Часть первая. Перерождение
Глава четвертая. Время смерти
«Идти на битву всегда трудно… А идти на битву в мирное время? – думал Зигфрид, пытаясь сосредоточиться на управлении тяжелым вармийским гравилетом. – В военное время ты думал о победе, а как можно думать о победе, когда и войны-то нет?» - последнее он чуть было не произнес вслух. Нельзя было его не понять. Но абсолютно невозможно было понять этот Мир, словно перевернувшийся во время войны и совершенно спятивший после нее. Война закончилась – но в каждом она оставила свой кровавый след, война закончилась – но в душе каждого она продолжалась… Войны не было – но гринландцы отправлялись на битву, они летели, чтобы сражаться. Войны не было – но должна была пролиться кровь… Кровь каледонцев или кровь гринландцев – никто бы сейчас не мог однозначно ответить. И что бы это значило? Кто знает… Все это могло значить лишь одно – война возвращалась…
Зигфрид с трудом выбрался из этих размышлений и нервно моргнул.
- В чем дело, командир? – поинтересовался Ирвин, сидевший в кресле штурмана.
- Ничего… Так, лишние мысли, - отвертелся Зигфрид и резко сменил тему. – Не отвлекайся… Проверим системы! Тааак!.. - протянул он, глядя на приборы. – Расчетное время прибытия – полчаса; поправка на ветер – плюс один; тяга 90%...
- Тридцать минут! – крикнул Ирвин через плечо; эти слова были адресованы пассажирам.
Рев двигателей и низкий гул батарей аккумулятора приглушали речь внутри салона. Но заглушить голос беспокойства пятидесяти пяти сердец им было не под силу.
- Как настроение? – буднично поинтересовался Рекил, подойдя к пилотам.
- Волнительно… немного, - отозвался Ирвин. – По-хорошему…
- То же самое… - присоединился Зигфрид. – Хотя и сам не знаю точно.
- Наверное, тоже нервничаешь… - предположил Рекил.
- Наверное… - согласился Эдерхарт. – Лучше вернись в кресло и пристегни ремень; скоро начнет трясти…
Беспокойство гринландцев было вполне объяснимо и закономерно. И дело не только в тяжелой задаче их операции. Нельзя сказать, что оперативная группа гринландцев была доброжелательно встречена в аэропорту города Марвур субботним утром. Союзники из Вармии оказали вчерашним товарищам по оружию весьма холодный прием. Члены экипажа вармийского гравилета, передавая управление гринландцам, изрядно злились, оскорбляли их и вообще – выказывали крайнее недоверие. Как и все встреченные в этот день вармийцы. Комендант марвурского аэропорта, сердитый седовласый полковник, угрюмо заявил, что впредь гринландцы могут более не рассчитывать на военную помощь, особенно в случае войны, и он уверенно констатировал, что авантюра, которую затеяли наши герои обречена на провал и непредсказуемые последствия.
Лейтенант Кэлвер взялся было спорить с ним, но был незамедлительно отправлен на выход охраной. Тем временем вспыльчивый Ирнел успел с кем-то повздорить и развязал драку с одним вармийским сержантом. Дело едва не довело до кровопролития, если бы не вмешательство Рекила. Лучше всякого приказа подействовал его властный укоризненный возглас: «Да вы спятили!! Это называется “союзники”??!!» Драка быстро утихла, но нельзя сказать, что напряжение куда-то исчезло. Зигфрид наблюдал за всем этим и сокрушенно вздыхал: «Вчера мы сражались вместе, сегодня – бьем друг другу морды, а завтра… и вовсе глотки перегрызем… Мир совсем спятил, и мы с ним!..» Остается лишь с сожалением признать, что он был абсолютно прав.
И теперь, когда до каледонских берегов оставались считанные минуты, какой-то странный груз обиды, непонимания и волнения камнем застыл на душе у всех, кто был на борту гравилета. Встреча в Марвуре лишь усугубила все эти эмоции. Многим было не по себе. И не на что было все списать в поисках причин.
Рекил суетился, подходил то к одному бойцу, то к другому, проверял экипировку, ремни безопасности… казалось, что сейчас для него степень готовности подчиненных стоит на первом месте. Офицеры занимали передний ряд кресел; Кэлвера слегка трясло, он глубоко дышал, пытаясь успокоиться – было очевидно, что он не особенно любит летать; рядом сидел Ирнел и сосредоточенно крутил в руках патрон (кто знает, может быть, он предполагал, что один патрон придется поберечь для себя?). Изображать спокойствие было трудно…
- 10 минут до берега! – разгоряченный голос Ирвина донесся словно с другой планеты. – Система камуфляжа активна, нас не засекут…
Эти десять минут показались Зигфриду целой вечностью; вечностью, ставшей дверью в прошлое. В то самое прошлое, где были друзья и враги, свои и чужие, жизнь и смерть. То прошлое, в котором не было места мыслям о мире, любви, дружбе, о доме и всем том, что осталось «по ту сторону». То прошлое, что именовалось «войной».
