НИКОЛАЙ БРЕДИХИН
ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК
Роман-хроника
ГЛАВА 4
Я был не настолько значительным человеком, чтобы удостоиться хотя бы самого крохотного некролога, просто имя и фамилия в списке жертв очередного террористического акта. Предполагалось, что меня разнесло на куски, как находившегося в самом эпицентре взрыва в вагоне метро.
Не понимаю, зачем такие сложности, столько людей вокруг пропадают ежедневно бесследно, неужели недостаточно было представить всё, будто я просто исчез? Однако не мне было решать подобные вещи. Просто поступил звонок на мой мобильный, и это была не жена. Какая-то ничего не значащая фраза, и я, словно зомби, отправился в заранее обусловленное место. Там мне сделали косметическую операцию, вручили новые документы и билет на самолёт до Амстердама, до сих пор не могу понять, зачем они выбрали именно Голландию.
Подробности о самом теракте я узнал из газет, там же прочитал и свою фамилию. Нашли что-то из моих документов, что до фрагментов тела, то там было такое месиво, что и не разобрать. Такое не пишут в газетах, не показывают в репортажах по телевидению, но мои знакомые-очевидцы рассказывали мне, как после одного из подобных терактов (не буду уточнять конкретно, щадя чувства друзей, родственников и близких погибших) спасатели сгребали лопатами в общую кучу ошмётки-останки человеческих тел, буквально отдирали их от стен.
Я навсегда покидал Россию, но успел уже примириться с этим. Жизнь, которую мне предстояло вести в новых условиях, не оставляла мне места для размышлений. По документам я был сербом, уроженцем местечка, целиком вырезанного косоварами. После этого вроде как я решил уехать из Сербии (тогда ещё Югославии) и поселиться во Франции, наладив там небольшой бизнес. Моих работодателей ничуть не смущало то обстоятельство, что я не знал ни слова по-сербски, не имел ни малейшего представления об обычаях, особенностях той страны, из которой якобы был родом.
Это были мои трудности, никого больше они не интересовали.
Однако у меня накопилась уйма куда более важных вопросов, и я решил пойти ва-банк, поговорив на эту тему с Соотечественником. Он инструктировал меня один, так что больше мне поговорить было не с кем.
– У меня есть вопросы, – осторожно проговорил я сразу же после нашего визита к хирургу. – В прошлый раз всё было слишком неожиданно, я не смог сориентироваться.
Он поколебался некоторое время, затем качнул головой.
– Ладно, но смотря что это за вопросы.
Что ж, ва-банк так ва-банк, я начал с главного из того, что меня в тот момент столь сильно волновало.
– Признайтесь, я не первый, кому вы предложили подобную работёнку? Что стало с тем человеком? Он сбежал?
Мой собеседник столь резко переменился в лице, что я понял – попадание точно в десятку.
– Одну минуту, – тут же сориентировался он и вышел из комнаты.
У меня появилось время хорошенько поразмыслить, пусть и задним числом (в прошлый раз ничего не получилось) над каждым из "великолепной четвёрки". Для начала я им дал первые, пришедшие на ум прозвища, обозначив иудея – Фарисеем, мусульманина – Пианистом, парня с серьгой – Продвинутым, соотечественника – Соотечественником. Из них только двое говорили по-русски: Фарисей и Соотечественник, так что в прошлый раз мы общались в основном на английском, в котором я был не настолько силён, чтобы не упустить какие-то нюансы. Сейчас неожиданно представилась возможность кое-какие неясности уточнить.
В комнату вошёл Пианист. Что бы это могло значить? Он был лидером, главным? Или наоборот? Лидер прислал его, чтобы укрыться за ним?
– Вы нас удивили, – неохотно признался Пианист, упершись локтями в стол и скрестив в замок перед собой свои знаменитые пальцы. – Предположим, вы правы. Почему это настолько важно для вас?
Я пожал плечами:
– У меня есть враги?
– Да, – кивнул тот, – и достаточно много.
– То есть, это не единственная утечка?
– Это было до нас. Мы начинаем всё заново. Прежний состав полностью поменялся. Вот почему мы не стали связываться с профессионалом. Мы искали вас долго, тщательно, по всей стране, как кандидата на далай-ламу. Надеюсь, мы не ошиблись. Во всяком случае, и это уже совершенно очевидно, ума вам не занимать.
Я помедлил, комплименты меня не интересовали. Восточный человек, как вытащить из него правду?
– Вы ставите меня в неравное положение. У кого-то есть четвёртая тетрадь, у меня её нет. Вам не кажется, что в определённый момент этот фактор может оказаться роковым?
Пианист подумал, затем, ни слова не говоря, тоже вышел.
Долго гадать, кто окажется следующим, мне не пришлось. Им оказался Продвинутый.
– Мы посоветовались, – вздохнул он, – но решили, что не можем рисковать. Может быть, когда-нибудь мы и удовлетворим вашу просьбу, и вы найдёте диск с содержимым четвёртой тетради в одной из очередных банковских ячеек. Возможно, это не произойдёт никогда, и эту работу мы поручим совсем другому человеку. Вы не вправе настаивать. Тот, кто платит, тот и заказывает музыку. Ваше дело – исполнять. Хотя, конечно, вы вольны выразить любое своё мнение. От себя лично немного приоткрою завесу: четвёртая книга – практическая, и человеку стороннему может показаться, что в некоторых моментах она первым трём в чём-то противоречит. Но, повторяю, не ломайте над подобными вещами себе попусту голову.
