Был ясный солнечный день, один из последних тёплых дней уходящего лета. В сквере напротив здания экономического университета на Преображенской, 8, собралось много пожилых, необычно веселых, счастливо улыбающихся людей. Дружеские рукопожатия, объятия, поцелуи, радостные восклицания: «Привет! Ты совсем не изменился, разве что чуть-чуть. А я постарела? Ну ладно, не льсти, сама знаю, не будем сегодня об этом. Кто это идёт? Не узнаю… Ой, да это Женя (Толя, Инна, Юра)» – и в таком же духе продолжалось часа полтора-два. Фотографировались, опять обнимались и говорили, говорили…
В моём кармане зазвонил мобильник, и я услышал голос Сергея Калайджяна, который так и не смог выбраться в Одессу из Сухуми: «Миша! Все уже собрались? Дай мне Свету, а потом Аскольда!» – «Серёжка, как жалко! А когда ты сможешь приехать? Приезжай, пожалуйста, мы хотим тебя видеть! Хорошо, передаю телефон дальше…».
Минут через 20 я стал сомневаться, что телефон когда-нибудь вернётся ко мне – он продолжал переходить от одного из моих товарищей к другому, отовсюду слышались радостные восклицания. И казалось на удивление естественным, что люди, которым, говоря одесским языком, «хорошо за семьдесят», называют друг друга Серёжками, Майками, Алками. Поэтому и я в этом тексте буду называть моих солидных и пожилых товарищей просто по именам, без отчеств и церемоний.
В здании, у входа в которое мы собрались, с 1918 по 1958 год размещался Политехнический институт. Мы пришли в него 55 лет назад юными, наверняка немного смешными; кто-то был скромным, кто-то более уверенным, но все – радостными и весёлыми: ведь впереди была студенческая жизнь, о которой мы так мечтали.
Наш сороковой выпуск ОПИ был последним в этом здании, потом институт переехал на проспект Шевченко, там впоследствии вырос целый квартал учебных корпусов, но они для нас чужие, а тот, у которого мы собрались, – родной. Читатель уже понял, что в этот день мы отмечали полувековой юбилей нашей самостоятельной инженерской жизни, начавшейся тогда, когда мы покинули эти стены.
Кстати, о стенах, вернее – о здании. Оно было построено в конце XIX в. на средства одесского купечества для размещения в нём Императорского коммерческого училища. По словам писателя и краеведа А.Ю. Розенбойма, окончившие училище с отличием представлялись на звание почётного гражданина Одессы. Выпускниками этого учебного заведения были многие известные люди, сыгравшие важную роль в жизни Одессы и России. Коммерсантов не припомню, но двоих знаменитых литераторов назову: Лев Никулин и, особенно, Исаак Бабель. Так что мы, не зная этого тогда, могли заниматься в аудитории, где учился Исаак Эммануилович.
Но вернёмся к нашей встрече. Попытаюсь передать её необыкновенную атмосферу по памяти и фрагментам видеозаписи, которая велась почти всё время: «А кто это топает? Это не наш кадр? – Раз топает, значит наш». К площадке сквера, на которой мы собирались, приближается, опираясь на палку, высокий солидный мужчина в очках и бейсболке. Холёные седые бородка и усы, заметно выпирающий живот, нависающий над ремнём. Невозмутимо, без улыбки смотрит на нас; его почти никто не узнаёт. Света Дорошенко, смеясь, помогает ему повесить на грудь с частичной опорой на живот фотографию молодого красивого юноши, в котором сразу узнаётся студент Витя Галка. Хохот, дружеские подначки, реплики типа: «Ну, ты даёшь!», «Ты это здорово придумал».
«Я помню нашу встречу с тобой в Минске. Когда это было? В конце шестидесятых? И как там ваш батька Лукашенко? А кто из наших ещё есть? – Саша Карачун, у него завтра семидесятипятилетие; сам понимаешь, он не смог уехать».