- Во-о-о-о-т здесь… - протянул Зигфрид, указывая в направлении достаточно ровной площадки в лесистой долине, поросшей мелким кустарником и густой травой.
- Может, уже посадите нас?.. – болезненно прогудел Кэлвер, с трудом сдерживая подступавшую рвоту. – Мы уже минут пять торчим в воздухе… А меня сейчас… - лейтенант не смог закончить: его действительно стошнило прямо на спинку впереди стоящего кресла.
- Какого черта так трясет?.. – нервничал Ирвин. – Что с давлением?..
- Сейчас, сейчас… - твердил Зигфрид, успокаивая себя и остальных. – Чертова заводная швабра!.. – обругал он плохо настроенное управление. – Ладно… Ирвин, стабилизируем… Готовим шасси! – приказал Эдерхарт.
Сержант потянул рычаг посадочного блока; спустя несколько мгновений безумная тряска и борьба пилотов с управлением, наконец, прекратились. Машина грузно, но достаточно тихо приземлилась в густой траве.
- Уфффф… Сели! – облегченно выдохнул Ирвин. – Твой черед, командир! Время действовать…
Зигфрид освободил место пилота и шагнул в салон:
- Время 21:44. Извиняемся за жесткую посадку, зато тихо и дешево…
- Ладно, пару минут приходим в себя и начинаем! – бодрым голосом распорядился Рекил. – Поднимаемся, строимся, оружие - на взвод, и – на выход!
Многообещающее начало… Бойцы с уверенностью и нескрываемым чувством ответственности приступили к выполнению приказа.
- Аппарель! – крикнул Рекил в сторону кабины.
Огромная дверь гравилета с гудением начала медленно открываться, впустив на борт прохладный сырой прибрежный ветер и заставляя сердца биться чаще. Тихий шорох примятой аппарелью травы… И вновь тишина.
- Десант, вперед! – рьяный голос Ирнела возвестил о начале операции.
Десантники первыми ступили на каледонскую землю.
- Обеспечить периметр в 50 и 70 метрах от корабля! – приказал полковник. – Живей, живей!..
- Выдвигаемся! – Рекил уверенным жестом подал сигнал остальным.
Отряды покидали борт гравилета один за другим, прекрасно зная, что в случае опасности десантники готовы защитить и прикрыть высадку. Но это не понадобилось. Только безумцы бы рискнули атаковать каледонскую территорию… должно быть, так считали в командовании каледонских войск. Безмолвие и тишина встречали гринландцев в глубине просторов некогда враждебной страны. Еще совсем недавно их граница пролегала вдоль линии фронта. И вновь линия фронта тенью самой смерти падала на карты…
Зигфрид на секунду задержался, пожимая руку Ирвину, а спустя минуту уже провожал взглядом улетающий транспорт.
Ирнел быстро распорядился установить посты и выслал нескольких солдат на разведку. Разбивать лагерь не было смысла – поэтому Рекил приказал оборудовать временную стоянку; аккуратно сложенные в стороне сумки и оружие, несколько бревен – ничего лишнего. Все, как и раньше – припоминая былые походы, думал командир спецотряда внутренних войск. «Привычно и непривычно», - думал Зигфрид, глядя на все это, глядя на то, как кто-то из товарищей дремлет, кто-то ужинает, кто-то спокойно общается с сослуживцами. Все было на своих местах, так уже было – в минуты затишья на той войне, что знал Эдерхарт.
- Зигфрид! – окликнул его Рекил. – Каковы замыслы? Когда начинаем?
Эдерхарт развернул карту и погрузился в размышления:
- Смотри… Мы высадились вот здесь; на пару километров южнее задуманного, слегка ошиблись в расчетах… Но мы немного потеряли, - он ткнул пальцем на карте. – До цели шесть с половиной километров. Около двух часов пути, может чуть больше. Предлагаю выдвигаться через час. Около полуночи доберемся до лагеря.
- Все разумно, - согласился Рекил. – Кстати говоря, почему ты решил отправляться вечером?
- Мы пересекли границу воздушного пространства Каледонии в 9 вечера… - напомнил Зигфрид. – Ровно в девять происходит смена систем контроля над автоматической ПВО. Переключение на ночной режим; там есть несколько свободных минут. Это на тот случай, если вдруг система маскировки не сработает, - пояснил Эдерхарт. – Для подстраховки.
- Любопытная информация… - с каким-то подозрением задумался Рекил.
- Знай, с кем воевать! – уверенно отозвался Зигфрид. – Не доверяешь?
- Полностью доверяю! – поспешил обнадежить его напарник. – Я знаю, кому доверять! – добавил Рекил, и, поднявшись с травы, похлопал товарища по плечу.
