-Выпей это, пожалуйста, и садись за тетради- сказал Гарри, забившись в тень угла своей серой рубашки
Тело, безвольно растянувшееся вдоль всей двуспальной кровати, зашевелилось, появилась возможность отличить в одеяле взъерошенную голову, затем из него вылезла рука, на ощупь потянулась к тумбе возле кровати, в поисках сигарет. Гарри подошел, вложил в ее руки то, что она искала, и прижал ее пальцы к губам. Софи не терпела его таких приступов сентиментальности, отдергивала худую руку и молча, кажется, про себя ругаясь, закуривала, чуть втягивая щеки и выпуская струи текучего по пальцам дыма.
Она никогда специально не отнимала ладони от лица, ей нравилось пропускать этот отравленный воздух через.
-Тебе нужно много заниматься, Софи, экзамен через неделю, а ты ровным счетом ничего не делаешь
-Убей в себе зануду, друг мой- лениво проскрипела Софи и отвернулась, выбросив вытянутую руку с сигаретой за борт. Гарри поджимал губы и целовал ее в шею, обнимая талию, скользил руками по телу, завернутому в его рубашку, сплетался ногами, а она смотрела в потолок с застывшей полуулыбкой и умудрялась докуривать свою сигарету.
В утренние часы после завтрака, но до обеда, Софи лежала на траве под дубом с мягкой корой и занималась по чьим-то чужим тетрадкам, что-то читала, курила, изредка приходил Гарри, приносил воды с лимоном или молока, и, как будто случайно, задевал ее плечо кончиками пальцев, или касался коленом поясницы, или намеренно трепал по голове. Он отчаянно любил эту маленькую скандалистку с черной стрижкой и резкими чертами лица, он готов был любить, целовать эти миндалевидные глаза вечно, лишь бы она принадлежала хоть на миллиметр ему. Но все, на что он мог претендовать по-настоящему, это послеобеденный сон возле нее и крошечные ночные перемолвки, в которых она, если была в благосклонном, слезливом настроении, позволяла Гарри чуть больше, чем обычно. Их отношения вообще больше напоминали отеческие, чем отношения любовников, но Гарри не испытывал мост, который в момент рухнет, если кто-то шевельнется, он был согласен на все условия.
Рассветные лучи солнца легли на лицо Софи, и она проснулась неожиданно рано для себя. Возле ее плеча лежал Гарри, смуглокожий и беззащитный, слегка причмокивая в своем хрустальном сне. Софи не смогла удержать себя на месте, выскользнула из кровати, оставив в ней Гарри, который выглядел маленьким будучи в ней один.
Солнце расправлялось с ночной мглой, трепало ее на кусочки, выкрадывало у города липкую темноту и заливало собою освободившиеся сосуды свернутых ладоней и мятых простыней.
Одинокие солнечные утра-самое любимое время суток Софи. Она надела голубую юбку, коричневые мягкие мокасины и украла у Гарри доллар и красный велосипед. Свежая утренняя асфальтированная дорога, где пыль дня прибила влажная ночь, пахла теплой травой и свежим хлебом, который Софи купила у только-только открывшегося пекаря. Она возвращалась обратно полями, откусывала от огромной теплой буханки, голые ноги ее щекотала золотистая рожь, а по коже скользил ветер. Глаза Софи закрывались в улыбке, она укутывала свой рассудок в эти запахи и прикосновения, опасно шатался велосипед. Издали она заметила Гарри, который обеспокоенно смотрел в поля, выискивая слабыми глазами ее. Он был в серой своей пижаме, мятый и напуганный
-Я думал, ты меня бросила- сказал он обиженно
Софи улыбнулась криво и насмешливо, сунула ему в руки покусанный хлеб и прислонила велосипед к стене дома.
Она жарила ему помидоры на завтрак, которым обычно занимался Гарри, грела молоко, а он целовал ее в ложбинку на шее сзади и обнимал, прижимая к себе всеми силами, будто впечатывая.
