НИКОЛАЙ БРЕДИХИН
ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК
Роман-хроника
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
Оставшись один на один с металлическим ящиком, вынутым из банковской ячейки, я минуты две помедлил, не решаясь повернуть ключ. Слишком многое зависело от того, что там внутри могло находиться. Европа – не Россия, цены здесь на всё бешеные, а у человека, который скрывается, ко всему прочему, расходов куда больше, чем у того, кто живёт налаженной, легальной жизнью. Так что не мудрено, что за год я основательно поиздержался.
Много раз я пытался решить вопрос заранее: что я буду делать, если "клерки" забракуют тот материал, что я им представил? Разорвать в одностороннем порядке наши отношения, какими бы последствиями мне это ни грозило? Стерпеть, утереться, устроиться где-нибудь на работу, как-нибудь просуществовать ещё один год?
К счастью, деньги, ключ от новой банковской ячейки были на месте, я быстро убрал их в кейс и навсегда покинул хранилище банка Сосьете Женераль.
Снова сто тысяч евро, новый банк, на сей раз "Креди Лионне" в Марселе и никаких записок: инструкций, пожеланий. Тем более, загадочной четвёртой тетради. Карт-бланш, которая открывала мне многое. Пожалуй, идеальный вариант.
Прошедший год дался мне нелегко. Больше всего меня терзали мысли о моей семье, но по вполне понятным причинам я не решусь доверить этим страницам какие-либо подробности о своих родных и близких. Я понимал, что не смогу больше даже помогать им материально – я не мог допустить, чтобы их жизням угрожала хоть какая-то опасность, а для этого я должен был стереть их в своей памяти, и самому так глубоко зарыться в ил, чтобы меня никто и никогда не нашёл.
Второй болью была Россия. Чужбина есть чужбина, всё здесь, на Западе, раздражало меня. ("Родина нам – вся земля, где родимся и где нас хоронят" Катон. "Где хорошо, там и родина" Аристотель. "Людей, покидающих своё отечество для чужих краёв, на чужбине не уважают, а на родине чуждаются" Эзоп).
Я привык к совершенно другому укладу жизни и, хотя ура-патриотизмом переболел ещё во времена своей далёкой юности (особенно армия вылечиться помогла), мне и в голову не приходило, что я когда-нибудь вынужден буду покинуть родные места. Уже один тот факт, что я никогда не смогу посетить могилу родителей, отравлял мне всё моё новое существование. Однако, признаться, на ностальгию у меня тоже совершенно не было времени.
Размышляя о том, что со мной произошло ("Почему я?"), я нашёл только одно объяснение тому, что меня столь неожиданно вырвали из привычного состояния и поставили на грань жизни и смерти: мои потуги в богословии. В молодости я вполне довольствовался атеизмом, который мне вдалбливали в голову ещё со школьной скамьи, затем сам собой пришёл естественный интерес к тому, как же всё-таки на самом деле устроен окружающий мир? Однако ни одно из существующих вероисповеданий при ближайшем рассмотрении не удовлетворило меня, я так и остался на перепутье. Потом так называемой "перестройкой" жизнь устроила мне такую взбучку, что стало вообще не до подобных раздумий. Сейчас, пожалуй впервые в жизни, времени подраскинуть мозгами над этим вопросом у меня было предостаточно.
Идя шаг за шагом дальше в своих размышлениях, я понял, что мои последние неудачи в поисках работы были отнюдь не случайны. Ясно было, что, если бы не "клерки", работу бы я давно нашёл, да и вряд ли потерял бы ту, прежнюю, которая до того была у меня. Я не знаю, как именно они строили свою игру, скорее всего просто занимались каким-нибудь грубым, примитивным очернительством, но своих целей, тем не менее, они добились, и я запутался в их сетях.
Мысли, много мыслей, безумное количество мыслей, но главный факт был в другом. Ещё тогда, в самом начале нашей знаменательной встречи, я посмеялся над сроками, которые были мне поставлены – десять лет. На ту работу, которую я выполнил за год. ("Несчастье имеет свойство вызывать таланты, которые в счастливых обстоятельствах оставались бы спящими". Гораций). Вполне возможно, что как раз так и со мной произошло, хотя о каких-либо подобных способностях в себе (именно такой величины) я раньше и не подозревал.
Но я опять не о том. "Фирс сделал своё дело…" - наверное, надо было растянуть процесс, однако не в моих правилах было играть в подобные игры. Я всегда отличался добросовестностью. Ничего не поделаешь, такая уж у меня натура.