Зигфрид молча сидел в окружении своих боевых друзей… Временами он поглядывал то на часы, неумолимо приближавшие полночь мерным тиканьем стрелок, то на туманный лик луны, застывшей бледновато-сиреневым пятном среди густых облаков, то на лица товарищей. Если бы его спросили, что за настроение у него сейчас, он бы не ответил. Он еще никогда не задумывался о собственном настроении на войне. Сейчас Зигфрид мог бы дать ответ на этот вопрос. «У войны нет настроения… - подумал он. - Ни настроения, ни лица, ни сердца, ни души. Она не спрашивает возраст, не смотрит на чесы, ничего не дает. Лишь забирает… Нет… Нельзя ей ничего отдавать. Пора за работу!»
- Пора за работу!.. – Эдерхарт, кажется, и сам не заметил, как произнес вслух последние слова. И он не ожидал, что уверенность в его голосе, в каждом из этих простых слов добавит уверенности каждому из тех, кто был вокруг. Зигфрид никого не любил обнадеживать и воодушевлять перед битвой, да и просто не умел – возможно, такой взгляд на вещи не всегда был уместен, но именно это и делало гвардию непобедимой. Хладнокровие в бою и трезвый взгляд на обстоятельства – не нужно лишних слов и пафосных речей…
Уже никто не спал… Все ждали только того, как Зигфрид отдаст свой приказ выдвигаться. Все ждали только его.
Эдерхарт видел лица товарищей и прекрасно понимал их настрой – и ждать больше не было смысла. Время ожидания кончилось. Пришло время действовать. Зигфрид спокойно встал и произнес:
- Оружие – с предохранителя… Мечи – наготове… Вперед! – и отряды безропотно двинулись сквозь тьму ночи вслед за командиром.
Зигфрид сохранял бдительность, двигаясь во главе колонны. Рядом с ним были бойцы «Ордена». Разведчики шли впереди с двойным опережением. Группа двигалась в три колонны через редколесье, холмистые равнины, поросшие кустарником, быстрее пересекала небольшие открытые пространства сквозь высокую траву. Тихая, спокойная и прохладная ночь царила над безлюдной каледонской глубинкой… Казалось, даже сама природа не хотела мешать гринландцам делать свою работу. Но это спокойствие лишь настораживало и раздражало. Настораживало настолько, что Зигфрид и Кэлвер то и дело давали сигнал остановиться, высылали нескольких разведчиков далеко вперед, выясняя ситуацию, отряды дожидались отставших и продолжали движение.
Около половины первого ночи разведчики засекли впереди сторожевой пост охраны лагеря. Вдалеке виднелись вышки с прожекторами и высокими ограждениями, опутанными колючей проволокой, слышалось гудение работающих электрогенераторов и гул двигателей техники.
- Мы на месте! – заключил Рекил, осмотрев в бинокль окрестности. – Посты слева и справа от восточных ворот, впереди КПП…
- Разведка бесшумно разберется с постами, «Орден» атакует по фронту, все остальным – оказать поддержку… - сухо распорядился Зигфрид. – Проверить связь… Ясно всем?
- Так точно… - хором согласились офицеры.
- Не ожидал от тебя такого настроя, – заметил Рекил.
- На поле битвы нельзя по-другому… - с прохладцей отозвался Зигфрид.
- Такой Эдерхарт мне больше по душе! – усмехнулся Рекил, отправляясь к своему отряду.
Бесшумно нейтрализовать посты на КПП и у ворот не составило для разведчиков особого труда. Кэлвер не одобрял жестокости, но кому, как не разведчику было известно о цене разоблачения?.. Так пролилась в ту ночь первая кровь.
Путь к восточным воротам был свободен. Несколько десятков метров открытого пространства отделяли импровизированную засаду гринландцев от входа в лагерь. Преодолеть этот отрезок незамеченными было трудно… Сигналом к атаке послужили два сухих хлопка.
- Снайперы работают… - пояснил Эдерхарт окружавшим его гвардейцам. – Наша очередь… За мной!.. – с застывшей звериным блеском в глазах злобой приказал он. Его меч сверкнул в полосе луча прожектора, подобно флагу. Вслед за мечом командира его верные бойцы устремились в бой…
Крики гвардейцев вселяли страх… Еще больший страх вселяли их мечи. Вслед за криками и блеском мечей пришел настоящий кошмар неистовой схватки. Мечи жаждали свежей крови – и они ее получили. Звон гринландской холодной стали каледонцы встречали яростным ответным огнем. Автоматные очереди, лязг железа, взрывы, вспышки выстрелов… вновь все смешалось в кровавом урагане войны, которая вновь врывалась в жизнь этого Мира некстати и бесцеремонно. Но теперь каждый из тех, в чью жизнь она вторгалась, был к этому готов… и где-то в глубине души даже рад… Зигфрид не думал об этом, не думал о том, рад он этому или же нет, любил он все это или ненавидел – все чувства вновь меркли на фоне единственной эмоции, заводившей его и приводившей в подлинное безумие. Вновь он и его бойцы превращались в истинных ангелов смерти, яростных и беспощадных, несущих боль и страдания на своих клинках. Мир переломился пополам, небо словно дрожало, словно не выносило вида льющейся бордовой рекой крови, не выносило вида разорванных в клочья окровавленных тел и конечностей, брошенных и растоптанных. Гвардия знала толк в убийстве…
Вслед за гвардейцами с боевым кличем бросились в атаку и остальные гринландцы. Теперь ими овладел уже даже не боевой азарт, а настоящий патриотический фанатизм. Офицеры шли впереди строя, словно пытались обогнать самих себя, и их бойцы не отставали от командиров, а гвардейцы вновь вели свой разговор на языке смерти и стали, все дальше и дальше прорубая путь товарищам своими мечами. Бойцы спотыкались о тела погибших, скользили в кровавой грязи, падали, снова вскакивали и продолжали наступать…
- Рассредоточиться! – кричал Рекил, поясняя приказ жестами, - Ирнел, занять позиции для обороны! Кэлвер, закрепитесь в том здании!