Впервые за это лето они завтракали утром, а не днем, впервые она улыбалась как-то уж чересчур снисходительно ему, впервые это было настоящее утро, но именно своей реальностью и новизной оно пугало и его и, смутно, но ее тоже. И да, случилось то, что выделило это утро из вереницы других: в зеленом почтовом ящике, который так заботливо выкрашивал в начале лета Гарри, появилось письмо, написанное просто до дрожи в коленках узнаваемым и знакомым почерком. Софи будто подстрелили, лицо побледнело, угольные брови уплыли куда-то вдоль глаз, руки дрожали, вскрывая бумагу. Гарри заглядывал ей через плечо, тыкался носом в волосы над ухом, целовал, напоминая огромного щенка, а она отмахивалась и уходила все дальше с этим письмом. Софи закрыла дверь у него перед носом и опустилась на кровать, дрожа всем телом.
"Софи,
я здесь, я приехал, нам нужно увидеться.
Площадь согласия, гостиница Инверналь, номер 448 на Алана Фримена
Обнимаю
Алан."
Это утро было сорвано как простуженный голос, нужно было что-то делать, куда-то бежать, не пускать Гарри, раствориться в шорохе одеял, что-нибудь, нельзя поддаваться на эту провокацию. Три года от Алана не было ни звука, когда он укатил в какую-то там долину со своей новой женой, три года Софи лечила себя песнями и баснями, заговаривала сознание сказками, пустила к себе Гарри, заморозила сердце и задушила все эти страдания. Но неужели опять она под дулом, неужели снова ее маленькую голову начнут раз за разом разбивать на маленькие кусочки, неужели ? Повторяются ли кошмары, разве ?
Но механизм, маленький маятник уже начал раскачиваться, уже был запущен, сердце неизменно рвалось на площадь Согласия, коричневые мокасины сажали на велосипед снова, а губы как-то сами обманули Гарри, подарив ему еще один долгий и грустный поцелуй.
Софи была возле отеля ровно через полчаса после прочтения записки Алана. Она искала его глазами среди толпы, подошла к стойке и спросила у приятного чернокожего мужчины, которого так неприятно звали Гарри, номер 448 и Фримена. Оказывается, он не в номере, и Софи может подождать в одном из кресел, а Гарри может приготовить ей кофе.
Кажется, прошла целая вечность на этих креслах. За это время можно было стать образованным человеком и вызубрить все пять толстенных тетрадей. Алана не было тысячу лет. Вместо ударов сердца раздается отвратительное слово "скоро. скоро. скоро" метрономно и правдиво. пять минут, пятнадцать, сотня. И вот появляется его затылок.
Он поседел, острый нос выдает секреты его пышной молодости, плечи по прежнему широкие, движения точные, но чуть небрежные одновременно, он прошел к Гарри. Софи сидела не шелохнувшись, ждала. Гарри указал Алану на Софи, тот кивнул и медленно развернулся. Он увидел ее и улыбнулся, протягивая руку. Софи встала на неверных ногах, подошла к нему, они обнялись, как старые друзья, прошли в его номер. Он спрашивал тихо и задорно про то, как она живет, что учит и когда сдает, что делала за три года их разлуки, рада ли видеть. Рада, рада, рада, конечно, рада, к чему такие лишние странные вопросы ? Софи стояла за его спиной, когда он щелкнул задвижкой. Они стояли нос к носу, друг напротив друга. Софи протянула руку к его волосам.
-Что ?- улыбнулся он- стал седой, как пыль
-Красиво
-Шутишь ?
-Нет
-Спишь ли ты, крошка ?-он в свою очередь протянул руку к ней и, обняв ладонью ее скулы, провел большим пальцем по следам раннего подъема под глазами
-Сплю, сплю
-Куришь ?
-Курю-она протянула ему Мальборо, это была ее привычка, стянутая у него, курить Мальборо.
-Потом-он отложил сигареты на тумбочку рядом и подошел к ней вплотную так, что она касалась кончиком носа его губ.
-Ты все та же-вздохнул он с облегчением и поцеловал ее, обнимая в свойственной только ему манере.
Он взял ее на руки, пронес вглубь номера, посадил на колени. Она, как маленькая, доверчиво целовала, обнимала, шептала в его седые волосы что-то свое, Софи была песней, ее нужно было слушать, каждый звук, каждый шорох. Ее тонкие пальцы подламывались, расстегивая перламутр пуговиц на синей рубашке, вздохи прерывались, она обретала поразительную текучую форму в его руках, он мог сделать с ней и из нее все, что угодно. Возле высокой кровати, с которой свешивался шелк простыней, упали коричневые мокасины и один черный ботинок.