Как бы то ни было (каюсь, я не чужд тщеславию!), из трёх тетрадей я слепил неплохую книжицу. Да, собственно, автор достаточно точно выразил свои мысли, чтобы нужно было их слишком разжёвывать. Вместе с тем я понимал, что в тот момент, когда моя работа будет закончена и во мне отпадёт необходимость, меня, скорее всего, убьют. Однако всё-таки решил рискнуть. Больше всего я рассчитывал на их любопытство: что я буду делать дальше? Они вполне могли позволить себе роскошь поиграть ещё год со мной, как кошки с мышкой.
Уже в гостинице, переодевшись и усевшись за стол, я достал из кейса и повертел в руках ключ от новой банковской ячейки. Я был твёрдо убеждён, что она окажется пустой в тот день, когда придёт время в неё заглянуть, но также твёрдо знал, что, невзирая ни на какой риск, обязательно ознакомлюсь с её содержимым.
Это обстоятельство как раз само собой решало вопрос, который стоял у меня сейчас первым на очереди: использовать данный мне Богом шанс и укрыться так, чтобы меня никогда не нашли (во всяком случае попытаться это сделать) или продолжать жить дальше ничего не меняя. Первый вариант был теперь совершенно невозможен: моё появление в Марселе, в "Креди Лионне" свело бы на нет все мои усилия.
Как бы то ни было, первый раунд я выиграл. Доказательства были налицо: жизнь, сто тысяч евро, ключ от новой банковской ячейки. Наверное, надо было отложить сейчас все дела в сторону и как следует отпраздновать это событие, но моё новое существование таило слишком много опасностей, чтобы в нём расслабляться.
Во-первых, подаренные игрушки ничего мне не гарантировали, их могли отобрать у меня в любой момент вместе с душой и телом. Во-вторых, не следовало забывать о врагах – самый момент был им появиться и как следует попотрошить мой ноутбук.
С этого я как раз и начал – с ноутбука. Весь год я делал в нём в отдельном файле пометки, откладывая разрешение их до получения заветного ключа.
Одно из самых первых моих открытий было в том, что я осознал лишь после долгих раздумий мысль, которая поразила меня ещё в самом начале: "Их было четверо. Не слишком ли много для меня одного?". Действительно, они безрассудно рисковали бы, поставив всё на одну карту. А значит, нас должно было быть тоже, как минимум, четверо. Пожалуй, точно четверо. Четверо "новых евангелистов". Не следует забывать также, что мои "переговорщики" (не могу называть их, как прежде, "нанимателями") были просто клерками. И стало быть, в их же собственной иерархии я был по рангу гораздо выше любого из них.
Какие ещё выводы диктовала мне логика? Каждому из нас ("новых евангелистов") должны были быть созданы одинаковые условия, определены одни и те же задания. Радовал ли меня или, наоборот, разочаровывал, подобный факт? Трудно сказать, но я дорого дал бы, чтобы знать наверняка, как обстояло дело в действительности.
Естественно было предположить также, что не все четверо в итоге получили заветный ключ. Как бы я сам поступил с аутсайдерами? Пустил бы их по следу более удачных соперников. Как с целью охраны, так и для самой заурядной слежки. Но меньше всего на свете мне хотелось сейчас опираться на свои собственные предположения. Нет, надо было влезть в шкуру "переговорщиков" и руководствоваться именно их мыслями.
Пожалуйста, первый же пришедший на ум пример. Превратить своего подопечного в соглядатая означало бы поставить себя в подчинённое положение в сравнение с остальными, а этого никто из "великолепной четвёрки" не мог себе позволить: они были слишком амбициозны, слишком честолюбивы.
А значит, если кто-то из "евангелистов" не оправдал надежд, то самым целесообразным после его устранения было бы просто подобрать ему замену, дав новому кандидату новое задание и зарядив новыми, точнее, обновлёнными, данными.
Кстати, меня меньше всего на свете интересовало, кто именно из "клерков" был непосредственно моим куратором. Мои умозаключения и так были слишком зыбки, чтобы такими деталями их перегружать.
Однако всё-таки наиважнейшим вопросом для меня сейчас было: как и над чем работать дальше. Только исходя из этого (из работы) я мог выстраивать свою дальнейшую жизнь.
Та самая карт-бланш. Перетирать и дальше содержимое трёх тетрадей или же проявить себя, как личность? Собственно, требовалось лишь уточнить, на самом деле этот вопрос был давно уже решён мною.
С лёгким сердцем я закрыл и сдал в гостиничный сейф ноутбук и отправился "кутить". Хотя, собственно, в чём конкретно это могло выразиться? Напиться? Провести ночь с женщиной?
