Счастливым можно назвать только того, кто вообще не родился в этом мире. Он навсегда избавлен как от земных страданий, так и от страха смерти.
Мишель Монтень, французский философ
Обстоятельный был человек, говорили о нем на похоронах. Все любил делать капитально. И то была правда.
Начнет дед забор починять – все дырки заделает. Начнет крышу чинить – опять дырок нет. Валенки возьмется "отлемонтировать" – та же история.
Когда боролись с расхитителями социалистической собственности, он дыры быстро находил и на них указывал. Например, Зинка колхозное сено потаскивала – он ей на это указывал. Иван солярку налево толкал – и ему замечание. Стыдил.
Вот так всю жизнь и боролся - с дырами. Совестливый был человек, говорили о нем на похоронах.
Гроб себе он приобрел заранее. Попросил Генаху-плотника, сделай из сухой елки, и по размеру подгони, чтобы не болтали меня, как понесут.
Генаха сделал как надо. Сухой, аж доска звенит. По комплекции деда. Как хороший костюм сшил.
Обмыли его водочкой. Деду на душе тепло стало. Все шло как надо. Как он привык. Обстоятельно.
И вдруг в голову ему пришла мысль, а вот хоронить меня будут, что скажут.
Вон деда Арсения хоронили, никто ничего хорошего внятно не сказал.
Ну, мол, жалко, хороший был человек, царство ему небесное и тому подобное, но - сухо как-то. Неубедительно. Встанет кто-то невпопад, насупится, в рюмку смотрит тупо. Ну, давайте товарищи, ну хороший был человек, пусть земля ему…
Ни то, ни се, был человек – а вспомнить нечего. Дед Федор деда Арсения уважал, и ему было обидно. Но потом он подумал, а что люди вообще-то помнят. Так, всякую ерунду. Кто-то что-то сказал, кто-то кого-то обидел невзначай. А главного и нет. Человек жизнь прожил и закончил – а вспомнить нечего. Ничего выдающегося, так, суета сует и томление духа.
Федор решил подготовить свои похороны обстоятельно. Самому написать о том хорошем, что он сделал в своей долгой жизни, и заранее раздать каждому на бумажках, чтобы знали, что сказать…
Крепко задумался дед. Что он сделал в своей жизни, чтобы можно было в заслугу поставить и на похоронах отметить. Ну, работал всю жизнь. Баклуши не бил. Так все работают. Кто хуже, кто лучше. Как сравнишь. Детей не вырастил - Бог не дал. Что же сказать-то важного. Старуха померла давно, она бы, может, что вспомнила. Ну вот, сад посадил. Работал конюхом, лошади любили его. Людям помогал…обстоятельность любил…
Долго думал дед Федор, не один день и не один месяц…
На его похоронах народу было побольше, чем у деда Арсения. У всех были грустные, но светлые лица. Местечко на сельском кладбище деду досталось светлое, сухое в чистом желтеньком песочке. Хорошее местечко, с удовольствием отметили присутствующие. Нам бы такое. Тьфу, тьфу.
Когда сели за стол, то Иван, тракторист, поднялся и без проволочек сказал: - Деда Федю я уважал всегда за его обстоятельность. Уж начнет что-нибудь делать – сделает как надо. Дырки не оставит. Людям помогал. Раз у меня трактор сломался в поле, так он, пока я в МТС бегал, около его цельный день просидел, чтоб не разобрали. Иван заморгал: - Память ему…
Все выпили, закусили и украдкой посмотрели в бумажки.
Второй номер был у тети Клавди. – Деду Федуню я любила ой как! Отзывчивый он был. Попросишь помочь – никогда не откажет. Дрова мне колол, когда помоложе был. А как он лошадей любил. И они его. Небось, грустят щас. Царствие ему…
Выпили и закусили. Немного повеселели. Встал Генаха, сверился с бумажкой и начал: - Я вот помню, как деда Федя сад сажал. Яблони и груши. И что характерно, растут. Вон у меня яблоня засохла, а у него нет. С душой сажал, обстоятельно. Я ему гробик тоже с душой делал, как он просил. Скромный, из елки. Но чтоб сухой. И что характерно, нашлась у меня елка сухая. Генаха всхлипнул: - Помянем деда. Светлая ему…
Выпили и уже не закусывали. Помолчали. Посмотрели вокруг. Вроде еще кто-то должен был сказать.
Тут встрепенулась Зинка. Она, не таясь, развернула бумажку. - Деда Федя мне вот что наказал вам сказать: Дорогие гости, я отошел в мир иной, а вы тут оставайтесь, живите по совести, не ругайтесь, любите деток своих и не поминайте меня лихом. А я за вас буду на небесах Бога просить…
И тут Зинка разрыдалась и сквозь шмыганье и хлюпанье добавила: - Какого же мы хорошего деда похоронили. Он за нас там молиться будет.
Последняя фраза всем очень понравилась и, расходясь по домам, они с теплотой в душе вспоминали доброго деда Федора и его хорошие обстоятельные похороны.