http://www.proza.ru/2012/02/27/521 (начало)
Глава вторая. К жене убитого всегда много вопросов
Бросив на стол дело, состоявшее из нескольких протоколов и рапортов, я опустился в удобное кресло, расположенное в углу кабинета.
Напротив, там, где обычно сидят допрашиваемые, уселся убитый предприниматель Корнеев.
«Вот так вот обходятся с нами, предпринимателями, в наше смутное время!» –пожаловался он.
– Кинул кого-то! – строго оборвал я его.
«Может и потеснил кого, да. Но это же бизнес! Это время такое! От этого я ведь не перестал быть человеком. И также достоин справедливости, хотя бы посмертной. И кто, как не вы, следователь, сможет озвучить мои последние мысли и слова! Одна надежда моя на вас!»
Вздохнув, я взял в руки тонкую папку уголовного дела. Специфика профессии следователя в том, что былые заслуги помогают только в одном – получить в своё производство более сложное дело. Ну, а если ты с этим делом не справился – считай, что открыл дверь на улицу. Не сразу, конечно, но очень скоро попросят «с вещами на выход». Тебе предложат работу более спокойную, вне следственного управления – например, в кадрах, в отделе по рассмотрению жалоб граждан…
Сейчас снова, в который уж раз, предстояло доказывать, свою состоятельность.
Но мне нравилось превращать вот эти несколько страничек–протокол осмотра места происшествия, да милицейский рапорт – в пухлый том.
Это целая книга, состоящая из показаний людей, причастных к этому событию или совершенно случайных.
Здесь обязательно находят место заключения разнообразных экспертиз, когда по твоему, порой надуманному или привидевшемуся во сне вопросу, целое экспертное бюро обоснованно, с применением разнообразных научных методик, готовит выводы.
Но самое главное, конечно же, не просто накопить кипу бумаг – хотя встречаются среди следователей и такие ловкачи, которые ухитряются за объёмом бумаги скрыть отсутствие тяжёлого и кропотливого поиска – самое главное, конечно, это он – как бриллиант в дорогой оправе, как жемчужина со дна океана, как зерно истины – он… то есть, убийца.
Предчувствуя большое дело, я разволновался, совсем как мнительный жених перед первой брачной ночью.
Пробегая глазами по строчкам протокола осмотра места происшествия, я внутренне готовился к допросу потерпевшей. Дежурный следователь её уже пригласил на допрос в прокуратуру. Допрашивать человека, на которого только что свалилось горе – непросто. И скажем так, очень непросто, даже при наличии у тебя спасительной эмоциональной черствости; как правило, года через три работы с преступниками и жертвами преступления, к ней, этой эмоциональной чёрствости, в большей или меньшей степени, приходят все следователи, срабатывает инстинкт самосохранения. И я не оказался исключением.
Несмотря на это, сейчас, перед допросом, я мобилизовался, оценив мысленно свою волю, как сильную и глухую к чужим страданиям. Без этого нормального допроса не получится – ты будешь просто, как говорится, мямлить, боясь потревожить душевную рану человека.
Но как хирург решительно действует скальпелем, проникая в больную человеческую плоть, так и следователь должен четко и прямо разрешить порой неудобные для родственника убитого вопросы.
Когда стрелки часов показывали ровно десять часов, я уже был готов к допросу.
Светлана Корнеева, вдова убитого Корнеева Павла, явилась на допрос точно к назначенному времени. Сначала я услышал негромкий стук в дверь.
– Входите!
Молчание. Я снова, уже громче, повторил приглашение.
И вот вошла она.
Следователь всегда придает значение первому взгляду человека, приглашённого на допрос. Во многом это объясняется лимитом отпущенного для расследования дела времени и важности ставки, если хотите, в этой игре.
При первой встрече свидетель (или подозреваемый) не знает, что его ожидает, с кем он встретится. В его взгляде при желании можно прочитать многое. Страх, интерес, усилие маскировки, раздражение. И все эти чувства и переживания каким-то необъяснимым образом высвечивают душу человека, приоткрывают дверь к его сокровенному, его сути…
Когда женщина вошла, я, бросив на неё взгляд, невольно напрягся. Я знал эту женщину! Определённо знал! Похоже, и она меня узнала.
Быстро встав из-за стола, предложил ей стул, приняв от неё плащ, который она держала в руках. И, возбуждённый этой встречей, вернулся за стол.
Женщина, как мне показалось, также была взволнована. С минуту, наверное, я рассеяно улыбался, перекладывая на столе бумаги. Лихорадочно воспоминал. Корнеева… Корнеева… Светлана… Не было у меня никогда в жизни знакомой с такой фамилией или с таким именем! Не было…
Я вопросительно посмотрел женщине в глаза. Она улыбалась, но смотрела куда-то вбок, отдавая мне инициативу узнавания. Лет тридцать пять, чуть выше среднего роста, светлые волосы, обвязанные чёрной траурной косынкой, чётко очерченный рот, заостренный подбородок. Умный взгляд. Красивая женщина. Но даже в её улыбке чувствовалась какая-то горчинка. Что-ж… Вдова…
Приступив к допросу, вопросы задавал рассеянно, то и дело возвращаясь к выяснению одних и тех же фактов. Часто переспрашивал. И всё пытался вспомнить, когда же судьба сводила вместе меня и эту женщину…
– Поясните, куда направлялся ваш муж?