-Я уезжаю-сказал Алан
-Когда ?
-Через три дня
-Куда ?
-На Северное море
-Зачем ?
-Не знаю. Хочу.
-Ясно
-Вернусь еще
-Да
-Расстроилась ?
Софи пожала плечами
-За последние три года привыкла
-Не ставь мне это в упрек только
-Не ставлю
-Я люблю тебя
-И я люблю тебя
И вот снова обозначились сроки. Три дня он готов посвятить ей, тайным обманным встречам, а затем укатить на Северное море. Три дня против трех лет попыток заразить себя маразмом по мощнее, чтобы не помнить ничего и никого.
Гарри обеспокоенно ждал ее дома, Софи была уверена, что он уже знает, где и с кем она была, тем более что записку она никак особо не консперировала, запихнула лишь в боковой ящик и все. Он сидел в гамаке и читал какую-то книжку, но, зная Гарри лучше, чем что-либо другое, она знала, что он чуть ли не целый день перечитывал одну и ту же страницу, потому что не мог успокоится и сосредоточиться на тексте
-Привет -сказала она
-Здравствуй
Гарри был обижен и уязвлен. Кажется, они не могли находится в одном городе с Аланом по определению.
Софи понимала, что не любит и не хочет никого и ничего, кроме того, кто вечно от нее бежал , это, кажется, женская особенность любить не того, кто любит их до предела, до потери сознания, а того, которого они неизменно потеряют и того, кто принесет им больше всего страданий. В этом, может быть, их азартность. Софи даже не представляла масштабности чувства Гарри к ней, но к нему в ответ питала искреннюю привязанность, он всегда ее спасал. Он давал ей силы и лечил, как лечат птенцов со сломанными крыльями. Именно из-за этого, она готова была сделать все, лишь бы эта боль в нем успокоилась.
Софи юркнула в руки Гарри и придремала у него на коленях. Он гладил ее волосы, поджав в своей манере губы, затем пробудил ее поцелуями. Он, наверное, хотел доказать, что он гораздо лучше, что он гораздо больше любит Софи, что если так подумать, то не нужен ей никакой Алан. Софи смотрела на белый потолок сквозь мелькающую на его фоне грудь Гарри, улыбалась и очень старалась быть рядом.
Тихий вечер просочился в дом, закатное солнце, со временем становящееся все более янтарным, ускальзывало, уступая место ночи. Гарри спал на плече у Софи, а она слегка отрешенно смотрела все на тот же потолок, обнимала ногами шелковое покрывало и шевелила губами, будто что-то говорила. Она всем своим существом чувствовала присутствие главного героя в ее жизни, чувствовала, насколько близко, относительно трех прошедших лет, он теперь, и как скоро она потеряет его снова. Это все равно что знать дату своей смерти: нужно ли это ? Он так здорово в три дня рушит то, что она старательно выстраивала три года, разбивает всю ее оборону, не дает путей назад, забирает все возможные варианты. Подействуют ли теперь сказки и заговоры ? Можно ли заштопать снова то, что рвется уже в сотый раз ? Почему он может растерзать всю ее маленькую жизнь, едва-едва начинающуюся, в два счета ?
Всю ночь на Софи нападали десятки вопросов, ни на один из которых она не могла получить ответа, она отгоняла их, как мух, сонными руками, пряталась в макушку Гарри и тихо плакала, не всхлипывая, а просто отпуская по щекам тонкие струйки слез.
Утром в почтовом ящике лежала новая записка с текстом "То же место. Я скучаю по тебе. Алан". Гарри вырвал записку из ее рук, выкинул ее и поставил перед ней стакан молока и шоколадное печенье на завтрак. Скулы его играли, а в глазах зажегся дикий какой-то огонь. В такие моменты Софи его очень боялась, ведь он был сильнее ее раз в пятнадцать уж точно, поэтому если бы он захотел, то маленькая черепушка разбилась, как старинная китайская ваза в доли секунды.
