Последнее время он полюбил сны. В них он был молодой и сильный и даже если сон был плохой, в котором ему приходилось падать в пропасть или съезжать вдруг с дороги в кювет, как сегодня, все равно сны стали его жизнью. Раньше он не обращал на них внимания и моментально забывал.
Теперь, просыпаясь, старался еще подольше сохранить сон в себе и, не открывая глаз, раздумывал - к чему он приснился и из каких запасников подсознания он насобирался.
Самыми радостными были сны из детства. Клаус помнил себя, кажется, лет с двух.
Ему всё было интересно - птички, травка, солнышко, мама развешивает белоснежное бельё во дворе, сильный ветер, бельё вырывается из рук, бездонное голубое небо, мама видит его и смеётся, она вся лучится счастьем и впервые появилось ощущение, что его любят, у него есть мама, а поздним вечером мама моет его в большом деревянном корыте, глаза щиплет от мыла, он бьет по воде ладошками и хохочет, брызги разлетаются по комнате и попадают на папу, он читает газету, на носу у него огромные очки, он грозит пальцем, а ему смешно и он ещё больше расходится, мама шлёпает его по попке и целует в макушку, он успокаивается, но ему всё интересно, летние мотыльки летают вокруг лампочки и их большие тени отражаются на стенах, муха сильно жужжит на липучке, её жалко, за стенкой громко спорят старшие братья, мама укутывает его головку белым платочком, ласкает и рассказывает сказку про сороку-белобоку, которая летает ночью и ищет маленьких чистеньких мальчиков и уносит их с собой в клювике..., он весь живет в сказке, боится и просит маму прогнать сороку, она смеётся и успокаивает его, что это всего-навсего сказка, он засыпает и сразу же видит, как в окно бьётся огромная белая птица, она широко раскрывает клюв и до ужаса становится страшно, головку сжимает обручем, волосики встали дыбом и шевелятся, он закричал во сне белугой, дома все проснулись, проснулся и он, над ним склонились папа, братья, мама испугана и целует его, пытается успокоить, он ревет, не может остановиться и ручкой показывает на окно, где бьётся сорока-белобока, все бегут к окну открывают окно и, вместо того, чтобы доказать, что за окном никакой сороки нет, они дружно кричат - кыш, кыш, он сильней начинает реветь, папа ругает маму - большая дура, напугала младенца, наконец старший брат кричит - да не было никакой птицы и нет и никогда не будет, таких птиц нет на свете, его с трудом успокаивают, но он не отпускает маму, вцепился в её руку, так и спал, и снилось тёмное небо, в небе летало много птиц, но они летали очень высоко, и рядом была мама.
Это чувство, что его любят, вспоминалось потом всю жизнь. Когда уже не стало мамы, ему уже за сорок и женатый, вдруг почувствовал это, ни с того ни с сего, в чужой стране. Его секретарь и переводчица Луиза достала из своего портфельчика аккуратно завернутый бутерброд и маленький термос, белую салфетку постелила на огромной катушке для провода, уговорила его есть. Он отнекивался, понимая, что она отдает ему свой собственный обед. Но в ее голосе было столько маминой заботы и непоколебимости, что он стал есть, отвернувшись, чтобы она не заметила его замешательства и нахлынувшей сентиментальности.
Он - шеф немецкой строительной фирмы, строящей в Майкопе завод. Умевший без слов и знания языка, взглядом подчинять себе министров и рабочих, терялся перед этой, лет на двадцать моложе его девчонкой.
Не зная усталости, он мог сутками пропадать на строительной площадке, спохватываясь, что и она уже день напролет рядом с ним, что-то переводит, пишет в свой блокнот, бежит в управление, звонит по его указанию, он отсылал ее отдыхать и тут же жалел об этом. Без нее как без рук, нет, без языка. Одним взглядом не поруководишь. Тогда и сам ехал к себе в отель и, отмывшись и поужинав, сразу засыпал. Домой звонил все реже. Да и переговоры в то время нужно было заказывать заранее, часто связь срывалась на полуслове.
