Глава 9. Артем.
Город встретил серо. Захлебывается лужами «ливневка», на остановках встопорщенные граждане, машины ползут, перебирая колесами по илистым наносам. Ромка, не переставая копошиться в сумке, высунулся в окно.
- Авария, по любому, - заключил он. Цепь машин дернулась, Артем машинально поймал ход. Не доезжая остановки, Карина скатилась с трассы, запрыгала по ямам между домами. Ромка проигнорировал изменение маршрута, скрутил крышку – из банки ударил запах прокисшей гречки. Тем не менее, он запустил в нее ложку. – А что делать, Тёма? Что делать? – как бы оправдываясь, прочавкал он. Переезд услужливо моргнул красным, шлагбаум вскинулся. На «пятачке» - обветренные рыбАчки с кульками креветок на перевернутых ящиках, пивные мужички мечут красные панцири, словно подсолнечную шелуху. Рабочие спецовки, рыбацкие плащи, дубленные морщинистые лица. Пальцы-гвозди «выжимают» белое мясо. Клаксон вывел из ступора. Ромка остервенело рявкнул назад. - Жопой свистни – там тоже дырка! – подтолкнул Артема. - Поехали-поехали! - Артем надавил на газ. Они перевалились через рельсу. Тетка в оранжевом жилете проводила их глазами. Технологический пейзаж – заборы, заборы, краны, ангары. Дорога резко вильнула вправо. Ромка удивился. – Я думал, пробку объезжаем…
- Надо, Лысый, - выдохнул Артем сквозь зубы. – Заедем тут…
- Надо, так надо, - Ромка откинулся в кресло, стал любоваться индустриальной серостью. – К биксе, что-ли?
- Надеюсь…
- Ох, и странные в любви господа офицера…
- Лысый, заткнись!
Ромка фыркнул, театрально закатил глаза. Миновав «приличный» сектор девятиэтажек, Карина влезла между строчек замученных домиков. Бельмом светился небесно-голубой фасад.
- Твой? – поинтересовался Ромка.
- Нет, - отрезал Артем. – Не ее.
- Прикольный. Дача. Шашлык-машлык, баня, наверное, есть. И куры. Тём, у твоей баня-куры есть? Слышь, Тём, где тут моются?
- В ведерке, - огрызнулся Артем.
- Ни ёперного театра, ни водопровода…
Артем промолчал. Глаза нашли остов «Москвича». Вот серый дощатый заборчик. Гнида высунулась на улицу и, утопая передними лапами в мокрых опилках, облаивает улицу. Дома… Машина остановилась. Артем нерешительно отпустил руль.
- Лысый, здесь будь, - голова повернулась на затекшей шее. Ромка скучно покосился, вернул внимание на потолок.
- А оно мне надо? Целуйтесь. Только, Тёма, совесть имей – у меня тоже курица дома ждет.
Влажный воздух пропах глиной, гарью и свежими опилками. Ботинки проваливались в грязь. Гнида, заметив гостя, откровенно взбесилась, с оскаленных клыков брызнула слюна – сявка достойно отрабатывала хлеб. Артем навалился на калитку, с надеждой покосился на собаку. Цепь натянулась струной, звякнув звеньями. Артем позвал через весь двор.
- Эй, черно-белая, алле! – получилось вымучено фальшиво. Веяло бравурной игрой. Он откровенно волновался.
- Гуднуть? – кинул в спину Ромка. Артем отрицательно помотал головой, рука нащупала шпингалет. Механизм ржаво взвизгнул, калитка приоткрылась. Артем, держа Гниду на расстоянии, прошел по краю дощатого тротуара. Вот сараюшка, мотоциклетная люлька. В луже, моськой вниз, плавает старая кукла без ноги. Когда-то розовая пластмасса выцвела до трупной белизны. Поперек туловища следы зубов – Гнидкина игрушка. Артем заглянул в окно. Темно. На подоконнике пялится в два «фонаря» Мартен. Артем подергал дверь. Закрыто.
