....Льется вода, перетекает на зеленый ковер газона, разливается к ногам пушистых сосенок, пышным кустам разноцветных роз, журчит на грядке с пряными травками.
Ирина из окна смотрит, как хозяйничает Бес на даче, это его любимое занятие поливать свой роскошный газон, она знает, что сейчас он сорвет вон ту, кремовую чайную розу, принесет и положит на подушку.
Он знает, как она любит цветы, как уткнется в холодную свежесть цветка лицом и будет вдыхать нежный, тонкий аромат, чуть сладковатый, а потом будет ловить губами сочную мякоть клубники из его рук, до тех пор, пока не накроет ее нежный рот требовательный мужской поцелуй....
На рассвете Бес сядет на постели, полюбуется обнаженной налитой грудью, накроет легкой простыней плечи, вздохнет, «надо ехать». Иринка еще спит, по-детски приоткрыв рот, вон даже тоненькая струйка вытекла на подушку, только дети могут спать так безмятежно и сладко, пуская слюнки, их не тревожит ничего, ничто не может нарушить их рассветный глубокий сон.
Пусть спит, а ему пора возвращаться в город, он оставит охранять ее Бека, собака чутко дремлет возле камина, голова на передних лапах, голубые глаза прикрыты черными ресницами.
Ирина сделает вид, что не слышит как уходит Бес, всегда это самое трудное, не вскочить, не обнять сзади за спину, не попросить остаться. В ее теле еще остаются ощущения от его ласк, оно рвется к нему, к его рукам, от которых в ее теле рождается невероятная страсть, огонь, что вырывается криками- стонами, извиванием тела, многократными судорожными содроганиями. Как он наслаждается ее оргазмами, ее желанием, ее охрипшим от страсти голосом, ее телом. Это у нее закрыты глаза и пальцы впиваются в его спину, кисти рук, бедра, а он смотрит, ловит каждое ее движение, каждый вскрик, каждый миг сладострастия. Он покрывает поцелуями каждую клеточку ее тела, упругого, влажного, рвущегося навстречу, усы нежно касаются, щекочут грудь, вызывая еще большее желание.... А потом она будет пить воду или вино из его рта, захлебываясь страстным поцелуем...
...Если бы, если бы только он был свободен, не было бы жены, дочки, общего с жениной родней бизнеса, обязательств, фирм, бухгалтерского учета. Она все понимает, поначалу и не собиралась отвечать на его ухаживания, а уж про то, чтобы влюбиться и речи быть не могло! Но судьба распорядилась, как всегда, по-своему ее жизнью.
Его настойчивость переросла в притяжение, а потом и в это чувство, глубокое, болезненное, острое. Она не претендует на роль его жены, она любимая женщина, ох, любимая, а счастливая ли!
Слезинка тихо стекает к виску, Бек забирается на кровать, Ирина обнимает собаку за шею и затихает, уткнувшись в густую шерсть на мощной груди. Бек сочувственно лижет соленую щеку и вздыхает, поскуливает «не плачь, я здесь».
.....Декабрь для нее всегда самый сложный месяц, хлопот наваливается со всех сторон, только успевай поворачиваться, на работе цейтнот, надо закрывать год, у сына , как всегда, что-то не так с учебой, елку, слава Богу, привезет Бес.
А от нее требуется все организовать, утрясти, расписать, успеть сшить платье, и, самое-самое главное - не думать с кем будет встречать Новый год.
Декабрь проносится как один день, вроде еще вчера ноябрь закрывал небо серыми тучами, а сегодня уже тридцатое декабря, остался всего один день и долгожданная ночь взорвется хлопками шампанского, шапками огней в темном небе, веселыми пьяными голосами.
А сегодня корпоративное веселье, встреча предстоящего Нового года, ресторан заказан, все хлопоты позади, год завершается хорошо, успешно.
С утра падал снег, легкий, белый, накрывал, укутывал город праздничной дымкой, подмораживает, лужи схватываются тонким ледком, всем надоело хлюпающее снежное месиво под ногами. Новый год хочется встретить с легким морозцем, снежком, чтоб чувствовалась зимушка-зима.