Объект был закончен вовремя. Клаус успел подать заявку на строительство еще одного, теперь в Волгограде.
Деньги выделялись правительством Германии за счет компенсации за вывод войск с территории ГДР.
Уже в отпуске, дома, Клаус понял, что скучает по Луизе. Его брак с Сюзанной с самого начала был скорее союзом двух деловых партнеров. Жена, родив ребенка, почти сразу же вышла на работу. Теща, еще не старая женщина, можно сказать сама вырастила их сына.
Теперь он штудировал биологию и пропадал в вечных своих экспедициях.
Сюзанна спокойно восприняла разговор о разводе, обсуждались финансовые стороны и ничего более.
Клаус был благодарен ей за это. Мало того, она встречалась позже с Луизой и они вполне ладили друг с другом. А когда сын женился и появился внук, то и частенько пересекались, передавая малыша друг другу, когда молодые родители были заняты.
Луиза вообще быстро освоилась в Германии, сделав отличную для женщины карьеру. Клаус, радуясь ее успехам, старался не стоять на пути. И когда нужно было переехать в новое место, отпустил ее в другой город, купив для нее там небольшую квартиру.
Вот уже пару лет они видятся только по выходным. Сам он уже на пенсии. Частенько оставался у Луизы и готовил для нее обед.
Ждал её, накрыв на стол и обязательно на столе расстилал белую салфетку.
Единственным камнем преткновения было то, что Клаус очень много курил. Кашель курильщика по утрам стал донимать все сильнее.
По настоянию Луизы пошел к врачу и сразу диагноз - затемнение, рак.
Первое желание- скрыть как- то от Луизы, защитить ее от горя.
Молчал неделю.
Курить бросил. Хотя хотелось.
Его тело его предало. Раньше он умел преодолевать усталость, иногда боль, но послушно тянул одну сигарету за другой. Теперь он воспринимал свое тело отдельно от себя. Прислушивался, как к чужому. Ненавидел его. Не мог понять - почему? Почему именно он?
Луиза приехала среди недели без звонка. Вошла, открыв своим ключом. Посмотрела на Клауса и все поняла без слов.
Его всегда поражала ее способность читать его мысли. Еще тогда, когда она была его переводчицей.
Не раздеваясь, подошла, обняла за голову.
Потом стукнула своим кулачком в грудь:
- Не вздумай меня бросать одну! Я без тебя не останусь. Мы справимся. Я буду с тобой. Сделаем все что нужно. Только обещай мне не сдаваться.
Не сдаваться... Кому не сдаваться? Самому себе? Клаусу казалось, рак - это что-то живое внутри него, злобное и коварное, и оно съедает не только его легкое, но и его душу.
Не особо верующий и задумывающийся об этом, он говорил с пастором, посетившим его в палате. Пастор говорил о том, что рак побеждает только тот, кто находит в себе силы переменить себя всего. Как химотерапия убивает на своем пути не только раковые клетки, и нужно из ничего снова восстать крови, так и душу нужно разобрать по кирпичикам и собрать снова. Он говорил о том, что Бог помогает в этом, но только ты сам должен пройти этот путь.
Уже больше года, куда бы и когда бы он не ехал из дома, по параллельной дороге для пешеходов он видел сгорбленную фигуру пожилой женщины, которая бежала, да бежала не быстро, но бежала... в любую погоду. Казалось, она не покидает эту дорожку вообще.
Когда-то он подумал:
- Я бы так не смог.
Теперь он вспоминал ее ежедневно. Откуда черпала она силы?
Луиза сказала:
-Такая воля к жизни. Для себя я бы так не смогла. А для тебя - да.
Теперь Клаус, думая об этой бабуле, решил:
-Луиза, я не сдамся для тебя. Буду «бежать», сколько смогу.