Фантастический рассказ
Стажер Грунькин шел по берегу желтой от глины реки. На мелководье возились какие-то мелкие зверушки, разбрызгивая коричневую воду, и поедая то, что находили в илистой жиже.
Река тут с норовом. На середине её быстрые узловатые струи воды стремительно несутся вниз, перекатывая неповоротливые угловатые камни, сучковатые склизкие бревна упавших деревьев, трупы неудачливых животных, не успевших перебраться на другой берег через бурное течение реки, спасаясь от жестоких и беспощадных преследователей.
Каменистые берега далеко вниз по течению распластались гладкими глыбами гранита и базальта, будто спины чудовищ, там и сям торчат из твёрдой глины и песка, а вода перекатывает через них, переливается, играет на солнце, журча неприхотливой мелодией мезозойского лета. Над водой громадные хвощи колышут своими редкими узкими листочками, будто усатые пожилые дядьки.
У самой кромки берега намыт песок и мелкая галька. Большей частью серого цвета, но есть и розовые, и красноватые с прожилками, и черные с серыми и белыми полосками камешки.
Стажер Грунькин подошел ближе к реке. Там, где она сужалась, шумел мелкий водосброс, не дотягивавший до звания водопада, шустро прыгал с камня на камень, мурлыкал на разные голоса, разбрасывая вокруг золотистые струи.
У самой воды выбрал семь разноцветных камешков, подкинул, поймал в ладонь. Подкинул – поймал тыльной стороной. И опять: подкинул – поймал в ладонь, подбросил, и поймал тыльной стороной так же.
А какой камешек последним не упадет, останется на ладони, так и гадание будет по цвету его. Увлекся стажер, ничего вокруг не замечает.
И про своего инструктора Прова Печорина позабыл, и про опасности Мезозоя тоже.
Да и оружие у Грунькина так себе, пистолет – огнемёт на несколько выстрелов, компактный имитатор видов живой материи, толмач - дешифратор и мини рация на батарейках, до десятка миль в округе берет. А большего им с Провом и не надо.
Огнемёт Грунькина заставил взять с собой на прогулку его любимый наставник и старший товарищ Пров Печорин, классный спец по машинам времени и темпоральным перемещениям. И, вообще, хороший человек и товарищ.
Возьми, говорит, стажер Грунькин, огнемёт ручной, живность чтобы отпугивать, какую встретишь на пути, ибо убивать нам здесь в Мезозое категорически запрещено, а случайным зверушкам, повстречавшим тебя, ты можешь вдруг понравиться. Едва успеешь сообразить, на каком языке хищник с тобой хочет пообщаться, как тебя уже съедят.
И толмач вдруг не сможет помочь в распознании языка, встреченного тобой ненароком, голодного путника.
А вот огонька-то, думаю, звери во все эпохи и времена побаиваются. Так что огнемет возьми!
Завр Трынндец тоже шел вдоль берега реки в том же направлении, но повыше, и подальше от берега, рассчитывая, что кому – ни будь сегодня да обломилось поесть сытно, и он рано или поздно, придет к реке испить водицы, жажду, так сказать, утолить. А тут он, Трындец! Здравствуйте, я ваша тетя! Будьте сегодня моей добычей?
Время от времени Трындец высовывался из-за естественных укрытий и поглядывал на реку, нет ли кого слабого и беспомощного на берегу.
И вдруг он аж душой расцвел, увидев нечто! Или некто? В общем, некое существо идет по-над речкой на двух ногах, страху не ведает. Не чует козявка, что совсем, совсем рядом он, повелитель Мела крадется.
Идет, да еще и камешки в воду бульк, бульк, опять бульк. Будто никого страшного и опасного нет вокруг. Ну, ухмыльнулся Трындец, счас ты у меня запоёшь!
А стажер Грунькин остановился у бережка, любуется природой девственной, воздухом чистым наслаждается. Искупаться, что ли, думает вслух?! Тут за спиной чегой-то тухлятиной запахло. Протухло что ли где, громко размышляет Грунькин.
Ан нет, дышит это кто-то ему в затылок. Зубов не чистил давно. Оборачивается Грунькин и обомлевает, ни жив, ни мертв становится.
Над Грунькиным возвышается чудище необъятное, зубы из пасти до земли, голова размером с добрый гравилет, а хвост по земле камни мелкие заметает, туда-сюда, туда-сюда!
И щерится радостно чудище зубастое, встрече радуется что ли, добыче легкой.
Грунькин резко вдавил кнопку имитатора видов живой материи (ИВЖМ), вообразив в уме что - ни будь сверх ужасное, и мгновенно превратился в мираж - многоголовую гидру болотную, как себе её представлял. Потом вдруг сообразил, что этот тираннозавр - ужасный зверь Юры – никогда, наверное, не видел Лернейской гидры, и срочно превратился в бронированного стегозавра с шипастым хвостом и рогатым носом.
А тираннозавр, заставший Грунькина врасплох, ибо по описаниям и изображениям, это был именно он – гроза Юрского периода, вдруг упал на спину, и ну, давай ржать, катается по песку, ножонками передними сучит, хвостом по берегу метет.
