К тому дню, с описания которого начинается этот очерк, я после окончания Одесского политеха уже больше года работал конструктором на заводе радиально-сверлильных станков – «Радиалке», как её обычно называли.
Представьте себе большой двухсветный зал, во всю длину которого стоят пять рядов чертежных досок – «кульманов». Моя доска у центрального прохода, отгорожена от него большим чертежом, висящим на стойке. Я увлечен работой, которую нужно закончить побыстрее, и потому не вслушиваюсь в ставший уже привычным гул от негромких разговоров пяти десятков моих коллег.
Неожиданно чертеж кем-то отгибается от стойки. Я раздраженно поворачиваюсь, чтобы спровадить непрошенного посетителя, и вижу незнакомого человека лет пятидесяти с залысинами на высоком лбу и приветливой улыбкой. Он протягивает мне руку и говорит: «А Вы, вероятно, один из наших новичков. Рад познакомиться. Мы еще будем общаться. Успехов Вам!» и переходит к следующей доске.
Я выжидаю некоторое время и, убедившись в уходе посетителя, спрашиваю у своего ведущего конструктора Бориса Моисеевича Бромберга, кто это был. Оказывается, что меня приветствовал главный конструктор завода Фридрих Львович Копелев, вернувшийся из длительной командировки в Китай, где он помогал осваивать производство радиально-сверлильных станков.
Так я впервые познакомился с человеком, руководившим после этого более десяти лет конструкторским коллективом, где я проработал всю свою жизнь. Сначала мне, молодому рядовому конструктору, почти не приходилось общаться с ним по конструкторским вопросам, т.к. направлением разработок нашей бригады руководил заместитель главного конструктора Михаил Семенович Надель, которого я считаю вторым после Б.М. Бромберга моим учителем и наставником в конструкторском деле.
Первое общение с Копелевым произошло вскоре после знакомства. Надо сказать, что конструкторский отдел не был готов принять довольно многочисленное пополнение – около десятка молодых специалистов впервые за много лет одновременно пришли в него после окончания института. Для нас не было ни кульманов, ни столов, ни места, где их поставить.
Копелев принимает решительные меры. Он вызывает к себе мужскую часть новичков и ставит задачу: отремонтировать своими силами его кабинет для того, чтобы переселить в него из конструкторского зала копировщиц, а освободившуюся площадь использовать для нашего размещения. Организованная Копелевым бригада смело берется за дело. К моему удивлению, через неделю был отремонтирован и окрашен пол, оклеены синим линкрустом стены, побелен потолок. Мы были очень горды собой, т.к. почти никто из нас этим раньше не занимался.
После этого Копелев посылает нас в том же составе в ремонтный цех, и мы под руководством пожилого слесаря умудряемся из кучи сваленного на чердаке металлолома собрать несколько вполне пригодных для работы чертежных приборов. Завершило эту эпопею сколачивание из свежеобструганных досок нескольких корявых столов и табуреток.
Таким образом, благодаря Ф.Л. Копелеву мы смогли кое-как разместиться в конструкторском зале и продолжить работу уже не на временно свободных чужих местах, а на своих собственных.
Наиболее запомнившимся мне событием, ускорившим наше «врастание» в коллектив, стала встреча нового 1960 года, для чего был арендован зал диетстоловой на Дерибасовской. Организация художественной самодеятельности была поручена мне. Мы с упоением взялись за дело, разработали целый сценарий. Никак не удавался нам текст выступления Деда Мороза, которым должен был открываться вечер – получалось скучно и неинтересно. Я обратился за помощью к Копелеву, который, как сказал мне Б.М. Бромберг, обладал хорошим вкусом и остроумием, любил поэзию и «грешил» этим сам.
Выслушав меня, Фридрих Львович сказал: «Миша, Дед Мороз – это банально. Пусть у нас будет Баба Мороз». В этом был весь Копелев – неожиданный, оригинальный. Он написал довольно большое шутливое новогоднее приветствие Бабы Мороза, яркое и остроумное. В исполнении Ани Гольденберг, высокой сероглазой красавицы-брюнетки (с которой мы репетировали в рабочее время в комитете комсомола, запираясь изнутри, что вызывало ехидные шуточки) это приветствие было принято громом аплодисментов.
Через три года я сам стал руководить небольшими конструкторскими коллективами – сначала бригадой, затем сектором прецизионных станков-автоматов. В этом качестве я несколько раз обращался к Ф.Л. Копелеву, когда мне казалось, что не получается удачная конструкция станка.
Фридрих Львович предлагал неожиданные варианты. При подробной проработке они не всегда получались именно такими, но благодаря своей необычности подталкивали меня к удачному решению проблемы.
Копелев обычно не занимался частностями, а видел будущую конструкцию целиком и, как правило, в исполнении более перспективном, чем общепринятое в то время.
Для читателей, интересующихся техникой, перечислю только названия нескольких из предложенных и энергично внедренных Ф.Л. Копелевым новых и передовых для того времени конструкторских решений: программирование автоматического цикла алмазно-расточных станков; одноколонная компоновка радиально-сверлильного станка; гидропреселективное управление переключением числа оборотов шпинделя.
Вообще смелый и оригинальный подход к разработке конструкции был для Копелева типичен. Не случайно он, заводской инженер, стал автором и соавтором около пятидесяти изобретений, более двадцати печатных трудов в журналах и сборниках. Ему было присвоено звание «Заслуженный изобретатель УССР».