-Я не хочу так больше. Не могу. Я люблю тебя и не могу чувствовать его запах от твоего тела, не могу перехватывать записки, не могу. Лучше бы ты меня обманывала, чем я все вот так видел бы. Лучше бы ты пристрелила меня, чем я пытался бы проводить с собой какие-то работы, чтобы реагировать на это спокойно- Гарри говорил тихо, глядя куда-то в плечо Софи. Затем его голос сорвался на хриплый крик
-Я не понимаю, почему он приезжает раз в три года и получает всю тебя, без остатка, почему ты срываешься с места при одном только звуке его имени и бросаешься бежать к нему в отель, стоит только поманить тебя пальцем. А я даю тебе все, забочусь о твоей учебе, берегу тебя, как священный сосуд, люблю так, как не любил никого, люблю на износ и за двоих, но мне едва ли уделена хоть частичка тебя. Ты со мной, только когда я тебе нужен, ты маленькая эгоистка, и о, как я это понимаю и осознаю, но вовсе не жалею. Даже эти страдания все я готов простить тебе, если ты забудешь, выкинешь из головы, никуда не пойдешь, останешься со мной, здесь и сейчас
Софи молчала, замерев. Опять шло время, тянущееся так медленно.
-Дай мне времени. Прошу. Немного.
-Да- он отступал назад, кивая-да, да, времени, да, хорошо
Она осталась одна на залитой солнцем веранде. Впервые это солнце, бывшее вечным ее союзником в любые мгновения, впервые даже оно стояло упреком. Молчать и не шевелиться, будто к затылку приставлена пушка.
-С кем ты едешь ?- спросила Софи в белоснежную трубку телефона
-С Джудит
-Это твоя новая жена ?
-Нет, вовсе не жена, пока еще не жена, нет
-Почему я никогда не была твоей женой ? Ведь так было бы гораздо проще. Ты же со всеми своими промежуточными женами развязываешься в момент. Почему же со мной не так ?
-Ты как 15 жен одновременно. В каждой из них твои черты, в каждой по одной. У кого то угольные брови, кто-то любит меня без остатка, кто-то просыпается позже меня, кто-то жарит помидоры. Одна убирает пряди со лба тем же движением, другая выгибает спину. Каждая из них дает мне свободу быть сильнее. Я боюсь нас с тобой. Пробовала когда-нибудь в двенадцативольтную лампочку влить двести двадцать ? Мы же погибнем оба.
-Ясно
-Где ты сейчас ?
-Прощай, Алан- вопросительно сказала Софи
-Прощай ? Мне не за что тебя прощать
Софи улыбнулась сглатывая слезы и положила трубку на рычаг
Гарри сидел на их кровати и читал свою вечную книгу. Софи застыла в дверном проеме. На узкий его профиль падали лучи света, перемежаясь с темнотой стен и пылью. В этом месте всегда чуть пахло сыростью и специями. Будто всегда лето. Он был в шелковом халате и в тонких очках на кончике носа. Поднял глаза на Софи. Она стояла, прислонившись к стене, двигаясь едва заметно, закрывала глаза, открывала, едва дышала
-Софи, ты свободна- он развел руки, будто показывая, что они не держат ее- ты свободна.
-Спасибо- ответила она и тут же пожалела.
Дольше всего время тянется, когда чемодан постепенно наполняется вещами, пролежавшими в старых шкафах тысячи лет. Голубая облезшая дверь была приоткрыта и впускала внутрь тонкие руки Софи, забиравшие свернутые шарфы и свитера. Глаза Гарри, какие-то сухие и жесткие, следили за её движениями неотрывно. Тихо скрипело открытое деревянное окно, куда вырывались белоснежные занавески. Синие стены будто стекали в пол, на их фоне белизна занавесок еще больше ранила. В комнате сосредоточилось все тепло, а в душе что-то рвалось медленно и по ниточке, замирая на каждом звуке. Тихо. тихо.
Коричневый чемодан был закрыт. Синее шерстяное платье обнимало ее фигуру. Она стояла глядя ему между глаз.
-Прощай- сказала она едва слышно и обняла его шею. Руки Гарри безвольно висели вдоль его тела
Софи молча подняла чемодан и прикрыла за собой дверь с легким щелком.