В ту же секунду послышались выстрелы с южного направления, заставив кое-кого из бойцов пригнуться.
- Ответный огонь! – яростно приказал Рекил. – Ирнел, выполняй, черт возьми!! Все мои – вперед, поддержать гвардию!!..
Тем временем гвардейцы продолжали прокладывать мечами себе дорогу к центральному блоку лагеря, где томились пленные гринландцы. Воодушевление успехами кружило голову… Казалось, что победа близка. Но тут их порыв был остановлен. Это сделал голос Рекила в коммуникаторе Зигфрида:
- Эдерхарт! Немедленно прекратить атаку!! Противник может вас окружить!! Займите оборону, отстреливайтесь, мы сейчас будем…
- Нет стволов… - напомнил Зигфрид.
- Да вы все точно ненормальные!!.. Поспешим… - было слышно, что Рекил сбил дыхание на бегу.
Бойцы «Ордена» заняли оборону в переулке между ангарами; с этой позиции было рукой подать до входа в блок содержания военнопленных. Где-то поблизости изредка посвистывали пули – каледонцы вели подавляющий огонь. Со стороны восточных ворот, где закрепились Ирнел и Кэлвер, доносился нескончаемый многоголосый оркестр выстрелов, очередей и взрывов… было ясно, что там сейчас идет основательная перестрелка. Время от времени небо подсвечивалось вспышками взрывов и трассами пуль, поджигавших прозрачный и прохладный воздух апрельской ночи.
- Тс-с-с… - прошипел капрал Руан. – Кто-то приближается!
И действительно, за углом послышались торопливые шаги, а затем спокойный голос:
- Свои… Гвардия, мечи в ножны!.. – это был Рекил и солдаты его спецотряда.
- Мы почти добрались! – раздраженно заявил Эдерхарт. – В чем дело, где противник?
- Какая разница, да где угодно может быть… - назидательно отозвался Рекил. – Вы что, ни о чем не думаете? Нужно держаться вместе – да и действовать по плану…
- Ладно, ясно…- сдался Зигфрид и добавил, заметив, что среди прибывшего подкрепления находится и Кэрри. – У нас есть раненые…
- Поняла, сэр… - Эдерхарт с трудом бы сейчас узнал в дисциплинированной и ответственной «Хранительнице» свою подругу; сержант Линкмар направилась осмотреть пострадавших.
Рекил подозвал Зигфрида:
- Основная цель впереди. Отсюда недалеко… Нужно прорвать позиции охраны хотя бы на одном участке. Не обязательно у ворот – можно проникнуть и через окна.
- Удержаться будет трудно. Людей мало… Там слишком много открытого пространства… - Зигфрид показал напарнику спутниковый снимок. – Нужно больше оружия.
- Что ты предлагаешь? – поторопил его Рекил.
- Захватываем арсенал, наверняка он тоже где-то недалеко… Кроме того, может быть, кто-нибудь из освобожденных согласится нам помочь. Вооружимся посерьезнее, освободим наших ребят и попробуем закрепиться к югу от блока для военнопленных… - Эдерхарт опять показал карту. – Там много небольших сооружений, думаю, это будет нам на руку.
- Похоже на план, – одобрил Рекил. – Я со своими займусь арсеналом, вы – атакуйте позиции у блока пленных. Удачи всем!
Закрепиться на заранее обговоренных позициях не составило особого труда. Отряд Рекила стремительной атакой овладел арсеналом, при этом один боец был серьезно ранен, и еще двое – отделались парой царапин. Раненый сержант сам вызвался остаться и случае необходимости – держать оборону. Кэрри и еще один солдат настояли, чтобы и их обоих оставили с раненым. Рекил не стал спорить – просто было некогда. Бойцы нагрузились боеприпасами и оружием и бегом направились к тюремному блоку.