Спереди зверь ужасный катается, позади река мутная, вот влип, мелькнуло в голове. С перепуга Грунькин снова стал стажером с человеческим обликом, выхватил из поясной кобуры пистолет – огнемёт и пустил струю огня в огромного диковинного зверя, ведущего себя явно неадекватно.
Эй, ты чего огнем плюёшься, парень? Неожиданно басовито зарычал человеческим голосом тираннозавр, мигом вскочил на свои могучие задние лапы и отдвинулся от стажера подальше.
Грунькин онемел, выронил пистолет и превратился в сталактит.
Ну, что ты каменным истуканом стоишь? Рявкнул снова тираннозавр, склонив набок свою устрашающую голову. Глаз его излучал красноватый свет и пронзал Грунькина, казалось, насквозь.
Что ли не встречал здесь разумных особей? Возомнили себя, понимаешь венцами природы, люди – человеки. Козявки вы, а не цари природы. И чего это вы сюда к нам без спросу повадились?
Я тут царь природы, понял ты, какашка птеродактиля, и тираннозавр постучал себя короткой ручонкой по груди. Однако стук был слабоватый, больше похожий на шлепанье.
Стажер Грунькин был готов, конечно, ко всяким неожиданностям, бродя по просторам Юры', но чтоб такое!
Слегка оттаяв от неожиданного сюрприза, стажер Грунькин потрогал запрятанный в ухе дешифратор языков и наречий, и, заикаясь, заговорил. С кем? С самым страшным и беспощадным хищником планеты, когда - либо населявшим Землю. С Тираннозавром!
Он так заговорил, что и ежу понятно было, что обращение Грунькина к Зверю с самой, что ни на есть, большой буквы. Вежливое и заискивающее.
А как Вас зовут, уважаемый? Пролепетал Грунькин, помня, что позади река, отступать ему некуда.
Меня не зовут, я сам прихожу, зычно схохмил Тираннозавр. А имя моё – Трындец! Как кого повстречаю, так тому и трындец! Ты рад мне, малыш?
Скажите, п-п-пожалуйста, уважаемый, как это может быть, что Вы речью человеческой владеете и разума не лишены?
Не лишен, верно ты подметил, дурашливо осклабился Завр Трындец. Это всё Пров, дружок твой повинен в моих успехах. Ну, это давненько было.
Будучи тут однажды, на просторах Юры', повстречал он мою мамашку любимую и злобную, аки тайфун.
В те времена её все тут так и называли – Ужас Прерий. Ну и шутки ради вкатил ей из духового ружья вместе со снотворным какое-то генетическое вещество, саморазвивающееся, чего-то там замещающее, улучшающее породу и прочее. Чтоб, значит, разумные динозавры плодились и размножались на нашей планете. И кто ему только позволил это безобразие.
Мамку через некоторое время не узнать: перед лужей вертится, себя прихорашивает, папашу на охоту гонит.
Я, говорит, не намерена больше горбатиться, мужик должен пищу добывать, дом обихаживать. Ну, папка, мамашу-то и раньше побаивался. А тут вообще испугался, думал, умом тронулась.
Папка то самый обыкновенный у меня был, зверь, то есть. Скажут: иди, пойдет. Скажут: заломай кого, заломает, конечно.
Но мамкины гены, видать, одолели. Хотя она и до селекции умней отца была, это факт. Забеременела она тремя нами. На свою голову.
Так вы разве не из яиц появляетесь? Встрял Грунькин, не утерпев.
Не перебивай старших и сильных! Так вот и появились мы на свете, трое из яйца: я – Трындец, братан мой – Капец, и сестренка – Злыдня. Я на три дня раньше их вылупился, так что старший я ребенок в семье.
Грунькин мельком оглядел это громадное чадо, и озноб по коже пошел.
А Трындец так разговорился, будто век молчал. Мамке нашей нелегко было с нами, мы ведь не только умнели на глазах, да еще и в еде разборчивы были. То нам принеси, да это подай.
Еды не хватает, батька мечется, а мы жрачки требуем, растем потому что. Вот тогда, помню, мамка батяню то и съела, чтоб нас выходить.
Ккак, съела? Оторопел Грунькин.
А вот так, шмяк, шмяк, нависнув над самой головой Грунькина, показал огромной пастью Трындец, дыхнув зловонием на стажера.
Стажер Грунькин от страха присел, чуть не обмишулился (в том смысле, что чуть не потекло между ног).
Ты не бойся меня, я и поел недавно. Не так, чтобы очень, но тебя мне и на зубок не хватит. Так что, успокойся, не трясись. Мал ты, да тощ, с сожалением протянул Трындец.
Сам подумай, парень, и зачем нам тогда два отца было. Ни к чему, да еще с такой мамашей, от одного вида которой вся округа трепещет.
Как это два? Откуда два отца?
Ну, так Пров Печорин, дружок твой, теперь тоже отцом числится, он ведь в мамашу хромосомы да гены вдунул из ружья.