- Дашь! – на всякий случай, без надежды позвал он. Сейчас захихикает колокольчиком: «Не дам!». Мартен, по-человечьи фыркнув, покинул подоконник. – Дашь, это я, Артем. – Он постучал. – Григорий Михайлович! Отец!
- Да, нет никого, Тёма! - Артем обернулся. Лысый повис руками на заборе, прозрачный взгляд лениво прочесал улицу. Ромка обрадовано хмыкнул. – О, абориген! – По улице, дребезжа тележкой, волочется тетка. Пухлая, в нелепой, затертой «парке». Пустой бидон подскакивал на кочках на каждый шаг. Настороженный взгляд прошелся по машине, Ромке, сквозь Артема ткнулся в закрытую дверь. Ромка позвал. – Слышь, мать!
- А? – женщина агрессивно уперла руку в бок. Глазенки запрыгали по циферкам на номерах. Фиксирует, зараза.
- Барышня, где Гришаевы не знаете? – крикнул Артем. Тетка, опешив от «барышни», хапнула воздуха.
- Так, в больнице, - разродилась она.
Сердце стянуло обручем.
- В смысле? – Глупее вопроса придумать нельзя. Что скажешь, если в голове рой?
- А я знаю?
Артем увидел спину, тележка загрохотала по колее. Ромка сочувственно молчал.
- Мать! – крикнул Артем.
- А? что? – она нехотя притормозила.
- С кем плохо, мать!
Женщина вскинула глаза, будто на тучах транслировали слухи.
- Дашка, вроде, - она неуверенно потянула тележку. Артем незаметно оказался перед калиткой. Гнида, опешив от вызова, вцепилась в каблук.
- На…й! – рявкнул Артем, Гнида взвизгнула и кувыркнулась к будке. Женщина заметно задрожала.
- Я сейчас ментов позову, - пообещала она.
- Прости, мать, - Артем вскинул перед собой ладони. – Прости.
- Бог простит, - машинально откликнулась она. Подозрительно осмотрела обоих.
- А вы что, к Дашке?
Артем кивнул.
- Что с ней, не знаешь, мать?
Женщина опустила плечи, глаза убежали в сторону.
- Ох, и малохольная она… Как с ней-то?..
Пальцы Артема чуть не вырвали штакетник.
- Что, мать!
Она отшатнулась.
- Так… вены… резала, - захлебнулась баба. С грохотом отлетела в сторону калитка. Артем уже нависал над женщиной, бидон упал с тележки, покатился под забор. Женщина выдавила, не поднимая глаз. – Утром увезли… на скорой.
- Как! – Артем смотрел на нее сквозь красную пелену, чувствуя: земля закручивается под ватными ногами. Он, спустя мгновение, взял себя в руки. Слова еле пробивались под ударами сердца. – Что?.. Почему?..
- Да, не знаю я! – взвизгнула женщина. Чертиком из табакерки возник пузатый крендель с папиросиной в губах. Артем машинально заметил, как скользнул за спину Ромка, поигрывая молотком. Он попросил глазами: «Стой». Лысый мрачно кивнул, но тревожно показал на улицу. То тут, то там выглядывали зеваки. Артем отпустил тележку, поднял бидон.
- Простите, нервы…
- Да, я ж понимаю, - поперхнулась женщина.
- Сандровна, нормально все? – проникся моментом пузан.
- Все хорошо, мужчина, - убедил Артем. Мужик выдохнул в сторону вонючий дым. Озабочено оглянулся на Ромку. На молоток.
- Вот, к Гришаевым, - объяснилась женщина.
- А-а, - с понятием протянул мужчина. – Так на скорой они…
- Куда?
Мужик посмотрел, как на болвана.
- Известно – в «Тыщу»20.
- Что случилось, не знаешь? – спросил Артем без всякой надежды. Но ответ ошарашил.
- Зажали ее где-то, а она того… – мужик чиркнул пальцем предплечье, - по венам.
- Как зажали? – протупил Артем.
- Как, как! – рассердился мужик. – Известно – хером!
Артем отступил, слепо уставился на два мутных пятна. Больно. И страшно. Услышал сдавленный Ромкин голос.
- Откуда знаешь, чучело?