Тем временем гвардейцы во главе с Зигфридом, не встретив сопротивления, захватили оба поста охраны к югу от входа в блок содержания пленных и обеспечили оборону для товарищей. Солдаты «Ордена» собрали винтовки и автоматы, которые смогли найти, развернули пулеметы в гнездах и приготовились встречать противника. Бойцы Рекила появились буквально спустя минуту и, на ходу сбросив сумки и ящики с боеприпасами и оружием, не останавливаясь, приступили к освобождению пленных товарищей.
Медлить было нельзя. Подавив сопротивление охраны тюрьмы (охранники просто бежали, бросив посты), Отряд Рекила рассредоточился по коридорам; солдаты торопились поскорей взломать все замки и выпустить на свободу пленных.
- Бойцы… - обращался Рекил к освобожденным. – Помните, что вы – солдаты… Мы вытащим отсюда всех вас… Но без вашей помощи это будет намного труднее! Кто может держать оружие и готов драться – подойдите…
Воодушевление и надежда – вот чего не хватало гринландцам в плену. Слова офицера как нельзя лучше выражали все это. И на призыв Рекила вновь вернуться в строй откликнулись еще двадцать с лишним бывших пленных.
Вскоре все камеры были открыты и взломаны, и все пленные были на свободе. Спустя считанные минуты первая группа освобожденных в составе около двухсот человек, сопровождаемых частью отряда Рекила и несколькими гвардейцами начала эвакуацию. Сектор был полностью зачищен от каледонских войск, поэтому освобожденные и их эскорт могли беспрепятственно покинуть территорию лагеря через северные ворота. Все шло четко по плану, что не могло не радовать. Но все равно расслабляться в этой ситуации было непозволительной роскошью.
Рекил нервничал, раздавая указания своим бойцам; и поводов для беспокойства было более чем достаточно. Спустя примерно час после того, как первая эвакуационная группа покинула пределы лагеря, послышался отдаленный гул моторов, заметно усилилась стрельба у восточных ворот, где удерживали позиции десант и разведчики. Периодически стреляли и в сторону укреплений рядом с тюремным блоком. Было очевидно, что каледонцы подтягивают резервы… А гринландцам помощи ждать было не откуда.
Рекил стремительно подлетел к Зигфриду за советом. Тот укрылся у низкой стены и периодически отвечал огнем на редкие выстрелы со стороны противника.
- Они подтягивают технику и резервы… - зачастил Рекил. – На нас наседают с севера, на Ирнела с запада! Думай, как нам быть… - Первая группа уже довольно далеко, бегут налегке, за ними не угонятся… Что насчет нас? Когда выдвигаться?
Вместо ответа Эдерхарт выглянул из-за укрытия, дал очередь в сторону неприятеля, после чего скороговоркой произнес, меняя магазин:
- Еще рано, подержим их здесь. Дадим ребятам еще немного времени на отрыв…
- Ясно… - согласился Рекил, передергивая затвор своего оружия.
Он уже собирался поддержать Зигфрида огнем, как вдруг в коммуникаторе ожил встревоженный голос Ирнела, прорывающийся сквозь шум боя и помехи:
- Рекил! У нас проблемы, враг окружает с двух сторон, бронетехника подступает, по нам ведут плотный огонь… Есть потери!.. Какие приказы?
- Пока держитесь!.. Удачи… - Рекилу больше нечего было ответить.
- Как слышно, прием, это Кэлвер!.. – коммуникатор вновь взорвался знакомым голосом. – Держимся к югу от Ирнела, по нам бьют из пушек! Несем потери…
- Пусть двигаются сюда! – вмешался Зигфрид. – Ирнел, Кэлвер, группа у арсенала, все! Здесь будет проще удержаться!..
- Передаю… - Рекил и сам не понимал, что с ним такое. Непредсказуемо складывающаяся ситуация боя странно сказывалась на его состоянии. Нельзя сказать, что он растерялся – но осуществлять эффективное руководство уже не мог.
Зигфрид это видел. Он все прекрасно понимал. И не собирался наставлять второго командира операции. Более чем достаточно оказалось его озверевшего крика: «Рекил! Приди в себя, мать твою!!!» и пары встрясок за плечи. Рекил будто ожил и, взглянув на товарища, лишь сокрушенно покачал головой.
Гринландцы продолжали вести бой у тюремного блока еще десять минут. Стволы перегревались, люди уставали, боеприпасы заканчивались. Но сдаваться никто и не думал. Ни у кого из бойцов не было в мыслях бросать товарищей.
- Чертовы пули… - злился Эдерхарт, отстреливаясь; каледонцы здорово пристрелялись и почти не давали поднять головы.
Неожиданно Зигфрид заметил выплывающую из дыма фигуру, двигавшуюся со стороны арсенала. Он сразу же понял, кто это был.
- Кэрри!!!.. – этот крик казался настоящим воплощением безумия.
