, а привозит ее полицейский – как говорится, придраться не к чему. Но Тим вовремя заметил опасность и решил проследить всю цепочку действий этой женщины.
- Тим, золото ты самое настоящее, ну что за парень! Я вот с тобой препираюсь, а у самой душа не на месте, вдруг девочка уже не спит. Вдруг ей чего надо, а она утром попросила рыбу жареную, сибус называется, я ей как-то из того ресторана привозила. Ну никак не могу я сейчас поехать, а так ее накормить хочется, раз уж у нее аппетит просыпается, значит, на поправку идет сокровище наше. Вот я и подумала, тебе ведь все равно тот район контролировать надо, может, прихватишь заодно этой рыбки и нам забросишь, а?
Тима этот вариант устраивал. Он понимал, что его версия подтверждается, однако ему не хотелось разоблачать преступницу. Будет лучше, если он предупредит злодеяние и покажет этой хитрющей и опасной корове, что от возмездия не уйти. Тим решил купить две порции еды, одну из них спрятать в своем холодильнике и позже отдать на анализ в лабораторию, чтобы исключить сговор – возможно, Бриджит действовала в составе преступной группы, и ее сообщники могли работать в ресторане и подсыпать в еду какой-нибудь дряни. А если девочка не доест рыбу до конца, можно будет взять и остатки на экспертизу.
- Ладно, я тоже готов помогать менее удачливым. Денег и карточки не надо, я сам заплачу, потом рассчитаемся.
Тим решил поделить стоимость обеда на два и взять у Бриджит половину денег, чтобы не вызвать подозрений.
- Славный, славный Тим, как же ты мне опять помогаешь. Небеса все видят, и такие добрые дела без награды не останутся. Как бы я хотела тебя поцеловать, но слишком много зевак кругом, как бы не вышло неприятностей с твоим повышением.
Поскольку они стояли на самом краю дороги, проезжавшие водители притормаживали, чтобы рассмотреть возможное происшествие: машина Бриджит стояла на встречной полосе практически нос к носу с машиной Тима, что походило на столкновение. Кто-то из пассажиров даже делал снимки на мобильный телефон, и поцелуй в такой ситуации выглядел бы крайне пикантно.
- Ладно, мне не до поцелуев. Попробуй развернуться так, чтобы не столкнуться с кем-нибудь. Я ограничусь устным предупреждением по поводу опасной езды, но когда-нибудь ты меня точно заставишь прибегнуть к аресту.
Тим сказал это довольно резко, затем повернулся, сел в машину, подал немного назад, включил мигалки и развернулся на сплошной линии. Бриджит смотрела ему вслед со странным чувством. Она сообразила, что дала ему не ту банковскую карточку, что вполне естественно вызвало у него подозрения. Однако вместо того, чтобы попытаться еще больше подружиться с богатенькой дамой, Тим повел себя явно нелогично. Вообще, последние события и случившееся со Стейси слишком сильно повлияли на Бриджит. Она вот забыла сказать, чтобы Тим привез свежего мяса для Оскара. Что ж, придется коту попоститься денек, ничего не поделаешь. Продолжая раздумывать над поведением и словами Тима, Бриджит села в машину и уже не так лихо поехала домой. Она еще не знала, что там ее ждало новое испытание.
+5
Стейси лежала в постели, открыв глаза и пытаясь вырваться из вяжущего сонного состояния, которое походило на липкую паутину. Девочка готова была начать что-то делать, но что именно не могла вспомнить. Наконец паутину удалось сбросить, и Стейси повела глазами вокруг себя, будто что-то искала. Оскар! Все прошлые события вновь ярко встали в ее памяти – то, как она испугалась, услышав голос внутри себя, и радостное общение с котом, и те интересные вещи, что узнала от него. На лице появилась улыбка, которая стала еще шире, когда за дверью раздалось отчетливое мявкание. Стейси медленно приподнялась в кровати, села и подумала Все на самом деле! Он меня услышал и прибежал!
- Конечно прибежал, открой скорее дверь.
Девочка поднялась и слегка покачиваясь подошла к двери. Раскрыв ее, она увидела своего белого кота, который с ласковым урчанием потерся о ее ноги, подбежал к кровати и запрыгнул на нее.
- Сейчас, погоди немного, мне надо в ванную.
- Да пожалуйста. Я никуда не тороплюсь. Могу немного вздремнуть, пока ты ходишь.
Стейси забыла, что ей вовсе необязательно говорить вслух, чтобы быть услышанной, она весело хмыкнула и медленно вышла из комнаты. Сон после таблеток не принес свежести и бодрости, у нее оставалось впечатление, что кусочки липкой паутины все еще болтались на голове, и от этого голова казалась тяжелой и слегка болталась из стороны в сторону.
Когда Стейси вернулась в спальню, кот уже лежал на кровати и пристально смотрел на нее. Девочка почувствовала прилив сил от того, что она снова сможет побеседовать с котом на самые разные темы, которые ее очень интересовали. В голове роились вопросы, и она не знала, с чего начать.
- У тебя просто муравейник какой-то в голове, столько мыслей коротких бегут друг за другом и в разные стороны, что я даже не знаю, с чего начать и что ответить.
- Оскар, я вроде совсем проснулась, мне и вправду столько хочется спросить и узнать. Например, где мой папа, тот папа, который на свадебной фотографии? И почему у меня не получается его встретить? Я так часто про него думала, мне казалось, если я напишу Санта Клаусу, он мне обязательно поможет увидеться с ним, чтобы мы вместе были. Я несколько лет желания загадывала, а потом увидела книгу Клауса Джоула и сразу решила ее прочитать. Он мне еще больше сил прибавил, я знаю, что мои желания обязательно сбудутся, вот только когда? А Клаус Джоул правду говорил, что можно путешествовать, не выходя из комнаты?
Казалось, кот только и ждал, когда разговор перейдет от отца на какой-нибудь другой предмет:
¬-Конечно, правду. Ты сейчас можешь это сделать. Просто ляг поудобней, закрой глаза, расслабь свои руки и ноги, постарайся их не чувствовать, и скажи себе, куда ты хочешь отправиться.
- Я хочу посмотреть на дом Клауса и Роберты! И на их собаку. И какие узоры он из плиточек делает, то есть мозаику разную.
¬- Готова? Вот мы и полетели.
¬В комнате ничего не происходило. Стейси лежала на спине с закрытыми глазами, кот сидел рядом и внимательно смотрел на ее лицо. Дыхание девочки было ровным и спокойным, затем оно стало чаще и более прерывистым, глаза под закрытыми веками начали быстро двигаться. Кот напрягся, и его хвост пару раз дернулся. Он по-прежнему не сводил взгляда с лица девочки. Это продолжалось не более двух минут. Потом Стейси глубоко вздохнула, медленно открыла глаза и какое-то время лежала, глядя в потолок, как будто ничего не видела. Кот подошел ближе, улегся возле ее плеча, закрыл глаза и замурлыкал. На лице девочки медленно стала появляться задумчиво-счастливая улыбка. Она повернулась в сторону кота и сказала:
- Фантастика! Это так здорово! Я как будто летала, но никакого ветра не было!
¬- Дорогая, не забудь, что лучше помалкивать про свои ощущения. Хорошо, что сейчас никого дома нет, а представь, что тебя услышит мама или Бриджит. Ты их очень переполошишь.
- Ой, прости! Оскар, неужели это на самом деле я смогла попасть на настоящий остров? Это был не сон? Может, это я просто пофантазировала?
- Это нетрудно проверить. Можешь еще раз слетать туда и посмотреть, такая же там картинка или что-то новое происходит. И потом, когда ты сможешь залезть в Интернет, посмотри на фотографии Клауса возле его дома. Там будут настоящие фотографии, и ты сможешь сравнить их с тем, что только что видела и еще раз увидишь.
- Давай еще раз! Это потрясающе! Как будто смотришь кино, только не с одного места, а можно двигаться и смотреть куда хочешь!
В комнате опять повисла тишина. Девочка вновь лежала без движения, кот у нее под мышкой, оба с закрытыми глаза, но на этот раз по лицу девочки пробегала едва заметная тень улыбки. На этот раз путешествие длились дольше, и постепенно улыбка становилась более явственной и светлой. Наконец, девочка опять глубоко вздохнула и широко распахнула свои зеленые глаза:
- Они с собакой теперь играют. А Роберта домой зашла. Я не стала за ней ходить, просто обошла вокруг дома. Рядом с ним такой круг из камушков красивый. Интересно!
- Это место для медитации. Они в этом круге размышляют. А могут и путешествовать, как ты сейчас.
- А я смогу это делать?
- Сможешь. Понимаешь, способности и возможности человека ничем не ограничены, если у него в голове нет темных мыслей. Этот мир создан на гармонии. Темные мысли ее нарушают, и тогда мысль человека замедляется. А если ты думаешь о светлом и хорошем, тебе открываются такие потрясающие возможности, которые кошкам и не снились.
- Неужели я могу видеть и слышать так же хорошо, как и ты?
- Даже лучше. В тебе целый мир, а я только часть этого мира. Я связан с ним, но не могу самостоятельно творить. Это дано только человеку.
- А почему?
- Потому что ты – дитя. А любой родитель хочет дать ребенку все, что имеет и может сам. Только дети не сразу становятся, как бы это сказать, совсем разумные, то есть начинают понимать последствия своих действий и мыслей. Поэтому родители иногда запрещают детям что-то делать. Просто, чтобы беды с ними не случилось. Твоя мама не давала тебе пользоваться огнем, когда ты была маленькой, потому что ты могла обжечься.
- Понимаю, она и косметикой мне не разрешает пользоваться. Я попробовала, и такое безобразие получилось. Но я научусь. А если мне не давать ее совсем, я так и не научусь, ведь так?
- Конечно. Просто в следующий раз ты будешь осторожнее. А вообще-то ты поймешь, что косметика выглядит странно. Ненастоящая она. Конечно, накраситься на Хэллоуин или на маскарад, или на какой-нибудь спектакль – это нормально. Но ходить в краске каждый день… Представь себе собаку или кошку с серьгами и разноцветными полосками на шерсти, которые к тому же отвратительно воняют…
- Нет, Оскар, тебе этого не понять. Каждая женщина хочет выглядеть лучше, и она хочет быть разной каждый день. Просто одинаковой быть неинтересно. А косметика и духи пахнут приятно. Вот валерьянка тебе нравится, а мне кажется противной.
Хвост кота при упоминании духов и валерьянки начал дергаться. Эта тема явно его не устраивала. Стейси лежала на боку и смотрела на кота, разговаривая с ним, а он лежал возле нее и смотрел в сторону прищуренными глазами.
- Вообще, когда хозяева стригут своих домашних питомцев, повязывают ленточки и украшения или одевают их в дурацкие костюмы, то зверушкам очень трудно. Они терпят это только из любви к своим хозяевам. Потому что если их видят другие кошки или собаки, то они готовы сквозь землю от стыда провалиться. Ну а рядом с людьми это еще терпимо. Люди ведь такие сумасшедшие, но, как говорится, с волками жить, по-волчьи выть, можно и с бантиками побегать, раз хозяйке это нравится.
Хвост у Оскара перестал дергаться, он резко раскрыл глаза, поднял голову и прислушался.
- Скоро Бриджит подъедет. Ее машина в двух кварталах.
- Откуда ты знаешь? Это тебе база данных вселенной сказала?
- Нет, у Бриджит очень старая машина, она так тарахтит, что и за три квартала слышно. Понимаешь, весь мир состоит из вибраций. Их много, очень много. Это и звуки, и свет, и чувства. Можно выделить и прислушаться только к одному типу вибраций. Ведь когда в комнате работает телевизор и говорит твоя мама, ты ее слышишь, и обычно крики по телевизору тебе не мешают. Так и я сейчас услышал знакомые вибрации. Коробка передач у Бриджит разболтана сильно, такой скрежет совсем нетрудно услышать. Стоит только один раз его запомнить.
- Не понимаю. Ведь кроме вибраций есть и твердые предметы. Моя кровать, например. Она же не вибрирует. И другие твердые вещи. Они просто стоят. Как горы или деревья.
- Ээ, малышка, ты не права. Просто вибрации бывают разные – очень быстрые и очень медленные. Если колебания происходят раз в год, ты это не ощущаешь как вибрацию. А если раз в триста сорок месяцев и пятнадцать дней, то ты думаешь, это случайность. А помнишь, как вы в школе изучали изготовление еды? Если взять сливки и долго их сбивать, то молекулы жира сцепляются друг с другом и получается масло. Сливки жидкие, а масло твердое. Так и со всем остальным миром. И твоя кровать, и горы, и деревья – все возникло в результате таких вибраций. И все взаимосвязано.
- Мне надо подумать. А я могу нагреть масло, и оно опять станет жидким! Я же его не сбиваю!
- Вибрация его молекул убыстряется при нагревании. А если еще греть, оно испарится.
- Мдда. Оскар, ты говоришь, мы все этом мире связаны и случайностей не бывает. Но ведь с нами происходят совершенно неожиданные вещи, о которых мы не знали и не думали. И люди нам разные попадаются. Случайно. Вот, например, Бриджит. Она же нам не родственница и не знакомая, просто пришла работать по дому, да так и осталась. Вместо нее могла прийти совсем другая женщина, или даже за это время могли самые разные домработницы приходить.
- Это тебе так кажется. Бриджит появилась тогда, когда твоей маме очень нужна была помощь и поддержка. Она осталась одна, когда умер твой дедушка и ее покинул твой отец. Ей было очень плохо и одиноко. А Бриджит ей помогла. Она ей сказала, что у нее будет замечательный ребенок, это настоящее счастье, и Анна забудет про несчастье, все будет складываться хорошо и у нее будет очень много радости. Так и получилось.
- Хорошо. А почему Бриджит …Вот и я слышу ее машину! Она уже подъезжает. Так жалко, что она помешает нам разговаривать!
- Нисколько не помешает, если ты тоже закроешь глаза. Она подумает, что ты спишь, и обрадуется, потому что рыбу она не принесла. И мяса тоже. Придется нам подождать.
- Ууу, а я уже проголодалась. Но ничего, мне так с тобой интересно разговаривать, что я даже про еду забыла! Что же я хотела у тебя спросить? Что-то про Бриджит…
В коридоре скрипнули ступеньки под тяжестью дородного тела. Бриджит поднималась в спальню. Стейси закрыла глаза и натянула одеяло под подбородок.
- Вот, вспомнила. А почему Бриджит ко мне относится как к родному ребенку?
- Потому что ее совесть мучает. У нее тоже мог быть ребенок. Только она тогда его не захотела и уничтожила его.
Дверь тихо открылась, и в комнату заглянуло полное встревоженное лицо. Бриджит посмотрела на Стейси. Дыхание девочки стало очень быстрым и напряженным.
- А ты как сюда попал? – громким шепотом прошипела Бриджит. – А ну не мешай ей спать, брысь отсюда!
Оскар соскочил с кровати и недовольно помахивая хвостом с достоинством прошел между ног Бриджит, а затем сбежал вниз по лестнице. Бриджит подошла к девочке, поправила одеяло и со странной улыбкой посмотрела на нее. По лицу девочки пробегали набольшие судороги, дышала она тяжело и неровно. Бриджит прошептала что-то про себя, подошла к комоду и долго смотрела на ушастую деревянную статуэтку, потом повернула ее так, чтобы она смотрела на кровать, и беззвучно ступая, вышла из комнаты.
Стейси продолжала лежать, дыхание ее стало шумным и частым, как будто она только что бегом взобралась на второй этаж. Наконец она слегка приоткрыла глаза. Бриджит в комнате не было. Стейси резко повернулась и засунула руку под подушку. В руке появился мобильный телефон. Девочка быстро набрала номер:
- Мама! Приезжай скорее! Не надо туда ехать! Мне страшно! Ничего, все нормально, только я очень боюсь. Бриджит. Нет, я спала, только что проснулась. Нет, не разговаривала. Не видела. Мама! Я боюсь, пожалуйста, приезжай скорее!
+4
Коробочки с рыбой лежали на переднем пассажирском сиденье и пахли совершенно невыносимо. Настолько невыносимо, что Тим съехал на обочину, остановил машину и поднес одну коробочку к носу. Да уж, не зря про этот ресторан ходят передаваемые шепотом легенды. Тим не помнил, чтобы ему когда-либо приходилось чувствовать такой восхитительно дразнящий аромат. Конечно, встреча с Бриджит помешала ему отправиться за очередной порцией пончиков, и легкий голод в это время дня был для Тима вполне нормальным явлением. Но исходивший от коробочек аромат неведомых специй порождал такие неземные страсти в его желудке, что Тим не удержался и открыл одну из коробочек. На дне лежал аккуратный золотистый кусочек, присыпанный изумрудной зеленью. Тим не рассуждал и не думал – его рука сама залезла в коробку, достала оттуда этот кусочек и поднесла ко рту. Только начав жевать Тим с удивлением понял, что его рука может действовать абсолютно самостоятельно и помимо его воли, словно ею управляет какая-то неведомая сила. Вкус у рыбы действительно был отменный, но вот размер порции был ниже всякой критики – всего на два укуса. Пряный вкус разыграл такой аппетит и вызвал такое слюноотделение, что Тим резко схватился за руль и рванул с места, быстро разгоняясь. Если бы он остался на обочине еще минуту, та же неведомая сила могла прикончить и вторую коробку. Постепенно Тим пришел в себя. На экспертизу куска не осталось. Но ничего страшного. Если эта еда предназначалась девочке и была отравлена, Тим это тоже почувствует, а поскольку масса его тела намного больше веса потенциальной жертвы, он не помрет, а отделается лишь небольшим несварением желудка. В конечном итоге, конечно обидно, что первоначальный план действий не удался, но главное не концентрироваться на неудачах, а менять тактику боя по мере появления новых обстоятельств.
Эти мысли несколько умяли отчаянные сигналы со стороны желудка, который требовал повторения замечательной трапезы. Вот и улица, на которую ехал Тим. Он с облегчением вздохнул, притормозил у дома Анны и посигналил. От его взгляда не ускользнуло бледное лицо девочки, которое промелькнуло в окне на втором этаже. Через полминуты из дома вышла Бриджит и легкой летящей походкой понеслась по дорожке к полицейской машине. За ней вприпрыжку бежал Оскар, его хвост развевался белым парусом. Лицо девочки исчезло из окна.
- Бог ты мой, спасибо тебе, Тим, я не успела вернуться и в порядок себя привезти, а ты уже здесь, вот это скорость, я понимаю, не зря тебе повышение дали, все нормально, расплатился своими? Сколько я тебе должна?
Тим испытывал некоторое неудобство. Ему не хотелось признаваться себе, что он в два приема разжевал кусочек стоимостью в тридцать пять долларов. С другой стороны, вероятность существования сообщников в ресторане еще не исключена, и они могут донести Бриджит, что Тим забрал две порции. Чтобы не вызвать лишних подозрений, Тим решил назвать настоящую сумму, которую он заплатил за две упаковки. В конце концов, если она заказывала там полный обед и несколько порций жареной рыбы для всех, то вряд ли поймет, во сколько обойдется одна порция.