– Хорошо, – вздохнул я. – Вам решать. Хотя вы, безусловно, совершаете ошибку. Но не могли бы вы в таком случае, пусть даже в общих чертах, рассказать о том, кто такие гэлекси?
Я ожидал, что Продвинутый тоже поднимется и уйдёт или, по крайней мере, откажет мне в моей просьбе, однако он не колебался ни минуты.
– Галактические люди? Кто мы… – пробормотал он. – Что ж, я могу просветить вас, вот только в состоянии ли вы что-то о нас понять? Скажем так, люди самых разных вероисповеданий собрались вместе, чтобы построить своего рода новую Вавилонскую башню. Они назвали себя гэлекси. Их эмблемой стал цветок бессмертника песчаного (Helichrysum arenarium). Как вы уже поняли из первых трёх тетрадей, новая религия отрицает загробную жизнь. Она утверждает, что любое несовершенство обречено и исчезает без следа. А значит, и мы исчезнем. В чём же выход? Поумнеть! Мы вполне в состоянии в разы продлить годы нашей жизни, если только не будем обольщаться бессмысленными иллюзиями, а сконцентрируемся в полную мощь на этой задаче. То есть, оставаясь в рамках своих вероисповеданий и нисколько не отрицая загробную жизнь и жизнь после смерти, мы, тем не менее, абсолютно уверенны в том, что мысли о продлении собственной земной жизни, нисколько не противоречат ни одной религии на Земле. Так же, как и желание сделать её более счастливой, насыщенной. Что в результате? Ведь большинство людей не захочет меняться, останется при своих прежних взглядах. Параллельное сознание, параллельное существование. У нас много преимуществ. Нам не надо заботиться о сирых и убогих, если только они сами не возжелают поумнеть либо разбогатеть. Мы имеем возможность свободно перемещать капиталы, производства, технологии по всему миру. У нас уже сейчас лучшие врачи, лучшие учёные, лучшие умы. Мы выискиваем их по всему свету, даём им образование, создаём благоприятные условия для жизни, работы. Но главное: мы готовим сокрушительный прорыв в Космос, так как только там видим по-настоящему площадку для реализации наших планов. Собственно, об этом можно рассказывать бесконечно…
– Но есть проблемы, – тихо констатировал я, безжалостно отметя в сторону его последние слова.
Продвинутый замолчал. Наверное, впервые ему пришло в голову, что они заигрались со мной, что я не только могу быть с ними на равных, но и вполне могу оказаться орешком им не по зубам.
– Да, разумеется, – наконец собрался он. – Иначе бы мы не искали помощи со стороны. Образовалась брешь после смерти Ведомого Влекущего, и мы никак не можем залатать её. Начались разногласия…
– Он не умер, он ушёл, – перебил я Продвинутого, поправив его.
– "Он не умер…", – озадаченно проговорил он, пытаясь осознать преподнесённую мною фразу.
– Гэлекси не умирают, они уходят, – вынужден был дальше прояснить свою мысль я, видя, что процесс осознания может растянуться надолго.
Теперь настал черёд Продвинутому ретироваться.
– Ни в жизни, ни в смерти, – пробормотал я ему вслед.
Он обернулся. Чувствовалось, что я добил его окончательно.
– Бог не покинет нас, – ехидно закончил я свою фразу.
Я с нетерпением ждал Фарисея. Тот не замедлил появиться с сиропной улыбочкой на губах.
– Ни в жизни, ни в смерти, – поспешил он поприветствовать меня.
– Бог не покинет нас, – эхом отозвался я.
– Да, здорово сказано, – восхитился он. – "Гэлекси не умирают, они уходят". Минимум, что они могут сделать – запечатлеть свои мысли, память о себе, сохранив их в веках или хотя бы для потомства. Максимум – сохранить свою плоть (то бишь, первую оболочку) для последующего воскрешения, ведь медицина сейчас шагает будто в семимильных сапогах. Собственно, мы сказали вам сегодня всё, что могли, но в награду за этот великолепный слоган: "Гэлекси не умирают…" и пароль – приветствие-прощание, я приоткрою вам ещё одну тайну: быть гэлекси не просто, это не только большая наука, но ещё и – хоть и весьма насыщенная, но полная опасностей, жизнь. Приведу лишь одну из наших нравственных заповедей: "Война всему, что убивает". Как видите, не такие уж мы пушистые. Так что без труда можете себе представить, сколько у нас врагов. Вы должны понять: мы не хотим власти над миром, предел наших мечтаний – отстоять, сохранить себя. И чтобы нам никто не мешал при этом. Но слишком многих не устраивает такое положение вещей. Этим людям куда удобнее было бы видеть нас в привычном состоянии – рабами.
– То есть, если быть кратким, – поморщился я его велеречивости, – гэлекси – это люди "второй оболочки"? В ней начальная и конечная цель их устремлений? Разными могут быть лишь пути её достижения.
Фарисей некоторое время помолчал, ошарашенный. Затем кивнул:
– Что ж, и за это рассуждение спасибо. Оно не уменьшит количество наших врагов, но вполне может умножить число наших сторонников.