- Сам… - затем хрип. Тетка взвизгнула. Ромка звонко рявкнул. – В стойло! Откуда, знаешь, петух?!
- Отпусти! – и облегченно, задыхаясь. – Зять водилой в скорой, он и дежурил…
- Где девка?!
- В тыще.
- Отделение!
- Известно – травма. Там эти… - мужик осторожно перебрал слова. – Суецидники. Да вы в приемную зайдите - скажут.
- Все?
- Чего еще? – закапризничал мужик.
Артем оттолкнул Лысого.
- Жива?
Мужик поторопился ответить.
- Конечно. Жмуриков, известно куда – в морг. – Получив тычок под ребра, охнул.
- Не остри, - посоветовал Лысый. Мужик кивнул.
Женщина, оказавшись на почтительном расстоянии, подметила.
- Слава, я номера запомнила…
Артем уже не слушал, ноги сами донесли до машины. Он попробовал сесть за руль, но Лысый опередил.
- Давай я. Убьемся… - Артем упал на заднее сидение.
***
Молчаливая гонка, Лысый изучал его через зеркало заднего вида. Артем знал это, не поднимая глаз. Лицо окаменело. В сердце - пустота. И дерганый вопрос мечется птицей меж ребер. Почему, почему, почему…
- Убью, - пообещал Артем коленям. Бес в черепе оскалился: «Себя?». Все чего он прикоснулся, обернулось в дерьмо. Ой, Дашка, мышка моя серая… Как же, а? Артем опустил голову на грудь, глаза зажмурились. Яркие пятна со всполохами. Скулы свело судорогой. Артем упрямо разжал зубы. – Убью!..
- Это только телка, брат, - Ромкины слова обожгли холодом. Брат, брат – Лысый чурался «корточного» пафоса. Не в этот раз. Ромка опять показал глаза. – Ну, его, мокрое… - За стеклом мелькали серые контуры: люди, машины, дома. Качает рогами перегруженный троллейбус. Светофор моргнул, по переходу заструились пешеходы. Ромка обернулся. - Не кипятись, - посоветовал он. Затем добавил. – Понял я – не телка. Разберемся. – В корму ударил чужой клаксон. Ромка, высунув голову в окно, рявкнул. – Хлебало завали, ур-род! – Сдвинул ручку «автомата», «Карина» тронулась. Лысый чуть слышно пробормотал. – Поднялись пидоры на чокопайках21. Хавари. Тема, может молотком?..
- Поехали, - Артем проводил глазами незадачливого коммерсанта: вцепился в руль, лицо отвернул, делая вид, что пялится на левое зеркало. Сисястая блондинка (ну как же без нее?) остекленело улыбается лобовому стеклу.
- У-у, с-сука! - прошипел Ромка. Шикарная «Соната»22 обошла их колченожку, и, взвизгнув колесами, помчалась по встречке. Улица переливисто загудела. Ромка перевалил колесами через ямку. Пробурчал, как показалось Артему, завистливо. – ****и барыжные. Ненавижу! – Защелкал поворотник. Лысый подождал пока проедет длинномер, выкрутил «баранку». – Тёма, давай в порт нагрянем? С топором под мост…
Артем устало оборвал.
- Поехали, Ром. В тыщу. – Машина резво побежала в гору.
В переполненной приемной царил ажиотаж, свойственный дежурным клиникам и фронтовым госпиталям. Только что «скорая» разгрузилась кричащим окровавленным кульком. Мимо Артема задребезжала тележка. Врач в банальной телогрейке поверх нечистого халата проводил ее глазами. Толстые пальцы утопили окурок в банке. Мужчина вытер руки о телогрейку и собрался уходить.
- Уважаемый, - решился Артем. – Не подскажете?
- Не подскажу, - буркнул врач. – В регистратуру.
Артем вздохнул, следя за сердцем – тук, тук, тук. Спокойнее.
- Мужик, не будь говном…
- Чё! – мужчина отклеился от стены.
- Ты же доктор, вот че, - Артем заиграл желваками. Руки в карманах сжаты в кулаки. – Я ведь сюда не за семками пришел. Спрашиваю, значит надо.