- Шестьдесят баксов.
Все-таки в последний момент у Тима взыграла совесть, и он решил отдать хотя бы десятку? Да нет, просто с математикой у него всегда были проблемы.
- Ну, вот это грабеж! Своим постоянным клиентам они всегда скидку делают. Нет, это ж надо, что творится, не зря они стоят на отшибе, клиентов мало, вот с каждого и дерут по полной, ну да ладно, может, пройдем в дом? Я тебе отдам деньги, а заодно может и выпьешь чего-нибудь, день-то довольно жаркий, духота какая-то в воздухе стоит.
Бриджит говорила своим обычным нескончаемо-завораживающим тоном, к которому Тим в последнее время относился крайне настороженно. Он некоторое время раздумывал. Визит полицейского в дом, где произошло несчастье, вряд ли покажется подозрительным, а соседи необязательно разглядят и запомнят его внешность. Так что Бриджит не удастся шантажировать его тем, что он был ее соучастником. И потом, после этой рыбы у него действительно пересохло во рту.
- Отстань, тебе ничего нет, завтра покормлю, иди свои подушечки ешь, мама тебе еще утром насыпала.
Бриджит произнесла это совсем другим тоном, глядя себе под ноги.
- Ох уж этот кот, одни расходы от него да шерсть повсюду. Не понимаю, зачем в свои дома люди животных приводят. Толку от них никакого. Ладно бы там кролик или курица, ну в крайнем случае собака, та хоть охранять может, а кошки зачем? На мышей и крыс управы достаточно, вон сколько фирм готовы весь дом и подвал залить ядом, чтобы они перевелись и больше не заводились. Баловство одно.
Бриджит продолжала говорить, вышагивая перед Тимом и с большим удовольствием покачивая своими необъятными бедрами. То есть она, конечно, не специально ими покачивала, просто у нее походка такая, но обычно бедра накрывала длинная футболка, походившая на мини-платье, а сейчас на ней был топик, кончавшийся прямо на талии, и брюки из легкого шелка, поэтому была видна нижняя половина тела. Во время ходьбы она двигалась в невообразимом танце, который, надо признаться, несколько завораживал Тима.
Войдя в дом, Тим плюхнулся на кушетку, а Бриджит, не переставая говорить, поставила коробку с рыбой на стол и подошла к холодильнику:
- Колу, сок, минералку? Пиво не предлагаю, на службе, наверное, нельзя, или все-таки можно глотнуть?
- Просто воды прохладной, и побольше.
Бриджит налила большой стакан с толстым дном и поднесла Тиму. Когда он забрал стакан, его рука коснулась ее ладони, и Тим почувствовал нечто знакомое и очень приятное.
- Так что же все-таки случилось? Я так обрадовалась, что вдруг обрела в городе надежного и хорошего друга, которому можно доверять, а ты мне в аэропорту такой прием оказал, что я бы свихнулась, если бы голова не была другим занята.
- И чем же она занята, если не секрет? – Тим подавил в себе приятное чувство и вновь стал настороженным псом, готовым к схватке с необычным противником.
- Как?! О чем ты говоришь? Конечно, девочкой, Стейси, ты же знаешь, что у нас произошло. Еще не известно, как пройдет ее выздоровление, врачи Анну наверняка напугали своими прогнозами, не верить им тоже нельзя, вот о чем мои мысли целыми днями, вот что из головы никак не выходит.
- Можно взглянуть? – Тим показал на стопку фотографий, лежавших на журнальном столике.
- Да, конечно, вот что у нее в фотоаппарате было. Снимала какую-то тусовку в соседнем доме. Там кинокритик живет, к нему часто приезжают…
Тим взял фотографии, чтобы отвлечься от беспрерывного разговора Бриджит и проанализировать последнюю информацию. Негритянка говорила про крысиный и мышиный яд. Помыслы человека всегда прорываются в его словах, надо просто уметь слушать и слышать. Тим довольно хмыкнул про себя, так как нашел подтверждения своим догадкам. Вот и еще один факт: вроде бы так срочно надо было девочке привезти жареную рыбу из дорогого ресторана, а вместо того, чтобы кормить ребенка, Бриджит заговаривает ему зубы и хочет наладить дружеские отношения.
Тим протянул пустой стакан:
- Еще немного, пожалуйста.
- Пей, сколько влезет. Вода – она очень полезная, лучше всяких напитков газированных, я уже давно это поняла. От содовой еще больше пить хочется, это производители специально кофеин добавляют, который жажду вызывает, чтобы народ больше покупал и им выручку приносил…
Тим взял стакан с водой, отметив про себя фразу про кофеин, который добавляют в напитки, и немного язвительно спросил:
- А ты ждешь, когда рыба совсем остынет, и только потом девочку кормить будешь?
- Да спит она, я совсем незадолго до твоего приезда к ней заходила, тяжелый какой-то сон, не ворочается, но дыхание уж очень неровное.
- А я ее в окне видел. Она же на втором этаже, да?
- Да ты что?! Проснулась, значит? А что же меня не зовет?
Бриджит мгновенно повернулась и быстро прошла к лестнице. Тим наблюдал, как она неожиданно легко взбиралась по скрипнувшим несколько раз ступенькам. Потом раздались непонятные звуки. Это Бриджит дергала за ручку двери. Затем раздался ее голос:
- Стейси! Стейси! Ты не спишь? Открой, девочка моя. Слышишь меня?
Тим с интересом прислушивался. Он подумал, что ошибался. Возможно, негритянка уже претворила свои зловещие планы в реальность, и теперь ей понадобился свидетель ее непричастности к гибели ребенка.
Бриджит появилась на лестничной площадке и стала спускаться:
- Ничего не понимаю. Минут пять назад была у нее, она спала, а сейчас дверь изнутри закрыта. Не знаю, что и думать. Может, ей плохо, встать не может, или упала она и лежит? Что же делать?
На лице Бриджит были видны искреннее недоумение и тревога. Ну и актриса! - восхитился Тим.
- Может, дверь взломать? А если она спит? Еще напугаем ее до смерти! Тим, что же мне делать? – в голосе Бриджит сквозило настоящее отчаянье.
Входная дверь отворилась, на пороге стояла Анна. Лицо у нее было серое:
- Что случилось? Что со Стейси? – почти прокричала Анна.
- Анна, слава богу, как хорошо, что ты приехала! Я заходила к ней несколько минут назад, она спала, а потом вот Тим подъехал, узнать, как дела, говорит, ее в окне видел, я поднимаюсь, а дверь изнутри закрыта, не знаю, что и делать, я прямо в панике, может с ней что-то стряслось, вдруг упала и сознание потеряла и лежит там одна…
Голос Бриджит по нарастающей увеличивал тревогу так, что даже Тим уже был готов бежать наверх и ломиться в запертую дверь. Анна быстро прошла к резному ящику, висевшему на стене в столовой и достала оттуда связку ключей, затем решительно и быстро стала подниматься по лестнице. Тим шустро встрял между ней и Бриджит. Он решил во что то бы ни стало не допустить негритянку в комнату, чтобы та не уничтожила возможные улики.
Анна подошла к двери и подергала ручку:
- Стейси? Стейси, ты слышишь меня?
Дрожащими руками Анна стала перебирать ключи в связке. Вдруг замок в двери щелкнул, дверь приоткрылась и оттуда вышла Стейси. Она прижалась к маме и зарылась лицом в ее платье.
- Девочка моя, милая, ты в порядке? Что с тобой?
Стейси подняла лицо и смотрела в глаза матери. Во взгляде ее читались страх и радость одновременно:
- Как хорошо, что ты приехала! – выдохнула Стейси. – Я хочу быть с тобой. Только с тобой.
Анна прошла вместе с ней в комнату. Стейси захлопнула дверь перед Тимом и стоявшей за ним Бриджит. Девочка запрыгнула на кровать и легла, подвинувшись от края, чтобы мама могла присесть.
Анна села рядлм со Стейси, положила ее руку себе на колено и стала гдадить ее волосы:
- Ну вот мое сокровище лежит, скажи, у тебя что-то болит?
Стейси покачала головой. Губы у нее были сжаты и в то же время изгибались в какой-то улыбке.
- А как ты днем спала? Часто просыпалась?
Девочка опять отрицательно покачала головой и что-то промычала.
- А Бриджит давала тебе таблетки?
- Угу.
Прикосновения материнской ладони, поглаживание по волосам доставляли Стейси такое неизъяснимое удовольствие, что она была готова замурлыкать.
- Ты вставала с постели?
- Угу.
- В ванную?
- Угу.
- А голова кружилась?
- Угу. Немного.
Девочка уже успокоилась, и страшное паническое чувство опасности осталось позади, на задворках сознания, как далекое облачко пыли на горизонте.
Анна решила не расспрашивать дочь о том, почему она ей звонила. С горечью вспомнились слова доктора о возможных галлюцинациях и приступах необъяснимой тревоги, которые теперь могли случаться у Стейси.
- Мам, а ты помнишь, как я у тебя в животике жила?
Мысли Анны несколько удивленно качнулись в прошлое, и по ее лицу расплылась широкая добрая улыбка:
- Конечно! Разве такое забудешь. Представь меня, только худее, чем я сейчас, а живот у меня такой, как сейчас у Бриджит!
При упоминании их домработницы лицо Стейси помрачнело. Анна вспомнила, что во время телефонного разговора с ней Стейси назвала это имя в ответ на вопрос, чего же она боится.
- А у Бриджит были дети?
- Нет, у нее детей не было. Я думаю, что ей очень хотелось детей, поэтому она тебя так любит. У каждой женщины внутри сидит мама, которая хочет кормить и ласкать своих детей, и при этом чувствовать настоящее счастье. А если женщине этого не дано, она чувствует себя несчастной.
- Разве Бриджит похожа на несчастную?
- Мы видим ее у нас дома, где она с нами, и ей хорошо, потому что нам с тобой хорошо вместе. Но мы же не знаем, каково ей, когда она одна у себя дома. Может, плохо, поэтому она и готова приезжать к нам даже в выходные, чтобы не быть в одиночестве.
- А почему она не родит ребенка?
- Видишь ли, это не так просто. У ребенка должен быть отец, это во-первых.
- А по телевизору говорят по матерей-одиночек, которые еще подростки. У их детей ведь нет отцов?
Анна вдруг почувствовала себя очень неуютно. Говорить девочке про зачатие? Но ведь ей всего девять лет!
- А во-вторых, женщина может завести ребенка, пока она молодая. А когда она состарится, то ее ребенок может родиться не очень здоровым. Бриджит, скорее всего, не хочет ради своего удовольствия рожать человека, у которого вся жизнь может пройти в инвалидной коляске.
- То есть у Бриджит никогда-никогда не было ребенка? Ты это точно знаешь?
- Абсолютно. Я встретилась с ней, когда ты у меня в животике жила, и она много мне про себя рассказывала. Она хотела иметь ребенка, но у нее не получилось. Карьера получилась, финансы поправились, жизнь стала легче, а ребенка не удалось родить.
Голос матери действовал на Стейси так успокаивающе, что она уже совершенно забыла про свои страхи. В ее возрасте мама всегда была самым главным человеком, доверие к которому было просто безграничным. В Стейси проснулось недовольство собой. Сейчас, рядом с мамой, весь мир казался таким простым и понятным. Да, я стукнулась головой, когда упала с дерева. И в больнице и дома мне давали таблетки, от которых всегда спать хочется, и кажется, что сон еще продолжается, когда в ванную идешь. Надо же! Приснится же такое! Какой ужас! Я даже совсем поверила, что я с Оскаром разговариваю!
- Мне приснилось, что Бриджит убила своего ребенка. Я проснулась, и мне стало страшно, я позвонила тебе. А сейчас я понимаю, что это был просто сон. И мне нисколечко не страшно. Даже не капелюшечки. Прости меня, мама.
Анна постепенно тоже приходила в себя. Это был сон, просто плохой сон. Такое и раньше бывало, когда Стейси только стала ходить в школу, например. Но что-то в словах дочери очень больно укололо Анну. Она не говорила дочери, что когда ходила беременной, она хотела эту беременность прервать. А тут появилась Бриджит и стала ее из всех сил уговаривать сохранить жизнь еще не родившемуся младенцу. Говорила, что потом жизнь ее будет пустой, и совесть ее замучает, и места себе находить не будет, и что ребенок уже в животе все чувствует и понимает, и что аборт – это убийство. Именно благодаря Бриджит у меня есть это сокровище, которое приносит столько радости и столько тревог.
- Ну хорошо, сон прошел, и мы про него забыли. А вот ела ли ты сегодня что-нибудь кроме таблеток?
- Бриджит мне давала завтрак, а потом мне захотелось той рыбки, что она приготовила на обед для Насти, помнишь? Ой, я все еще хочу эту рыбу.
- Ладно, ты лежи, а я посмотрю, готов ли для тебя обед.
Анна спустилась вниз и обнаружила Бриджит в фартуке у плиты. По кухне разносился пряный аромат, а в сковородке на плите шипело масло, в котором плавал золотистый кусок.
- Вот, разогреваю рыбу, которая Стейси просила. Надеюсь, у нее не пропал аппетит? Пахнет замечательно, но я даже и кусочка не пробовала еще. Ну-ка, продегустируй, можно ей такое?
Бриджит протянула Анне крохотный кусочек на вилке. Анна взяла вилку и немного подула на дымящийся кусочек.
- Мммм, просто фантастика. Мне даже самой захотелось.
Бриджит выложила рыбу на широкую тарелку, где уже лежали порезанные вдоль кусочки морковки и листья салата, поставила тарелку на поднос со стаканом сока и собралась идти наверх.
- Погоди, я хочу сама отнести, - сказала Анна.
Бриджит вздрогнула от этих слов. Она смотрела на Анну, и лицо ее немного дергалось.
- Что-то не так? Что случилось? Почему Стейси заперлась в комнате? Я тебя уверяю, что все было абсолютно нормально…
- И сейчас уже все нормально. Я потом расскажу, что произошло. Просто мне хочется еще немного с ней побыть.
Анна подхватила поднос и пошла наверх. После работы она еще не переоделась и чувствовала себя немного неуютно в своем рабочем одеянии.
- Вот, смотри, какое чудо тебе Бриджит приготовила. – Анна поставила поднос на комод, установила на груди дочери подставку, на которую перенесла поднос. - Ты знаешь, я давно заметила, что вкус еды зависит от того, с каким настроением ее готовят. Если я когда-нибудь злилась и думала о чем-то нехорошем, то даже при строжайшем соблюдении рецепта получалось что-то такое…как бы это помягче выразить…
- Какашки? – подсказала девочка с набитым ртом.
- Перестань говорить такое за столом!
- Я не за столом, а на кровати! – речь стала понятней, поскольку кусок благополучно проскользнул вниз.
- Все равно за едой такие вещи никогда не говорят. Ты же у меня умная и воспитанная дочь. Так вот. А если я искренне хочу порадовать и накормить кого-то, то приготовленное бывает таким вкусным, что очень трудно удержаться и не съесть все до того, как появится тот самый человек, для которого я и готовила.
- Я знаю, это ты любовь вкладываешь в еду. Я читала про это. Любовь можно во что угодно вложить, и оно станет совсем другим.
Стейси уже умяла рыбку и звонко хрустела морковкой.
- И где это ты читала, интересно? В учебниках, что ли, теперь такое пишут?
- Нет, я же тебе говорила про мою любимую книгу. Ты никак не можешь ее прочитать.
- Обязательно прочитаю. Как только время свободное появится…
- Ты уже несколько раз обещала, - немного обиженно произнесла Стейси. – А потом засыпаешь с этой книжкой. Ты же говорила, что уже прочитала два раза посвящение и предисловие.
Анна широко улыбнулась. Стейси несколько раз подсовывала ей книгу какого-то Клауса, фамилии автора Анна не помнила, и каждый раз она брала ее в постель, но после нескольких страниц довольно длинных предисловий и посвящений на нее наваливался сон, и до основного содержания Анна так и не дошла. Но улыбка ее вызвана была тем, что Стейси хорошо это помнила, значит, память, скорее всего, у нее в порядке и по крайней мере это опасение врачей не подтверждалось.
- Даю самое твердое обещание, как только ты поправишься и опять начнешь ходить в школу, я сяду в гостиной, когда ты будешь играть на пианино, и под твою чудную музыку буду читать эту книгу. А если чего-то не пойму, ты мне обязательно подскажешь и объяснишь.
- Договорились. Смотри, я обязательно напомню тебе про твое обещание. И не буду играть, пока ты не придешь, чтобы ты подольше читала.
Настроение Стейси сразу подпрыгнуло. Надо же, как здорово! Можно будет не играть до самого вечера, и Бриджит уже не сможет ее заставить. А потом, если мама будет настаивать, можно в конце концов и поиграть, ведь она узнает столько нового из книги, и жизнь у нее другая начнется. А если мама все-таки будет отказываться читать, то и Стейси не будет играть! И так, и так выходит отлично!
Анна заметила счастливую улыбку на губах девочки и тоже улыбнулась.
- Ну как, понравился обед?
- Да, скажи ей большое-пребольшое спасибо!
- Ладно, ты пока полежи, пусть обед хорошо уляжется и устоится, а я пока переоденусь, да и Бриджит надо отпустить, она всю ночь у твоей двери сидела, глаз не смыкала, так что пусть поедет домой и отдохнет. А потом я еще к тебе приду, ладно?
- Конечно! Слушай, это так здорово, с одной стороны я больна, а с другой стороны мы можем целыми днями с тобой разговаривать!
- Во всем-то ты видишь положительное, девочка моя! – Анна поцеловала ее в щеку, убрала подставку и с подносом в руках вышла из комнаты.
- Дверь я не закрываю, если что надо будет, крикнешь, я услышу, телевизор не стану включать.
- Хорошо, мамочка.
Анна прошла вниз, оставила поднос на кухне, затем переоделась в обычную домашнюю одежду и вновь спустилась на первый этаж. Бриджит в гостиной не было. Анна заметила ее в окно: негритянка стояла на газоне, руки в боки, и смотрела в сторону соседского участка. Поговорить с ней надо было обязательно. Возможно, этот странный сон был у Стейси наяву, или может быть Бриджит действительно сделала что-то такое, что напугало девочку до смерти.
- Привет, что там происходит? – спросила Анна, выйдя на веранду.
- Кто-то у Аникейвмена ходит по участку вместе с хозяином, присматриваются, руками в нашу сторону машут. Не пойму, кто это такой.
- Ну и пусть присматриваются. Какое наше дело. Слушай, Бриджит, я так и не доехала до адвоката. Мне на сотовый позвонила Стейси и сказала, чтобы я скорее приезжала, потому что она очень, очень боится.
Бриджит сжала руки на груди, лицо ее приняло скорбное выражение.
- Боже мой, неужели у нее что-то с головой?
- Не знаю, я хотела у тебя спросить, как она утром, нормально себя вела, ничего странного ты не заметила?
