Когда я только научилась ездить на велосипеде, а было мне лет 9, не больше, со мной случилось одно происшествие, которое ярко врезалось в память со всеми моими ощущениями. А потом воспоминания о нем превратились в некую вешку в глубине моего сознания, как знак того, что в жизни могут случаться ситуации, когда в действие вступает бессознательное и человек перестает управлять собой.
А случилось вот что: я ехала на велосипеде по проселочной дороге, которая находилась на небольшом пологом холме и была расположена выше, чем деревенская улица. Соответственно, повернув в сторону дома, мне пришлось катиться вниз со склона. И хотя я притормаживала велосипед педалями, в какой-то момент, может быть, на кочке меня подбросило, ноги оторвались от педалей, велосипед начал набирать скорость, педали бешено закрутились и я, поскольку не смогла их поймать ногами, просто понеслась вниз, отчаянно держась руками за руль и подскакивая на седле.
В самом низу спуска я буквально перелетела через две дорожных колеи, пересекавших мою дорогу практически под прямым углом… Велосипед ударился передним колесом о какую-выбоину, перевернулся и отлетел далеко в сторону, а я свалилась на землю бесформенным телом с нелепо раскинутыми руками и ногами. Конечно, колени и локти были разбиты, сердце трепыхалось в груди от пережитого ужаса, а подружка, поджидавшая меня на обочине, стояла с зажмуренными глазами.
В общем, я легко отделалась в тот раз. Но переживание того, что я не владела ситуацией, а как бы пустила ее на самотек, отпустив педали велосипеда, и наличие очевидной угрозы для моей жизни, когда меня от полета в небытие отделял какой-то миг, ведь я элементарно могла сломать себе шею - всё это заняло в глубине сознания свое место и стало ждать своего часа.
Угнетало довольно долго, почти до совершеннолетия, пока череда событий вступления во взрослую жизнь не затмила собой эту детскую неприятность.
И все-таки время от времени из темных закоулков моей души появлялся на свет один и тот же вопрос: как я поведу себя в экстремальной ситуации при угрозе моей или чьей-нибудь жизни, когда нужно будет действовать очень быстро и максимально эффективно, не рассчитывая на чью-нибудь помощь? Получалось, что в голове моей варилась одна и та мысль: я - мямля, паникерша, не способная мобилизовать все свои силы и защитить себя. Констатация факта собственной беспомощности в минуту, требующую наибольшей концентрации внимания и физических усилий, сводила меня с ума. В то же самое время я понимала, что я не отношусь к тем людям, на которых просто накатывает «столбняк» и они оказываются чуть ли не парализованными от страха.
Слава богу, но в моей жизни случилось очень мало таких ситуаций, когда нужно было действовать, а не упиваться собственным ужасом.
Первый раз это произошло в мои 10 лет. Мы с мамой вдвоем зачем-то поехали в город и оказались в районе городского пляжа. Он в те времена еще был в городской черте, и делился на взрослый и детский. Берега пляжа были забетонированы, вниз в воду были опущены металлические лестницы, а глубина во взрослой зоне начиналась сразу от берега. Тогда я только научилась держаться на воде и могла проплыть по-собачьи пару метров не больше. Я оттолкнулась от лестницы и поплыла в море, вода была спокойной, и я легко проплыла свой минимум, стала разворачиваться лицом к берегу и привычно начала нащупывать ногами дно… а дна-то и не было.
И я поняла, что сейчас я начну тонуть на глазах у мамы. Не нащупав дна ногами, я вспомнила, что мы не на детском пляже, и сердце ёкнуло. Тут надо сказать, что моя мама совсем не умела плавать и в тот момент она стояла на кромке бетонного берега и смотрела на меня сверху вниз, улыбаясь. Я погрузилась в воду с головой, потом, взмахнув руками, вытолкнула себя на поверхность. До берега, как мне показалось, было гораздо дальше, чем я могла проплыть. И вот тут, как говорят, в какую-то долю секунды в моей голове прокрутилась такая картинка: я булькаю, захлебываюсь, судорожно барахтаюсь, беспорядочно размахивая руками, мама мечется на берегу и кричит, а вокруг, как на зло, никого нет. И я сама себе сказала - НЕТ! – я не утону на глазах у мамы.