- Надо ему, - протянул мужчина едва слышно.
- Я и говорю: ты не говно, а доктор. Помоги.
- Всем не поможешь.
- А ты только мне помоги. – Артем вдруг споткнулся в голосе. – Пожалуйста.
Они уставились друг на друга. Медик сдался.
- Ну… ладно. Чего?
- Гришаева, сегодня поступила…
- Гришаева? – медик поднял глаза, пробормотал. – Гришаева… – махнул рукой. – Ладно, пошли в приемный. - В узенькой приемной, больше похожей на пенал чем кабинет, медик долго водил пальцем по строчкам журнала. У окна сидела пожилая медсестра; ее неприязненный взгляд нет-нет, да и заденет.
- Здравствуйте, - натянуто улыбнулся Артем. Женщина кивнула, сделав вид, что стеклянный шкаф интереснее. Мужчина повернулся.
- Вот твоя Гришаева! – сказал он. Артем зачем-то заглянул ему через плечо. Синим пастиком, стремительно, словно банковская роспись, светилась Дашкина фамилия. Он вопросительно посмотрел на мужчину. Тот пожал одним плечом. - В травму поднимись, - посоветовал он.
- А что?.. (Пауза) Как тебя зовут?
- Антон! - мрачно представился медик.
- Артем! – он протянул руку. Мужчина вяло пожал. – Как она, можно узнать?
- Гришаева? – переспросил медик. Артем подавил раздражение, рука просилась дернуть за лацкан телогрейки. Медик насупился. – Я ж говорю, в травму поднимись. – Он прикоснулся журнала. – Сюда не докладывают. Привезли, описали, как смогли, подлатали – все! Хочешь, в морг звякну?
- Ща звякну! – дернулся, было, Артем. От взгляда из-под бровей медик отшатнулся. Артем придавил его ладонь к столу, проницательно заглянул в глаза. – Ты это… не злись. Пойми, нервы ни к черту.
- Ну.
- И это… спасибо. В травму?
- В травму, - согласился медик. Артем пошарил в карманах, выложил на стол мятую «сотку». Медик ошарашено уставился на доллары.
- Да ладно, - промямлил он.
- За то, что не говно, - объяснил Артем. – Бывай, медицина. Привет Гиппократу. – Окрик остановил его в дверях.
- Посещение до девятнадцати.
- Ну и? – обернулся Артем.
- Я травму предупрежу, чтоб сквозь пальцы.
- Спасибо, Антоха!
- Восьмой этаж, направо.
- Все! будь!.. - Артем выскочил в коридор, однако его догнал совет медика.
- Можно на лифте!
Артем советом не воспользовался. Он перепрыгивал через ступеньки, дергая на поворотах за перила. Редкие посетители испугано шарахались. Третий этаж, пятый, шестой… Милая мордашка в медицинской шапочке любопытно выглянула с лифтовой площадки. Артем едва успел ее обогнуть. Девочка взвизгнула, обижено бросила вслед.
- Осторожнее!
- Прости!
- Мужчина!
- Я! – Артем прислонился к косяку двери. Восьмой этаж. Отдышка сложила пополам. Мгновение спустя, он, пошатываясь, ввалился в ординаторскую. Вопреки ожиданию, дежурная сестра даже бровью не повела. Строгий взгляд оценил с головы до ног.
- К Гришаевой?
Артем кивнул, хотел поумничать, но воздух застрял где-то под горлом.
- В двести двенадцатой.
- Благодарю, - сумел выдавить он.
- Не за что.
Артем по-детски несмело поинтересовался.
- Док, как она?
Женщина удивленно глянула поверх очков, неожиданно грубо выкинула.
- Да хреновато, милый!
- В смысле? – опешил Артем.
- Договариваться пришел? – она облокотилась грудью о стол. Лицо, желтое в свете настольной лампы, блеснуло негодованием. Артем почувствовал опустошение, тяжесть придавила затылок.
- Вы о чем? – угрюмо поинтересовался он.
Женщина снова изучила его. Поиграла ученической ручкой.