«Ты посмотри на эту женщину! Она всегда была красавица, и сейчас такая же. Нет, серьёзно! Не понял, кто-то не согласен?».
«Какой ты молодой, даже я не такой, а я ведь ещё ого-го, правда?».
«Лёня Комиссаренко не смог приехать, он в больнице; хоть и Германия, но больница – это серьёзно».
«Ну, ребята, вы молодцы! – Нет, это все мы молодцы, раз смогли всё преодолеть и приехать!».
«А ты стал расти вперёд. – Что же ты хочешь, вверх я вырос ещё в институте!».
«Ребята, подойдите по одному к Инке, надо скинуться ещё по двадцатке – с марта цены выросли. И кончайте обниматься, ещё успеете. Пошли потихоньку в ресторан, это недалеко».
Несколько кварталов до ресторана шли довольно долго – некоторые из нас быстро передвигаться не могли, но это никого не смущало. Говорили, рассказывали, выясняли, отвечали.
В большом зале ресторана за огромным столом расположились 42 участника встречи; из них, за вычетом пяти жён, собственно юбиляров было 37. Пять лет назад нас собралось 25, но нескольких из них на этот раз не было: кто-то не смог, а одна из организаторов предыдущей встречи, энергичная и весёлая Алла Молостова, через год умерла. Так что почти половина собравшихся оказались на встрече впервые за много лет.
А найти их было совсем не просто. Многолетний организатор наших традиционных сборов Гриша Машевский перед отъездом в 1993 г. в Штаты передал все списки с адресами и телефонами Володе Гительмахеру, который вскоре, возвращаясь в Одессу, внезапно умер в поезде от инсульта. Во время похорон было, понятно, не до списков, а потом его семья переехала, и сведения потерялись.
Через десять лет за организацию очередной встречи взялись автор этих строк и Инна Гурович (Зильберберг). Нам пришлось составлять списки, практически заново отыскивать адреса и телефоны сокурсников, обзванивая одесситов. Затем по ставшим известными адресам я посылал письма.
В этом году мы с Инной, Аскольдом Назаренко и Сеней Гройсманом расширили поиск и разными способами – по телефону, рассылкой писем (включая даже письма без адресов в иногородние организации, где раньше предположительно работали наши выпускники) оповестили почти 80 человек.
Нам было приятно, что уже на этом этапе реакция большинства оповещённых была радостной и благодарной (помню SMS Олега Мазура из Нальчика: «Миша! Я так тебе благодарен…» и много аналогичных телефонных звонков). Нам пришлось дважды переносить дату встречи и заново оповещать об этом всех будущих участников, живущих в разных городах и странах, когда выяснялось, что она неудобна для кого-то и ставит под угрозу его приезд. Работа была большой и кропотливой, но мы сами получали от неё удовольствие.
Часть писем вернулись с пометкой «адресат не проживает». Некоторые наши товарищи звонили, очень благодарили за приглашение, но говорили, что по разным причинам (в основном – по состоянию здоровья) приехать не смогут: Игорь Бенюх из Северодвинска, Витя Денисенко из Новосибирска, Тоня Герасимчук из Первомайска, Лина Морозова из Винницы, Игорь Рейдер из Торонто и другие. Не смогли приехать упомянутые выше Сергей Калайджян из Сухуми, Саша Карачун из Минска, Лёня Комиссаренко из Германии и ещё человек десять, известных нам.
«География» приехавших была достаточно широкой: из США – Майя Лукашевская, Инна Винер (Зильберберг), Гриша Машевский; из Германии – Юра Концов с женой и Витя Галка; из Израиля – Мила Лепина (Блехман), из Санкт-Петербурга – Люда Вишневская, из Нальчика – Олег Мазур, из Кишинёва – Саша Марин с женой, из Минска – Вадим Басс и Маня Баранова, из Москвы – Оля Волощенко, шестеро из разных городов Украины. Таким образом, больше половины собравшихся были приезжими.