Она стояла посреди огромного поля, вокруг не было видно ничего за многие сотни километров, возможные очертания домов скрывала пыль, танцующая в солнце. Софи впервые была свободна. Она была вольна идти куда ей вздумается, вольна петь посреди поля, вольна простужаться и умирать, уходить к кому ей хочется, обманывать и смеяться. Но вдруг, в мгновение, все это потеряло смысл. Ей некуда было идти, некому петь, никто не будет беспокоиться о ней. Некого было обманывать и не с кем смеяться. Вдруг вместе со свободой появилось отчаянное одиночество, которого она никак не ожидала. Софи стояла над бездной, все куда-то кружилось, она дошла до края поля и совершенно внезапно перед ней вырос город, подпирающий своими шпилями небо. Оказывается, их крошечный сельский городок с этим огромным делило всего одно поле. Она шла по улицам с дырой в сердце и с чемоданом в тощей руке. Чужой, незнакомый ветер, баюкающий в себе запах машин и городских свалок трепал ее волосы и бросал их ей в лицо. Ей хотелось спрятаться куда-нибудь, где-то исчезнуть.
Софи и ее край города, местный уголок типа Мулен Руж, где были бары и выпивка, самая дешевая, какую можно было найти здесь. Она спряталась в углу за пианино и, соответственно, пианистом, пила ледяной виски со льдом и колой. Софи опиралась на руку, лениво глядя на зеркальную поверхность металлического внезапно столика, потягивала из соломинки свой немудреный коктейль, пытаясь представить себя каким-нибудь кинорежиссером или сценаристом. Что бы она сделала на их месте, глядя на собственную жизнь несколько со стороны ? Что бы предприняла ? Почему-то воображение отчаянно рисовало сцены из боевиков каких-то с револьверами, автоматами, выстрелами. Однако на криминал Софи идти не собиралась.
Начался уже довольно-таки поздний вечер, в этот бар потянулась такая же молодежь, смешная и ненормальная, частью которой должна бы быть и она, пианист сменился бодрым диджеем в кепке, толпа, образовавшаяся так внезапно, что Софи не поняла, как это произошло, ведь минуту назад еще ничего не было, пульсировала и видоизменялась. Кажется, Софи увлеклась виски с колой. На неверных ногах, оставив на столике горсть монет, она поднялась, пытаясь просочиться сквозь вибрирующую толпу. На самом же деле она на каждый шаг пошатывалась и почти падала. Вдруг на нее налетел парень в белой мокрой майке и с целым ювелирным магазином на шее, закрутил ее, прижимая к себе. Софи умудрилась его остановить только в тот момент, когда он успел опрокинуть ее на согнутую свою руку и поцеловать. Она попыталась ударить его по щеке, но рука была слишком мягкой от внезапного алкоголя натощак.
Стирая парня в майке с губ, Софи вырвалась на улицу, где поливал синий в сумерках дождь. Софи пьяна и одинока, курила в телефонной кабинке свои чудом оставшиеся сухими сигареты, набирала прежде незнакомые цифры, слушала шелестящий край халата Гарри, который поднимал трубку, вешала ее тут же, перезванивала снова. Она была в каком-то трансе, пока на очередной ее звонок Гарри не ответил фразой "Я приеду, ты только скажи, куда !". Софи залилась слезами и, качая головой, положила трубку на рычаг. Это был все тот же Гарри, способный спасти ее когда угодно.
Софи вышла из кабинки, дождь поливал все так же, прибивая ее волосы к голове, свитер, который она успела надеть в баре еще, промок до нитки, а чемодан по прежнему тащился рядом, каждый шаг ударяя ее по коленям.
Отель, где остановился Алан находился на полдороге к дому. Ровно по центру. Кругом были мокрые деревья, ветер и странные, раскиданные кругом собаки, завывавшие, будто волки.
Она остановилась возле отеля, свет в его номере горел.
По одному звонку все того же Гарри, который работал в отеле, Алан спустился за ней. Они поднимались наверх, а он снимал с нее мокрый свитер.
-Детка, где тебя выловил Гарри ? Ты где была ? Что случилось ?
-Ничего- сказала Софи неожиданно мягким, спокойным и ровным голосом- налей мне выпить и дай мне сигару, есть у тебя сигара ?
-Да, да, конечно
-И музыку поставь мне- кинула она вдогонку.
Алан ушел за всем, что попросила у него Софи, в то время как она снимала с себя мокрую одежду.
Он вернулся с двумя бокалами и бутылкой скотча в руках, поставил их на ковер возле Софи, включил музыку, свой привычный старый джаз, который так неловко было напевать.