- Все прекрасно было. Хотя нет, не хотела я тебя пугать перед работой. Под утро она вскрикнула, мне послышалось, я тут же вбежала в комнату, смотрю, ночник горит, она не спит и очень возбуждена, говорит, что с котом разговаривала. Я как могла ее успокоила, решила, что она во сне это увидела. Но потом, когда ты уехала, все было очень хорошо. Она позавтракала с аппетитом, сама с постели вставала, немного покачивало ее правда, таблетки выпила и уснула. Я заходила к ней пару раз, она спала. Постой, постой, перед твоим приездом, когда я заходила, она спала как-то очень тревожно, и дышала так тяжело и неровно. – Бриджит сама тяжело вздохнула. – Прямо сердце сжимается, тяжело так на душе.
Анна внимательно слушала. Возможно, что после падения у дочери начались страхи. Возможно, она не сможет теперь и в окно смотреть со второго этажа. Анна решительно отбросила эти мысли и посмотрела на Бриджит:
- Она сказала, что боится тебя. Ей сон приснился, что ты ребенка убила, и она испугалась за свою жизнь. Допытывалась у меня, правда ли, что у тебя никогда детей не было. Я ей рассказала, как ты помогла мне ее сохранить, помнишь, когда я уже готова была в клинику ехать. Ну, еще сказала, что ты хотела ребенка, но не получилось, так что детей у тебя никогда не было. Она мне поверила.
Анна с удивлением смотрела на Бриджит. После этих слов тело ее как-то обмякло, плечи опустились, голова поникла, и лицо трудно было разглядеть.
- Солгала ты ей. – Анна никогда прежде не слышала ТАКОЙ голос – низкий, шершавый, с хрипотцой и хрустом. Почти шепотом Бриджит продолжала таким же голосом:
- Был у меня ребенок. Мальчик. Не родился он. На пятом месяце его жизни я аборт сделала. Вот и мучаюсь, и мучиться буду до конца жизни своей. После того аборта мне сказали, что уже никогда не смогу я детей иметь. А ребенка мне показали, когда вынули из меня.
Голос Бриджит перерос в какое-то странное горловое пение. Анна не сразу сообразила, что это были рыдания. Сдавленные, глубокие, зажатые, они доносились сквозь прикушенную нижнюю губу. Глаза Бриджит были закрыты, лицо подергивалось, и Анна невольно отшатнулась. Через несколько мгновений Бриджит взяла себя в руки.
- Восемь лет прошло, а я все как неприкаянная носилась по жизни и никак забыть не могла того ребенка. Денег к тому времени было много, решила я встать с теми, кто пикетировал клиники, где это злодейство совершали. Отговаривать их пациентов решила. Там и тебя встретила. И так мне твое лицо в душу врезалось, похожа ты немного на отца моего ребенка. Вот и подумала, что пусть у меня нет дитя, пусть хоть у тебя оно жить останется. Ведь так и получилось у нас, да? – в глазах Бриджит стояли слезы. Анна тоже готова была разрыдаться. Она сделала шаг навстречу и обняла ее.
В голове Анны веером разбросанных карт проносились картинки почти забытого прошлого. Бриджит перехватила ее на дорожке к клинике и своей массой просто не дала ей проходу. Потом она отвезла ее, рыдающую, домой. С тех пор она стала приезжать каждый день, убирала вещи, разбросанные по всему дому, что-то готовила и предлагала поесть Анне, которая почти все время видела на диване с безучастным видом и теребила свои волосы. И еще Бриджит беспрестанно говорила. Потом Анне стало легче, и она уже была готова стать матерью. На второй день после родов Бриджит ждала Анну с цветами у входа в больницу и, бережно взяв в руки сверток с девочкой, усадила Анну на заднее сиденье своего необъятного старого авто…
Пока эти воспоминания проносились в голове Анны, мимо обнявшихся и всхлипывающих женщин пронесся кот. Проскользнув через маленькую кошачью дверцу, сделанной в двери на веранде, он стремглав промчался по лестнице и вошел в открытую дверь девочкиной спальни. Стейси лежала в сытой истоме и смотрела в потолок. Теперь, когда в доме появилась мама, она чувствовала себя очень спокойно и благостно. Душивший ее страх растворился, растаял и разлетелся, почти не оставив о себе воспоминаний. Стейси лениво пережевывала в памяти последние события. А ведь можно сделать хорошую сказку про говорящего кота. И написать сочинение. И про комаров, и про блох, это наверняка понравится учительнице.
- Блохи, комары, фу, какие мелочи. Можно написать и про более важные вещи!
Стейси вздрогнула, блаженная улыбка соскользнула с лица, немного побледнев, она стала осматриваться по сторонам. Оскар! Вот, стоит перед кроватью и изредка взмахивает хвостом. Так это что, и вправду было? Или я опять схожу с ума…
- Мааамааа...
¬- Не мешай ей. Она сейчас Бриджит успокаивает. Да и не услышит она тебя, на газоне они стоят в обнимку.
- Почему успокаивает? Ты мне наврал! У Бриджит никогда не было ребенка! И она никого не убивала!
- В общем, ты права. У нее не было родившегося ребенка. Был ребенок в животе. Но он уже живой, понимаешь. Он живет и все понимает с первого дня в животе у женщины. И не сама Бриджит его убила. Она поехала в больницу, где таких детей вытаскивают раньше времени. Считается, что раз они сами не родились, то они вроде как и не живые. И врачи в той больнице убрали этого ребенка. Он так и не начал дышать. Бриджит очень потом жалела об этом, простить себя до сих пор не может.
- А мама знает про это?
- Уже знает. Бриджит ей только что об этом рассказала. Я их слышал, я тоже на газоне сидел, но на меня они внимание не обращали. И никто не обращает. Даже мяса не дали. Надеюсь, у тебя остался кусочек рыбы для меня?
¬Стейси покраснела. Она и не думала про кота, когда с удовольствием уминала золотистую рыбку.
- Нет, прости, я думала…
- Ясно. Надеюсь, завтра Бриджит не проедет мимо ресторана. Ну что ж, такова доля несчастных домашних животных. Если бы я вырос где-нибудь в лесу, я бы и не думал о еде. Просто пошел и выследил бы какую-нибудь глупую мышь или бестолковую птицу. Ну ладно, это не страшно. Скоро мама придет опять тебе таблетки давать. Ты куда дела те, что не выпила утром?
Девочка неловко заерзала на кровати, потом медленно поднялась с нее, стащила одеяло и долго высматривала таблетки.
-Вторая на полу, около ножки кровати, выпала из твоей одежды. А первая где-то кровати.
- Нашла. А куда их теперь девать?
- Положи пока под подушку. Когда мама уйдет с газона, выбросишь в окно. Помнишь, какие таблетки не надо пить?
- Помню. Но я все-таки никак не могу понять, откуда ты все это знаешь. Ты говорил про базу данных, а ведь база данных – это какой-то большой компьютер или сервер, и оттуда можно взять информацию. А где эта база, откуда ты все узнаешь?
- Везде. Вокруг. Все вокруг нас несет и хранит информацию. И если знать подход, или пароль, ты можешь ее получить.
- Не понимаю. Вот можно хранить информацию на носителях специальных, ну там, на диске или на флэшке…
- Если бы твоему дедушке показали диск и сказали, что там находится хороший фильм, он был долго смеялся и ни за что не поверил бы. В его времена фильмы хранились на прозрачной пленке, намотанной на большие бобины. А тебя диск уже не удивляет, ты знаешь, что там с помощью луча было что-то записана, и с помощью этого же луча ты можешь это прочитать.
- Правильно! Но для этого нужен компьютер с дисководом…
- У тебя в голове такой суперкомпьютер сидит, ты даже не представляешь. А компьютер твой – это как инвалидная коляска для безногого. Или для ленивого, который ходить не хочет сам.
- Так это что, получается, информацию можно записать на что угодно, а потом считывать?
- Вовсе необязательно ее записывать. Она сама записывается. Все предметы имеют память.
- Здорово! А как прочитать ее?
К этому времени Стейси уже опять лежала на подушке, подтянув свое легкое одеяло к подбородку, а кот сидел на прежнем месте на комоде среди подаренных Стейси сувениров из разных стран. Девочке было удобно разговаривать – она почти не поворачивала голову, которая лежала на подушке, от этого все неприятные ощущения в голове будто отступали.
¬- Давай попробуем. Внетелесное путешествие ты уже совершила. А сейчас попробуем прочитать, какая информация записана в предметах. Вот, смотри на этого леопарда.
Оскар скосил глаза и немного повернулся вбок. Рядом с ним стояла деревянная статуэтка, которую подарил южноафриканец Джош.
¬- Смотри на него, но как будто ты не на него смотришь, а на что-то вокруг, расслабь глаза или даже закрой их, и представь себе лучик, который у тебя из головы исходит.
Стейси напрягла взгляд и уставилась на коричневого леопарда. Ничего, кроме подрагивающего хвоста Оскара за статуэткой.
- Ладно, закрой глаза. Я буду тебе помогать. Лежи с закрытыми глазами и думай, что ты сюда же смотришь.
Стейси зажмурилась. Вначале она ничего не видела. Потом раздались звуки. Странные звуки, как будто бой барабанов. Звуки становились все явственней, она уже могла различить мелодию. Странная это была музыка, раньше Стейси ее точно никогда не слышала. Потом в глазах появилось светлое пятно. Оно становилось все ярче, и вдруг в центре его проявилась отчетливая картинка – танцующие люди. Их было довольно много, все они были чернокожие, изумительно стройные тела почти неодетых девушек и юношей ритмично двигались в такт странной мелодии. Продолжая танцевать, люди двигались между круглых строений, похожих на грибы с мохнатой крышей. За танцующими появились люди постарше. На них были яркие одежды. В центре процессии находилась юная девушка с разукрашенным лицом, ярким плюмажем вокруг головы и цветочными гирляндами на груди поверх разноцветных тканей. Все люди немного пританцовывали в ритме музыке, а позади взрослых шли веселые пузатые кучерявые детишки, некоторые из них пытались пританцовывать, другие подпрыгивали и толкались, у всех на лицах была написана радость и неуемное веселье. Процессия медленно заворачивала за один из странных домиков и удалялась. Внезапно картинка свернулась, будто объектив камеры стал снимать все с далекого расстояния, перевернулась верх ногами и стала небольшим пятном на желтом фоне с крапинками. Даже в таком виде на ней можно было заметить продолжающееся движение. Потом картинка опять стала увеличиваться, желтый фон стал уменьшаться и Стейси поняла, что это был глаз леопарда. Масштаб перестал изменяться. Стейси разглядела леопарда, лежавшего на широкой ветке. Хвост его спускался вниз и немного вздрагивал, а глаза смотрели куда-то вдаль. Музыка стала тише, а затем ее прервал вопль какого-то животного и изображение погасло.
Стейси некоторое время лежала с закрытыми глазами, потом открыла их и смотрела в потолок, словно завороженная. Немного погодя она вновь повернулась к Оскару:
- Что это было? Я никогда такого не видела, даже по телевизору. И музыка такая необычная… Оскар, это леопард из дерева, и он… поэтому мне показали настоящего леопарда и то, что он видел?
- Не совсем. Эта статуэтка сделана из дерева, которое было очень старым, когда его срубили. Дерево воспринимало все, что происходило вокруг него. На одной из его ветвей любил лежать леопард. Дерево росло на холме, и оттуда был хороший вид на долину внизу и на саванну. Леопард в один из дней наблюдал за людьми в долине, когда отмечали свадьбу одной молодой симпатичной пары. Именно это ты и увидела. А потом, когда дерево срубили, оно попало в руки человеку, который мог чувствовать дерево и его воспоминания. И он решил вырезать из большой ветви фигурку леопарда. Хотя сначала он хотел сделать из нее ложки и какие-то кольца.
- Получается, дерево запоминает все, что происходит вокруг, и чувствует того, кто рядом с ним находится, и тоже запоминает?
- Да, ты права. А поскольку дерево было очень старым, то прочитать всю удерживаемую им информацию быстро не получится, по крайней мере, тебе в твоем теперешнем состоянии.
Глаза Стейси загорелись, и она возбужденно произнесла:
- Я хочу еще! Еще что-нибудь посмотреть! А что это за ушастик рядом с тобой стоит?
¬- Вот не буду с тобой общаться. Ты же обещала вслух ничего не говорить!
Стейси быстро прикрыла рот ладошкой и сделала виноватый вид:
- Прости, прости меня, пожалуйста! Но это так круто, просто фантастика какая-то. Я даже не подозревала, что все вокруг меня имеет уши и глаза, и помнит все, что происходит. Давай попробуем прочитать еще чего-нибудь.
- Скоро к тебе придет мама с таблетками, а потом ты опять заснешь. Я приду попозже, ночью, когда ты проснешься, и мы еще с тобой наговоримся. Только ты без меня не пытайся прочитать историю этого, как ты говоришь, ушастика.
- Но почему? И откуда он взялся? Я не помню, кто его подарил.
- Бриджит. Это очень старая вещица, ей несколько сот лет. Его изготовили в одном из африканских племен люди, которые могли предвидеть будущее и хотели сохранить своих потомков. Эти люди знали, что в скором времени к их берегам приплывут корабли и начнут увозить их соплеменников в рабство. Поэтому они изготовили эту штуку и вложили в нее все свои силы, чтобы оградить ее обладателей от смерти. Они еще добавили в нее ритмы любви к жизни и детям. Потом эта штука переехала в Америку, предки Бриджит знали о ее силе и передавали из поколения в поколение. Самое главное, что они сообщали своим потомкам, это то, что сила исчезнет, если ее передать в чужие руки. Она передаст все накопленное в ней, но потом ее связь с ее создателями будет утрачена. Бриджит смогла очень много получить в этой жизни, и думает, что благодаря этой штуковине. На самом деле Бриджит всего добилась сама, просто мысль о том, что за ней стоят и ее поддерживают неведомые и мощные силы, позволяла ей не бояться ничего и идти к своей цели.
- А почему мне нельзя попробовать прочитать, что записано на этой штуке?
¬- Древние заложили в нее картины страданий и мучений, через которые должны будут пройти следующие поколения, пройти и выстоять, и снова возродиться. Эти мучения и страдания хранятся в этом дереве. И отношение к ним – отторжение, неприятие, осуждение. Тебе не нужны эти чувства. Это прошло, и если о нем не вспоминать, оно никогда не вернется, исчезнет, рассыплется в пыль и разнесется по вселенной мелкими пылинками. Собрать воедино эти чувства и события будет ох как непросто, поэтому и не стоит их будить и вызывать к жизни. Ты можешь просто смотреть на нее как на игрушку. И если ты не будешь брать ее в руки, она сохранит связь со своими создателями. Тогда ты отдашь ее Бриджит и скажешь, что она помогла тебе, но кроме нее действовали и другие силы, поэтому она сохранила свою мощь и хочет снова быть с Бриджит и ее детьми.
- Я совсем запуталась. У Бриджит же нет детей. А мама сказала, она уже стара, чтобы родить кого-то.
- Мама, должен тебе сказать, может ошибаться. Да-да, поверь мне. Ведь у нее мозг тоже работает не на полную мощность, и она часто верит тому, что слышит. Чужие мысли, подхваченные и подкрепленные твоей верой, материализуются и становятся действительностью. Бриджит еще сможет родить, и у нее будет двое прекрасных детей. Крепеньких и кругленьких. Небольшого роста. Все! Хватит мне тебя перегружать. И вообще, мама уже вот-вот появится. Пойду-ка я пройдусь и посмотрю, что делается на соседнем участке.
Стейси откинулась на подушку и прикрыла глаза. То, что открывалось перед ней, было так непривычно и странно, что захватывало дух. В ее теле появились какие-то неведомые токи, предвкушение познания нового, чудесных открытий и впечатлений. Сердце забилось быстрее. Кровь разносилась по ее телу и согревала все мышцы, наполняя их энергией. Кровоток способствовал быстрому рассасыванию субарахноидальной гематомы, то есть разливу крови, который образовался в задней части головы под корой головного мозга после падения с дерева. То, что врачи считали необходимым удалить хирургическим путем немного позже, потихоньку исчезало и переставало давить на другие участки мозга. Но Стейси, конечно же, этого не знала и об этом не думала. Она лежала и мечтала о своих новых способностях, о том, что она сможет сделать. Скоро. Очень скоро. Скорее бы ей выйти из спальни и опять начать ходить в школу!
Мозг послушно воспринимал команды и начинал свою внешне малозаметную работу.
+3
Патрик ехал с работы домой в хорошем настроении. После ухода Анны он несколько раз пил кофе с Ритой, поставив ей фильтр на ее почтовый ящик. В кофейной комнате они непринужденно разговаривали ни о чем, и Патрик понял, что Рита не такая уж стерва, как он думал. Конечно, она слишком любопытна, но ведь таковы все женщины. Им всегда интересно что-то узнать о других, а затем рассказать еще кому-то. Да, пожалуй, обе древнейшие профессии были изначально занятием чисто женским. К концу дня Патрику даже стало немного жаль эту молодящуюся женщину средних лет, которая отчаянно не хотела стареть и, видимо, все еще надеялась устроить свое маленькое счастье. Но увы, когда она широко улыбалась или смеялась, на ее шее, в уголках глаз и под носом четко вырисовывались неумолимые морщины. Наверняка она не видит их, когда смотрится в зеркало. Не будет же она раскрывать рот и хохотать, намазываясь перед зеркалом косметикой и глядя на свое увядающее лицо.
Патрик резко затормозил. Черт! Он вспомнил свое лицо в зеркале. Уже два дня по утрам он обнаруживал, что у него кончился гель для бритья, и давал себе слово обязательно купить его. Но выйдя из ванной комнаты, он тут же забывал об этом. Вчера и сегодня ему пришлось бриться, обмазав лицо пеной для душа. Отвратительная штука – она отказывалась смываться после бритья, и почти половину дня в нос лез ее запах, да и лицо было не таким гладко выбритым. Патрик неторопливо развернул машину и поехал в супермаркет. Не мешало бы и продуктов подкупить. Но главное, за чем он едет – это гель для бритья, повторял про себя неунывающий ирландец, чтобы опять не забыть и не мучиться следующим утром, обмазывая себя неизвестно чем и обзывая себя не самыми лестными словами.
