Хорошо учиться в военном училище, а еще лучше, если это училище находится недалеко от дома. Дома, или деревни, в которой родился и вырос, где оканчивал школу, где живут все твои приятели, делившие с тобой радость и горе от самого детсадовского горшка. Мечта каждого первокурсника военного училища появиться в родных пенатах в военной форме, в начищенных сапогах и с пряжкой ремня, отполированной до зеркального блеска. Грустно, что мечта эта несбыточна. Кто же отпустит первокурсника, да еще в другой населенный пункт, который находится за сорок километров от местоположения военного заведения? Никто. Никто из офицеров не возьмет на себя смелость отпустить домой первокурсника, одевшего военную форму чуть больше трех месяцев назад. Да еще в холодное время. Первая декада ноября была достаточно холодной. Минус двадцать восемь. Хотя, для Восточной Сибири температура не исключительная, можно даже сказать рабочая. Никто не отпустит, и даже мечтать об этом было нежелательно. Однако, Серя Шаньгин, мечтал. Мечтал как-то тихо, грустно, без надежды. Без здравого смысла. Ему хотелось, чтобы какая-нибудь ужасно красивая фея махнула своей волшебной палочкой и вот оно – бравый Серега четко марширует по центральной улице своей деревни. А восторженные жители, которые все друг друга знают, после встречи с ним еще бы долго судачили, вот мол, какой красавец и молодец, Серя наш, в люди выбился! Серю, вообще-то, звали Сергеем. Но, при знакомстве со своими новыми приятелями по военному училищу, он протягивал руку и с обезоруживающей искренностью представлялся: «Серя». Так и закрепилось.
В жизни случается много невероятного, даже можно сказать сказочного. Появилась, все-таки, фея в Сережкиной жизни. В виде старшего лейтенанта Шершнева, прибывшего для дальнейшего прохождения службы из самой Германии именно в ту роту, где служил и мечтал Серя. Но, не сразу Шершнев стал феей Шаньгина, а лишь только после установления факта землячества. Как ни странно, они оказались родом из одной деревни. Шершнев помнил даже бесштанного, сопливого карапуза, бегавшего на соседней улице. А тут на тебе – взрослый мужик, в штанах и с погонами. Конечно, на фоне землячества возникла у этих двоих взаимная симпатия. Возникла до такой степени, что Шершнев вызвал как-то сам Серегу в канцелярию и задал вопрос. Сказочный.
- Домой на выходные съездить хочешь?
Серя, раскрыл и так большие, добрые глаза и закивал как буддийский истуканчик. Старший лейтенант посмотрел на него удивленно, но не строго.
- Чего головой мотаешь, как жеребец? Отвечай по уставу.
- Так точно! – выпалил Серега, не веря своему счастью.
- Сегодня пятница, после обеда командир роты уходит, дела у него свои. Меня за себя оставил. Завтра я ответственный по роте, поэтому могу дать тебе увольнительную записку сегодня. До самого завтрашнего вечера. Но, к вечерней проверке ты как штык должен стоять в строю. Понял меня?
- Так точно!
- К матери моей зайдешь, привет передашь. Скажешь, что на выходные не приеду. Занят. А вот на следующие буду. Передашь?
- Так точно!
- Что ты заладил, одно и то же. Отвечай по человечески.
- Так точно, товарищ старший лейтенант, передам.
- Ладно, иди, готовься. Форма одежды повседневная, в сапогах. Парадную не одевай. На автовокзале билет возьми сразу туда и обратно. Все ясно?
- Так точно!
- Иди. Потом ко мне зайдешь за увольнительной запиской.
- Есть!
Сергей выскочил из канцелярии. Он шел по центральному коридору расположения, и радостно-растерянная улыбка не сходила с его лица. Новость разлетелась мгновенно. Серя едет на малую родину! Командир его отделения, такой же курсант, но с лычками младшего сержанта, по-отечески наставлял Серегу, с напускной строгостью изгибая рыжие брови.
- Пожрать привези. Сала обязательно, колбаски. Не всем, как тебе, счастье выпадает. Чтобы всему взводу хватило, понятно?
Сере было понятно. Конечно, он там два дня на домашних харчах жировать будет, а другим тоже хочется.
- Привезу, ладно.
- Тогда держи пять. И попутного ветра тебе…В харю!
Серя с юмором дружил, и шутки понимал. Поэтому заулыбался радостно.
Уходил Сергей из расположения роты как национальный герой под завистливые взгляды сослуживцев. Зависть товарищей смягчалась обещанной жратвой. А в целом они были рады за Серю. Правда, каждый по-своему.