- Жить будет. – Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - холодно ответила она. – Недолго. Халат накиньте. - Артем огляделся. Женщина вздохнула. - В холле, у сестры.
На этаже было пусто. Ряды одинаковых дверей, обшарпанные стены. Откровенно тянуло табачным дымком. Артем получил халат, кивнув сестре, пошел вдоль палат. Пьяные цифры намалеваны масляной краской. В холе, где принято встречать посетителей, сейчас импровизированный склад. Разобранные кровати, шкафы, стенды. Напротив, столовая, из приоткрытой двери тянет чем-то водянистым и невкусным. Вот и двести двенадцатая. Артем нерешительно остановился, кулак замер.
- Можно? – наконец постучался он. С той стороны заскрипели кроватные сетки. Раздалось женское хихиканье. Артем вздрогнул с надеждой. Нет, не Дашка. Он стукнул снова.
- Да! Входите!
Артем взялся за ручку - та неожиданно ускользнула. Дверь дернулась. Артем едва не упал. Готовый чертыхнуться, он поднял глаза. Батя! Дубленое лицо натянуто, глаза пустые, блеклые. Губы вытянуты в нитку. Крепкий дядька выглядел вмиг постаревшим. Артем протянул руку.
- Добрый… - он споткнулся. Поспешно поправился. – Простите. Здравствуйте.
Отец удивленно посмотрел на руку. Проигнорировал. Вполоборота головы глянул в палату. Вдруг, одним движением, оттеснил Артема в коридор. Артем успел заметить женские халаты поверх коек. Дашкин свитер на спинке стула. Пятки из-под синего армейского одеяла.
- Мне к Дашке - можно? – попросил он с отдышкой. Отец продолжал тупо молчать. Дверь захлопнулась за его спиной. - Отец? – озабочено поинтересовался Артем. – Как она, батя? Что случилось? - Артем ясно видел – за сжатыми зубами копится гнев. - Батя, пусти к Дашке. Я разберусь. Я обещаю, батя…
Мужчина оттянулся и хлестко, по-крестьянски размашисто всадил в скулу. В голове зазвенело.
- Да ты, бля!.. – промычал Артем, сползая по стене.
- Я бля?! – Дашкин отец присел на корточки, загораживая солнечный свет. – Я бля?!
- Разберись! – Артем попробовал подняться. Мужчина вцепился в шею, пальцы-гвозди передавили горло. Артем прохрипел. – Разберись!
- В чем? – удивился мужчина. – Как ты, сучара, мою девку под корешей подложил?
- Сивухи обожрался? – Артем охолодел. – Я за нее сдохну, чучело!
- Кого ты, ****ина, можешь защитить?!
- Пусти! - потребовал Артем, выкручивая отцовские пальцы. С трудом поднялся. Встряхнул его. – Что ты мелешь! Какие кореша?!!
- Убью!
- Уймись! Уймись! – Вслед захлопали двери, в коридор высунулись любопытные. Артем посмотрел сквозь них. - Все нормально! – Люди продолжали смотреть. Он не выдержал. – Да все нормально! Что, цирк?! – У стола дежурного сестра что-то щебетала в телефон. Сейчас начнется. Артем вернулся к отцу, заглянул в бледное лицо, как можно спокойнее сказал. – Отец! - повторил. – Отец! – мужчина продолжал сжимать запястья трясущимися руками. По морщинам покатилась слеза. Артем вздрогнул, отпустил. Чужой голос издалека. – Батя. Я люблю Дашку. Она все для меня. Хочешь, убей - не виноват!
- Какая разница? – неожиданно ясно ответил тот. Артем промолчал.
- Я все исправлю, - нашелся, наконец, он.
- Что?
Артем поник, открывая дверь в «двести двенадцатый», объяснил.
- Что смогу.
***
Палата была дрянь. Шесть коек в два ряда, стены под человеческий рост покрашены синей краской. А дальше и по потолку серела паутиной известка. Все места были заняты. Женщины разной степени неряшливости и возраста глядели на Артема со смесью настороженного интереса.