Патрик любил неторопливо вести машину и думать. По дороге в супермаркет он думал о том, что его желания в последнее время сбываются, если он продолжает думать о них без перерыва по крайней мере полчаса в день. Это он узнал благодаря одной женщине. Когда-то очередная его подруга пригласила его на эзотерические курсы. Новичкам первое занятие было бесплатным, и Патрик согласился. То, что он увидел, походило на маленький дурдом с большими улыбками. Ведущая, называвшая себя, кажется, брейки-ошу-суйфисткой, несла откровенную бредятину, от которой ее ученики, казалось, млели и расплывались улыбками великовозрастных даунов. Некоторые из них даже что-то записывали. После длиннющего монолога ведущей они сели в круг и стали хором напевать какие-то странные мантры, потом пытались рассмотреть внутренности друг друга и описать имевшиеся там болезни. Затем последовала медитация, которую Патрик про себя окрестил мудитацией, поскольку большая часть времени учеников ушла на то, чтобы принять позу, которая хоть немного походила бы на позу лотоса. С новичков взятки гладки, и инструкторша разрешила Патрику просто сесть, скрестив ноги, а вот к другим приставала долго и даже пинками пыталась раздвинуть их колени, и все это с окриком, когда человек, вероятно, уже вовсю мудитировал.. В конце занятий они стали посылать очищающие сигналы всей планете и друг другу, причем партнеру надо было положить руку на голову. Патрик хотел было подсесть к своей подруге и потрогать ее за маленькое ушко, но его посадили рядом с толстым бородатым мужиком неопределенного возраста и рода деятельности с длинными грязными волосами, на которые класть руку, ну, просто никак. Патрик разозлился и ушел. С тех пор он ту подругу и не видел. Пытался пару раз позвонить, но она отказалась разговаривать. Ну и черт с ней! Все-таки везло ему в этой жизни на долбанутых дам, начиная с первой жены. Да ладно, чего уж там.
Но одна вещь на тех сумасшедших посиделках его зацепила. Дама-инструктор опять напомнила всем, что желания человека и его мысли первичны, а и если они настойчивы и постоянны, то обязательно сбудутся именно так, как человек их себе представляет. Патрик, вновь оставшись на время одиноким мужчиной, решил попробовать таким образом подыскать себе работу в центре города, тысяч на тридцать пять в год, и чтобы не надрываться. Лежа дома в своей постели, он представлял эту работу, и оказалось, что удерживать мысли в одном направлении было чрезвычайно сложно. Они все время норовили уплыть куда-то в сторону, чаще всего в женскую, и их приходилось гонять, как стадо баранов. Да какие там бараны! Они все-таки толпой несутся. А мысли бегали как стая тараканов, игравших в догонялки – в разные стороны и друг от друга подальше. Через две недели Патрику удалось удерживать мысли о своей работе по крайней мере 30 секунд. Потом он начал засекать время. Сначала он поставил свой будильник со светящимися цифрами на кровать к ногам. Цифры стали еще одной причиной, сбивавшей мысли в сторону, поскольку постоянно напоминали, как он выполнял супружеские обязанности, глядя на эти светящиеся цифры во время этой монотонной работы, иногда засекая продолжительность своего акта. Однако после нескольких дней отчаянных тренировок ему удалось продержаться полторы минуты. Наутро он проснулся очень гордым, и как только принял душ и побрился, получил по телефону приглашение на собеседование в ту компанию, где сейчас и работал. Собственно, заработок оказался не совсем таким, какой он загадывал, но ему сказали, что по итогам года все работники получали премию, которая бывала довольно внушительной, так что загаданные тридцать пять тысяч в конце года все-таки у него будут.
Сразу же после того, как Патрик получил предложение через неделю занять рабочее место, он начал тренировать свои мысли и создавать образ красивой, умной, интересной, нежной женщины, которая могла бы стать хорошей матерью. И желательно недалеко от его места работы или жительства. Мысль была хорошая, и поскольку она была на женской части, удерживать ее две или три минуты было не так уж трудно. Конечно, мысли все равно пытались убежать на особенности фигуры, одежды или интимного поведения помимо указанных выше качеств, но Патрик старался в эти стороны особо не бегать, решив, что все это придет уже после того, как он встретится с той самой красивой умной, интересной и нежной.
Анна действительна была красива в то утро, когда он пришел в офис. И сидела она почти напротив, так что Патрик мог рассмотреть и ее лицо, и одежду, и манеру держаться и разговаривать. В общем, как бы он не изъязвлялся по поводу рейко-ушо, все же один положительный результат то посещение мини-дурдома явно ему принесло.
Подъезжая к супермаркету, Патрик продолжал думать об Анне. Кстати, не мешало бы позвонить и узнать, может, ей тоже нужно что-нибудь из магазина. Припарковав машину, Патрик набрал номер Анны.
- Привет, я заехал в супермаркет и решил звякнуть на всякий случай. Тебе ничего не надо? Ты уверена? Хорошо. Так. Ясно. Конечно есть, о чем ты. Да совсем нетрудно. Я как раз думал, что впереди скучный вечер в пустом доме… Договорились. Пока!
Настроение Патрика подпрыгнуло. Анна сначала хотела отказаться от его помощи, а потом вдруг вспомнила, что их домработница сидела с девочкой и никуда не ездила. Средства для мытья посуды вдруг оказалось очень мало. И не мешало бы свежих фруктов для девочки. Так что планы на сегодняшний вечер отменяются – вместо стирки рубашек и веселой компании друзей в новом стрип-баре он едет к Анне! И на этот раз там не будет этой крупной сторожевой домработницы-ротвейлерихи, следящей за каждым шагом…
Патрик легко выскочил из машины и направился в магазин. Спустя некоторое время, изматерив про себя самыми замысловатыми выражениями медленно копошившегося кассира, который обслуживал каждого покупателя ну уж никак не меньше четверти часа, будто пытаясь спровоцировать кого-нибудь из них на противоправные действия, Патрик весело катил тележку к своей машине. Она была загружена почти доверху – сверху лежали нарезанные четвертинки арбуза и клубника в прозрачных коробках, из-под них проглядывали пакетики с виноградом, нектаринами, красными бананами и золотистыми «лысыми» киви, а на дне виднелась батарея емкостей со средствами для мытья посуды. Патрик аккуратно разложил все пакеты в багажнике и уже захлопывая его, хлопнул себя по голове – он, конечно же, забыл купить гель для бритья!
Возвращаться к медлительному кассиру было бы слишком тяжёлым испытанием. Патрик решил, что лучше не нарываться на неприятности, в конце концов можно заскочить в круглосуточный магазинчик неподалеку от дома, если он уедет от Анны ночью. Сама мысль о «если» прибавила ему сил, и он с большим удовольствием нажал на газ.
Дорога к дому Анны показалась короткой, намного короче, чем в тот день, когда они забирали Стейси из больницы. Вскоре он уже шёл по дорожке к дому в наступавших сумерках.
- Привет! – Анна ждала его в дверях. – Откуда у тебя столько пакетов? Ты с ума сошел! – в этих словах звучало столько искренней радости, что Патрику стало даже неловко.
- Да вот, я не спросил, каких именно фруктов и каким средством ты пользуешься. Решил не перезванивать, чтобы не дай бог дочку не разбудить.
- Да, ты знаешь, она как раз перед твоим звонком уснула. Я дала ей таблеток, которые ей прописали, и она как провалилась. Я думала с ней еще посидеть, а она уже вовсю посапывает.
- Как у неё день прошел? Выздоравливает?
- Ох, даже не знаю, что и думать. Бриджит сказала, что утром она проснулась с криком, ей пояснила, что с котом разговаривала. А когда я поехала с работы, вдруг звонит мне на сотовый – я ей заблокировала все номера, чтобы ей не досаждали, оставила только мой номер, - и просит срочно приехать, говорит, что ей страшно. Я сама испугалась, не знаю как. Приезжаю, а здесь Бриджит с полицейским, в панике – дверь в спальню Стейси заперта изнутри, собрались ломать. Я нашла ключи, поднимаюсь, а у самой в голове уже ураган от страха, сама не знаю, чего больше всего я боялась за этой дверью увидеть. Позвала её, стала ключ подбирать – а она дверь сама открывает и - обниматься. У меня коленки целый час дрожали, еле отошла.
- Так чего она испугалась?
- Говорит, ей приснилось, будто Бриджит ребенка убила. Стала сначала допытываться, есть ли у нее дети, а потом призналась. Видно сон таким ярким был, что напугал её до смерти. Стала Бриджит бояться. Потом-то развеселилась, когда я объяснила, что детей у Бриджит никогда не было. Да и вообще она с моей дочерью наверно столько же времени проводила в первый год, что и я, разве что грудью её не кормила. А сейчас и того больше, пока я на работе.
- Значит, Стейси такой яркий сон приснился, как будто она на самом деле это видела? А у Бриджит и вправду детей не было?
- Вот в чем весь фокус, и вот почему я весь вечер сама не своя. Я потом Бриджит рассказала про этот сон, и что я уверила дочку, что Бриджит вообще детей не имела, так что некого ей убивать было, а она меня - в шок: «Солгала ты ей», - говорит.
Патрик напрягся. Он пока не знал, как реагировать на рассказ Анны. Неужели ещё одна сумасшедшая? Да вроде нет, рассказывает спокойно, как-то задумчиво даже, да и на правду все очень похоже. У девчонки проблемы с головой, всякого можно ожидать. Анна между тем продолжала, не замечая состояния Патрика:
- Беременность была у Бриджит, от которой она на пятом месяце избавилась. А потом горько пожалела, стала искать женщин, готовых такую же глупость сделать, чтобы отговорить. Так и на меня вышла, а с тех пор мы уже почти как родственники, близкими очень стали.
- Ну, это со сном девочки никак не связано. Ей просто кошмар приснился, а Бриджит туда попала, поскольку девочка её каждый день видит.
Голос его звучал не очень убедительно. На самом деле Патрику пришлось близко и на собственной шкуре испытать, что такое психоз и шизофренический бред, когда человек живёт в своей виртуальной реальности, но в любой момент может в этот бред включить любого, кто находится рядом. В груди у него заныло – что это за рок, неужели, даже если у него всё получится с Анной, ему придется наблюдать то же, что он терпел со своей женой несколько лет и что высосало его силы почти до последней капли?
- Нет, здесь сложнее. Понимаешь, я когда-то то ли читала, то ли слышала, что если у человека бывает травма головы, то потом у него могут открыться способности необычные. Кто-то с прошлым разговаривает, кто-то будущее видит, в общем, у каждого свои заморочки. Вот я и подумала, а может, у Стейси тоже что-то такое открывается? И она сможет видеть прошлое таким, каким оно на самом деле было, а не таким, каким мы себе его рисуем.
От этих слов Анна зябко передернула плечами. Патрик тоже ощутил холодок, пробежавший по телу.
- Не думаю. Это последствия травмы. Она ведь ничего не говорила про беременность, только про ребенка. А аборт – видел я кино про это, там в кровавой мешанине человека не разглядишь, кусок мяса просто.
- В том-то и дело, что Бриджит была на большом сроке, и потом ей ребенка показали, до сих пор, говорит, в памяти стоит.
- Ну, тогда я думаю, это просто здорово. Стейси станет со временем знаменитым экстрасенсом, большие деньги будет делать, людям помогать, если забудут, куда свои ценности спрятали или где счета открыли. Или даже в полицию пойдёт. Классно! Она всё преступление сначала увидит, а потом будет искать улики, чтобы подтвердить уже известное.
Патрик заговорил наконец-то своим обычным весёлым голосом, которым он обычно разговаривал с Анной и который так привлекал ее – с настоящим мужским низковатым тембром и сквозившей в нем искренней нежностью и добротой сильного человека.
- Супер! – Патрик все больше загорался этой идеей и придумывал новые применения неожиданно появившейся у Стейси способности. – Представляешь, каково придется её другу или мужу. Он ей наговорит о срочной работе, из-за чего пришёл домой за полночь и с ароматом мартини изо рта, а она ему – бац! - называет стрип-бар и описывает брюнетку у него на коленях! Да уж, ему останется только посочувствовать. Видишь, как все замечательно складывается, а ты такая грустная сидишь, я что-то никак не пойму, почему.
Анна уже улыбалась, поддавшись обаянию его голоса и представив то, о чем Патрик так увлеченно говорил, однако после его последних слов она перестала улыбаться.
- Видишь ли, у меня тоже есть такое, что я от нее скрываю. Ну, не скрываю, а просто не хотела бы ей говорить. Пока, по крайней мере.
Анна отвернулась от Патрика и встала с дивана, на котором они сидели рядышком.
- У меня большое ухо.
Анна с недоумением посмотрела на него. Уши у него были вполне обычного размера. Странный способ переводить разговор на другую тему.
- Нет, правда. Я могу слушать и слышать. Если тебя что-то мучает в твоём прошлом, ты можешь мне рассказать. Все что в моё ухо попало, там и пропало. Я никому об этом не скажу, будь уверена. А человеку всегда лучше становится, когда он высказывается и камень с души сбрасывает.
- Перебрасывает на чужую душу? – Анна криво усмехнулась. Ее гордость и самостоятельность тут же распрямились. Она не привыкла жаловаться и ныть, распускать слюни – совсем не в ее характере. – Ну уж нет. Это моё, и только мне с этим разбираться. Чужие здесь не ходят.
- Да ты не обижайся. Я же помочь хочу. Я вижу, как тебе тяжёло пришлось в последние дни. Сядь, я расскажу тебе что-то интересное.
Анна присела рядом, Патрик придвинулся и положил ей руку на плечо, вытянул вперед ноги и начал в лицах рассказывать о том, как он сегодня общался с Ритой, передразнивал её речь и даже жесты левой рукой, а Анна чувствовала тепло, которое исходило от его тяжелой правой руки на ее плече, и думала о том, как же ей не хватало вот этого чувства, сильной руки на плече, и мучавшие её мысли опять стали потихоньку всплывать в голове сквозь веселый беспрерывный голос Патрика:
- Я не хочу, чтобы Стейси знала, где я познакомилась с Бриджит. Когда я была беременной, я рассталась с отцом Стейси. Моя вина здесь тоже была, не отрицаю, но ведь он же мужчина… Вернее, я рассталась с ним, а потом узнала про беременность. Как раз тогда умер мой отец, и приходить в пустой дом было просто невмоготу. Помню, я ехала с работы и по дороге остановилась в кафе. Пока я ждала официанта, увидела газету на стуле. Там интервью с доктором из клиники неподалеку от города. Наверное, заказной материал, но он так прочувственно рассказывал про проблемы женщин, которые не хотят ребенка, и как он может им помочь. Когда подошел официант, я с газетой в руках выскочила из кафе и поехала в эту клинику. Нет, не на аборт, может просто спросить, что это такое и как это делается. А когда на парковке увидела женщин с плакатами, появилась такая злость и решимость. Все против меня, одни неприятности, вот и эти крикливые дамочки обзываются. Думаю, все равно дойду до врачей, хотя бы вам назло. А одна них, толстая такая негритянка, загораживает мне дорогу и говорит…
Анна глубоко вздохнула.
- Даже не помню, что она мне говорила. Но голос у нее был какой-то, даже не знаю как его назвать, не надрывный, не… Как-то сразу в сердце запал. Остановилась я, а потом уже и не помню, как она за мной до дома доехала, на кухне стала хлопотать, пока я сидела на этом вот диване без движения, не переодеваясь, как и все предыдущие дни.
Это было замечательно. Патрик не вслушивался в слова Анны, он просто наслаждался близостью ее тела. Его рука, лежавшая на её плече, стала медленно поглаживать ее волосы, но Анна, казалось, не замечала этого:
- Она мне здорово тогда помогла. Вот с тех пор мы вместе. Бриджит все равно что член семьи, разве что не ночует у нас. Конечно, нельзя сказать, что мы живём душа в душу. Бывали и стычки. Ох, как она меня доставала свёкром.
От неприятных воспоминаний Анна выпрямилась, и рука Патрика соскользнула вниз.
- Отец моего первого мужа, он все время пытался наладить отношения, а у меня к нему ничего кроме ненависти не было. Он каждый год на день рождения Стейси присылает ей подарок, а на рождество шлёт открытки в больших ярких конвертах. Приходится сторожить, когда почтальон бросит их в ящик, чтобы дочка не видела. Я их просто рву и выбрасываю. А Бриджит каждый раз заводит одну и ту же песню, что родители не всегда за своих детей отвечают, что они мудрее и больше понимают, что Стейси будет рада, если сможет с дедушкой встречаться. Нет!
Патрик терпеливо ждал, когда она успокоится и опять откинется на спинку дивана, его рука по-прежнему лежала позади Анны. Она замолчала и некоторое время сидела молча, продолжая думать о чём-то своём. В наступившей тишине раздалось отчетливое бурчание в животе Патрика.
- Боже мой, ведь ты же с работы и наверняка ещё не ужинал! Надо что-нибудь приготовить. – Анна вскочила с места и пошла к холодильнику. Патрик вскочил вслед за ней:
- Нет-нет, я совсем не голодный. Мне было так хорошо сидеть с тобой и слушать тебя.
- Сейчас я посмотрю, что у нас осталось в холодильнике, - Анна очнулась от неприятных воспоминаний и от приятных ощущений на диване, в её голосе и движениях сквозила уверенность человека, который чётко знал, что сейчас следует делать.
- Даже слушать не хочу. Ты мой гость, а в нашем доме всегда угощали гостей, ещё мой дедушка говорил, что на его родине гостю всегда давали самое лучшее…
Анна сообразила, что из лежащего в холодильнике вряд ли что можно сразу поставить на стол, а на скорую руку можно приготовить разве что омлет, который люди чаще едят на завтрак.
- У меня идея! Давай я приготовлю ирландское рагу. Я знаю замечательный рецепт моей бабушки.
- Да, но я не знаю, есть ли у меня ингредиенты для него, - Анна выглядела обескураженной.
- Дай мне посмотреть в холодильнике, я сам выберу. Так, салат, капуста, картошка, лук, морковь, отлично, немного перца, все есть, мясо, мясо… вот, нашел тушенку. Ооо, да здесь и паприка лежит.
- Специи в шкафу слева от плиты. – Анне с интересом наблюдала, как Патрик уверенно возился с содержимым холодильника, вытаскивая из него практически всё, что там было. Раньше в её доме никто из мужчин не кашеварил, поэтому происходившее казалось ей каким-то аттракционом.
- Самое главное, чтобы мне не мешали. Можешь спокойно сесть на диван и смотреть на моё священнодействие. Ооо! Ирландское рагу! Это лучшее, что изобрела человеческая мысль. И очень экологично. Практически нет никаких отходов. Если осталась какая-то еда от обеда, можно тоже добавить.
- Пойду проведаю Стейси.
- Ну-ну, а я берусь за дело.
Патрик знал, что делал. Ирландское рагу – вещь универсальная. Немного мяса, а если его нет – рыбы, и куча овощей. Хорошо посолить, поперчить, и тушить на медленном огне, изредка помешивая. Творческое очень блюдо, поскольку класть в него можно что угодно и сколько угодно. Большинство ирландцев клали много картошки, но в холодильнике Патрик обнаружил всего три картофелины, поэтому клетчатку пришлось восполнять остальными овощами. Пригодились и помидоры, и спаржа, и огурцы. Ради интереса Патрик добавил также пару бананов.
Анна вернулась и села на диване, с улыбкой наблюдая за уверенными движениями Патрика.
- А свёкор твой в этом городе живет?
- Нет, в Вайоминге. Он давно уже там. Муж про него почти не рассказывал, я только знаю, что он развелся с женой и уехал туда, когда муж был подростком. Я не интересовалась подробностями.
- А чем он занимается?