Эдерхарт, наплевав на собственную безопасность, швырнул заклинивший автомат и бросился защищать свою подругу. Кэрри едва могла передвигать ноги, но упрямо продолжала идти к позициям гринландцев сквозь плотный огонь и не менее упрямо тащила на себе двух израненных бойцов… Изможденное лицо, красное от ссадин и чужой крови, перемешанной с песком, застыло маской отчаяния.
Зигфрид успел… Пули не причинили девушке вреда, и она благополучно донесла обоих раненых до укрытия, после чего упала без сил. Эдерхарт подлетел к ней быстрее молнии.
- Кэрри, очнись… - бормотал он, и казалось, что даже треск очередей и раскаты взрывов стихли, ожидая ее ответа.
Девушка приоткрыла глаза и спокойно произнесла:
- Мы спасены… Спасибо тебе…
- Я же обещал!.. – эхом отозвался Зигфрид. – Я верну вас… И буду защищать… огнем, мечом, собственным телом…
- Ты ранен… - забеспокоилась Кэрри. – Тебе нужна помощь!..
- Пустяки, царапина… Помоги лучше им, им хуже, - Зигфрид указал на спасенных медсестрой бойцов.
Эдерхарт солгал насчет царапины. Несколько пуль продырявили его броню на животе и прошли насквозь, из бедра торчал осколок гранаты, кровавый след обозначал путь Зигфрида… Но раны его не беспокоили. Он почти не чувствовал боли. И никто вокруг не знал, отчего все раны Зигфрида заживают почти мгновенно. Он сам не представлял, откуда этот удивительный дар, и не скрывал того, что этим гордится. Эта гордость и рождала его безумное бесстрашие в бою и пренебрежительное отношение к личной безопасности.
Зигфрид раздал остатки патронов подчиненным и приготовил меч, ожидая рукопашной. Иначе объяснить тот факт, что стрельба постепенно затихла, он не мог. Пока была возможность, бойцы переводили дух. Кэрри продолжала возиться с тяжелораненным сержантом, пытаясь остановить кровь. Но все было тщетно… И все же упрямство не позволяло ей опустить руки и дать бойцу умереть.
- Эдерхарт!!!.. – этот крик прилетел на слух Зигфрида сквозь застилавший дым со стороны восточных ворот.
- Ирнел!.. – узнал голос полковника Эдерхарт. – Свои на подходе, нужно прикрытие! Гвардия, вперед!..
Приказ не нужно было повторять. Бойцы «Ордена» вновь помогли проложить своими мечами безопасную дорогу для товарищей. Как оказалось, десантный взвод Ирнела уже объединился с группой разведки, и они сообща прорвались к своим. Но, увы, добраться смогли не все. Мрачные разведчики принесли на носилках четверых убитых и пятерых тяжелораненных. Среди пострадавших был и Кэлвер, раненный в шею и плечо. Ирнел шел позади всех и гнал впереди себя троих обезоруженных каледонцев, время от времени толкая их прикладом в спину. Зигфрид тоже нахмурился, глядя на все это. Ему не впервой было видеть смерть, не впервой было терять бойцов, терять друзей. Но всегда было одно и то же – раскаяние и злость. Злоба на самого себя за то, что он приложил недостаточно усилий, за то, что он не смог кого-то спасти. Ведь он был командиром. И он рисковал сам, но те, за кого он нес ответственность, рисковали еще больше.
Уже несколько минут стрельба не возобновлялась. Каледонцы прекратили атаки на временные укрепления гринландцев. Это могло значить лишь одно: противник перегруппировывается для того, чтобы нанести решающий удар. Стало быть, времени у подопечных Рекила и Эдерхарта почти не оставалось.
Командир спецотряда решил воспользоваться минутой затишья и передал Зигфриду:
- Первая группа выдвигается к зоне эвакуации. Будут там с минуты на минуту. Гравилет уже в воздухе, скоро прибудет… - майор осекся, видя на лице Эдерхарта лишь усталость и отсутствие всякого интереса, и добавил вполголоса. – Прости, я… сломался. Нервы… Чуть все дело не испортил…
Зигфрид перевел на него взгляд и ответил бесцветным голосом, подобрав с песка выпавшую у Рекила пачку сигарет:
- Забудь… Возьми, прикури. А потом дадим прикурить врагу!..