- Здравствуйте, - поздоровался он. – А где?.. - Закончить не успел, женщина, явно восточной крови, кивнула на кровать у окна. - Спасибо, - кивнул Артем. На ватных ногах пробрался между коек и тумбочек. При обилии пакетов с передачками пустые руки выглядели нонсенсом. Даша спряталась под одеялом, лежит спиной. Артем осторожно пододвинул стул. Сел. Ее свитер оказался у него на коленях. - Привет, - шепнул он. Рука едва прикоснулась одеяла. Дашка не ответила. Артем невольно обернулся. Пять пар глаз ретиво спрятались. – Даш, это я, Артем. – Меж пальцев заструились ее серые волосы. – Даш? – Позвал он. Дашка вздрогнула. Показалось, всхлипнула. Артем наклонился и поцеловал ее в ухо. – Не страдай, Черно-белая, прорвемся. – Он прекрасно понимал, что сморозил чушь, вот только умного ничего не приходило. В голову лезли киношные банальности – вымученные, угловатые. Артем потянул ее за плечо. – Даш. – Дашка глубже зарылась в подушку. – Артем сдался. – Как знаешь, малыш. – Плечи девушки едва заметно тряслись. Артем прижался к ее спине, обнял. С губ сыпались разные глупости, Артем ворошил слова – лишь бы не останавливаться, чтобы внутри остыло. Он нащупал руку, Дашкина ладошка сжалась. Артем закусил губу. Боясь спугнуть Дашку, осторожно, крадучись спросил. – Мышонок… кто?.. - Она попыталась вырваться, но Артем, ожидая подобную реакцию, зажал ее. Он гладил ее по волосам и шептал. - Тихо, тихо, тихо… – А она плакала навзрыд, беззвучно сотрясая обоих. – Тихо, Дашка, тихо. – Дальше он неожиданно вынес из себя. – Дашка, я тебя люблю. – Девочка обмякла и вдруг повернулась, стремительно, уткнулась в его грудь. Резануло по сердцу. Он успел заметить ссадину на пол лица и окровавленный бинт по предплечью. Артем вдохнул ее волосы, закрывая глаза. - Кто, Дашка?! – Молчание. От двери потянуло. Артем боялся оторваться от Дашки, догадывался – за ним пришли. Но вместо ментов властно сказал отец. Григорий Михайлович велел:
- Уходи! – Артем не пошевелился, Дашкины ногти вонзились через одеяло. Голос мужчины упал, будто извиняясь. – Сестра сказала, чтобы убирались, а то вызовет ментов. – Отец прервался. – Пойдем… Артем.
Спуск по лестнице показался мучительно долгим. Усталым карликом ковыляет рядом Дашкин батя, придерживаясь за стену. Артем подставил локоть.
- Держись, - но удостоился колючего взгляда.
- Обойдусь.
Артем проглотил комок, но обгонять не стал. Ссутулившаяся фигура впереди пошатывалась. Был бы у шахтера нож, прирезал бы, - Артем осознал это блистательно ясно. – Ему без смысла, кого рвать – лишь бы виноват. А я? «А ты стрелял коров, пока рвали Дашку», – подсказал услужливый сучонок сверху. С пентхауса виднее. Разбить бы логово головой об стенку – где тогда устроишься?
В полуподвале царила суета. Дребезжала вдоль стены тележка, оттуда пьяно, надрывно повизгивало. Санитары катили бедолагу без тени сочувствия, будто на клизму.
- Осторожнее, бл! – на грани вежливости они расталкивали случайных зевак. – Не в зоопарке! - Пожилая женщина поддерживала под руку маргинального образа супруга. Из его развороченной башки струилась кровь. Давешний медработник монотонно распекал старушку.
- У вас полиса нет.
- Ну как же! – не понимала она.
- С вашей пропиской – в краевую. В центре.
- Но ведь травма у него…
- Вас не на «скорой» привезли?
- Нет… - женщина растеряно поискала сочувствия в очереди. Народ поспешил отвернуться.
- Вот и идите… – медик махнул по ленински. – В травмпункт! - Мужчина замычал, а медик отыгрался на охране, подписав тем окончательную резолюцию. - Охрана! Почему посторонних пускаете. Здесь вход для «скорой». Что не понятно?!
