Сидя на большом поросшем мхом валуне и опершись на сучковатый извитой
посох, он ждал её, вперив взгляд теплых карих глаз в землю. Он любил
этот валун. За день солнце нагревало старинный камень, а вечером
собранное тепло приятно грело старые кости гнома. Он приходил сюда за
пару часов до заката. Это было её время. Вот уже сто восемьдесят лет он
встречал её здесь на маленькой опушке леса Золотых Духов. Он знал эту
опушку как свои пять пальцев. Пятачок земли, заросший сочной травой,
пять плакучих берез по краю и родник в глубине скального выступа. Здесь
всегда пахло пьяной зеленью и грибами. Гном любил деревья, а грибы ещё
пуще. Может быть, поэтому он носил зеленые шаровары, и зеленую бархатную
куртку, а в придачу зеленый колпак и сафьяновые сапоги. Никому гном не
говорил, что любит изумруды. Он отвечал сдержанно, что так проще слиться
с местностью в лесу. Ожидая её, он всегда мысленно представлял момент
встречи. Уже давно он превратился в ритуал, но от того не потерял
чувственной свежести. И чтобы вновь насладиться волной счастья, гном
вспоминал, как она по обыкновению смеется, появившись среди листьев
вместе с порывом ветра.
- Эй, старик, не спи. – смеясь говорит она, пробегая по траве, что нежно
стелется под ней будто собака и ласкает её голени.
- Я и не сплю. – крякает ворчливо он и поднимается с валуна. Он всегда
старается выглядеть как можно мужественнее в её глазах. Известный
комплекс гномов их рост. Он вытягивается, выгибает грудь по-гвардейски
колесом, тихо постанывая от боли в пояснице. Она внимательно и серьезно
смотрит на него. На ней легкое голубое платье. Волосы собраны в
зателивую эльфийскую прическу и прижаты к чудной головке серебряным
обручем. Она проводит рукой и боль в его пояснице уходит. Она смеется.
- Ну и как ты жил без меня, старый ворчун!?
Они идут. Путь их лежит сквозь лес Золотых Духов. Почему он так
называется никто не знает. И духов здесь не видели уже тысячу лет, но
название странно щекочет воображение обитателей местных земель и потому
они оставляют все как есть. Гном любит такой подход. И он многое
оставлял в своей жизни как есть. Почти всегда это приносило лишь
радость. Ему уже много лет, но сколько точно, вспомнить почти нельзя.
Память как поле прерывается где-то, но и там на краю он помнит себя уже
старым. Наверное, лет двести, а то и больше. А она молода и никогда не
стареет. Говорят что это магия, но гном лишь смеется, потому что знает,
что к магии это не имеет отношение. Просто Она однажды обманула Время.
Он смеется себе в усы, вспоминая ту историю, но молчит. Они идут по
рыжей пыльной дороге петляющей сквозь дремучий лес Зеленых Болот.
Никогда им не встречаются попутчики. Всегда только они вдвоем, идут
праздно болтая. Точнее много говорит она, а он ворчит или слушает или
опять ворчит. Она хохочет, гладит его лицо, ерошит волосы, целует, а он
вздрагивает от прикосновения её пальцев, прохладных рук, теплых губ. Вот
уже и Великие Пруды остались позади. Как бы ни был велик этот Другой
Мир, с ней его можно пройти за пару часов. Времени как раз хватает,
чтобы увидеть закат и её прощальный взгляд. Но до этого ещё час, а
сейчас перед ними встает водная пыль Ревущего Водопада. Они проходят по
гроту, скрываясь за ниспадающим серебром водной глади. Здесь так шумно,
что они не говорят. Только он берет её за руку, а она послушная и
притихшая идет за ним следом.
- Что между нами? – спрашивает он, когда они выходят на Мертвую Пустошь.
Тут не нужен ответ, а лишь её внутреннее решение. И гном чувствует
легкое вздрагивание её пальцев в своей руке. Только после этого он смело
спускается по тропе в долину, где давно и не по своей воле поселились
страшные духи предков. Когда-то здесь была большая битва, но воинов
погибло так много, что живым не удалось всех их похоронить. Теперь духи
погибших здесь полновластные хозяева и они пропустят лишь тех, чьи души
чисты как кристалл. За пустошью волнами изгибается Волчий Кряж. А дальше
светится девственной чистотой жемчужная вершина…
Вершина доминирующей над всем Другим миром Безымянной горы. Кто не видел
снежных шапок гор. Эта была ничем не хуже. Лишь высота её поражала
воображение гнома. И каждый раз, поднимаясь на неё, он думал, что
совершает нечто схожее с восхождением к богам. Дорога исчезала у
подножия горы и проявлялась лишь слегка видимыми звериными тропами,
уходящими вверх. Идти приходилось по острым битым камням и окаменевшей
вулканической лаве. Жалкая растительность и одинокие кустарники.