- Представления не имею. Вроде бы у него ферма или какой-то довольно большой участок. Он когда-то приглашал нас, даже в медовый месяц, приехать к нему, говорил, что у них там фантастическая природа, но муж мой был решительно против. Даже слышать об этом не хотел.
- Я что-то вдруг вспомнил о том докторе, помнишь, я тебе рассказывал, доктор Шенгер. Он тогда рекомендовал отправить жену куда-нибудь в тихое место, лучше на природу, где поменьше людей и цивилизации. Я даже подумывал тогда снять домик в лесу, знаешь, есть такие места, можно арендовать хоть на полгода. Только поблизости таких мест не было, одну ее оставлять было никак нельзя, а работа меня очень связывала. Так и пришлось от этого отказаться. Я тогда жалел, что у меня нет родственников со своей фермой где-нибудь в Айове.
- Да, кстати, ты мне не оставишь координаты этого доктора? На следующей неделе надо будет сделать Стейси томографию мозга, посмотреть, как там гематома в её голове. А потом, наверное, понадобится помощь психиатра. Просто проконсультироваться, чтобы знать, что может случиться и чего следует избегать.
- Я могу позвонить туда и договориться о консультации, а потом отвезти вас. Я помню дорогу. Ну, как тебе запахи? Впечатляют?
Если честно, Анне уже давно хотелось открыть окно, чтобы проветрить гостиную. Ее отделяла от кухни небольшая стенка с одной стороны широкого проема, и тяжелый запах распаренных овощей заполнил все помещение.
- Может, выйдем подышать? Уже стемнело. Мне нравится смотреть на ночное небо.
- Нет проблем. Рагу будет готовиться само, я просто немного убавлю огонь. Кстати, если тебе понравится, можешь готовить и в микроволновке. Для него ничего особенного не нужно, только немного фантазии.
Патрик расплылся в искренней улыбке. В воздухе явно пахло романтическим ужином: беседа под звездами, затем ирландское рагу, а потом…
Но потом они не успели выйти из дома. Зазвонил телефон. Анна взяла трубку. Патрик заметил, как она напряглась после первых же слов:
- Алло, слушаю. Да. Нет. Не думаю. Не уверена. Пока не знаю. Нет, завтра будет видно. Лучше не надо. Ко мне на работу. Там договоримся. Да, до свидания.
Патрик видел, что Анну что-то расстроило. Она положила трубку на журнальный столик и какое-то время молчала. Потом медленно заговорила:
- У тебя бывает такое, что ты о ком-то разговариваешь или вспоминаешь человека, а потом в этот же день он тебе встречается или ещё как-то дает о себе знать?
- Конечно. Я, правда, до сих пор не знаю, то ли я своими мыслями их притягиваю, то ли чувствую, что этот человек обо мне думает и хочет увидеться. Кто это был?
Помимо его воли в Патрике просыпалась совершенно неоправданная ревность.
- Это был Джеймс, отец моего первого мужа. Он говорил очень быстро и не очень внятно, наверное, - Анна усмехнулась, - боялся, что я брошу трубку как обычно.
- А что ему надо?
- Говорит, хотел бы оформить наследство на имя Стейси. Свою землю. Для этого приехал в Криктон. Хочет увидеться, чтобы все обговорить.
- Отлично! Это здорово, когда вдруг приходит новость, что какой-то дальний родственник, двоюродный плетень нашему забору, скончался где-то в большом каньоне и оставил свое наследство троюродной тёте, которая его так и не дождалась, и в итоге всё переходит нам. У нас был такой случай, старая тётя скончалась в Кентукки, а мы потом поехали оформлять права на её дом. Неделя ушла на то, чтобы его очистить от ненужных вещей – чего там только не было: древние открытки и газеты, пустые коробки от конфет и печенья, я таких брендов в жизни не видел. Потом сдали этот дом местному риэлтору для продажи. Не очень много этот дом стоил, но родители говорили, это им здорово помогло: кредиты за свой дом погасили, а потом отец в больницу попал, так что после его смерти мама, наверное, половину счетов оплатила за счет этого дома.
Патрик говорил, стоя уже у входной двери и надеясь, что Анна выйдет с ним на веранду. Однако она опять села на диван.
- Мне ничего от него не надо! И слышать про него и про его сына я больше не хочу! Зря я согласилась встретиться с ним завтра.
- Ну, ты это напрасно. В конце концов, из-за своих обид на третьего человека ты лишаешь дочь неплохих средств. Она сможет сдать землю в аренду и спокойно заниматься своим экстрасенсорным бизнесом, разыскивая для обиженных девочек пропавших бой-френдов.
Анна была разумным и достаточно прагматичным человеком. Но она была ещё и женщиной, поэтому ее эмоции иногда сопротивлялись очевидно разумному и выгодному решению. Конечно же, лишать дочь земельного участка, пусть даже далеко от дома, ей не хотелось, поэтому она и не бросила трубку сразу, услышав в ней постаревший хрипловатый голос. Голос сразу начал говорить о наследстве для её дочери. В то же время она давно поставила большую жирную черту под этим своим прошлым и не хотела связываться ни с чем, что напоминало бы о нем. В результате, как, впрочем, и всегда, в голове возникло существенное напряжение, конфликт желаний и интересов, а как с ним справляется любая женщина? Правильно, его нужно слить на того, кто рядом.
Рядом оказался Патрик. Он уже подсел на диван и попытался опять положить руку ей на плечи:
- Слушай, меня сейчас стошнит от той еды, что ты готовишь. Я понимаю, голодный одинокий мужчина может съесть всё, что шевелится, то есть лежит на тарелке, но это уже слишком!
Анна решительно скинула с себя его руку, подошла к плите в выключила ее.
- Если хочешь, возьми её с собой. Я не хочу, чтобы по всему дому разносился этот запах. Еще и наверх поднимется, а потом Стейси приснится кошмар про людоедов.
Патрик насупился. В нем действительно было что-то от большого пса. Он мог довольно долго терпеть и сдерживаться, но когда его доводили до крайней точки, пощады обидчику не было.
Анна почувствовала, что перегнула палку. В конце концов, он столько для нее сделал, и ещё собирается помочь с консультацией для дочки. Анна подошла к сидевшему мужчине, присела перед ним на колени и улыбнулась:
- Разозлился, да? Прости, этот звонок совсем меня из равновесия вывел. Слушай, мне бы так хотелось с тобой поужинать, но ирландское рагу мой итальянский желудок не выдержит. В ресторан нам идти нельзя, девочку одну не оставишь. Может, я закажу пиццу с доставкой, а?
- Давай. А свечи у тебя есть? Можно поставить их на пол и есть пиццу лёжа. Всё равно ложек и вилок не понадобится. А пиво есть у тебя?
Патрик немного лукавил. Когда он разыскивал овощи для своего рагу, он заметил в холодильнике нетронутую упаковку из шести банок Гиннеса.
- Представь себе, совершенно случайно в холодильнике оказался Гиннес. Ты же его любишь? Отлично, у нас будет итальянская пицца с ирландским пивом!
- И свечи на полу. Рррромантика!
Остаток вечера прошел замечательно. Поскольку Патрик был за рулем, он подливал пиво Анне в высокий стакан темного стекла. Они весело болтали ни о чем, хихикали, рассматривая фотографии мокрых артистов с журнального столика, время от времени поддразнивали друг друга. Пицца оказалась очень маленькой, и в конце концов Анна согласилась попробовать приготовленное Патриком и ещё не остывшее рагу. Пиво сделало своё дело, и Анна даже попросила себе добавки, что было не удивительно, так как для пробы она положила себе на тарелку порцию размером с десертную ложечку.
Когда пустые тарелки оказались в раковине, Патрик приготовился к продолжению романтического вечера. Но тут опять зазвонил телефон, на этот раз мобильник Анны. Она взяла его в руки и выключила. Сердце Патрика екнуло, и он глубоко вздохнул.
- Это я будильник поставила, чтобы дать Стейси таблетки на ночь. Надеюсь, она проснулась.
Патрику показалось, что он досидел до закрытия своего любимого бара. Однажды он задержался в нем до трех утра, когда уже почти все разошлись, и таинственная атмосфера с дымком, искусственным туманом, оглушающей музыкой и приглушенными огнями и лучами с разных сторон вдруг погасла. Работники бара включили обычное освещение, и он увидел шершавые бетонные стены с несколькими фанерными панелями на них, вытертое ковровое покрытие неопределенного цвета с небольшими пятнами блевотины в одном углу, дешевые полотнища вокруг узкого подиума, на который в течение вечера вскакивали особо ретивые танцевавшие посетители. Двери были открыты настежь, вентиляция работала на полную мощь, вынося табачный дым и запахи алкоголя, и сквозняк и холод добавили чувства неуютности и пустоты. А может просто у него был отходняк, так как после часу ночи алкоголь не продавали. Как бы там ни было, Патрик никогда больше не оставался в этом баре до самого закрытия. Намного приятнее было уходить из него, унося с собой атмосферу небольшой интриги, веселья, музыки, витающего в воздухе романа, улыбок красивых женщин в полутемном зале. Именно в полутемном зале женщины были так красивы. Патрик вспомнил лица парочки оставшихся после закрытия бара посетительниц при полном освещении.
Анна включила свет. Она совсем не походила на тех пьяных дамочек, пребывавших в одиночестве после бурной ночи.
- Спасибо тебе! Ты так скрасил мне вечер.
Поцелуй в щеку, слезинка в глазах. Вот и все на сегодня, подумал Патрик.
- Хорошо, я поехал. Если будут проблемы, можешь звонить в любое время.
- Спокойной ночи. Спасибо, - уже в дверях Анна обхватила Патрика за шею и поцеловала. На этот раз в губы. И не просто чмокнула.
Патрик вспоминал этот поцелуй и отблеск горящих свеч в глазах Анны до самого дома. Даже когда проезжал мимо магазина, где мог бы купить гель или пену для бритья.
+2
- Надо что-то делать с таблетками.
Стейси лежала на кровати и смотрела на Оскара, сидевшего опять на комоде. Девочке удалось заболтать маму и незаметно засунуть пару таблеток под подушку. Но потом она поела фруктов и йогурта, уронив пару кусочков на постель, и мама решила поправить ее и застелить новую простынь, пока Стейси ходит в ванную. Ей туда хотелось, но если мама займется ее кроватью, то обнаружит спрятанные таблетки. Этого нельзя было допустить и пришлось немного полукавить:
- Мам, давай потом, а? Может утром? Меня опять в сон потянуло, так вставать не хочется, а в кровати так тепло и уютно, а новая простынь будет холодной…
Голос Стейси звучал так весело и совсем не сонно, будто и не больная она после тяжелой травмы, а укладывается спать как в детстве, когда каждый вечер мама приходила к ней в спальню. Это был настоящий ритуал с выключением света, поцелуйчиками и веселыми разговорами. Воспоминания принесли уснувшее чувство радости, и Анна широко улыбнулась:
- Ну хорошо, хорошо. Только если тебе захочется встать или что-то понадобится, сразу зови меня. Я не буду закрывать двери наших спален. Так ты точно чувствуешь себя лучше?
- Да я даже не помню, чтобы мне было плохо. Сегодня утром, когда я вскакивала с постели, немного голова кружилась, но совсем недолго, может быть, пару секунд, а потом опять все нормально. Я просто стала медленнее с кровати вставать. А сейчас мне так хорошо! Особенно оттого, что ты здесь. И Оскар.
Стейси вспомнила, что ей никак нельзя вставать с постели и выдавать их с Оскаром секрет, поэтому умерила свою жизнерадостность и, прикрыв глаза, немного нараспев произнесла:
- Так хорошо, я опять сейчас задремлю. А утром опять тебя увижу, - и глубоко вздохнула.
Анна наклонилась к ней поцеловала в щеку:
- Спи, радость моя. Приятных снов. Я сплю чутко, так что если что нужно, зови меня.
- Спокойной ночи, - прошелестело в ответ. – Не выключай ночник, с ним как-то уютней.
Как только шаги мамы стихли, Стейси тут же широко раскрыла глаза, посмотрела на Оскара и сказала про таблетки.
- Попробуй тихонечко открыть окно и выбросить их туда. Они упадут на крышу над верандой, и их никто не увидит. А когда пойдет дождик, они просто растворятся.
Стейси тихонько подошла к окну и открыла его. Это было не очень удобно, поскольку в кулаке она держала таблетки. К тому же окно в ее спальне было старым и тяжелым и открывалось вверх. Стейси приоткрыла его примерно до половины, не доведя до щелчка фиксатора, затем просунула туда сжатую руку с таблетками, немного изогнувшись и придерживая окно второй рукой. Так, а теперь надо было отодвинуть рамку-сетку от насекомых. Видимо, сил у нее после всего убавилось, поскольку левая рука не удержала раму, и она соскользнула вниз, зажав ее правую руку.
- Ай! – невольно вскрикнула девочка. Рама была тяжелая, и приподнять ее сразу не удавалось.
- Что ты делаешь!?
Анна успела снять домашние брюки и стоя в дверях с ужасом смотрела на Стейси.
- Ты что, решила в окно выпасть? Ты же спать собиралась! – Сердце Анны колотилось, как у напуганного котенка.
- Мама, прости. Мне показалось, немного душно в комнате, вот я решила чуть приоткрыть.
- Я же сказала, зови меня, если что нужно.- Анна уже была возле дочери и освободила ее руку. – Не поранилась?
На руке у девочки появилась темная полоса.
- Рука разжимается? Больно? – продолжала спрашивать Анна.
Руку Стейси решила не разжимать. Одна из таблеток прилипла к коже и осталась в ладони.
- Да все хорошо, и не больно совсем. Давай оставим окно немного открытым, ладно? – Стейси старалась говорить как можно спокойнее, потому что мама не шутку разволновалась.
- Ладно. Но раз ты все равно встала, можешь сходить почистить зубы, а я займусь твоей постелью
Стейси с облегчением отправилась в ванную, не разжимая кулачка. Таблетку можно будет выбросить в унитаз, и никаких проблем!
Анна застилала новую простынь и потихоньку приходила в себя. Когда она увидела Стейси у окна, в голове пронесся ураган мыслей, и первой из них была самая тревожная: неужели у девочки начались отклонения и она захотела выпрыгнуть из окна? Да нет, просто переоценила свое состояние. Хочет быть самостоятельной, не понимает, что перенесла тяжелую травму.
Когда Стейси вернулась, мама сидела на стуле около постели.
- Спасибо, мамочка, сейчас я уж точно засну. – Чмок.
- Смотри, не делай ничего сама. Представь себе, что ты опять стала маленькой, и тебе во всем будет помогать мама. – Анна невольно улыбнулась, глядя как Стейси немного неуклюже забирается в постель. – Все. Спи.
Анна еще долго ворочалась в постели, пытаясь заснуть, один раз выходила проведать Стейси, но та спокойно лежала на кровати, а на комоде по-прежнему сидел кот и смотрел на нее, немного щурясь. Постепенно Анна успокоилась и провалилась в забытье.
А в это время в спальне дочери разворачивались настоящие события. Стейси хорошо выспалась за день, после еды ей захотелось подвигаться, и вообще она чувствовала себя великолепно. Пока лежала. Но ведь ей нельзя вставать, мама сразу услышит и опять прибежит. Стейси открыла глаза и задорно посмотрела на кота:
- Ну, что там у нас на участке делается?
- Ничего особенного. Появился крот с того края, что ближе к дороге. Он уже сделал пару холмиков на газоне, но пока наружу не вылезал. Дня через два дождик пойдет. Может, потом я его поймаю.
- Ага, кроты тоже тебе помогают двигаться и охотиться, чтобы форму не потерять?
- Да нет, кроты такие ходы проделывают, почву перемешивают, вредных насекомых в ней поедают. В общем, вентиляционщики они и чистильщики. Такие забавные. Видеть они не могут, но поймать их довольно трудно.
- Они что, совсем слепые?
- А зачем им видеть? Под землей все равно темно. Но они все равно хорошо ощущают этот мир. Можно сказать, что они видят не глазами.
- Ты говоришь столько вещей, которые до меня не сразу доходят. Как можно видеть не глазами? А слышать можно не ушами, а чем-то еще?
- Конечно. Подойди к телевизору, включи его на полную громкость и приставь руку к динамику. Ты почувствуешь удары воздуха. Это те же вибрации, и чувствовать ты их можешь всем телом. Кроме того, у вас есть еще и третий глаз.
- Как у инопланетян?
- Как у некоторых инопланетян.
Стейси приподнялась на постели, глаза ее поблескивали:
- Ты хочешь сказать, что инопланетяне существуют, и они бывают разные?
- О боже. Стейси, представь, что я камышовый кот где-то в болотах Флориды, и мой котенок меня спрашивает: «А что, разве люди вправду бывают?». Слушай, мы с тобой в разговоре мечемся от одного к другому, как крыса, загнанная в угол. Если хочешь, я расскажу тебе про третий глаз. Или про инопланетян. Бррр, малоприятные они создания, хотя могут притвориться такими лапочками.
- Нет, знаешь, о чем я хотела тебя спросить? Ты мне рассказал, как можно прошлое увидеть, оно везде записано, а вот как люди будущее угадывают? Я видела, по телевизору показывали одну тетю, она смотрела в хрустальный шар и описывала, что с человеком произойдет. Я даже хотела позвонить и спросить, что со мной будет, но надо было номер кредитной карточки давать, а у меня ее нет.
- И правильно сделала, что не позвонила. Надувательство это. Будущее не существует, ты его сегодня творишь.
- Как не существует? Ты же сказал, что через два дня дождик пойдет! Это же будущее, и ты его можешь предсказывать.
- Ну, это пустяки. Если бы ты жила на природе… В общем, когда человеческий ребенок маленький и еще не научился говорить, он понимает все языки зверей и птиц и ветра и неба. Перед приходом циклона с дождями птицы начинают петь по-другому, насекомые стрекочут по-особому, растения пахнут иначе. Если бы ты росла в своем доме на окраине леса, то ты бы усвоила это даже раньше, чем научилась говорить. Все это человеческий детеныш воспринимает вместе, не разделяет на отдельные части, просто чувствует и просто знает, что скоро пойдет дождь. Потому что пчелы стали суетливее, потому что муравьи далеко от муравейника не отходят, потому что…Мы и собаки тоже это чувствуем, поэтому так бывает обидно, когда хозяева собираются устроить барбекю за городом в выходные, хотя ясно, что там будет холодно и сыро.
Стейси опять почувствовала некоторое подобие обиды и ревности. Все-таки люди привыкли считать себя венцом творения и умнее всяких там обезьян и китов. А тут обычная домашняя кошка рассказывает такие понятные вещи, что и ребенку становится ясно, какие же люди примитивные.
-Не примитивные вы. Я же сказал тебе, что предохранители у вас в головах стоят. Люди на самом деле намного превосходят животных. Мы просто, как бы тебе сказать, мы как игрушки для подрастающего человека. Ты же знаешь, мама покупала тебе игрушки развивающие. Так вот, для человеческого детеныша сделаны такие живые игрушки развивающие, которые к тому же чувствуют его любовь и ему свою передают. И учат его всяким интересным вещам, мир этот понимать и мыслить быстрее, и ловким становиться.