Но вернёмся к застолью. В его организации приняли активное участие Инна Гурович, Алла Зуева (Дмитриева), Сеня Гройсман и Ванда Рымар (Ямроз); в организации видео- и фотосъёмок – Света Дорошенко, которая сама их частично оплатила.
Открывая наш вечер, я поприветствовал от имени одесситов всех приехавших, а потом попросил почтить память около тридцати наших товарищей, которых уже нет среди нас, и перечислил их поимённо. Это был единственный грустный эпизод. После этого начались тосты, здравицы, воспоминания, пожелания, продолжавшиеся допоздна.
Один из нас, профессор Политеха Женя Бельтюков сказал, что наше братство – явление уникальное; ему за несколько десятилетий работы в институте ни разу не приходилось сталкиваться с такой многочисленной и радостной встречей выпускников. Потом он эмоционально вспомнил наших преподавателей и их роль в получении нами знаний. А наша профессиональная подготовка была действительно очень хорошей – не случайно среди нас несколько профессоров (в том числе известный учёный, заслуженный деятель науки и техники Украины, академик Аскольд Назаренко), доценты, директора и главные инженеры заводов и проектных организаций (бывшие директор Одесского завода «Центролит» Сергей Василенко, главный инженер СКБ «Сиблитмаш» в г. Новосибирске Виктор Денисенко и другие руководители), конструкторы высокого уровня – авторы оригинальных разработок, изобретатели, заместитель министра станкостроения СССР Николай Ендовицкий (увы, покойный), лауреат Государственной премии республики Беларусь и вице-президент Белорусской ассоциации литейщиков Вадим Басс; перечень можно продолжить. Не боясь громких слов, могу сказать, что выпускники нашего курса внесли действительно большой вклад в развитие машиностроения.
Тост Е. Бельтюкова продолжил Гриша Машевский, который в свойственной ему живой форме, по-доброму и с юмором вспомнил многих преподавателей, восстанавливая в нашей памяти их характерные черты и выражения.
Первым, естественно, был назван директор института профессор Виктор Афанасьевич Добровольский, около тридцати лет бессменный заведующий кафедрой деталей машин. Наш курс был последним, на котором он читал свои неповторимые лекции. Это был учёный и инженер с огромной эрудицией и опытом, эксперт во многих областях машиностроения и одновременно человек с прекрасным чувством юмора, остроумные фразы которого передавались из поколения в поколение студентов.
Гриша напомнил нам некоторые изречения Виктора Афанасьевича: «Характер, по аналогии ещё кое с чем, надо иметь, но не обязательно его показывать»; «Прочность соединения обратно пропорциональна учёности его создателя» и ряд других, что вызвало смех и аплодисменты собравшихся.
Мой отец, учившийся у Виктора Афанасьевича ещё в начале тридцатых годов, цитировал мне другие его «крылатые фразы». Когда студент приносил Добровольскому слабый, с ошибками, проект, тот говорил: «Инженера из тебя, видимо, не получится. Может быть – главный инженер…», «Инженер-руководитель должен уметь не только руками водить, но хотя бы иногда и головой работать».
На лекциях В.А. Добровольского всегда была полная аудитория, хотя лекциями в общепринятом смысле назвать их было трудно; скорее это были размышления, рассказы об интересных случаях из его обширной практики эксперта, но почему-то именно они вспоминались потом в нашей практической работе чаще многих других традиционно построенных лекций.
Наша сокурсница Майя Яворовская (о ней речь впереди) писала о Викторе Афанасьевиче через 25 лет после окончания института: «Неожиданно приоткрылась дверь аудитории, в ней показались аккуратно причёсанные на пробор профессорские седины, неизменное чеховское пенсне – и вдруг совершенно хулиганско-мальчишеский взмах руки: «Бонжур, механики, с новым учебным годом!». И исчез…». «Во время праздничных демонстраций он любил приходить в нашу колонну и разбрасывал налево-направо, словно конфетти, свои ярко расцвеченные полулегальные шуточки». Наверное, среди наших преподавателей не было другой такой колоритной и легендарной фигуры.