Следующий день прошел незаметно. С утра до обеда занятия, после обеда уборка расположения. Мытье полов не просто так, а с порошком и протиранием пыли во всех потаенных уголках. Мороз на улице усилился под минус сорок. В такую погоду никому не хотелось выходить за пределы теплой казармы. Даже в курсантскую чайную, в которой нравилось проводить свободное время за поеданием коврижек и распитием компота. В четвертом взводе таких желающих и вовсе не было. Зачем идти, если продукты должны были вскоре сами заявиться? Ребята надеялись на Серю, которого ожидали с минуты на минуту. Но, вот уже девять часов вечера. Его нет. Десять часов – та же картина. В десять часов двадцать пять минут прозвучала команда: «Рота, выходим строиться на вечернюю проверку!» Курсанты всех четырех взводов пришли в движение, выстраиваясь в одну большую шеренгу. В последнем взводе слышались перешептывания: «Сери нет», «На автобус опоздал?» «Смотри, у Шершнева усы дергаются», «Получит завтра от ротного…» Переживали, понятное дело, за Серю, а не за офицера. Старшина роты зачитывал фамилии курсантов, ответственный офицер Шершнев стоял рядом с ним.
- Ломакин.
-Я.
- Размамедов.
-Йа.
- Ягодкин.
- Я.
Прочтение списка фамилий неумолимо приближалось к взводу, в котором жил, учился и служил Сергей. Стало понятно, что он опоздал. А опоздание в армии сродни преступлению. Невыполнению поставленной задачи. Боец, не выполняя поставленную задачу, подводит, даже не самого себя, а своего командира, свою страну и всех людей большой, многонациональной страны. Так считал ротный и передавал свои убеждения воспитанникам.
- Скоморохов.
- Я.
- Шумычев.
- Я.
- Шаньгин.
Тишина повисла в расположении. Не откликался Серя, потому, как не было его в строю.
- Шаньгин! – повысил голос старшина.
Капитан Шершнев уже было приоткрыл рот, чтобы что-то сказать старшине, но тут, за закрытой дверью расположения роты прозвучало нечленораздельное, приглушенное восклицание: «Уея». Головы всех присутствующих повернулись в сторону двери. За ней слышалась какая-то возня. Затем дверь отворилась, как в замедленной съемке, на пороге возник невысокий курсант с красным лицом, белыми ушами и двумя тяжелыми баулами, волочащимися по полу. Он разлепил замерзшие губы и молвил:
- Трищ статый лейтнант, кутант Шагин, дрищите всать всрой.
- Становитесь, Шаньгин. – У Шершнева отлегло от сердца. Успел, землячек к проверке. Не случилось с ним ничего. Вот и хорошо.
Сапоги Сергея от внезапного тепла покрылись инеем и он, как настоящий Дед Мороз в белых валенках, важно проследовал к своему взводу, приседая под тяжестью сумок, как бы пританцовывая. Он встал в конец строя, но сумки не опустил. Замерзшие пальцы не разгибались.
- «Разойдись!» - подал команду старшина.
Одногрупники обступили Серю, и завалили его вопросами, помогая при этом освободиться от сумок. Оказалось, что Шаньгин, для того, чтобы побыть лишних два часа дома, купил билет на автобус не на предпоследний рейс, а на последний. Из-за морозов выезд задержали. На городском автовокзале Серя появился за пятнадцать минут до начала проверки. Он боялся опоздать, поэтому всю дорогу бежал бегом. Нет, сам не замерз, только пальцы рук окоченели, и уши как-то странно пульсируют. Нет, клапана на шапке-ушанке опускать было некогда. Иначе опоздал бы.
Ночью Сере не спалось. Пальцы рук ломило и жгло, словно огнем. Уши, наоборот, чесались, но не болели. Утром он забылся и ушел в глубокий сон, не услышав даже команды на подъем. Утренняя зарядка из-за морозов была отменена. Серя поднялся, разменная затекшие пальцы на руках. Его заспанный вид и новый внешний облик вызвали не просто смех курсантов, а дикий хохот. Уши Сергея за ночь опухли, раздулись до невероятных размеров и, почему-то загнулись вперед.
- Ну, ты слоненок! Хобота тебе не хватает. Может, вытянуть тебе сопальник, как слоненку в мультике? Тогда все будет естественно! – Рыжий младший сержант буквально издевался над Серей, не обращая внимания на то, что он получил физический недостаток, доставляя сумки с едой, в том числе и ему.
Всю неделю морозы не спадали. Не спадала и опухоль на Сериных ушах. За неделю слово, брошенное младшим сержантом, вошло в обиход. «Слоник» - неслось со всех сторон. Серя, сначала, немного обижался даже. Но, потом, подумав, согласился с новым прозвищем. «Слоник» звучит хорошо, ласково, а от обращения «Серя» как-то даже туалетом попахивает. Конечно, хотелось Сере быть не просто слоником, а слоном, но при его небольшом росте это бы звучало как насмешка, А так хорошо. Так Серя стал Слоником, и прозвище это закрепилось за ним до самого выпуска из училища. А откуда это прозвище взялось, позабыли.