Одной из основных тем лаборатория морской электроники Института океанологии была разработка подводных телевизионных установок (ПТУ) и усовершенствование их технических характеристик. Н.В.Вершинский, заведующий лабораторией и один из пионеров создания ПТУ в СССР, нашёл ведомство, готовое финансировать работу лаборатории по поиску возможности увеличения дальности видения с помощью ПТУ.
И лаборатория несколько лет занималась работами по этой тематике. Ведомством - "спонсором" работы нашей лаборатории, был ВМФ. Ход работ контролировали сотрудники морской в.ч., расположенной в городе Пушкин (бывшее Царское Село). А размещалась эта в.ч. в Александровском дворце, любимой резиденции семьи последнего императора.
Лаборатория, с сотрудниками которой мы контактировали, занимала в дворце две комнаты. Когда – то эти комнаты были детскими. Теперь в комнатах, заставленных громоздкой телевизионной аппаратурой, ничто, кроме гипсовых цветков лепнины на потолках, не напоминало о девочках царевнах, живших когда–то в этих комнатах. И всё – таки ощущение от пребывания здесь оставалось жутковатое.
Отчёт Н.В.Вершинского о результатах работ по теме в 1958 году проходил в дворцовом Актовом зале, известном многим по картине Репина «Заседание Государственного Совета».
Я присутствовал на этом отчёте. Было приятно заседать в таком почтенном зале, избежавшем каких-либо переделок, в отличие от многих других помещений дворца. Кстати, за успешное выполнение работ, о которых рассказывал Н.В.Вершинский, группа сотрудников лаборатории, и я в том числе, получила крупные премии.
Моя премия, например, была равна четырём месячным окладам. Часть этих денег я потратил на покупку подержанного мотоцикла К–125. Старенький, с совершенно жёсткой подвеской мотоцикл подарил мне много приятных минут.
Я участвовал в измерениях по телевизионной тематике как в лаборатории,так и в море. В лаборатории измерял минимальные значения контраста яркости объекта и фона, ещё улавливаемые передающими телевизионными трубками различных типов.
Для выполнения этих измерений мне удалось построить оригинальный несложный прибор - датчик контрастов яркости. Его описание я опубликовал в одной из самых первых моих статей в журнале "Оптико-механическая промышленность".
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ПОНТОН-КАТАМАРАН
Измерения в море проводились с борта понтона - катамарана длиной 20 и шириной 5 метров. Расстояние между лодками катамарана составляло 3 метра. Этот понтон был спроектирован и построен на Новороссийском судоремонтном заводе по техническому заданию Н.В.Вершинского.
Мне довелось участвовать в приёмке понтона в Новороссийске, в организации его якорной стоянки в Геленджикской бухте и в проведении нескольких серий измерений на нём для испытаний подводных телевизионных установок и изучением закономерностей распространения направленного светового пучка в море.
Понтон был несамоходный. И всё–таки он был очень удобной базой для работы в море. На нём имелось хорошее лабораторное помещение, две небольшие каюты, дизель - генератор мощностью 30 квт, передвижная электростанция мощностью 5 квт и батарея железо-никелевых аккумуляторов ёмкостью 250 ампер-часов с напряжением 110 вольт. Имелся брашпиль для подъёма штатного якоря.
Главным удобством понтона в тех работах, для которых он предназначался, была стальная ферма длиной 20 метров, висевшая на тросах под палубой в пространстве между лодками. На ферме можно было крепить необходимую аппаратуру и с помощью лебёдки погружать её в море. Все подготовительные и наладочные работы на борту понтона проводились в Геленджикской бухте на якорной стоянке. Для основных измерений, в случае необходимости, понтон выводили в море на буксире.
После нескольких лет работы понтон был переоборудован: в его кормовой части между лодками смонтировали погружённый в воду бокс с иллюминатором. В боксе устанавливалась светоприёмная аппаратура. По всей длине понтона между лодками над поверхностью воды были закреплены рельсы. По ним, как по оптической скамье, могла кататься тележка с длинной погружённой в воду штангой, на которой закреплялся прожектор или тест–объект.
На переоборудование понтона, проводившееся на Туапсинском механическом заводе, потребовалось несколько месяцев. Все эти месяцы в 1964 году я почти каждую неделю ездил на мотоцикле в Туапсе (150 км в одну сторону) для контроля хода работ. Ездил уже не на стареньком К-125, а на очень популярном в те годы мотоцикле "Ява 250".
Понтону я дал неофициальное и нигде не записанное (но ставшее в определённых кругах популярным) название "ПРОФЕССОР ВЕРШИНСКИЙ".