– Он намеревался приобрести в соседней области товар. Какой – не знаю. Он меня в эти тонкости не посвящал. Павел сказал мне, что всё было готово к совершению сделки. Вместе со своим водителем они рассчитывали выехать из Екатеринбурга рано утром, в шесть часов и в восемь тридцать быть уже в Челябинске, на месте. Павел вышел из дома без пяти минут шесть с чёрным пластмассовым дипломатом, в котором находились деньги…
Волнение женщины улеглось. Похоже, всё-таки, оно было вызвано самим фактом вызова к следователю. Ничего больше в её облике, взгляде не говорило о том, что она, возможно, когда-то была знакома со мной. Она говорила монотонно, спокойно, останавливая иногда взгляд на мониторе компьютера, на экране которого осталась одна фотография с места происшествия.
– ... но до Сергея, водителя, он дойти не успел, – рассказывала Корнеева: – Как только вышел из подъезда, сразу же раздались хлопки выстрелов. Не меньше двух. А потом я услышала топот – кто-то убегал. И крик Павла. Он просил вызвать скорую помощь.
Женщина рассказывала, но во всём её облике, сосредоточенном взгляде угадывалась работа мысли. Она вспоминала. Как мне показалось, вспоминала что-то не относящееся к предмету разговора, к этому делу.
Я отметил, что об убийстве мужа она говорила, как о чём-то очень обыденном. Как будто это случалось с ней каждое утро. Каждое утро у неё убивали мужа, которого приходилось заново хоронить и с такой же монотонной неизбежностью идти, как на работу, в прокуратуру давать об этом показания. Но я понимал, такое равнодушие Корнеевой могло быть реакцией на глубокое эмоциональное потрясение.
– Он успел вам сказать что-нибудь о стрелявших?
Женщина помолчала мгновение и отрицательно покачала головой. Она посмотрела на меня, и в её глазах я увидел что-то детское, просящее о пощаде.
Страдание, отметил я, в её глазах, всё же, несмотря на кажущееся спокойствие, было страдание. Я задал следующий вопрос, продолжая садистски жестокое исследование происшедшего убийства.
– Кто мог знать, что ваш муж в это утро должен был выйти из дома с большой суммой денег?
Похоже, женщина и сама не один уже раз задавала себе этот вопрос. Она была растеряна. Знали-то ведь только самые близкие люди.
– Кто мог знать? Сергей, водитель. Алексей, его коллега по работе. И он же друг. Люди с товаром в Челябинске, ждавшие его. Ну, я…
Я уже давно привык к тому, что, первыми подозреваемыми по делу об убийстве становились родственники и друзья убитого. Ничего удивительного, что и в этом случае придётся выяснить, а не эта ли сидящая передо мной женщина – причина разыгравшейся трагедии?
Задав ей ещё с десяток вопросов, я выяснил, что погибший был очень скромным, более чем средней руки, предпринимателем, о деятельности которого знал только узкий круг людей. Вот среди них и придётся искать преступника.
Когда она ушла, я ощущал себя человеком, у которого на спине неудобно повис тяжёлый рюкзак, поправить который нет никакой возможности. Мне никак не удавалось вспомнить, откуда я мог знать эту женщину?
Женщин, с кем я имел когда-либо более-менее устойчивые отношения, пересчитать можно было по пальцам.
Друзья мои с завидным упорством делали попытки женить меня. Но тут я больше шёл у них на поводу, чем сознательно к этому стремился. В дальнейшем понял, что если мои отношения с женщинами пойдут в том же ключе, то я растеряю всех своих друзей.
Они настойчиво сводили меня то с одинокой своей родственницей, то с соседкой или знакомой по работе. Ну что тут я мог поделать! Никак у меня не получалось продолжать отношения с этими женщинами после решающей встречи. Когда интимная встреча снимала с них «лица общее выражение», все они оказывались вдруг, как я считал, истеричными и неадекватными. Хотя мне было понятно, что все эти чудачества во многом были вызваны их нескладными женскими судьбами, энтузиазма это мне не прибавляло. Уж больно явно в них сквозило одно лишь желание – заскочить в последний вагон уходящего поезда.
Конечно же, не могла среди них затеряться такая женщина, как Светлана Корнеева. Если бы жизнь меня с ней сталкивала, то я не забыл бы этого никоим образом!
«Уж не влюбились ли вы в мою вдову?" – ляпнул Корнеев, всё это время не покидавший угла кабинета и внимательно следивший за ходом допроса.
Нет, такое я себе не позволял. Допустить, чтобы я испытывал подобные чувства к людям, затянутым в орбиту убийства? Нет, конечно!
http://www.proza.ru/2012/02/27/1103 (следующая глава)