- Ну, ты загнул. Это что же, я могу пойти и поиграть с диким львом или койотом? И он меня обучать будет? Стейси готова была расхохотаться в полный голос.
Да у меня штанишки будут полные.
-Напрасно ты мне не веришь. Впрочем, у тебя еще будет возможность увидеть, что я был прав. Можешь спросить у полицейского Тима. Однажды он патрулировал пригородную дорогу и увидел на обочине стоявшую машину с открытыми дверями. Около нее стояли двое взрослых, а маленькая девочка сошла с обочины и подошла к лесу. Тим сразу понял, что она стояла и гладила койота, поэтому очень испугался. Девочке было всего годика три или меньше. Тим подошел к ее родителям и спросил, почему они бросили девочку на съедение дикому зверю. Родители тоже очень испугались, стали кричать и звать девочку. Койот убежал, а девочка долго плакала и говорила: «Доги, доги», то есть собачку звала. Когда они остановились на этом месте, чтобы отец покурил, девочка по травке пошла, а рядом с лесом стоял койот, охотился он. Родители решили, что это собака, и не обратили на него внимание. А девочка сразу к нему пошла. И он разрешал ей себя гладить и за усы тянуть. Потому что она была светлой и чистой, не было у нее темных мыслей, не говорили ей, что зверей бояться надо. Но ты еще увидишь, когда в лес попадешь, что к такому человеку, даже взрослому, все звери тянутся.
Стейси поняла, что она не разговаривала с Оскаром. Потому что она видела темно-синий седан с открытыми дверями, сосны вдоль дороги и девочку в забавном платьице ростом с койота, которого она трепала за морду.
- Ты мне сейчас про мое будущее рассказал? Значит, оно существует? Ведь ты же не нюхал травку и не слушал птиц, а сказал, что я это увижу и что я в лес попаду. Значит, у нас есть судьба, какая-то книга, где вся наша жизнь расписана, все-все что случится.
- Ну, в общем-то, ты немного права. Есть такая книга. Только она похожа на книжки-раскраски. Помнишь, мама тебе приносила книги, а ты их раскрашивала?
- Конечно, помню! Мне было так забавно маму веселить. Я там в разные цвета раскрашивала вещи, не такие, как у нас были. Мама смеялась, а иногда сердилась. Потому что белый холодильник мне не нравился, я его розовым сделала. А дым из трубы желтым и красным. Только при чем здесь судьба?
- Она нарисована для тебя карандашом. Как книга комиксов. И ты можешь ее раскрасить яркими красками, а можешь все черным карандашом затереть. И какому-нибудь монстру пририсовать усы и большой красный нос, и тогда он будет клоуном, а не монстром, совсем не опасным, а даже наоборот, полезным. Ты сама хозяйка своей судьбе и можешь ее менять. Надо только вовремя присмотреться, куда рисунок ведет, и начать его раскрашивать или перерисовать. А я из базы данных получил ответ на вопрос, что с тобой в ближайшие две недели произойдет. Пока ты еще не очень можешь своей жизнью и судьбой распоряжаться, за тебя взрослые решают, поэтому я могу посмотреть на этот набросок.
- И что же? Оскар, давай скорее рассказывай, мне так интересно!
- Завтра вечером ты увидишь дедушку.
Стейси вздрогнула, села в постели и громко сказала:
- Знаешь что,…
- Тише, тише, пожалуйста, ты разбудишь маму, у нее сейчас фаза парадоксального сна.
- Не вешай мне лапшу про параксальный сон какой-то. Мой дедушка умер. Еще до того, как я родилась. Я не хочу с мертвыми видеться, я смотрела фильм про зомби…
- У тебя двое дедушек. Мамин отец действительно ушел, тебя не увидев. Но есть еще и папа твоего отца. Он живет далеко, но всегда думал и думает про тебя и про твою маму. Он даже выписывает местную газету, «Криктон Ивнинг Телеграмм энд Геральд». Там он прочитал о том, что случилось в твоей школе и с тобой, сразу же собрался и приехал. Он уже звонил сегодня вечером, я слышал, как мама с ним разговаривала. Завтра они встретятся, а потом он приедет к тебе.
Новость была действительно сногсшибательной. И Оскар выбрал правильный момент, чтобы поведать ее – Стейси уже сползла обратно на подушку и прикрыла глаза. Снотворное начинало оказывать свое действие, несмотря на увлекательную беседу.
- А что случилось в школе…
- Спи, детеныш человеческий.
Кот спрыгнул с комода, забрался на диван, обнюхал лицо Стейси и улегся на подушку, прижавшись к ее голове. Странные все же эти люди. По телевизору один врач говорил, что кошки лечить не могут. А если на больные места ложатся, то потому, что там воспаление и место теплее, вот они и хотят погреться. А заодно как грелка действуют и улучшение небольшое приносят. Вроде бы врач, ученый, а додуматься не может, что более теплое место своими глазами он видеть не может, только раскаленную плиту. А кошка сразу его обнаруживает. И более холодное место, которое болит. Мог бы понять, что кошка видит инфракрасное излучение и все цвета, которые вокруг человека светятся, но его глазам недоступны. И если в этих цветах заметны темные провалы, значит, помощь нужна человеку. Вот кошка и ложится на эти места и своим излучением помогает восстановиться больному месту. Глупые все-таки эти ученые. Возьмут ножку таракана и описывают все ее движения, и специалистами после этого считаются. А почему таракан усами шевелит и убегает от яркого света - это уже другая наука, это уже вопрос к другому ученому, который все это знает, только не помнит, сколько у таракана ног…
Мурлыкание становилось еле слышным, и в комнате наступила почти полная тишина.
+1
Они ехали втроем в одной машине – Патрик за рулем, рядом с ним, положив голову на высокое сиденье, – Стейси. Сзади сидела Анна и неотрывно смотрела на дорогу. Хотя она и доверяла водителю, но когда в машине сидела ее дочь, все чувства обострялись.
Каждый думал о своем. Патрик включил было диск его любимой группы, но очень скоро девочка попросила его выключить – старый рок, на котором вырос Патрик, был ей неприятен и бил по ушам. Сквозь монотонный звук мотора, наматывавшего пятьдесят миль в сторону дома, каждый сидел и размышлял о своем.
Анна думала, что прошедшая после выписки Стейси из больницы неделя была наполнена столькими событиями, что их хватило бы и на год обычной размеренной жизни. Она встречалась со своим свекром. Оказалось, он был наслышан о последних событиях в городе, в том числе и о несчастье с внучкой. Он пришел к Анне сразу после полудня, и она решила пойти на обеденный перерыв в небольшой ресторан неподалеку вместе с ним. Патрик провожал ее задумчивым взглядом, который, казалось, спрашивал, не нужна ли ей помощь. В ресторане Анна внимательно рассмотрела пожилого человека. Он сильно постарел за последние десять лет – впереди была большая залысина, обрамленная волосами непонятного из-за седины цвета, обветренное лицо было покрыто морщинами, руки тоже казались шершавыми и обветренными. Было заметно, что он много времени проводил на солнце – когда он не улыбался, морщины вокруг глаз распрямлялись и обнажали полоски светлой незагоревшей кожи, веером расходившиеся от уголков глаз к вискам.
Вопреки ожиданиям Анна почувствовала даже некоторую близость к этому родственнику. Он ничего не говорил про сына, за что Анна была ему благодарна, и только иногда задавал вопросы, глядя ей прямо в лицо своими выцветшими светлыми глазами, лучившимися почти детской энергией и непосредственностью Сначала они молча рассматривали меню, а потом как-то вдруг Анна стала говорить. Говорила она долго. Рассказывала, как родилась Стейси. Как трудно было привыкнуть к мысли, что она стала мамой. Как Стейси спрашивала и спрашивает про отца, как она хочет называть кого-то папой, как с ней случилось несчастье и как ей невероятным образом удалось поправиться почти за неделю. Нет, про томографию Анна не сказала, потому что ее сделали лишь позавчера. И она показала, что гематома в голове Стейси почти полностью рассосалась, так что трепанации черепа для ее удаления не понадобится. Но, конечно же, Анна не рассказывала про двух мужей, с которыми ее дочь успела пообщаться и поназывать их папами. К концу обеда Анна испытывала до боли знакомое ощущение, будто она побывала в обществе отца и мамы. На душе стало так легко и свободно, что Анна поинтересовалась, надолго ли Джеймс приехал. Несколько дней? Тогда он, наверное, сможет навестить Стейси. Только не сейчас. Она может разволноваться. Лучше, когда они съездят в пригородную клинику на консультацию.
Вот сейчас они как раз и возвращались в машине Патрика из клиники доктора Шенгера. Доктор встретил их на дорожке, которая вела от ворот клиники с очень высоким забором из витых металлических решеток к похожему на небольшой замок зданию. Его каменные стены были почти доверху покрыты вьющимися растениями, отчего оно казалось одновременно старым и наполненным каким-то сказочным духом. Внутри здание оказалось совсем не таким старым и замшелым – светлые коридоры, современная мебель, стены и потолки приятных пастельных тонов. Доктор провел их в большую комнату, где была слышна тихая спокойная музыка, на стенах висели многочисленные картины в рамках, по углам в больших горшках росли неизвестные Анне растения, а одна стенка представляла собой аквариум, в котором плавали рыбы – самая маленькая из них была с ладонь взрослого человека. Стейси с Патриком сразу подошли к нему и стали рассматривать рыб. Некоторые из них были так же заинтересованы, а одна – белая с розовыми пятнами, попыталась сквозь стекло укусить палец, которым Стейси указывала Патрику на странную пушистую переливающуюся рыбу в глубине. Эта белая рыба, не сумев ухватить палец, продолжала раскрывать рот и пытаться его съесть, при этом она тряслась и дергала телом, как лающая собачонка. Стейси радостно засмеялась и стала звать маму. Анна подошла к ней, приставила ладонь, и белая рыба опять стала «лаять» и бросаться, вызвав их дружный хохот. Затем к ним подошел доктор и предложил Стейси немного поразвлечься с рыбами и даже покормить их, пока он побеседует с ее мамой в уголке. Уголок оказался с секретом – когда они сели в кресла, доктор нажал на кнопку в подлокотнике, и из стены бесшумно выехали стеклянные панели, которые позволяли наблюдать девочку с Патриком, но обеспечивали полнейшую звукоизоляцию. Если бы Стейси оглянулась, она бы не заметила стекла и могла бы видеть свою маму и сидящего рядом с ней доктора. Он задавал вопросы, и Анна иногда чувствовала растерянность – казалось, он знал многое из ее жизни, чего она ему не говорила и что не было написано в медицинской карточке и анализах, которые Анна дала доктору Шенгеру. Он очень быстро пробежал глазами бумаги и продолжал расспрашивать Анну о том, что происходило с ней, когда она ожидала рождения девочки. Пока Анна отвечала на вопросы, ее дочери надоело играть с рыбами, и они с Патриком стали прохаживаться вдоль двух других стен и рассматривать картины. Очевидно, некоторые из них вызвали большой интерес, потому что Патрик и Стейси о чем-то спорили и показывали пальцами в сторону картин. Анна наблюдала это краем глаза, ее внимание раздваивалось, и она не очень хорошо помнила, что именно она говорила доктору. Наконец, он ее поблагодарил, сообщил, что приглашает их на прогулку, что Анне лучше держаться немножко в стороне от дочери, когда он будет с ней рядом, опять нажал кнопку на подлокотнике, и стеклянные панели так же бесшумно исчезли в стене.
Затем доктор подошел к Патрику и Стейси и пояснил, что картины написаны постояльцами – он так и назвал пациентов. Анна лишь мельком взглянула на картины в рамах, что-то похожее на Босха, промелькнуло в голове. Доктор предложил прогуляться по территории клиники, и они вышли из здания с другой стороны. Территория была действительно большая. Доктор шел впереди рядом со Стейси и увлеченно рассказывал и показывал ей все, мимо чего они проходили. Недалеко от здания выложенная брусчаткой дорожка разделялась. Несколько мощеных дорожек и утоптанных троп уходили в разные стороны. Анна слышала, как доктор предложил девочке выбрать свой путь. Стейси пошла по тропе, они за ней. В стороне от тропы они увидели прогуливавшихся людей, некоторые сидели на траве, кое-кто – в инвалидных колясках, которые возили одетые самым разным образом санитары. Доктор подвел Стейси к большому дереву, стоявшему немного в стороне от тропинки, и что-то показал в его кроне. Оттуда вылетела птица и с громким криком улетела. Затем они прошли через небольшую рощицу и оказались на большой поляне или поле, где стояло несколько разноцветных павильонов. Доктор повернулся в Анне и предложил войти в один из них и посмотреть на игры, в которые можно поиграть.
Анна не хотела надевать на себя шлем, закрывающий лицо, и брать в руки руль, но доктор мягко и настойчиво уверил ее, что девочке будет приятней поиграть вместе с мамой. Сам он отошел в сторону и сел за пульт. Анна опять вернулась в настоящую реальность машины Патрика.
- Стейси, а тебе понравилась игра? - Анна наклонилась вперед и попыталась заглянуть в лицо сидевшей на переднем сиденье дочери.
Девочка не сразу ответила, она тоже была погружена в свои мысли.
- Да, интересно. Там как будто надо было выбирать все время. Сначала дорогу, потом дом, машину, друзей, домашних животных. Если они оказывались плохими, можно было вернуться и выбрать другой вариант. Ухх, там такая страшная ведьма жила в лесу, я сразу оттуда вышла.
Анна опять задумалась. В ее игре она просто вела машину по городским улицам, очень натуральные улицы и очень правдоподобные ситуации на дороге. Патрик был прав. Он сказал, когда они вышли из павильона и пошли в другую сторону, что Шенгер во время их игр смотрел на экран, по которому проносились кривые линии. Так что скорее всего их шлемы были приспособлением для снятия электроэнцефалограммы. И то, что они видели на своих экранах в шлеме, было запрограммировано, чтобы вызвать какие-то реакции в их мозгу.
Впрочем, доктор и отдал Анне эти энцефалограммы при прощании. Сказал, что могут когда-нибудь пригодиться, чтобы отслеживать динамику. А в целом его прогноз был очень обнадеживающим. Когда они вышли еще на одну поляну, где паслись очаровательные пони, Шенгер предложил Патрику взять одного из них под уздцы и покатать Стейси. Пока девочка, радостно улыбаясь, совершала на пони большой круг, доктор Шенгер успокоил Анну, объяснив, что она действительно очень быстро оправляется от травмы, что пока она не испытывает страха перед деревьями и высотой и не боится упасть. Однако это может появиться много позднее, особенно если в ближайшее время девочка окажется в серьезных стрессовых ситуациях. Он особенно предостерег от раннего возвращения в школу: он, знал, что Криктон Глобал Элементари наняла известного психотерапевта для проведения занятий с детьми, перенесшими психотравму во время инцидента со стрельбой. «Я знаком с эти врачом, мы вместе учились. Он слишком традиционен: психоанализ, Фрейд, групповая психотерапия, поиски чего-то в прошлом. Это вчерашний день, бесполезно и даже опасно. Все равно, что расковыривать давно зажившую ссадину. Девочке ни в коем случае нельзя попадать на его сеансы и выслушивать каждого ученика, который будет рассказывать про свои страхи и переживания во время инцидента». Анне сразу захотелось расспросить его побольше про Фрейда и психоанализ, но он был очень краток: «Больной. Психоэмоциональное развитие застопорилось в момент полового созревания, отсюда сексуальные фантазии двадцать четыре часа в сутки, зациклен был на этом всю жизнь. Плюс шизоидное состояние. Да вы сами увидите, прочитайте его книгу про Леонардо с комментариями британских ученых». В общем, рекомендации доктора Шенгера были такими: девочку в школу не пускать, минимум недели две, и ни в коем случае - на курсы психотерапевта. Лучше всего вывезти ее из того окружения, где она получила травму. В идеале – в его клинику. Можно в сельскую местность, но не туда, где забивают скот. Лесной край, обязательно озеро или река поблизости. По территории его клиники тоже протекал ручей или маленькая речка, и Анна заметила несколько человек, сидевших на берегу. И чтобы не было телевизора или Интернета. Желательно даже радио не слушать. Природа всегда очень благотворно действует на человека, но только если он по-настоящему выходит из искусственного информационного поля. Пробыть в новой обстановке девочка должна никак не меньше трех недель. В его клинике минимальный срок пребывания – месяц. Девяносто тысяч. Каждый последующий месяц скидка пять процентов. Если человек остается более года, на втором году каждый третий месяц бесплатно.
- Стейси, тебе понравилась клиника и то, что вокруг нее? – Анна искренне надеялась на отрицательный ответ. Собрать такие деньги сразу ей было бы неимоверно сложно.
Девочка, казалось, немного задремала под шум двигателя в машине Патрика или же была погружена в свои мысли, поэтому ответила не сразу. Анне пришлось повторить вопрос.
- Да, там здорово! Мне особенно понравились рыбки и пони. И игры очень интересные.
- А ты бы хотела там пожить, скажем, месяц или два?
- Нееа. Дома лучше. Я без Оскара не хочу никуда.
Анна вспомнила, что сегодня утром ей опять пришлось поволноваться. Дочь была твердо намерена взять с собой кота. Никакие доводы на нее не действовали. Оскар вообще терпеть не мог ездить в машине, и всякий раз его приходилось обманом затаскивать в специальную коробку с отверстиями, когда надо было везти к ветеринару на осмотр. К счастью, кот куда-то исчез, когда они собрались садиться в машину, и сколько Стейси не звала его, так и не появился. Раньше девочка так себя не вела, отметила про себя Анна.
А Стейси в это время спокойно сидела на переднем сиденье и смотрела перед собой на дорогу. Оскар как будто издевался над ней. Она была обижена на него за то, что он не захотел сопровождать ее в клинику. Опять что-то придумает, и окажется, что он был прав, - с некоторой горечью подумала Стейси. Стейси очень ждала появления своего дедушки на следующий день после беседы с котом, но вот уже наступил вечер, мама пожелала ей спокойной ночи, а никакого дедушки в доме так и не было. Когда Оскар появился в дверях и тихонько мяукнул, Стейси обрушила на него водопад упреков, на что Оскар спокойно заметил, что мама вмешалась в события, и визит дедушки откладывается на несколько дней. И добавил, что это подтверждает его слова о том, что будущего не существует. Мы создаем его сегодня, сейчас, и в любой момент можем изменить.
- Мам, а у меня есть второй дедушка? – спросила Стейси, обернувшись в сторону матери.
Анна напряглась. Она как раз думала о том, что Джеймс во время их единственной встречи расписывал прелести девственно чистой природы вокруг своего участка и приглашал его обязательно навестить. Он даже предположил, что они будут так очарованы, что захотят туда переехать, и что, по крайней мере, Стейси раздумает его продавать, когда станет владелицей.
- Да, доча. Ты бы хотела его увидеть?