ГЛАВА 2
Кто ненавидит мир?
Те, кто растерзал истину.
Аврелий Августин
Четвёртая тетрадь… Теперь у меня не оставалось сомнений: именно в ней было всё дело. Четвёртая, но не последняя. И если говорить об учениях, то учение о гэлекси, как итог, никак не могло быть посередине, его следовало искать в самом конце.
Вот эту прореху я и собирался восстановить. Занятие со всех точек зрения бессмысленное: как я мог состязаться с Пророком? Но был ли у меня какой-нибудь другой выход? Если промежуточные тетради уничтожены или им ещё только предстоит уйти в небытие, можно ли смириться с подобным фактом? Я, во всяком случае, не мог.
Вот это я и определил своей работой. Какой же, исходя из неё, должна была сложиться теперь моя жизнь?
Клерки вправе были наказать меня за строптивость, в любой момент прихлопнув и растерев, как зазевавшуюся муху. Как я уже сказал, мне не оставалось ничего другого, как только надеяться на их любопытство. Точнее, на любопытство тех, кто стоял за ними. Кто знает, может быть тем слоганом "Гэлекси не умирают…", паролем, и, в особенности, рассуждением о "второй оболочке", как о начальной и конечной цели, я и спас в день нашей знаменательной встречи свою жизнь?
Враги. О врагах поподробнее. Вряд ли у них на руках были промежуточные тетради, а содержание их им крайне необходимо было знать. Так что их я пока тоже мог не опасаться. Как говорится, Господи, убереги меня от друзей, а от врагов своих я уж сам себя как-нибудь уберегу.
Сказано: "среди учителей твоих только Бог и Пророки навсегда, все остальные учителя на время".
"Но если Бог так далеко, как определил его Ведомый Влекущий, – начал я свои рассуждения, – то кто вместо него важнее всех остальных здесь, рядом?"
"Посредник, пророк"
"Однако пророков много, как же не затеряться среди них?"
"Значит, бывают пророки и Пророки".
"Не было никогда Сына Божия, никогда не приходил он к людям и не придёт. Как может целое придти к своей части? Только откровением из уст Пророка".
Но где же здесь Мессия? И как определиться с этим извечным спором: был ли Он уже на Земле или Его приход только грядёт?
"Как происходит процесс явления личности, которая переворачивает собой историю?
Накапливаются какие-то знания, которые необходимо слить воедино и представить людям то, мимо чего они раньше равнодушно проходили, в таком виде, чтобы они теперь от этого глаз не могли отвести?
Люди должны сами созреть для подобных знаний?
Происходит вмешательство неких высших сил?
Наступает поворотный момент в истории человечества, неотвратимо несущегося к своей гибели и, как результат – спасение?
Невозможно объяснить.
Но приходит Он и меняет в корне жизнь миллионов, а порой и миллиардов людей. И даже не просто людей, но и народов, поколений, человечества, цивилизации.
Таких людей мало назвать пророками, они – Мессии. Ибо пророков было великое множество, но Мессий было только пятеро.
Он Шестой?
Он пришёл? Такой долгожданный, пробился сквозь толщу веков?
Многие с удовольствием отринули бы факт его явления, если бы не его мысли. Но мысли эти от Бога, нельзя не признать их величия.
С тех пор, как Он заронил их во мне, я на всё смотрю Его глазами, Его мыслями думаю.
Для меня нет никаких сомнений: Он – Шестой".
Так родилась у меня книга, которую я назвал: "Слово Пророка".
И уже с первой страницы я понял: Бог подарил мне новую, вторую, жизнь. Перебирая в памяти ту, прежнюю свою жизнь, первую, я не нашёл никаких причин для недовольства ею. Да, мне было нелегко, по сути я пожертвовал собой, всё своё время, всю энергию посвятив своей семье. И я был счастлив, очень счастлив. Несомненно, так и прожил бы счастливо, если бы не эта случайность. Но было и другое: я изжил себя в той, первой, жизни, достиг потолка, мог двигаться в ней дальше только по инерции. Наверное, я заслуживал большего, и это большее я теперь получил.
Осознав это, я понял, насколько я был неблагодарен. Такое ни присниться не могло бы мне, ни вообразиться в самых смелых мечтах: полное решение всех моих материальных проблем и возможность заниматься без помех и ограничений любимым делом. Боже, я и не подозревал о том, насколько оно мною любимо.
Книгу Николая Бредихина "Галактический человек" можно купить в интернет-магазинах: Amazon.ru, Ozon.ru, Ridero.ru, ЛитРес и др., как в электронном, так и в бумажном виде.