Евгений Маликов
ПО ГУБАМ МЕНЯ ПОМАЖЕТ ПУСТОТА
Свято место пусто не бывает, или пустое место не бывает свято – как решить?
Автор рецензируемой монографии «Поэтика и культура», не покушаясь на первое утверждение, спорит со вторым. Опираясь на авторитет древнегреческих философов, апофатика Псевдо-Дионисия Ареопагита, исихастов-паламитов и русских имяславцев, докотор филологических наук Валерий Петрович Раков утверждает: пустота имеет священную составляющую, поскольку она есть то, из чего Бог создал самоё первоматерию, самый хаос.
Казалось бы, какое отношение имеет пустотность к литературе?
Однако, обозревая «органическую» поэзию Серебряного века, прозу Андрея Белого, синематограф Андрея Тарковского, учёный возводит внушительную по убедительности методологическую базу будущих исследований поэтики и культуры. Главный интерес филолога – стиль, внериторические выразительные средства, чисто декоративные, «изобразительные» элементы оформления текста в «рамке» пустой страницы. Сама «детская невинность» данного поэту белого листа возводится «искусствоиспытателем» в ранг той пустоты, которая чревата творением. Сама чистота пространства до и после упорядоченного текста взывает к нам принципом, обрамляющим всякое творение в его космическом становлении и стоянии. Tabula rasa страницы, по Ракову, не есть, таким образом, изначальное ничто, но представляет собой хаос, то есть по отношению к космизированному бытию то «иное», в котором существуют все возможности проявления.
Не меньшее внимание, чем «знакам пустоты» – пробелам, уделяет литературовед и знакам препинания. Шпация, точка, дефис, тире – всё это в рамках метода, которому следует Раков, разные степени проявления отсутствия. Последнее же мыслится не однородным, но имеющим три космогонические формы.
Методология Ракова основана на утверждении наличия докультурного в литературе нового и новейшего времени, пронизанности мифом всех проявлений нашей жизни.
Сталкивая меж собой «упорядоченную тесноту» Европы и простор Русской Евразии, учёный редко трогает актуальные авторитеты, такие как Мишель Фуко и Жак Деррида. В основном апелляции филолога обращены к русским консерваторам и/или мистикам: Константину Леонтьеву, Павлу Флоренскому, Сергию Булгакову, Константину Победоносцеву. Или к их европейским «братьям по оружию»: Ницше, Шлегелю, Шпенглеру.
Являясь логическим продолжением предыдущего научного труда Ракова «Меон и стиль», данная работа развивает и уточняет некоторые положения, затронутые в указанной монографии лишь в общем виде, в рамках экскурса в высокую теорию.
Автор «Поэтики и культуры» значительно расширяет инструментальную базу филологических изысканий за счёт привлечения арсенала естественно-математических дисциплин, он призывает преодолевать узость профессиональных штудий, он напоминает, что и поэтика, и культура, в корпус которой безусловно входит наука, имеют принципиально докультурную, «пустотную», а потому и самую творческую, составляющую.
Пустоту, окормляющую младенцев.
ИСТОЧНИКИ: ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА - http://www.lgz.ru/article/18288/
САЙТ ЕВГЕНИЯ МАЛИКОВА -