Набрав полные легкие воздуха, я очень аккуратно стала грести руками и ногами, один маленький рывок вперед - и я чуть-чуть ближе к берегу, второй рывок - и я еще чуть-чуть подвинулась. В общем, я выплыла, схватилась за поручни лестницы и вылезла на берег. Молча вытерлась маминым платком, натянула платье и мы пошли с пляжа. Сказать, что я была в шоке – это значит, не сказать ничего. Парадокс ситуации заключался в том, что мама абсолютно ничего не заметила, а рассказать ей о своих переживаниях и прощанием с жизнью я не смогла. Детским своим умом я поняла, что всё, что я сейчас скажу, будет неправильным и неправдоподобным. И происшествие это тоже засело в моей памяти намертво.
Одно я поняла: я не растерялась, не запаниковала, я сделала всё, чтобы выплыть и не напугать маму.
Второй случай произошел, когда мы с моей 16-летней дочерью возвращались из гостей поздно ночью. Город наш имеет ужасную планировку без улиц. Дома объединены в микрорайоны, когда дом № 8 находится рядом с домом № 12, а дома №№5 и 9 - на противоположной стороне микрорайона в 500-х метрах не ближе – это нормальное явление в городе. Приезжие в городе найти ничего не могут, зато жители легко ориентируются по номерам домов. И понятно, что при такой планировке все ходят и по дорогам и через дворы. У каждого есть свой излюбленный маршрут до дома, магазина или работы. И вот идем мы с дочкой по кратчайшей дороге от дома моей подруги до нашего дома. И этот путь не включает в себя жилые дома, а все больше общежития, спортплощадки, ДК, торговые дворы магазинов. Потом уже задним умом я поняла, что хотя мы и живем в городе, который строился на наших глазах, безопаснее от этого он не стал.
Проходим последний квартал, впереди уже нарисовался наш 16-ти этажный дом, осталось только перейти дорогу да пройти мимо бани. И тут откуда-то вынырнули три мужские фигуры буквально в пяти метрах от нас. Пустынный перекресток, фонарь на обочине, справа темнеет одноэтажное здание бани и впереди примерно в 200-х метрах светятся окна нашей квартиры на восьмом этаже. А молодые подвыпившие мужички, раскинув руки в стороны, пошли на нас с радостными возгласами:
- Девочки! А идите сюда, мы вас сейчас обнимать будем!
Тысячи мыслей пронеслись в моей голове! Я поняла, что сейчас буду рвать зубами всех и за всё, если только хоть один из них прикоснется к моей дочери! Я уже проговорила внутри себя все слова, какие надо сказать дочке, чтобы она бежала изо всех сил и не оглядывалась, пока я тут буду размахивать руками и ногами и голосить во всю мочь. Но мое подсознание оказалось быстрее моего сознания. И когда я открыла рот, то с удивлением как бы даже со стороны услышала свой голос. И это был хорошо поставленный голос учительницы, которая усмиряет нарушителей дисциплины на уроке:
- Это еще что такое!!! А ну, быстро разошлись в разные стороны!
Наверное, эти мужички были в школе плохими учениками, потому что весь их задор как-то сник, они опустили руки и послушно расступились перед нами. Мы с дочкой, взявшись за руки, соблюдая спокойствие и давя в себе панические поползновения, на ватных ногах прошли мимо, а потом, энергично убыстряя шаги и стараясь не оглядываться, пошли к дому. Только метров через пятьдесят мы смогли заговорить. И дочка сказала: Ну, ты, мама, даешь!
Потом, конечно, стало смешно! Особенно, когда дочка попыталась повторить мою фразу с моими учительскими интонациями! И так я убедилась еще раз, что в экстремальной ситуации не теряюсь. А действую!
Третий случай произошел в междугороднем автобусе, когда мы с дочерью возвращались из поездки к дальним родственникам летом 2001 года.
Надо сказать, что та поездка на автобусе была с самого начала какой-то неудачной. Дело было в августе, и когда мы вернулись с Урала в Москву, как-то вдруг в Москве жары уже не оказалось. А автобус в наш провинциальный городок отходил только поздно вечером, и ехать нам предстояло ночью, когда стало уже совсем прохладно. Потом добавилась еще одна неприятность: на пол пути до дома какой-то урод кинул камень в автобус и окно рядом с сиденьями, расположенными перед нами, с тихим шорохом осыпалось абсолютно всё. Мы сначала даже не поняли, что произошло.