Рекил кивнул и молча закурил…
Зигфрид окинул взглядом позиции и понял, что большинство подчиненных пребывают в удручающем состоянии. Усталость, нехватка боеприпасов, тяжелый неравный бой, ранения, потери… Он все понимал. Как понимал и то, что именно сейчас самое время, чтобы поговорить с ними. Поддержать; неважно, как, но дать понять, что командир всегда остается командиром. Он слегка привстал и произнес так, чтобы хотя бы кто-то мог его слышать:
- Друзья… - и все, кто слышал, обратили на него внимание; они надеялись на своего лидера, они верили, что он их не подведет… - Друзья мои… Вы сделали даже больше, чем могло быть в человеческих силах!.. Но это еще не все… Бой продолжается, и я сделаю все, чтобы довести его до конца. Не отказывайте в просьбе помочь…
Зигфрид не пытался обнадежить или утешить кого-либо… Ведь все знали, что их ожидает. И были к этому готовы. Бойцы были готовы идти со своим командиром до конца. И не стоять за ценой… Каждый из тех, кто слышал слова Зигфрида, поддержал его настрой. Иначе он просто не мог…
Минута затишья превращалась в настоящую вечность. Гринландцы теперь переживали из-за этой заминки, жаждали продолжить бой, лишь бы избавиться от мучительной тишины. Пусть никто не хотел умирать… но сидеть без дела хотелось еще меньше.
Пока оставшиеся бойцы приходили в себя, помогали раненым, собирали патроны, Эдерхарт и Рекил вновь обдумывали планы. Их замыслы были просты: спасти как можно больше людей…
- Нас пытаются взять в клещи… Северный выход блокирован, с запада – то же самое, - несмотря на то, что стрельбы по-прежнему не было слышно, Зигфрид говорил на повышенных тонах; это позволяло хоть как-то донести мысль до почти оглохшего товарища. – Вариантов нет – только через восточные ворота…
- Больше нет времени ждать! – твердо настаивал Рекил. – Нужно уходить немедленно!
- Слишком много пострадавших… - предупредил Зигфрид. – Преследовать будут по пятам…
- Тогда кому-то придется остаться здесь, - упавшим голосом заключил Рекил. – Дать немного времени, пошуметь, оттянуть силы… Убедить, что осталось больше людей!
- Зря ты так… - не согласился Эдерхарт. – Каледонцы не идиоты, охрана – войска резерва, а на подкрепление идут регулярные части. И не забывай про численный перевес.
- Никто не говорил, что будет легко… Нужны добровольцы.
- Оставим пока это! – остановил его Зигфрид. – Что насчет пленных каледонцев?
Вместо ответа Рекил усмехнулся, встал и направился к тому месту, где сидели трое связанных врагов. Ничего не объясняя, он передернул затвор пистолета и приставил дуло ко лбу одного из них.
- Жду команды… - сурово произнес Рекил, глядя на Зигфрида уверенным взглядом.
- Нет, нет, нет!.. – Эдерхарт явно не ожидал такого поворота и бросился к напарнику. – Они безоружны…
- И что? – глупый встречный вопрос поставил Зигфрида в тупик. – Мы бы могли сейчас стоять на их месте… Ты, я, Ирнел… Кто угодно! Про наших «Хранительниц» я вообще лучше помолчу… (девушки этого не слышали – возможно, и к лучшему; трудно представить, что могло их ожидать, попади они в плен…).
Зигфрид не понимал всей сложности ситуации. А Рекил все видел по-своему, и он нажал бы на курок без тени сомнения. Но он видел и недоумение в глазах товарища… И решил это прекратить. Опять же – по-своему…
- Хорошо… Может, так??! – издевательски выплеснулся Рекил, хватая Зигфрида за руку и сдавив его пальцы на спусковой скобе. – Тогда вместе!.. Перед тобой – враг!..
Эдерхарт его не слышал. Он ничего не видел и ничего не слышал. Кроме глаз пленного каледонца. Он смотрел Зигфриду прямо в глаза… Страх, ненависть, злость – многое было в этом взгляде. Но Зигфрид видел лишь обиду и презрение. И эта обида и презрение словно медленно растеклась по телу, сжала легкие, жгла сердце. Враг презирал его… Презирал за его слабость. Его не должны были волновать принципы или сомнения – все это мешало на войне. Сейчас Зигфрид впервые понял, что он слаб. Не потому, что боялся или просто не мог выстрелить, а потому что не мог это принять – не мог принять все это, все то, что окружало. Слишком далека была новая реальность этой жизни от того, во что он верил. Но чтобы понять и подумать над всем этим, нужно было время, которого у Зигфрида и других гринландцев не было.
Эдерхарт не стал мешать Рекилу, и тот со свойственным ему хладнокровием выстрелил. И еще раз, и еще… Зигфрид отвернулся, на секунду закрыл глаза – и вновь открыл… Безмолвие – и снова война… Но что-то уже было не так.
То, как отреагировал на свой поступок Рекил, было странно… От переполнения злобой ему вдруг стало трудно дышать. Майор несколько раз жадно и глубоко вдохнул, пытаясь собрать воедино разбросанные осколки сознания. Но не мог… он вообще не понимал, что творил. Аффект? Безумие?.. Трудно сказать… Но он вдруг выронил оружие из рук, рухнул на колени перед телами врагов и схватился за лицо. Несколько мгновений он не шевелился.