- Да все понятно, - буркнул пузан в тесном камуфляже.
Вдруг медик заметил Артема, капризная маска сменилась на светящееся благодушие, каким снабжают в спектаклях уездных докторов. В комплект: пенсне и рисковатое «голубчик».
- Ну что, - взгляд заблестел, - нашли?
Они оба проводили взглядом отца, прежде чем Артем, подступив на «голубичное» расстояние, поинтересовался.
- Клизма, сколько денег надо для доброты?
Медик оттянулся, будто уклоняясь от поцелуя. Захлопал глазами.
- То есть?
Артем вывернул карман, на бетон посыпались смятые купюры, зазвенела задорно мелочь. Медик ничего не понимал. Артем тем временем, вынув из кошелька остатки денег, засунул их за ворот халата.
- Хватит?
- Что вы себе позволяете? – не вполне решительно возмутился тот.
- На этого, с башкой разбитой хватит? Или ты не один – делиться надо? С кем, с нянькой? Или в морг дешевле? – Артем сплюнул на пол и громко хлопнул дверью.
На улице он догнал Григория Михайловича.
- Бать! – поймал рукав. Отец дернулся, но Артем держал крепко.
- Что?
- Давай довезу. У меня машина…
- Да иди ты!
- Бать, поговорим?
- Пусти.
Артем послушно отпустил. Они некоторое время шли рядом.
- Хороший удар, - Артем попробовал завязать разговор. В ответ – молчание. – Жалеешь, что топора не было?
После продолжительной паузы отец согласился.
- Ну.
Хмурое тяжелое небо, вопреки настроению, попробовало просветлиться. Землю мазнул желтый луч.
- Извини.
- Пошел ты!
- Я искренне, отец.
- Угандонить бы тебя… искренне.
Они дошли до служебной парковки, куда Лысый ценой неимоверной лести умудрился втиснуть «Карину».
- За что?! – Артем, опомнившись, рубанул по воздуху ладонью. – Да не в этом, бл, дело.
- В чем дело?! – отец остановился.
- В чем!
- В чем дело?! – закипел отец. – Что с девкой делать? – вот в чем дело! – прохожие начали оглядываться. Мужчина, не замечая никого, хрипло, на надрыве закричал. – У нее голова набекрень – от тебя, от мира гребаного этого. Зачем, скажи, бля, зачем! Тряпки эти твои, бля.
- Какие тряпки!
- Красивые, дорогие! Все ж в дерьме вокруг вас, болтаетесь в куче помойной – ну и плавайте. Ее, душу чистую, куда? Бля-а! - Артему показалось, отец снова готов ударить, но он, напротив, сунул кулаки в карманы дерматиновой куртки. Задыхаясь от гнева, он попробовал говорить спокойнее. - Знаешь, что я тебе скажу… Мне похрену, но зарубай на свой шаловливый… сломал ты девку…
- Почему я!!!
- Ни тебе, ни мне прежней не достанется. Нет Дашки – считай, что померла.
- Ой, дура-ак! - покачал головой Артем.
Отец не заметил:
- Как эти крылья черные рисует – все кувырком.
- Какие крылья?! – Артем поднял брови. Григорий Михайлович вместо слов бросил в лицо обрывок чертежного ватмана, где с трудом угадывались черные перья под бурыми пятнами крови. Артем поспешно поднял рисунок, крикнув вслед, не разглядывая:
- Кто ее, отец?! - Григорий Михайлович не обернулся. - Я разберусь, батя! Кто?!
Бездушная масса на остановке шевельнулась в его сторону, с десяток глаз отвлеклись от подъезжающей маршрутки. Разочаровались – обошлось без драки. Артем стоял, прижав к груди заветный листок. Он резко оглянулся на корпус клиники, ему показалось, он видит окошко «двести двенадцатого».
- Все будет, Дашка! - прошептал он. – Все! - что именно, не знал, но подспудно осознал – добро подернулось сажей. Неожиданно вспомнилась женщина из злополучной гостинки, ее беспечное: «Я передам». Выходит, дошло до адресата: время возвращать долги…