Ирина собиралась в ресторан, суматошный день позади, осталось привести себя в порядок, выпить чашку черного кофе и вперед, веселиться, отплясывать, заслужила, сложный был год.
Платье висит на плечиках, поблескивает, ткань переливается нежным оттенком, волнует, обещает что-то новое, радостное предвкушение переполняет Ирину. Перышки почищены - ногти отсвечивают розоватым перламутром, легкий макияж делает глаза выразительнее, глубже.
Она придирчиво осматривает себя в большом зеркале, платье мягко очерчивает фигуру, волосы забраны, открывают шею с единственным ее украшением, черным ободком и серебряным кулоном. Она не как все, не любит золото, не вешает кучу перстней на пальцы. Ее руки и так красивы, тонкие длинные пальцы не требуют украшений, а обручальное золотое кольцо давно снято и брошено на дно шкатулки.
Шубка, сапоги, перчатки – пора.
....Как всегда, чуть опоздала, на нее давно перестали обращать внимание, это ее отличительная черта, ну хоть на минуту, но опоздает, как бы ни старалась прийти вовремя.
Ирина вошла в зал, когда все уже сидели за столом. Возле Наташки свободное место, но подружка насмешливо улыбнулась, «не тебе, ты не просила занять место», покусывает слегка, ну да, не звонила давно, закрутилась, замоталась, дома редко бывает.
Это Наташка замужняя дама, а она свободна, осень выдалась суматошная, Бес подтянул ее к себе очень близко, много времени вместе проводят, даже вечерами ее стал распоряжаться по-хозяйски. Ее и радовало это, и пугало, умом понимала, что должно это закончиться когда-нибудь, но так весело сбегали ее каблучки вечером по лестнице, к машине, пусть на вечер, но вместе, ужин в каком-нибудь ресторанчике и несколько часов на даче. Ее тело все больше рвалось к нему, жаркая волна затапливала от одного воспоминания о нем, от его смешливых и чувственных смсок, становилось весело, тревожно…влажно... и ... пропади оно все пропадом, «об этом я подумаю завтра».
- Садись напротив, там свободное место!- смилостивилась Наташка, «ну подожди, я тебе потом все скажу, заноза», улыбнулась Ирина.
Она повернулась. «Ого, не может быть» ... его брови домиком, удивленно поднялись....узнал, значит не так пьян был тогда. «Эк тебя угораздило», внутренне съязвила, есть у нее такая привычка, посмеиваться и над собой.
Вот это действительно проделки ее веселой судьбы, ну где еще можно было встретиться, только за праздничным столом, под прицелом у жены, с одной стороны она, с другой стороны законная. Во мужик попал, врагу не пожелаешь!
Михаил и вправду чувствовал себя полным идиотом, ну это ж надо, жена только успокоилась, перестала ревновать к этой бирюзовой штучке, а теперь они рядом сидят, он пытается ухаживать, подкладывает в тарелку салат, наливает в фужер шампанское. И старается не видеть, как смеются ее глаза, подрагивает уголок рта от скрываемой улыбки, веселится, зараза.
Как же он злился на нее все это время и как хотелось ее увидеть, но она как сквозь землю провалилась, с того летнего вечера не видел, не встречал, хотя не так уж велик город, чтоб ни разу за полгода не встретиться. А вот же пересеклись дорожки сегодня!
Такое бывает только в глупых дамских романах, в жизни такого быть не может!
Ирина тоже растерялась немного, она уже выкинула из головы это приключение, чего не бывает в жизни, ну понравилась мужчине, бывает, ничего ж не было такого, просто симпатия, настроение.
Она улыбалась, тянулась фужером, говорила тосты, отвечала на вопросы, ковырялась в тарелке и все время чувствовала его присутствие, от него исходило напряжение, вроде улыбался, ухаживал за ней и женой, а она все время чувствует его взгляд, старалась не касаться его плеча, а стулья ведь тесно придвинуты, танцевать подальше.
