Ее знали все. Все до единого человека. Или почти все. Поэтическое выражение лица и нежный взгляд. И благотворительность. Ее Благотворительность. Все знали, сколько она делает добра людям. И что в результате.
Пришел к власти новый мужик, и все посыпалось, как штукатурка с потолка. Сначала перестали снимать. Вообще перестали. И из театра поперли. Когда попыталась протестовать, то ей «по секрету» сказали, что фильмы с ее участием в прокат не возьмут. И ни один спонсор в своем уме денег на них не даст. Неприятности никому не нужны. Никому. Ей не повезло, она попала в Черный Список.
Черный Список деятелей Культуры, поддержавших тоталитаризм.
Правда, не она одна. Всего получилось 101 человек. Всех их выгнали с работы и каждый боялся иметь с ними дело. А в чем они провинились?! Ну, в чем?! Все ведь знали, что ее шантажом заставили поддержать власть имущую. Да, ей открытым текстом сказали, или в интервью скажешь, что надо, или лишим тебя помещения. А там больные люди. И их придется выкинуть на помойку, потому, что в обычные больницы их не возьмут. Власть создала Такую систему больниц, что они там не проживут и недели.
И она согласилась. Ее огромные печальные глаза, известные на всю страну, лучились тоской, когда говорила, что не видит Альтернативы. И она не лгала. Она ее и впрямь не видела. Или не хотела видеть. Или еще чего. Убедила себя, что «так надо». И других. Тех, кто любил ее и обожал. Многие говорили, что после ее интервью поняли, что Альтернативы нет.
А вчера позвонили из администрации и сказали, что ее «подопечных больных» передадут другому человеку.
-Как?! – возмутилась она, - я же десять лет своей жизни посвятила этому.
Но ей объяснили, что «никто не виноват», такова жизнь. Спонсоры отказываются один за другим от контактов с теми, кто в Черном Списке.
-Но это же больные люди?! Как же так можно!
На что ей ответили, что кушать хотят все. И больные и здоровые.
И тогда она поехала к известному режиссеру. Своему другу, что процветал и при той власти и при этой. Вовремя, как говорится, сменил ориентацию.
Он обрадовался ей, как родной. Выпили коньячку и она расплакалась. Друг гладил ее по роскошным волосам и утешал:
-Детка, ты же знаешь, что за все в жизни приходится платить. За все. Я тоже плачу по счетам. И тебе готов помочь. Я всегда готов. Ты же это знаешь.
Он нежно провел рукой по ее спине, и его рука опустилась ниже. Еще ниже. Он ласково задрал на ней юбку и начал ласкать шелковистую кожу повыше чулка.
-Скотина, - думала она, - какая же ты скотина. Такой же, как все мужики.
И внезапно вспомнила омерзительную фразу у Пелевина: «Даже из благотворительности они умудрились сделать золотое украшение на своем выбритом лобке».
Она провела рукой по шее любовника и спросила:
-Ты мне дашь денег для моих больных, а то их выкидывают на улицу?
-Конечно дам детка! Ты же знаешь, как устроена жизнь. Ты мне, я тебе.
И заржал.
Она прикрыла глаза и позволила себя ласкать.
И каждая фрикция отзывалась в ее душе мыслями:
-Еще! Еще! Еще!
Она знала, что тот никогда не лжет. И если обещал денег, то даст.
Столько, сколько ей нужно.
И даст Еще.