Софи, опасно размахивая бокалами, фехтовала бутылкой скотча, умудряясь попадать в бокалы.
Они выпили, он залпом, она медленно глотая, облизывая губы и жмурясь.
Алан стоял возле приемника, Софи поднялась с ковра и медленно прошлась по периметру всей комнаты. Поставила свой бокал на приемник, стояла за его спиной. Старый, абсолютно нормальный для отелей такого типа, торшер был единственным источником света во всем номере.
Софи, прикрыв глаза, раскачиваясь в такт музыке, нырнула под его свитер со спины, продела руки в его рукава. Она будто впечатывала себя в него, становилась одним целым. Она провела его рукава к ремню на брюках, обхватив огромную горячую спину, тот щелкнул послушно и благодарно откликаясь металлом. Алан развернулся лицом к Софи, и в эту ночь они были укрыты одним свитером.
В середине ночи, на границе сна и реальности, когда наконец их сознания отключились друг от друга и вновь обрели способность думать самостоятельно, она сказала вторую за вечер реплику:
-Забери меня, ну пожалуйста. Брось меня на том своем Северном море. Или давай жить втроем, ты, я и та девица твоя. Не оставляй меня здесь. Заберешь ?
-Детка, ты же не маленькая и даже не чемодан, как я могу тебя забрать ? "Девица" моя будет не очень рада такому тройственному союзу, тем более, ты знаешь, что я не смогу бросить тебя на произвол судьбы на море. Лучше будет, если ты уедешь сама куда-нибудь, пришлешь мне свой адрес. И как-нибудь судьба еще может скрестить наши дорожки.
-Хорошо- ответила Софи покорно. Кажется, она не могла больше плакать. Но это было та самая пауза, в которую надо было так, чисто по женски, зарыдать.
Софи ушла как только Алан уснул. Дождь кончился, сумерки сгустились сильнее, дверь закрылась бесшумно, только сонный Гарри заметил ее и кивнул на выходе.
Софи однозначно не знала, куда она идет, но тела человеческие имеют фантастическую привычку: когда отключаешь сознание и позволяешь рассудку молчать, оно идет по собственной траектории. Она шла к родному маленькому домику через поле от огромного города. Она была несчастна, она позволила себе быть несчастной в свои годы. Она шла, куда глаза глядят, а глядели они однозначно домой, думала над тем, была ли она вообще когда-нибудь счастлива ? Находясь в состоянии истерического стресса, она вдруг потеряла ощущения тепла и счастья. Маленькая замерзшая девочка. Казались ей эти безмятежные дни еще до встречи с Гарри, простым весельем, а время с Гарри вдруг обрело новую форму и стало лишь временем избалованного подростка, который развлекался. Была ли она счастлива или только могла казаться чем-либо ? Была ли она счастлива с Аланом ? Кажется, это было не счастье, а что-то иное, неведомое и уже не бывшее таким непостижимым.
Софи стояла возле внезапно появившегося дома, босиком, держа туфли в той же руке, что и чемодан ее вечный. Тихо всхлипывая она просочилась на кухню, открыв дверь ключом, который они хранили под ковриком при входе. Софи тихо, как мышь, забилась в самый угол их маленькой кухни с огромными окнами, на которой, кажется, до сих пор пахло жареными помидорами, и стала слегка ждать, слегка спать. Наступало утро, солнце виднелось на уровне стволов далеких деревьев.
Гарри вышел на кухню, в своем вечном шелковом халате, шелестящем, будто кто-то быстро перелистывает книгу. Он замер, увидев своем крошечное существо где-то под столом, с огромными синяками под глазами, с трогательно выпирающими из под майки косточками. Она была вся мокрая и горячая, кажется вчерашний дождь заразил ее, у нее был жар и она спала под столом. Гарри тихо поднял ее и отнес в их синюю спальню, где стены текли в пол, где белоснежные занавески улетали в окно, где стояла их кровать и старый шкаф.
Софи проснулась, все кругом не имело никакой формы, лишь только ее чемодан возле стены был четкой и резкой точкой, от которой плыли разводы. В ее пальцах потерялись пальцы Гарри.
-Все закончилось ?-спросил он ее мягко и тихо
-Да, все закончилось. Гарри-сказала она так же мягко, так же тихо и даже с налетом нежности.
26.02.2012.