Здесь мне кажется уместным рассказать о жизненном пути Ф.Л. Копелева. Он родился в г. Хорол Полтавской области в семье рабочего-мукомола. В школе учился только до 5 класса, потом был вынужден оставить учебу из-за закрытия школы во время гражданской войны.
В шестнадцать лет Ф.Л. Копелев пошел работать на мельзавод – сначала учеником, потом вальцовщиком. Через четыре года был направлен на учебу в Одесский институт технологии зерна и муки, по окончании которого получил специальность инженера-механика. С 1934 года работал на Одесском станкозаводе им. Ленина – сначала конструктором, затем руководил группой наладки станков. Мне представляется, что именно опыт инженера-наладчика дал Фридриху Львовичу очень многое из того, что было использовано им в последующей инженерной и конструкторской деятельности.
Через 5 лет Ф.Л. Копелев становится главным конструктором завода. Сначала в Одессе, а затем во время эвакуации в г. Стерлитамаке он три года руководил конструкторским коллективом одного из передовых станкостроительных заводов страны. Затем два года Ф.Л. Копелев работал главным инженером Дмитровского завода фрезерных станков.
В освобожденной Одессе Постановлением Совнаркома был организован завод радиально-сверлильных станков, и Копелева назначают главным конструктором этого еще не существующего предприяния. После окончания войны его направляют в Германию для организации перевозки в Одессу технической документации и оборудования немецкой фирмы «Raboma» - одной из ведущих в мире по производству радиально-сверлильных станков. Вскоре эти станки начали изготовлять в Одессе по немецким чертежам, которые срочно переводились на русский язык и приводились в соответствие с советскими стандартами и нормативами.
В 1947 году в Одессе было организовано специальное конструкторское бюро станкостроения СКБ-3 – третье в Союзе после московского и ленинградского, и Ф.Л. Копелева назначают главным конструктором этого бюро. Ему приходится и тут буквально с нуля организовывать работу конструкторского коллектива, основными специалистами которого (как и в конструкторских отделах завода радиально-сверлильных станков и завода им. Кирова) становятся возвращающиеся из Стерлитамака одесситы.
Через год Копелев переходит на завод и снова работает его главным конструктором, а затем становится главным конструктором организованного им специального конструкторского бюро алмазно-расточных и радиально-сверлильных станков СКБАРС. В 1969 году в качестве персонального пенсионера республиканского значения Фридрих Львович переходит на пенсию.
Многолетний заместитель Копелева М.С. Надель вышел на пенсию на год раньше и перестал работать. Помню, как на банкете, устроенном Фридрихом Львовичем в связи с новым статусом, Надель с бокалом в руке обратился к Копелеву и сказал: «Фред! Мой годичный опыт пенсионера говорит, что в этом космосе вполне можно жить!»
Но новоиспеченный пенсионер не собирался отойти от активной деятельности. В созданной им организации за 7 лет вырос серьезный экспериментально-исследовательский отдел, работы которого непосредственно курировал Ф.Л. Копелев. Он просит зачислить его в этот отдел в качестве ведущего инженера-исследователя, некоторое время готовит и начинает проводить экспериментальные работы по исследованиям высокоточных шпинделей.
Но не всех руководителей, его бывших подчиненных, устраивал сотрудник такого уровня. Об одном из них Фридрих Львович рассказал мне в доверительной беседе на заводском дворе, с горечью добавив: «А ведь я так много для него сделал, выдвигал его, и тогда, раньше, он вел себя, мягко говоря, иначе …» (не ручаюсь за дословность, но смысл был именно такой). Через несколько месяцев Копелев вынужден был уйти из СКБАРС и перешел на работу в Украинский научно-исследовательский институт станков, инструментов и приборов УКРНИИСИП, где трудился старшим научным сотрудником до 1981 года.
Фридрих Львович был фигурой яркой и неординарной. Полученное им высшее образование никак не было связано со станкостроением; серьезного опыта работы рядовым и, тем более, ведущим, конструктором по разработке станков у него не было. Тем не менее, благодаря свом личным качествам и способностям, он стал одним из крупных специалистов в этой области. Много работая над собой, он овладел немецким и английским языками (большая редкость для заводского инженера, особенно в то время), свободно оперировал методиками инженерных расчетов, владел математическим аппаратом. При отладке спроектированных нами станков Фридрих Львович подсказывал неожиданные решения, временами приводя нас в восхищение их простотой и эффективностью.
Организаторские способности Ф.Л. Копелева проявлялись на всех этапах его инженерной деятельности. Трижды он создавал новые конструкторские организации и успешно ими руководил. Большое количество людей находились под влиянием этого талантливого человека.
Сын Фридриха Львовича много лет живет постоянно в Германии. Он очень похож на отца и внешностью, и яркими способностями в разных областях человеческой деятельности – от науки до стихосложения, и прекрасным чувством юмора, и остроумием. Помню, с какой гордостью сообщил мне Фридрих Львович о том, что Юра защитил докторскую диссертацию, а затем – что стал профессором, заведующим кафедрой того института, который когда-то окончил отец.
24 мая исполняется 100 лет со дня рождения Ф.Л. Копелева. Пусть этот очерк будет данью уважения к его памяти.
2008 г.