С благодарностью вспомнили мы с Гришиной помощью преподавателей, прекрасно читавших, пожалуй, самые сложные теоретические курсы – теорию механизмов и машин (ТММ) Льва Соломоновича Ханукова и сопромат – Анатолия Васильевича Будницкого, всегда подтянутого, строгого, чёткого. Оба они (каждый в своей, только ему присущей манере) очень доходчиво излагали нелегкие предметы, и большинство из нас неплохо их освоили. Тут же Гриша привел шутливое выражение многих поколений студентов-механиков «сдал ТММ – можешь влюбиться, сдал сопромат – можешь жениться».
На первом месте нашего выпускного альбома размещены фотографии почти всех наших преподавателей. Нескольких из них я помню плохо – видимо, они не оставили яркий след в моей памяти. Наверное, читали свои лекции, как выразился Гриша Машевский, «без отрыва от конспекта». Но это были немногие исключения, подтверждающие общее правило – подавляющее большинство наших преподавателей были замечательными.
Доцент Николай Иванович Горбатов прекрасно читал курс теоретической механики – и лекции о Сурикове; доцент (впоследствии – профессор) Леонид Болеславович Богданович преподавал металлорежущие станки и отдельно – их гидропривод и написал по этой теме хорошую книгу; очень интересно читал вроде бы скучный курс экономики и организации производства доцент (тоже впоследствии профессор) Лазарь Борисович Эрлих (рассказывали, что раньше, до годов «борьбы с космополитизмом», когда В.А. Добровольский с трудом сохранил его в институте, он блестяще читал несколько совершенно разных курсов – от расчёта и конструирования станков до их электропривода); доцент Пётр Родионович Родин научил нас достаточно сложному проектированию режущего инструмента и умудрился увлечь этим многих; благодаря доценту Анатолию Борисовичу Дашевскому мы не только знали, но и понимали (а это намного труднее) технологию машиностроения – он заставлял нас думать!
Даже те, кто в школе хорошо знали физику и химию, с удовольствием слушали интересные, насыщенные лекции Льва Фёдоровича Розенберга и Александра Осиповича Киневского.
Легендарный майор (впоследствии подполковник) военной кафедры Филипп Яковлевич Донец, помогая нам освоить премудрости устройства и вождения танка, постоянно показывал пример офицера и мужчины – энергичного, физически крепкого, требовательного и одновременно непосредственного, с юмором и солёными шутками. Любимцами всего курса, а особенно его женской половины, были молодые преподаватели Владимир Андреевич Бурьян и Георгий Иванович Самохин. Их и многих других мы всегда вспоминаем добрым словом. Никого из них уже нет в живых, но память о них и благодарность за их труд сохранятся у нас на всю жизнь. Вот какие воспоминания навеяли на меня выступления Жени Бельтюкова и Гриши Машевского.
А наш вечер продолжался. Саша Марин, выступивший одним из первых, сказал: «Я очень рад вновь оказаться после многих лет среди вас. Хочу выразить огромную благодарность оргкомитету за то, что разыскали меня, не зная адреса. Когда я получил ваше письмо, посланное (тоже без адреса) в Кишинёвский политехнический институт, где я работал, и переправленное оттуда мне, я чуть не заплакал! Спасибо за то, что доставили такую радость». Говорил Саша и о том, как много дал нам институт.
Тёплые слова и добрые пожелания звучали в выступлениях Оли Волощенко, Инны Гурович, Юры Концова, Толи Стоянова, провозгласившего тост за здоровье и долголетие всех присутствующих и отсутствующих, а в особенности – тех, кто обеспечил нашу встречу.
Потом «тряхнул стариной» Вадим Басс и на специально принесенной мною гитаре стал аккомпанировать себе и другим исполнителям, и зазвучали наши старые песни.
Но основным содержанием и главной радостью вечера было общение. Собрались группками, подсаживались друг к другу и говорили, говорили.