Пассажиры, оказавшиеся рядом с открытым оконным проемом, из которого сразу подул весьма прохладный ветер, пересели на другие места, а мы с дочкой остались на своих, так как больше свободных мест не было. И как же нам стало холодно буквально через несколько минут! Мы достали из сумок все свои кофты, какие смогли найти, но по-настоящему защищало от ветра только мое шелковое китайское платье с широкой юбкой, которую дочь натянула на себя как парашют. И эта юбка оказалась совершенно не продуваемой. Вот, что значит, натуральный шелк! И еще мы старались прятаться от потока пронизывающего насквозь воздуха за спинками кресел, стоявших перед нами. В общем, сплошной борьбой за выживание от холода оказалась эта поездка. Но не это оказалось кульминацией поездки.
Обычно автобус находится в пути около семи часов, но водители тоже люди, и если дорога позволяет, то стараются приехать в конечный пункт назначения побыстрей. А тут вдруг администрация автовокзала придумала какой-то контроль за расписанием. И какие-то начальники стали ругать и, видимо, наказывать водителей за прибытие раньше положенного расписанием времени.
Водители тоже оказались не лыком шиты, и быстро сообразили, что можно переждать где-нибудь на трассе тот самый отрезок времени, в расписание не вписывающийся. По-прежнему автобусы ехали по своему маршруту с максимально безопасной скоростью, а примерно за час до прибытия водители останавливались в придорожном кафе и «выдерживали» расписание за чашкой чая.
Так получилось и в этот раз. До дома оставался час пути, когда мы проснулись от того, что автобус остановился. Водители ушли, дверь автобуса оставив открытой. Несколько мужчин вышли покурить, остальные пассажиры постарались не выходить из дорожной дремы. На нас дочкой перестал дуть ветер из разбитого окна, и мы даже согрелись. В какой-то момент времени тишина в автобусе и около него вдруг нарушилась громкими голосами и руганью.
Пассажиры завозились спросонья, стали выглядывать в окна. Оказалось, что к автобусу подошли местные ребята и у них с нашими попутчиками завязался какой-то спор, как это обычно бывает - на ровном месте и ни о чем. Они начали толкать друг друга, даже угрожать, но потом вроде бы всё стихло, и наши ребята вернулись в автобус. Но буквально через пару минут в автобус стали опять ломиться местные, которые успели сбегать за подмогой. Понятно, что трезвые люди не стали бы так себя вести. А пьяным – море по колено.
И вот в темноте в тесном проходе между сиденьями завязалась потасовка, местных «товарищей» пыталась вытолкать из автобуса их подруга, несколько пассажиров мужчин вскочили со своих сидений и попытались разнять дерушихся. Потом раздался пронзительный женский крик: «Убери нож! Дурак!». Сон у всех слетел в мгновение ока. Я со своего места видела только силуэты людей, тени от взлетавших в ударе рук, потом у девушки мелькнул в руках балончик, как от дезодоранта, я еще про себя заметила какую-то несуразность этого баллончика в данной ситуации. Потом дерущиеся выкатились из автобуса, а у меня вдруг запершило в горле. Я закашлялась, следом за мной закашляли и другие рядом сидевшие пассажиры.
И тут моя дочь очень тихим голосом сказала:
– Это газ.
- Какой газ? - не поняла я.
- Газ из баллончика, – ответила дочь также спокойно.
- И что нужно делать?- глупо спросила я.
- Не дышать, и выходить из автобуса, наверное, - ответила дочь.
Я огляделась в темноте салона. Народ, видимо, так же как и я, ничего не понял, а между тем кашляющих становилось всё больше. И главное, все оставались сидеть на местах.
И вот тут во мне опять проснулся лидер - я быстро вылезла со своего места в проход и начала громко распоряжаться командным голосом:
- Товарищи, внимание! В салоне распылен газ из баллончика. Быстро поднимаемся и выходим на улицу!
- Вставайте, быстро, не толкайтесь, спокойно, спокойно. Выходим! Выходим!
Сначала никто не отреагировал, но я пошла по проходу автобуса в сторону выхода, стала трогать людей за плечи, за руки, и говорить одно и тоже:
- Вставайте, выходите на улицу, в салоне газ!