Стейси бы обязательно подпрыгнула, почувствовав, что слова Оскара сбываются, но ремень безопасности почти пригвоздил ее к сиденью.
- Конечно! Я очень, даже очень-преочень хочу его увидеть. Он живет где-то далеко?
- Да, очень далеко. Но он узнал, что с тобой случилась беда, и решил приехать. Когда бы ты хотела с ним увидеться?
- Сейчас! Сегодня! А он что, уже в нашем городе?
Анна ненавидела больше всего, пожалуй, одно – обманывать дочь. В такие сложные моменты в ней просыпался дар гениального дипломата или юриста. И она могла так сформулировать мысль, что уличить ее во лжи было бы невозможно.
- Ты знаешь, я не уверена, Возможно, он уже в городе, а может быть, как раз едет.
Анна вспомнила, что Джеймс сообщил, что остановился в небольшом мотеле, где и пробудет все время, пока не сможет увидеться с внучкой. Ну, разве что заедет в соседний городок, где у него оставались какие-то старые знакомые. Накануне Анна позвонила ему и сказала, что они собираются отвезти Стейси на консультацию, а Джеймс ответил, что он с утра заедет в Вестал к знакомым. Так что очень может быть, что он как раз сейчас возвращается в Криктон, и неважно, что от него до Вестала всего полторы мили. Главное, Анна не солгала.
- А когда ты сможешь узнать? Если он приехал, можно позвать его к нам на ужин?
Анна совсем не была уверена насчет ужина. Бриджит видела, что они уехали на машине Патрика, и могла бы догадаться, что он привезет их и останется на ужин. Однако вряд ли Бриджит при готовке будет рассчитывать еще на одного человека. А впрочем:
- Патрик, ты не проголодался? – голос Анны звучал очень озабоченно.
- Да нам всего каких-то двадцать миль осталось. Дотерплю.
- Нет, знаешь, так не годится. Мало того, что ты нас везешь туда и обратно, так еще и без обеда остался, а до ужина еще не скоро. Останови на следующей площадке для отдыха, где есть закусочные типа Макдоналдса. Да и нам надо подкрепиться. Стейси, ты как?
- Мне все равно. Только чего-нибудь вегетарианского.
В эти дни произошло еще одно событие, которое переполошило Бриджит и Анну. Бриджит постаралась и принесла Стейси на обед мясные шарики – большие биточки со спагетти под роскошным соусом. Стейси к тому времени уже спускалась есть в столовую. Спагетти она очень любила, да и биточков раньше никогда не бывало слишком много. Однако на этот раз девочка еле одолела одну, а остальные оставила на тарелке. Бриджит долго сокрушалась по поводу плохого аппетита, однако спустя час, когда девочку стошнило на постель, Бриджит готова была поднять на ноги всю местную медицину. Впрочем, девочка после этого почувствовала себя намного лучше и отговорила негритянку поднимать шум, свалив все на биточки. Бриджит же восприняла все как личное оскорбление и обещала на ужин роскошные котлеты на косточке из телятины. Увы, Стейси к ним не притронулась, как ни упрашивали ее мама и Бриджит. Ей даже смотреть на мясо было противно, как будто ее выворачивало. Женщины моментально поставили диагноз – аллергия. Стейси была чуть ли не единственным ребенком в классе, который не страдал аллергией на пыльцу, пыль, домашних животных, ковровых клещей-кожеедов, молоко, масло, кокосы, бананы, яблоки, свеклу и т.п. и т.д. Собственно, Анна почувствовала даже какое-то облегчение: раньше ей трудно было поддерживать разговор других родителей про аллергию и способах борьбы с ней и немного неловко хвастаться, что у ее ребенка никаких автоиммунных заболеваний нет. Ложась спать, Стейси спросила Оскара про случившееся. Кот порекомендовал ей прочитать Библию. Стейси уже устала удивляться неожиданным ответам своего пушистого друга. «Причем здесь Библия, когда меня сегодня так тошнило даже от одного взгляда на мясо». – «Почитай первую главу в переводе короля Джеймса, там все сказано». – «Так у меня есть аллергия или нет?» Стейси читала Библию, вернее, слушала, как мама ей читала, а иногда просто рассказывала истории из этой книги, но не помнила, чтобы там говорилось про аллергию. «Нет. Ваши ученые уже выяснили, что аллергия вызвана излишней чистотой». Анне тогда пришлось пережить еще одно небольшое потрясение, поскольку она уже легла спать, как обычно в последние дни, оставив двери спален открытыми. Вот почему дикий хохот дочери согнал ее с постели и заставил в поту прибежать в ее комнату. Дочь лежала на кровати, но вид у нее был совсем не сонный. Она сообразила, что напугала маму, и стала на ходу придумывать нелепую историю, будто бы вспомнила, как в детстве читала рождественскую молитву, и поскольку ей не пояснили, кто такие волхвы, она называла их не волхвами, а волками. Мать с трудом ей верила, но все-таки улыбнулась и пообещала наутро принести старый перевод Библии. Когда мама ушла, Оскар пояснил девочке, что после рождения иммунитет человека поддерживается материнским молоком примерно до трехлетнего возраста, пока его собственная иммунная система не адаптируется к окружающей среде. В этот период в организм должны поступать условно-патогенные бактерии, которые окружают малыша, и его иммунная система на них тренируется. А если таких бактерий нет, то иммунитет оказывается ненастроенным и может начать реагировать на что угодно как на угрозу. Даже какой-нибудь орган может вдруг принять за большую бактерию и начать его поедать. Поэтому, убивая всех бактерий в доме, люди создают стерильную среду, в которой ребенок обречен стать астматиком или аллергиком. Стейси слушала кота очень внимательно. Она-то знала, что Бриджит всегда по просьбе мамы мыла полы и посуду дезинфицирующими средствами, не говоря уже про ванну и туалет и стирку белья. «А как же я? У меня нормальный иммунитет?» - «Ты, конечно, не помнишь этого, но мне приходилось, не мывшись и не приведя себя в порядок, обтираться о твое лицо и играть с тобой после прогулок. Ты была совсем маленькая, поэтому, похватав меня за грязные лапы, ты засовывала свои ладошки в рот и получала те самые условно-патогенные бактерии. А про мясо ты узнаешь завтра, когда прочитаешь Библию. Все, спокойной ночи». Наутро Стейси с трудом одолела первую страницу книги Бытия, и с удивлением прочла в двадцать девятом стихе: «И сказал Бог: Смотри, я дал тебе все травы на земле, дающие семена, и все деревья, приносящие плоды, и будут они тебе вместо мяса».
Патрик притормозил и заехал на пригородную стоянку, на которой мирно конкурировали предприятия общественного питания. Они зашли в кафе Вендис и немного поели. Анна посчитала свою задачу выполненной: оставлять Патрика на ужин необязательно, можно будет отдать ему деньги за бензин, а вечером пригласить на ужин Джеймса. Лучше это сделать сегодня, чтобы над душой не висели сомнения и опасения. Одно из них сегодня было развеяно доктором Шенгером. Да и второе опасение прошло. Встреча Стейси и дедушки, судя по ее настроению, пройдет хорошо. А там можно будет подумать, не отправить ли ее, наконец, на природу к родному деду.
Патрик ел немного, он в последнее время заметил, что после плотного обеда наступала приятная сонливость, а везти Анну и девочку в таком состоянии было бы слишком рискованно. Стейси пожевала совсем немного, набрав в свою тарелку разных салатиков из открытого буфета, однако мысль о том, что в них могло присутствовать мясо, отбивала всякий аппетит.
- Мама, ты говорила, что надо по Святому Писанию жить. А сама мясо ешь.
Анна чуть не поперхнулась куриной ножкой и с удивлением подняла глаза на Стейси:
- Я же не тушканчика ем. И не крота или мышь с ящерицей. Это в книге Левита сказано.
- Я знаю. А в книге Бытия написано, что бог дал человеку в пищу травы и деревья и семена и плоды их вместо мяса.
Патрик оживился и отодвинул от себя тарелку:
- Я помню, меня в детстве заставляли читать и пересказывать Писание. Я тоже сказал родителям про мясо, тогда они отобрали у меня старую библию и дали новый перевод. Там у короля Джеймса много чего не так написано.
- Да нет, я спрашивала у своего падре, - Анна продолжала жевать. – Он читал по латыни, и это место там звучит по другому: травы и плоды созданы людям в пищу. Про мясо ничего не сказано. Просто во времена короля Джеймса мясом называли человеческую еду, пищу.
Глаза Стейси зажглись:
- А во второй главе той же книги бытия говорится: «И произрастил господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи». Так что слово «пища» тогда употреблялось! – в голосе Стейси звучали победные нотки.
Анна недолго пребывала в растерянности. В ее жизни это бывало не раз – когда обстоятельства или желания явно не совпадали с тем, что написано в святых книгах. Когда желание становилось нестерпимым, Анна либо делала то, что ей хотелось, оставив на потом покаяние, либо вспоминала знакомую, с которой посещала воскресную школу. Та ей однажды пояснила, что поскольку в библии ничего не говорится про телевизор, то его можно смотреть. И журналы всякие. И про виски там не сказано. А раз не запрещено, значит, разрешено. Иначе всем придется жить как Амиши в Пенсильвании, которые даже электричеством не пользуются и ездят на лошадях.
- Каждому свое. Не хочешь мясного – не ешь. А мне очень даже нравится. И всегда нравилось. – Анна с аппетитом вгрызлась в куриную ножку.
- Ты права. Особенно нам, мужчинам, мясо нужно. Без него трудно тяжелую работу делать. И если мужчина его не ест, то и детей у него не бывает, – Патрик был рад, что на этот раз у него с Анной было полное взаимопонимание по поводу гастрономии.
Стейси зажмурилась. Анна и Патрик не сразу заметили, что она перестала жевать и сидит неподвижно.
- Стейси? Ты в порядке? – произнесла Анна, немного прочистив горло.
- Более девяносто процентов индийцев – вегетарианцы. Население Индии приближается к миллиарду, и правительство надеется, что оно по численности догонит и перегонит население Китая.
Получилось! У меня получилось! Если правильно задать вопрос, то ответ на него обязательно приходит! Стейси впервые попробовала использовать базу данных, о которой рассказывал Оскар, и без колебаний произнесла эту фразу, которая возникла из ниоткуда.
- Ну и что? Мы же не в Индии, – до Патрика многие вещи доходили довольно медленно.
- Это по поводу того, что мужчина без мяса – не мужчина и на женщин и детей ему лучше не рассчитывать, - Анна почувствовала раздражение. Всегда одно и то же, этим мужикам все время приходится все разжевывать и пояснять. Вот и с прежними мужьями такое же бывало.
- Ну ладно, мы это как-нибудь потом обсудим. Пора собираться, до дома уже недалеко.
Остаток пути прошел весело. Сев в машину, Патрик по привычке включил радио, которое было настроено на волну радиостанции, передававшей музыку кантри, но вспомнив, что Стейси не хочет слушать громкую музыку, выключил его. Однако Стейси заинтересовалась звучавшей мелодией – что-то про макдоналдских рейдеров, и попросила включить ее снова. Оказалось, радиостанция передавала часовую программу ирландской народной музыки. Анне она не нравилась – слишком проста, много повторяющихся фрагментов мелодии, часто быстрый и однообразный ритм, тем не менее Анна не могла не признать большое сходство этой музыки со стилем кантри. Когда Стейси была моложе, она слушала только кантри, как и все американские дети. Что-то в этом стиле, простое и чистое, тянуло к себе ребятишек с одного океанского берега до другого, и малышня от Нью-Йорка до Сиэтла радостно млела и подпевала одним и тем же песням.
Ирландская музыка захватила в конце концов и Анну. Поскольку в каждой песне повторялся один и тот же припев, они стали дружно втроем подпевать, а Стейси притопывала ногами и двигала плечами, насколько ей позволял ремень безопасности. Когда они приблизились к своей улице, под занавес программы зазвучала песня «Венера в твиде». Патрик сделал радио погромче и стал подпевать. Он знал все слова этой медленной песни, а тембр его голоса был очень похож на голос певца. Так они и подъехали к дому, слушая то ли Патрика, то ли певца под бархатные переливы гитарных звуков:
Лето было долгим.. красота бескрайних миль …мы все юные притворщики, всё ждем какого-то знака на бурном пути по пространству своего разума, пытаясь разглядеть в будущем обещанную тропу и надежды на лучшие времена.
Остановившись возле дома, они распрощались с Патриком и прошли к дому, где их на веранде радостно встретили Бриджит и Оскар. Бриджит с встревоженным лицом кинулась обниматься и стала целовать Стейси, будто она отсутствовала целую вечность. Мама предложила девочке запить таблетки, а потом принять душ и полежать до ужина, намекнув, что у них могут быть гости. Стейси была рада отправиться к себе в спальню, хитро поглядывая на Оскара. Он ее понял и не стал подниматься по лестнице вслед за ней, оставшись с женщинами в гостиной и время от времени то обтираясь об ноги Анны, то становясь на пути чернокожей Бриджит, словно жалуясь на нехватку внимания к своей белой особе. Анна коротко поведала о том, что сказал доктор Шенгер, и упомянула о его предложении поселить девочку в клинике, при этом не забыв назвать предложенную сумму. Бриджит замолчала и, казалось, о чем-то серьезно задумалась. Наконец, она спросила:
- Деньги, конечно немалые.
- Да уж, не хотелось бы закладывать этот дом под залог, чтобы Стейси на пони каталась и по лужайкам бегала. Набегается, а потом и дома не будет, если что случится и кредит не удастся выплатить.
- Знаешь, если без этого не обойтись…. – голос Бриджит завибрировал низкими частотами, но в нем звучали не стальные нотки. Металл был намного тяжелее.
- Перестань. Доктор сказал, девочку надо вывезти из обыденной обстановки, лучше на природу, где мало шума и ничего не напоминает о прошедшем. Чтобы телевизора не было, и все такое.
В глазах Бриджит зажегся огонек, и она быстро переспросила:
- На природу подальше от дома? Значит, можно и в другой штат, где она не разу не была? Например, в Алабаме или Джорджии?
- Я вот что подумала. Джеймс, отец моего первого мужа, сейчас в Криктоне. Он хочет оформить завещание в пользу Стейси. Я с ним встречалась, он рассказывал про свои владения. Вот я подумала, может, Стейси к нему отправить? Она как-то говорила, что с бабушкой или дедушкой было бы здорово. Не знаю, давай-ка его позовем сегодня, ты посмотришь на него, а потом решим, можно ли ему доверять наше сокровище.
Взгляд Бриджит потух, и глаза стали неотличимы по цвету от кожи лица. Такой вариант событий ей не очень нравился. Но она быстро собралась и энергично сказала:
- Конечно, посмотрим и решим. Мне делать почти нечего, вот только разогреть ужин, это минут пятнадцать, не больше, но что бы там не говорили, старая мудрость еще ни разу не подводила, ведь не зря говорят яблоко от яблони, а собака в хозяина…
Анне не хотелось слушать нескончаемую речь Бриджит, день выдался действительно суетливым, и она бы с удовольствием посидела на подвешенной скамейке на веранде или полежала в гамаке на газоне. Схватив телефон, она оборвала излияния Бриджит:
- Мы от двух яблоней происходим, так что неизвестно, в отца или в мать мой муж пошел. Пойду позвоню Джеймсу. Как насчет семи вечера, успеем?
Анне не требовалось согласие Бриджит, и она с телефоном в руке вышла на веранду. Оскар не последовал за ней, а медленно поднялся по ступенькам в спальню девочки и запрыгнул на комод. Стейси с мокрой головой лежала на кровати.
- Слушай, я столько интересного сегодня увидела…
- Я знаю. Я все видел.
Улыбка сползла с лица Стейси, и оно приняло надувшийся вид:
- Ну вот, прямо даже рассказать тебе ничего нельзя, Все-то он знает.
- Тебе надо подремать. Таблетки действуют. Ты действительно выздоравливаешь очень быстро. Восстанавливаешься.
Стейси почувствовало что-то странное в последнем слове. Сожаление? Обиду? Тоску?
- Разве это плохо? Я скоро смогу пойти в школу. Фотографии свои показать. Жизнь у меня теперь новая начинается!
- Слушай, помнишь, я говорил тебе про драйверы и предохранители, которые у людей в головах сидят? Тебя кормили таблетками, которые их восстанавливают, и скоро мы с тобой не сможем так же беседовать. Но ты не расстраивайся. Ты не забудешь ничего. И будешь чувствовать меня. Просто без слов будешь понимать, когда у меня живот полный, или когда я спать хочу, ты почувствуешь то же самое, только ненадолго и не так сильно. И других людей будешь чувствовать. Только…
Стейси хотелось заплакать. Зареветь в полный голос, как в детстве, когда случалась какая-то неприятность. И можно было во весь голос уведомить об этом весь мир.
- Перестань. Ты уже большая. И ты умнее очень многих взрослых. Слушай внимательно. Тебе нельзя ехать в клинику и оставаться там. Ни в коем случае не соглашайся.
- Я и не думала. То есть, я бы могла поехать, но только с тобой. Знаешь, там такие лужайки, и лесок, и пони гуляют…
- Ты сохранишь многое, что в тебе сейчас открыто, если поживешь возле леса и лужаек и реки, но только если там людей и машин будет немного. Сегодня вечером к вам приедет дедушка. Он давно мечтал увидеть тебя. Он предложит поехать к нему. Я думаю, это хорошая новость.
- А ты? Ты поедешь со мной?
- Рад бы, но… Мы очень привязаны к месту, где выросли. Мы как датчики вселенной, и каждый должен быть на своем месте. А если кошку увозят со своего места, она все равно возвращается, потому что… Впрочем, это неважно, да и нельзя тебе пока об этом знать. Кроме того, нас ждут большие события. Будет лучше, если тебя в этом доме не будет, хотя бы месяц.
- Но, Оскар, я так тебя люблю, и мне так с тобой интересно! Лучше я останусь здесь и еще с тобой поговорю.
- Не забывай, что очень скоро разговаривать со мной как сейчас ты уже не сможешь. Я не знаю, когда это случится. Может, завтра, может, через неделю. Меня тоже ждут интересные события. Но тебе о них лучше не знать. Мы все равно с тобой увидимся, никогда не сомневайся в этом, слышишь? Но я хотел тебе еще одну важную вещь рассказать. Ты почти забыла, что упала с дерева. Деревья, это совсем другая история. Они особенные. У них уровень вибраций на несколько порядков ниже, чем у людей, а память намного десятилетий дольше. Они тоже могут с людьми общаться и многое им поведать.
- Я знаю, мы же с тобой слушали, что записано в фигурке леопарда.
- Я о другом. О живых деревьях. Они могут сделать очень много. Если ты разговариваешь с ними с любовью. Как Ванга…
- Какая Ванга?