А в этот нелицеприятный для стажера момент, из воды за спиной Грунькина показалась голова далекого предка аллигатора. Да, собственно, он и был полноценный аллигатор, только чуток побольше теперешних. Раза в два или в три, пожалуй.
Глядит тот аллигатор немигаючим взглядом, на берегу две добычи разговорами пустыми заняты. Одна крупная, не под силу, пожалуй.
А другая, в самый раз будет. Вылез он скоренько из воды, подкрался, хвать Грунькина за сапог и воду потащил. А Грунькин-то, малый не дурак, упал на песок, руками цепляется за всё, что под руку попадет, да как заорет. Спасите, помогите!!!
Трындец глядит, собеседник его в воду постепенно ползет и погружается. В кои веки встретил хорошего собеседника, и на тебе! Думает, Трындец, если я за Грунькина ухвачусь, порвем его надвое, пожалуй.
Надо за этого насильника водяного браться. Шагнул он в воду, легонько ухватил за брюхо бревно корявое лупоглазое, потом сдавил, как следует, и на берег об камни хлюп его. Тот от боли, наверное, выпустил добычу из пасти и на Тираннозавра кидается. Живучий гад!
Ах ты, земноводное ползучее, вот напасть. Трындец разобиделся и хрясь когтистой лапой по хребту эту алчную образину. А когти-то у Зверя могучего размером с руку стажера, крепче стали, небось. В общем, трындец аллигатору пришел.
Слушай, я, пожалуй, подзакушу немного, чего добыче пропадать. Не резон. А ты, если, не брезгаешь, присоединяйся ко мне, а не то отодвинься…
Неизвестно, как оно бы дальше развивалось. В голове у Грунькина был полный мысленный хаос. Да, слава Кроносу, откуда ни возьмись, свалился с холмов к реке сам Пров Печорин, выдающийся открыватель временны'х порталов, исследователь черных дыр и различных исторических эпох.
Увидал его тираннозавр Трындец, бросил сладкое пиршество и навстречу с криками: папаня пришел, родич мой незабвенный, и давай тереться об него своей непомерной башкой. Но очень так бережно, не раздавить, чтоб ненароком.
А Пров похлопал его по шершавой щеке что ли, говорит: что, старшенький, соскучился по нормальному человеческому общению. А где ж твои сородичи разумные?
Кто, где, отвечает Трындец. У всех свои охотничьи угодья. А вместе нам тесно и небезопасно. Звериное начало нашей крови пока не чуждо. Сколько времени пролетит, чтобы цивилизация динозавров на Земле сформировалась. Немало.
Миллионы лет, пожалуй, задумчиво молвил Пров Печорин.
Эпилог:
Из далеких глубин Космоса к Земле стремилось небесное тело. Снаружи будто обыкновенная тысячетонная каменная глыба, а внутри – совершенный космический корабль пришельцев.
Траектория полета выверена до миллиметра. Системы торможения своевременно включены. Тысячи переселенцев мчат из Созвездия Змееносца к Солнечной системе, расположенной в Созвездии Колесо Фортуны, а сейчас они находятся в безопасных капсулах, отдыхают.
Их новый дом в Солнечной системе - планета Краса Ненаглядная (так в переводе звучит Земля). Много лет миновало, как они отправились в путь, искать лучшей доли.
Только двое на корабле бодрствуют: командир корабля шестирукий Брухтармадартам 17 (до него за время полета на корабле сменилось шестнадцать командиров) и еще не дремлет большая серая корабельная крыса, которую роботам – стражам, сколько не пытались, так и не удалось уничтожить.
Все поголовье крыс за время полета уничтожили, а вот одна уцелела. Она ждала потомства, поэтому была очень осторожна, ловко пряталась по укрытиям, питалась усиленно, и, чем придется. Но особым лакомством ей показалась оплетка электрических кабелей, идущих к корабельным установкам, а, главное, к тормозным системам.
Некоторое время спустя, кабели во многих местах лишились изоляции, от вибрации закоротили, вспыхнули, и системы торможения корабля отказали.
Пожары стремительно охватили корабль по всему его внутреннему пространству. С ревом включились аварийные системы, по тревоге подняли спасательные команды, но все было безуспешно.
Корабль, борясь и погибая, пронзал последние парсеки чуждого космического пространства со скоростью, близкой к скорости света.
С каждой секундой приближаясь всё ближе и ближе к голубой планете, выбранной переселенцами в качестве своего нового дома.
Шестьдесят миллионов лет назад в район Мексиканского залива упало громадное космическое тело. Удар его был такой разрушительной силы, что в считанные месяцы и годы уничтожил все живое на Земле, в том числе и зачатки цивилизации разумных динозавров. На корабле не уцелел никто.
Однако, некоторое время спустя, в безопасном отдалении от океана на обрывистом берегу пересохшей речушки в глубокой норе родилось семь здоровеньких шустрых млекопитающих крысёнышей. Мать их была безумно счастлива.