В конце вечера я вновь выступил и предложил вспомнить двух наших товарищей, которые после нескольких лет достаточно успешной инженерной работы окончательно поняли, то их призвание – журналистика, и осуществили его.
Одна из них – уже цитировавшаяся выше Майя Яворовская (в «Тикве» год назад был опубликован мой очерк о ней и большая подборка её стихов). Она стала членом Союза журналистов, работала в газете и на радио, преподавала журналистику в университете и писала пронзительные, искренние стихи. Жаль, что её уже 7 лет нет с нами.
25 лет назад, когда она не смогла приехать на нашу встречу, в зачитанном перед собравшимися её обращении были такие строки: «В каждый приезд в Одессу я ходила туда, на Преображенскую и Гоголя… Там всегда сжималось моё сердце и с годами всё чаще наворачивались на глаза сентиментальные слёзы. Там я знаю каждую щербинку на тротуаре, там на каждом углу страница памяти… Пока будет жив хоть один из нас, будет жить и наш старый добрый дедушка – институт, и наше братство».
Стал журналистом, сценаристом, поэтом и мой самый близкий друг, наш однокурсник Женя Марголин. Он был членом не только Союза журналистов, но и Союза кинематографистов. За сценарий нашумевшего в конце 80-х годов фильма «Легко ли быть молодым?» он получил Государственную премию СССР – высшую награду для творческого работника. В последние годы жизни (он внезапно умер в 56 лет, на пике творчества) Женя был избран коллективом и успешно работал директором и художественным руководителем Рижской киностудии документальных и научно-популярных фильмов.
Ещё работая на заводе в Риге, Женя в 1960 году написал и прислал мне стихотворение «Друзьям-политехникам». Я прочитал его собравшимся на нашей встрече, и оно прозвучало так, как будто адресовано нам, сегодняшним. Написано оно было ко встрече Нового Года, но важен в нём не повод, а тяга к общению с нами и настроение. Приведу несколько последних строк:
«… Гулко наполнят комнату курантов удары мерные,
С Новым Годом поздравит по радио Левитан,
А когда шум утихнет, в десять минут первого
Я по старой традиции снова наполню стакан.
Я знаю – в это же время в далёком Новосибирске
Сверяют часы по московскому трое наших ребят
И одновременно в Одессе, Москве и Минске
Бывшие политехники тоже на стрелки глядят.
Большая подходит к двойке. Выпьем за дружбу верную!
Впрочем, не надо тостов, пусть говорит тишина.
В эту минуту – вместе. Десять минут первого.
Молча – стаканы в руки, молча – до самого дна».
Пожалуй, лучше о дружбе и братстве не скажешь.
Закончился наш вечер поздно, официантки уже многозначительно поглядывали на нас, но мы всё никак не могли разойтись. Стояли на тротуаре у входа в ресторан и договаривали то, что не успели сказать друг другу там. Одни завтра уже уезжали; кто-то собирался через день по приглашению Вали Заболотного идти с ним на яхте по заливу, посмотреть на Одессу с моря; кто-то договаривался о «сепаратных» встречах в небольших компаниях.
Человек двадцать встретилось на следующий день около Дюка. Долго сидели на обновлённом Приморском бульваре, подошли к памятнику Екатерине II и основателям Одессы. Потом спустились в порт, прошли вдоль пассажирских причалов, посидели на скамейке около яхт-клуба. У наших ног плескалось море, на голубом небе светило яркое солнце, мы ели принесённый кем-то виноград… Это были счастливые минуты умиротворения, и опять не хотелось расставаться. Поднялись на фуникулёре, мимо застеклённой крыши над фрагментом археологических раскопок прошли к памятнику Пушкину, потом к Оперному.
Повторюсь – жаль было расставаться. Вадим Басс предложил организовать следующую встречу не через 5 лет, как обычно, а через два года.
Так закончился наш юбилей, который оставил у его участников тёплые и добрые воспоминания. Если хотя бы часть наших пожеланий друг другу сбудутся, мы будем счастливы.
2008 г.