- Ванга-Вангарима-Вангариматей. Уфф, наконец-то. Как Вангари Матеи. Безобразие. Из-за разборок с мужем она немного изменила фамилию, и поэтому ее стало трудно разыскивать в базе данных. Так вот слушай. Жила в Кении такая же девчонка как ты. Ходила босиком в школу, потом в маленький смешной колледж в крохотном городке. А потом …ну, это мы пропускаем. В общем, повела она людей своей страны за собой, и стали они сажать деревья. Больше пятидесяти миллионов деревьев сейчас растут, эти люди их посадили. И все они подпитывали и силы давали посадившим их и самой Вангари. И любые мечты и желания ее они исполнять помогали. Захотела она получить нобелевскую премию, и вот, пожалуйста, получила. Мало того, что она из Африки, так еще и женщина, для нобелевской премии это почти немыслимое дело.
- Я не понимаю, при чем здесь эта женщина.
- А при том, что произошел с ней случай, после которого открылась ей эта тайна про деревья. Животные помогли. Вот и ты, когда у дедушки будешь, попробуй о деревьях побольше узнать. А потом вернешься, со своим деревом во дворе поговоришь. Оно ведь спасло тебя в тот день, когда ты с него упала.
Стейси едва разбирала последние слова Оскара. После полного впечатлений дня и выпитых таблеток ее неумолимо тянуло спать. Сон был ровный и спокойный, как большой белый туман, только был он не мокрый и холодный, а мягкий и пушистый. И в этом тумане Стейси плыла как в невесомости, а мимо проплывали похожие на пони рыбы, иногда они скакали по деревьям, и было совершенно ясно, что эти елки и клены росли в Африке.
+ 0
Утро было восхитительным. Стейси лежала в постели и чувствовала приятную бодрость в руках и ногах. Она с удовольствие потянулась, но вылезать из постели ей не хотелось. Хотелось еще раз пережить все приятные события вчерашнего дня. Какая забавная рыба плавала в аквариуме у доктора Шенгера! А езда на пони – это так здорово! Стейси тогда представила себя на верблюде, бредущем по пустыне. Ее немного покачивало из стороны в сторону во время езды, но особого напряжения девочка не испытывала. Остаться в той клинике? Ну вот еще! Дома все равно лучше. Да и Оскара туда не пустят, а маме будет трудно к ней часто ездить. Как называлась та песня, про то, что наша жизнь - путешествие по холмам и равнинам нашего разума? Надо будет спросить у Патрика, он ее наизусть знает.
События вчерашнего дня разворачивались почти в хронологической последовательности. Но вдруг по лицу девочки пробежала легкая тень. Она вспомнила последний разговор с Оскаром. Боже мой! Уже утро! А где же дедушка?!
- Мааам! Мама! – Стейси просто голосила, лежа на кровати. Мама, как оказалось, уже встала и чистила в ванной зубы. Так она и прибежала, с зубной щеткой в руках и белой пастой на губах:
- Что? Что с тобой? – разговаривать с полным ртом было трудно, но проглатывать или выплевывать зубную пасту в спальне Анна не решалась.
- Уже утро? Дедушка приезжал? Почему вы меня не разбудили !?!?!
Анна сделала какой-то жест и быстро вышла из комнаты, но очень скоро вернулась. Теперь она могла говорить нормально:
- Ты вчера так устала, что мы не стали тебя будить. Спала как сурок до самого утра. Дедушка приезжал, и даже просил показать тебя спящей. Он тоже жалел, что не может с тобой пообщаться. Но мы с ним договорились, что он приедет сегодня днем, и вы с ним сможете поговорить. В том числе и про его дом. Он живет рядом с лесом. И тебя в гости зовет.
Стейси откинулась на подушку. Паника и обида потихоньку проходили и уступали место приятному волнению. Как чудесно! Каждый день происходит что-то новое, а ждешь еще чего-то, еще более увлекательного и необычного. Значит, сегодня она увидит деда и попробует разузнать про своего отца. Ведь наверняка дед знает про сына, конечно же,
знает, стал он знаменитым актером или нет.
- Скоро подъедет Бриджит, а мне уже пора собираться на работу. Так что подожди немного, пока она не сготовит тебе завтрак. Как у тебя самочувствие?
- Отлично! Спасибо, мамочка. Я тебя люблю.
- Ну, вот и прекрасно. Пойду собираться.
Анна тоже была в хорошем настроении. Вчерашний визит Джеймса был недолгим, но оказался весьма полезным. Джеймс говорил ровным и спокойным голосом, что было полной противоположностью Бриджит, однако она почему-то прониклась к нему доверием и после его ухода несколько задумчиво говорила, что, вот мол, бывают же хорошие люди на свете, и в кого только их дети идут. Джеймс привез с собой фотографии своего дома и его окрестностей, поэтому разговор за столом естественно зашел о том, что это место было бы замечательным для проведения отпуска. А когда Анна рассказала о рекомендации доктора Шенгера, Джеймс очень обрадовался и предложил Анне вместе со Стейси приехать и пожить у него. Расходов у них будет немного, питание экстра класса, поскольку неподалеку живет один фермер, а удовольствия они получат на всю оставшуюся жизнь. Анна не дала сразу согласие, обещала подумать. Вот этим она ночью и занималась. Судя по всему, Джеймсу можно доверять, и с дочкой под его присмотром ничего плохого не случится. Поехать с ней вряд ли получится, выплаты по страховке никак не смогут покрыть счет из госпиталя, так что работу не бросишь, а отпуск через два месяца после очередного не дадут. Так что придется ходить на работу. Почему придется? Что за слово? Не придется. Удастся. Посчастливится! Потому что там можно будет видеться с Патриком. А если Стейси поедет к Джеймсу, то Патрик сможет приезжать сюда и будет чувствовать себя свободно и спокойно. Бриджит, конечно, вряд ли захочет поехать к старику. Можно дать ей денег за следующий месяц и отпустить домой в Бронкс.
Анна готова была запрыгать от радости. Все волнения прошедших дней и недель казались уже далекими и такими незначительными, будто серая ненастная погода куда-то исчезла и вокруг все опять напоено солнцем и теплом. Эх, все-таки жизнь чертовски приятная штука!
Этот день был таким же почти для всех обитателей дома. Бриджит накормила Стейси завтраком. Затем приехал Джеймс, и она впервые увидела своего живого деда. Между ними сразу установились по-настоящему родные и теплые от ношения, и присутствовавшая при их встрече Бриджит даже испытывала некоторое подобие ревности и зависти, видя радостную улыбку ребенка и горящие глаза, когда Стейси показывала деду свои альбомы (кроме самого маленького) и рассказывала про свою жизнь и приключения. Дед тоже показал ей несколько фотографий, слегка помятых, которые он вытащил из кармана. Стейси очень внимательно и задумчиво рассматривала дом и пейзажи, а потом попросила подарить их, на что дед с готовностью согласился.
Встреча длилась недолго, однако дед успел пригласить девочку к себе, чтобы она пожила там с мамой. Или с Бриджит (небольшой кивок и улыбка в ее сторону). Стейси с энтузиазмом идею одобрила. Бриджит была более сдержанной. Дед приехал в Криктон на своем грузовичке-пикапе, в котором было всего одно пассажирское место, так что маме и Стейси придется ехать за ним на своей машине. Что? Нельзя ехать на машине больше часа в день? Шейные позвонки нестабильные? Спасибо, Бриджит. Ну что ж, это не проблема. Можно отправиться дня через два на самолете, билеты будут стоить почти столько же, сколько ушло бы на бензин. А семьдесят миль от аэропорта до его дома можно и в грузовичке проехать, дорога там пустынная. Ему как раз дня два надо, чтобы добраться до дому и приготовиться к их приезду.
На этой замечательной ноте и закончилась их встреча. Стейси проводила его до машины и посмотрела на старенький пикап. Их прощальное «Увидимся» и «До скорого» имели самый настоящий смысл, поэтому и прозвучали так искренне.
Вернувшись в дом, Стейси тут же проследовала в спальню. Оскар лежал на кровати и спал на боку, безмятежно вытянув лапы. Стейси аккуратно легла рядом и осторожно погладила кота по спине. Он муркнул и потянулся, однако глаза не открыл. Стейси еще раз посмотрела на дедушкины фотографии и решила не будить кота, а поговорить с ним позднее, когда он проснется. Потом ей самой захотелось спать, и она задремала. Сон был спокойным и без сновидений, по крайней мере, она их не помнила.
Проснувшись после полудня, Стейси обнаружила кота практически в такой же позе рядом с собой. Она почесала ему за ушком. Кот лениво дернул ухом и продолжал спать.
- Слушай, мы с тобой уже полдня проспали. Я хочу что-то спросить. Может проснешься?
Никакой реакции. Конечно, Стейси знала, что многие кошки могут спать по восемнадцать часов в сутки. Да и немолод уже ее кот. Но надо же и совесть иметь. Она честно дала ему поспать, мог бы и оценить ее заботливость. Стейси опять стала гладить его по спине. Хвост кота начал немного подергиваться.
- Проснись. Я хочу тебе рассказать, как я почувствовала дедушку. У него была большая радость и почему-то волнение и обида. Еще он был озабочен чем-то. Я это почувствовала, когда его руки коснулась, то есть, когда у него фотографии брала. И действительно, это длилось недолго, может, меньше минуты. А потом я опять себя только ощущала. Слышишь, соня? Солнышко уже вовсю гуляет, а ты все лежебочишь!
Оскар открыл глаза и лег на живот. Он смотрел на Стейси не мигая, и она вдруг осознала, что ему хорошо и грустно. Наконец-то до нее дошло, что она его больше не слышит. Ну вот, все как ты сказал. И дедушку я увидела, и тебя перестала слышать. Только дедушку увидела позже, чем ты сказал, а слышать перестала раньше. Хочешь покушать?
Кот спрыгнул с кровати и, подойдя к двери, остановился и повернул к ней голову. Вопросительный мяв был лучшим доказательством, что уж он-то ее по-прежнему слышал.
Спустившись вниз, Стейси пребывала в минорном и задумчивом настроении, разговаривая с Бриджит и поглядывая на кота, который с удовольствием уплетал свой обед из блестящей миски. В голову закралась предательская мысль: А может, мне все это приснилось, и я никогда с ним не разговаривала? Стейси быстро задвинула эту мысль подальше и с грустной улыбкой слушала Бриджит. О чем она разговаривала, было неважно. Хотя постой-ка:
- Анна недавно звонила, она уже сговорилась с Джеймсом по телефону. Он уезжает прямо сегодня, а через два дня мы с тобой полетим к нему в какой-то маленький городок недалеко от его ранчо. Мама хотела с тобой поехать, но у нее работа. Я не думаю, что останусь надолго. Просто посмотрю, хорошо ли тебе там будет, а потом оставлю тебя там, если ты захочешь, конечно. Учти, тебя никто не заставляет. Если что-то будет не по нраву или если ты там испугаешься оставаться одна, я тебя заберу обратно. Насчет самолета я уже договорилась. Вылетаем послезавтра после обеда.
- Мне тебя будет не хватать. Я все время буду тебе посылать свои мысли.
- Мне тоже. Помни, что я всегда буду рядом. Что бы ни случилось и что бы тебе не говорили. Ну вот, мне пора выйти на прогулку.
Стейси чуть не подпрыгнула от радости. Ее рот расплылся в широченной улыбке. Бриджит приняла это на свой счет и сказала:
- Да, моя хорошая, вместе полетим.
Стейси хотела пройтись по газону с Оскаром, но почувствовала некое отторжение. Ну конечно же, ему еще надо в туалет, можно было догадаться!
Увы, это было последнее послание от Оскара, которое Стейси услышала в тот день. Вскоре приехала мама, и началось обсуждение предстоящего путешествия. Анна начала составлять список необходимых вещей, которые надо было собрать и прикупить, Стейси испытывала легкое возбуждение, что окончательно успокоило Анну и уверило ее, что решение она приняла правильное. Она хотела еще днем заказать авиабилеты, но Бриджит взяла это на себя. Осталось совсем немного.
Следующий день прошел в суете и хлопотах. Стейси собрала рюкзак с самыми нужными вещами, среди которых на самом дне лежал альбом с надписью «Био-Папа». Она не представляла себе, что такое жить на природе, поэтому когда вечером мама с Патриком привезли несколько пакетов разными средствами от комаров, сетками, аптечкой, туалетной бумагой, фонарями и многими другими вещами, Стейси испугалась:
- У меня в рюкзаке все нужное. А это туда не влезет!
Взрослые это предусмотрели и привезли с собой новый рюкзак. Когда он был уложен, Стейси вряд ли отважилась бы его поднять, но с ней рядом будет Бриджит, а на ее фоне этот рюкзак казался маленьким игрушечным рюкзачком в виде Вини-Пуха, с которым Стейси ходила в первый класс.
Хлопоты и сборы всех изрядно утомили, поэтому после отъезда Бриджит Стейси сразу пошла спать. Кот запрыгнул к ней на кровать и начал мурлыкать. Мягко и прощально, показалось Стейси.
Наступил день отъезда. Оскар с утра неотлучно находился рядом с девочкой. Ее удивило, что он терпеливо ждал ее выхода из ванной комнаты. Таким ласковым он еще никогда не был. Стейси было от этого немного грустно, и она мысленно предлагала коту отправиться с ней, но в ответ чувствовала упрямое нежелание.
Мама распрощалась с ней еще утром. Приезжать в аэропорт в середине дня было слишком неудобным для ее работы. Бриджит, казалось, обрадовалась этому, глядя, как Анна целует дочь и шепчет ей что-то на ухо. Когда Анна собралась уходить, зазвонил телефон:
- Да. Нет. Спасибо, хорошо. Да, мы последовали вашему совету. Сегодня она уезжает. Далеко. Нет, спасибо. Мы все равно не сможем этого себе позволить.
Анна положила трубку и посмотрела на Стейси:
- Звонил доктор Шенгер. Помнишь, мы ездили в его клинику?
Стейси немного напряглась. Она вспомнила предупреждения Оскара.
- И что он хочет?
- Предлагает поместить тебя в его клинику. Снизил цену. Если на полгода, то в два раза дешевле. Ты уверена, что не хочешь туда? Мне было бы спокойнее знать, что ты рядом и я могу в любой день к тебе приехать. Тебе же понравились пони и рыбки?
- Нет! Я не хочу туда. Я хочу к деду!
- Ну ладно, ладно, успокойся. Раз собрались, то поедете. Но если Бриджит скажет, что там тебе не место, пожалуйста, слушайся ее и без всяких капризов прилетай обратно. Тогда мы сможем поговорить с Шенгером еще раз. Ну все, счастливого пути, сокровище.
Анна еще раз обняла дочь и направилась к выходу. Стейси смотрела на нее искрящимися глазами:
- Не волнуйся за меня. Я же уже большая. И потом, я же твоя дочь, я сильная, как и ты.
После ухода матери у Стейси осталась еще одна забота. Она решила перед отъездом выполнить свое давнишнее желание. Она прошла в свою комнату, сняла с полки книжки и вытащила хранившийся за ними конверт. Его почти распирало от долларовых банкнот, которые она выручила от продажи одноклассникам своих фотографий. Прихватив один из сувениров с комода, Стейси спустилась вниз и засунула конверт в боковой карман своей походной курточки. Бриджит в это время занималась уборкой в столовой и мытьем посуды.
- Бриджит, у меня к тебе просьба.
- Что такое, Стейси?
- Мне до сих пор неудобно вспоминать, как мы распрощались с маэстро Кофманом. Я хочу подарить ему вот этот сувенир на прощание. - Стейси вытянула в руке квадратное панно с изображенным на нем пейзажем, подаренное русской девочкой.
- Мы можем выехать пораньше, чтобы завезти его Кофману?
- Он живет в противоположной стороне от аэропорта. И потом, он может быть занят. Стоит ли его отвлекать? Вообще-то он звонил, когда ты была в больнице, я ему сказала, что с тобой случилось, он очень распереживался и желал тебе скорейшего выздоровления.
Бриджит не хотелось еще раз встречаться с Кофманом, но девочка так искренне говорила о своем раскаянии, что сердце негритянки растаяло, и она согласилась.
Стейси подбежала к ней и обняла:
- Спасибо! Ты такая добрая!
До отъезда оставался еще почти час, и Стейси решила провести его на улице c Оскаром. Он послушно прошел за ней на газон. Стейси побродила немного вокруг дерева и посмотрела на Оскара. Он запрыгнул на перила веранды и смотрел в сторону соседского участка. Стейси тоже посмотрела в ту сторону, и у нее перехватило дыхание и забилось сердце: на участке Аникейвмена устанавливались большие кинокамеры! Две камеры стояли по обеим сторонам дома, еще одну монтировали на балкончике второго этажа. У Стейси захватило дух. Наверняка здесь будут снимать какой-нибудь эпизод нового фильма! Перспектива заполучить фотографии съемок фильма была такой соблазнительной, что в голове стали прокручиваться возможные сценарии отказа от поездки. В ее положении совсем нетрудно симулировать плохое самочувствие и перенести визит к деду на пару недель. Как только Стейси начала продумывать детали симуляции, раздались громкие звуки раздраженного мяуканья. Оскар спрыгнул с перил и стоял возле ее ног, глядя в лицо.
- Что, ты не хочешь, чтобы я оставалась?
В ответ кот повернулся и пошел в дом, помахивая хвостом. Стейси с головы до ног обдала волна раздражения.
- Не злись, Оскар. Я поеду, – со вздохом сказала она и пошла за ним.
Через полчаса Бриджит уже укладывала в машину их вещи. Стейси стояла рядом и смотрела на кота, сидевшего посредине газона. Мимо них проехало две большие машины. Они остановились у дома Аникейвмена и из них стали выскакивать одетые в форму спецназа люди. Они были в полной экипировке, с большими шлемами и висящими по бокам штуками, названия которых Стейси не знала. Ее сердце опять защемило: Уезжать, когда здесь такое начинается…
- Не думай об этом. Все равно тебе не позволят залезть на дерево. Счастливого пути!
Тяжело вздохнув, Стейси помахала Оскару и села в машину. Бриджит лихо выехала на дорогу. Жизнь Стейси совершила еще один вираж.
От автора
Это не конец. Вернее, это конец этого рассказа, а значит, начало чего-то нового. Так устроен мир, что любой конец означает начало. Когда кончается ночь, начинается день. И не стоит надеяться, что когда-нибудь все кончится. На самом деле это будет новым грандиозным началом.
Без всякого лукавства в начале книги было сказано, что описанные здесь события произошли с реальными людьми. Это правда. Они до сих пор живут в разных городах США, Канады и России, и я поддерживаю связь с некоторыми из них. Правда, они не хотели бы, чтобы их узнавали на улице и чтобы случившееся с ними было известно посторонним. Поэтому я и изменил их имена и названия городов, чтобы для соседей и некоторых родственников перипетии их жизни оставались неизвестными.
И, конечно же, жизни их продолжались, и необыкновенных событий в них было ничуть не меньше. Вы так и подумали, не так ли?
Фото Оскара на www.catpower.wikidot.com
Песня, которую подпевал Патрик - The summer of 46. Прослушать: www.youtube.com/watch?v=gZSYC1_qdO8
Книга Клауса Джоула "Постыдная тайна" переведена на русский язык и имеется в книжных магазинах.