Зигфрид, не оборачиваясь, и, как будто заранее зная, что хочет услышать его напарник и все те, кто был безмолвным свидетелем этой сцены, произнес:
- Три жизни, Август… Три жизни – цена мести… Не слишком ли? Сколько еще нужно смертей, чтобы все вернуть? По-твоему, это выход?..
Рекил встал с колен и, подняв голову, спокойно сказал:
- Начинайте эвакуацию. Ирнел, поведешь отряд! Заберите погибших и раненых и выдвигайтесь через восточные ворота. До зоны эвакуации около шести километров. Если ускоритесь – к рассвету доберетесь …
- Что значит «доберетесь»? – переспросил полковник. – А ты остаешься?
- Остаюсь…
- Тогда и мы остаемся! – заявил один из бойцов Рекила.
- Отставить… Выполнять приказ! – твердо оборвал возражения командир. – Ирнел за старшего. Всем вперед…
Больше никто не проронил ни слова. Полковник лишь кивнул и дал сигнал отправляться. Мрачные гринландцы начали эвакуацию.
К Рекилу подошел Зигфрид и прямо сказал:
- Одного я тебя тут не брошу…
- Знаю… спасибо!
- Мы тоже остаемся! – вызвались трое бойцов гвардии – Руан, Шейл и Элмер.
- И я с вами… - поддержала товарищей Дэнжер.
Рекил изменился в лице. Было очевидно, что эти три выстрела стали для него переломом, что-то внутри него перевернулось… К лучшему или к худшему – трудно судить, но теперь он больше не жаждал крови и мести. Он хотел лишь шанса доказать, что он еще способен на исполнение своего долга, а не на одну только месть.
Зигфрид никого не думал обнадеживать. Все уже было сказано… Он, как и все те, кто оставался, что их задача сродни самоубийству. Но никто не жалел об этом. Наоборот – все этим гордились. Может, это было и безрассудно, но смелости всем было не занимать… Раньше Зигфрид не задумывался о том, что делает солдата героем. Теперь же все стало ясно. Одной смелости мало; недостаточно просто забыть про страх, настоящий герой забывает даже то, почему следует об этом забыть. Незачем знать лишнее, незачем задумываться о причинах и последствиях, ни к чему понимать свои действия, некогда отдавать отчет о своих действиях. Быть героем – значит просто быть собой, собой настоящим… Ведь настоящий герой живет в каждом…
Все были на своих позициях. Последние бойцы из второй эвакуационной группы уже покидали территорию тюремного блока. Задержалась лишь Кэрри. Она просто стояла и смотрела на Зигфрида. Он все понимал, он понимал ее чувства, ее восхищение героизмом, понимал, что она не хочет его терять. Но понимал он и другое чувство, пылающее сейчас в его сердце вулканом, чувство, которое было сильнее страха, ненависти и любви. Чувство, которое называлось «долгом». Лишь на несколько секунд Эдерхарт заставил замолчать голос долга внутри.
- Не задерживайся… Иди. – спокойно сказал он, подойдя к девушке.
- Я горжусь тобой! – произнесла она, прикоснувшись к плечу командира. – Можешь ничего не обещать… Я знаю все…
Она не стала договаривать. Не было слез и грусти. Она повернулась и побежала догонять уходящих солдат. Она не слушала голос внутри, говоривший, что они больше не увидятся, не слушала голос сердца… Кэрри твердо верила в своего героя.
Зигфрид спокойно улыбнулся, глядя ей вслед. Ему никогда не хотелось от девушки чего-то большего, хотя ничто этому не мешало. Его не пугало одиночество души – ведь он знал, что рядом боевые друзья и сослуживцы; его не пугало и одиночество сердца… сейчас его не пугало ничто.
- Эдерхарт! – голос Рекила словно вывел Зигфрида из оцепенения. – Давай же! Все по местам! Готовься к бою…
Пару секунд спустя Зигфрид уже сжимал в руках винтовку, приткнувшись к низкой стенке рядом с Рекилом. Тот кивнул, указав куда-то в сторону:
- Прощание?
- Ничего подобного!
- Почему?
- А ты что, умирать собрался?! – неожиданно легкомысленно спросил Эдерхарт.
- Были такие мысли… - не зная сам, почему, усмехнулся Рекил.
- Прекрасно!! – Зигфрид бы мог сейчас сойти за сумасшедшего. – Я тоже!!
Рекил громко рассмеялся, а вместе с ним и остальные бойцы. Они словно специально смеялись так, чтобы их слышали враги… Чтобы они слышали и понимали, что гринландцы не боятся их. Гринландцы смеялись перед лицом смерти. Смерть не могла вселить в их сердца страх. Они не боялись ее, не боялись пуль, которые вот-вот должны были засвистеть в прохладном сыроватом воздухе на фоне светлеющего неба, не боялись боевого клича противника, который вот-вот должен был начать последнюю атаку, не боялись ничего… Ведь они были готовы ко всему. Даже к смерти, если это понадобится.
Потому что они были героями…
Август 2009 г., Новгород.