Гном срывал маленький сиреневый цветок, притаившийся в трещине камня, и
подавал его ей. Она, улыбаясь, принимала этот маленький дар, а потом,
украдкой за спиной своего ворчливого спутника, возвращала цветку жизнь,
вернув его все в ту же суровую каменную щель. Гном шел спокойно, заметно
прилагая усилия, карабкаясь по предательски непрочной каменной крошке.
Дыхание его становилось шумным, а движения сильными, и наполненными
решимостью. Он знал, что конец пути близок, и после их расставания, он
заночует на вершине, с тем, чтобы утром в одиночестве спуститься в
долину и вернуться туда, где он её всегда встречал. Она почти бесшумно
скользила рядом. Уже не смеющаяся, а задумчивая. Она накидывала серый
плащ на плечи и ветер, крепчающий с каждым метром, пытался сорвать его.
Ветер играл с её волосами, словно игривый любовник, а она лишь тихо
шептала слова прощания. Ей трудно было уходить каждый раз, оставляя
гнома в одиночестве. Но могла ли она остановить странный цикл,
запущенный испокон веков не ею и не для неё. Гном не оборачивался, не
смотрел на покидаемую долину. Ему было трудно видеть пожелтевший пейзаж,
размазанный туманной дымкой дождей. Небо затягивали клубящиеся низкие
тучи, свет дня угасал, превращаясь в тоскливый пасмурный фон. Они шли,
уже почти не разговаривая. Каждый готовился к расставанию, бережно
убаюкивая боль внутри груди.
- Ты устал? – спросила она.
Гном удивленно посмотрел в её глаза, остановился. Таких вопросов она
никогда не задавала. Но он, ни отмахнулся от вопроса, ни бросил
малозначащий ответ. Вместо этого он хорошенько решил подумать.
- Когда я был молод, я всегда верил, что настанет день, когда ты
останешься здесь, вместе со мной… Но я стал старше, поседел… Я понял,
что этого не будет… никогда. И поняв это, я вынужден был принять
какое-то решение. А выбора у меня было всего лишь два.
- И что же ты решил. – встрепенулась она. От его взгляда не ускользнуло
с каким волнением трепещет её грудь, как горят глаза, как мольба
проступает в них. Ему было приятно это.
- Что лучше быть с тобой, чем без тебя… Столько, сколько смогу… а дальше
тебе придется искать нового провожатого.
- Мне не нужен другой. – с детской горячностью принялась убеждать его
она. – Я сделаю тебя вечным.
Гном грустно усмехнулся.
- На что ты хочешь меня обречь. Вечная любовь… не она ли синоним Вечной
муки!? Вечные встречи и вечные расставания…
- Разве ты уже хочешь уйти?
- Нет… но у всего должен быть конец. Иначе все теряет ценность и смысл.
Я проживу сколько мне отмеряно и буду любить тебя и служить тебе, но
позволь мне ощущать остроту мига прожитого рядом с тобой, позволь памяти
цепляться за каждый твой взгляд и слово.
- Разве я отбираю у тебя это!? Ведь я всего лишь прошу тебя стать
бессмертным.
- Бессмертие синоним для меня безвкусия, бездушия и оскудения. Ты
оглянись вокруг. Природа дышит смертью. Уходит зелень, умирают травы.
Дождь посыпает все это слезами. Затем чтоб завтра все ожило снова. В
сравнении со смертью, жизнь расцветает светом. Но и без тени, свет не
тот уж будет.
Она улыбнулась. Понимающе кивнула. Погладила его лицо и поцеловала. Они
стояли на вершине. Отсюда весь Другой мир был виден как на ладони.
Теперь он был засыпан снегом, погружаясь в тихую дрему зимы. Небо стало
чистым, ясным. Солнце уходило за далекий горизонт, оставляя мир в ночном
холоде. Вместе с солнцем уходила и она, становясь все прозрачнее, будто
лесной призрак. Она стояла перед ним. Опять смеялась, и говорила, и
ласкала нежным прикосновением губ.
С её уходом настала ночь. Гном спрятался от пронизывающего холодного
ветра за выступом камня. Накрылся плащом и, грея коченеющие пальцы,
уснул. Утром он проснулся занесенным снегом. Сбросив хрустящий снежный
полог, поднялся, распрямляя затекшие суставы. Почувствовав легкий запах
весны с юга, он улыбнулся. Покрепче взял свой посох и начал спуск. Он
шел навстречу к ней.