В общем, почти за минуту мы все просто выпали на свежий воздух. Многие корчились, согнувшись в талии, и кашляли-кашляли почти до рвоты. Я думаю, что спасло нас от тяжелых последствий действия газа то обстоятельство, что балончик с газом был распылен недалеко от разбитого окна, и большую часть распыленного газа выдуло наружу.
Я спросила у дочки, как она догадалась, что это был газ. Она ответила, что узнала по запаху, у них в общежитии на дискотеке как-то однажды тоже распылили эту гадость.
Через некоторое время вернулись водители, видимо увидев в окно кафе, что у автобуса что-то происходит. Естественно пассажиры высказали им всё, что они о них думают. Мужчины не стеснялись в выражениях, от души применяя русский устный.
Я свою лепту внесла, когда мы доехали до автовокзала. Уже на выходе из автобуса, я сказала им что-то вроде того, что они несут ответственность за нашу жизнь и безопасность, а они оставили открытый автобус, и что я буду жаловаться и т.д. и т.п.
Никуда я, конечно, не пожаловалась. С нашей системой отношений в сервисной службе, трудно доказать, что виноват не клиент, а обслуживающий персонал… Но тем не менее, ночные остановки в придорожных кафе прекратились. Видимо, инцидент все-таки не остался без внимания.
Так в моей жизни зафиксировался факт, когда я командовала эвакуацией пассажиров из автобуса. Дочь оценила это однозначно: - мама, ты учительница до мозга костей!
А я отметила в своем внутреннем календаре еще один случай, когда я не растерялась и начала действовать сразу, как только узнала причину опасности, и поняла, что последствия могут быть ужасными.
Потом жизнь текла своим чередом несколько лет. И ничто не нарушало ее относительно спокойного течения. По крайней мере в ней не случались экстра ординарные происшествия. Работа, учеба детей, приезды гостей, времена года – все менялось и события откладывались в памяти, каждое на свое место.
Помню, что на протяжении нескольких лет, видимо, под влиянием кино, которое буквально нахлынуло отовсюду, меня часто посещали мысли, особенно на ночь глядя, о том, как люди спасают друг друга в экстренных ситуациях.
Меня волновал вопрос искусственного дыхания и непрямого массажа сердца, которые главные герои киноисторий делали профессионально и уверенно в любых условиях.
Конечно, я нашла и прочитала информацию о том, как это делать правильно и эффективно. Но мой внутренний монолог на эту тему не остановился, а наоборот приобрел какую-то привычку повторять время от времени алгоритм действий реанимации при остановке сердца и отсутствии дыхания. Иногда я воображала себе, что вдруг окажусь свидетелем аварии или несчастного случая, когда нужно будет действовать быстро, чтобы спасти пострадавшего. Я представляла мужчин, женщин, детей… Иногда мне мерещились в качестве пострадавших мои близкие. Тогда я мысленно чертыхалась про себя, говорила «тьфу, тьфу, тьфу – типун мне на язык!» В общем, в голове моей проигрывалась какая-то репетиция событий, которые мне нужно будет отработать на совесть и без ошибок. Дыхание "рот-в-рот" и четыре толчка на область грудины должны были кого-то вернуть из небытия. Вдох! – раз, два, три, четыре! Вдох! - раз, два, три, четыре!
И надо же было такому случится, что мне пришлось применить все эти действия на практике. Это невероятно. Но это факт. И, наверное, это самое большое потрясение в моей жизни, если не считать рождения моих детей.
Случилось это не так давно и случилось это с моим мужем. Три года назад. Я не буду здесь рассказывать подробно о том, что произошло, и как я возвращала его оттуда...
Всё это подробно описано в моем рассказе «Нелепости бытия» ( http://www.proza.ru/2009/05/08/1004 ).
Скажу только, что после этого внутренний монолог повторения алгоритма реанимации прекратился. Как будто я выполнила какую-то задачу, запрограммированную для меня кем-то свыше.
Потом я стала водить автомобиль. И опять убедилась в том, что я не закрываю глаза от ужаса, что на меня не нападает столбняк, и что меня не парализует от страха. Я быстро реагирую, и часто руки и ноги начинают двигаться быстрее, чем мое сознание начинает анализировать ситуацию. Я не хвастаюсь, а просто констатирую. Наверное, это дано от рождения, и никакой моей заслуги в этом нет. И я думаю, что буду действовать даже в безнадежных ситуациях. Не дай, Бог, конечно…
Февраль, 2012 г.