....Как уютно в этом ресторанчике, все продумано до мелочей, задрапированные стулья, нарядные скатерти, льняные накрахмаленные салфетки в изящных серебряных колечках, виолончель в нише, живая музыка и веселая девушка ведущая.
Она не дает никому скучать, конкурсы, викторины, вон и его соседка, теперь он знает как ее зовут, зеленый шарик в ее руках, в микрофон читает, что предстоит в Новом году « ...вас ждет новая любовь, но выбирать мужчину придется вам...» И ее веселый ответ «...конечно мне, а кому ж еще, я всегда так делаю...»
Ей было так хорошо, так нравилось здесь, и музыка, и настроение, и знакомые лица вокруг, и мужские комплименты, танцевать, водить хороводы. Настроение легкое, праздничное, вон как развеселились все, на лицах открытые улыбки, взрослые люди, а водят хороводы вокруг елки, как дети. Только мужчина рядом, глаза прищуренные, рысьи, рукав черной шелковой рубашки словно невзначай касается ее платья, рука то и дело ложится на спинку ее стула, и весь он повернут в ее сторону. Танцует с женой, а глазами ее ловит, как подсолнух за солнцем, поворачивается в ее сторону. Ей и смешно, и тревожно, и льстит это внимание, и беспокоит. Да и жену его жалко, вон напряжена, как струна, а она даже близко к ним не подходит, танцует на другом краю зала, только толку чуть, находит глазами, не отпускает.
Жарко, Наташка уже пересела поближе, обе пьют минералку, отдыхают.
- Не трогай его, он хороший мужик, сорвется, не остановишь.
Ирина удивленно вскидывает глаза на подругу:
- Да я и близко к нему не подхожу, сама виновата, зачем усадила рядом? Специально?
Наташка отрицательно мотает головой, все само так получилось.
... Ирина сидела к нему спиной, лицом к эстраде, слушала песню, хорошо поет парень «...черный лебедь, замужняя женщина», примолкли все, заслушались. Его пальцы легко, почти незаметно, провели по краю разреза на спине, вздрогнула, знакомое ощущение, такой же импульс исходил, когда они танцевали летом.
Повернулась, глянула смело прямо в глаза, темные, шальные.
У нее вдруг вырвалось:
- А я помню тебя, ты летом еще поцеловать меня пытался, в кафешке.
- Да, жалко, что мне это не удалось. Я люблю и уважаю свою жену, а о тебе уже полгода думаю. Я стул твой обнимаю, потому, что не могу обнять тебя. Поздно… Я знаю.
Но не знаю что будет, если встречу тебя еще раз.
Ирина в изумлении смотрела на него, как тогда поняла, не врет, вон глаза какие, тяжелые, отчаянные. Он взял ее за руку, «пойдем, потанцуем».
Танцевали молча, он смотрел, не отрываясь в глаза, пальцами гладил ее пальцы, единственный танец за весь вечер, поцеловал в шею по окончанию «спасибо».
Через минуту они с женой ушли.
Ирина вертела фужер в руках, тонкая ножка поскрипывала - позванивала, в душе поднималось чувство уважения к этому мужчине, видно же, что понравилась, по глазам все прочла, но вел себя достойно, не предлагал ничего, действительно поздно, он прав.
Жену любит, сопротивляется своему влечению как может. А она... что она, обещала ведь Наташке, не подходить и близко.
Из ресторана вышла не торопясь, Наташку уже проводила на такси, знакомый черный лексус приветливо мигнул фарами.
Ирина подняла воротник шубки, снежинки слетали с неба, ложились на пушистый мех, на волосы, застилали асфальт чистым белым покрывалом.
Что же произошло, что же это в ее жизни?
Неожиданно всплыла в памяти строчка стихов одного поэта, ей так понравились стихи своей простотой и одновременно отчаянной искренностью «Не любовь и не ложь...»
Все правильно, наверное именно так и называется это неожиданное, терпкое чувство, не любовь и не ложь...
-