Грохот автоматной очереди взорвал ночное спокойствие военного городка. В самом штабе содрогнулись стены и зазвенели стекла. Подобно раскату грома, звук выстрелов достиг самых отдаленных уголков части. В казармах была объявлена тревога. Военнослужащие подскакивали с кроватей, стремительно одевались, получали оружие и боеприпасы. Никто еще толком не понимал, что произошло.
Цыпленочкин очень метко стрелял, да и с расстояния мене десяти метров промахнуться было сложно. Все пять пуль выпущенных из Калашникова попали в прапорщика, отбросив его к дальней стене комнаты. Звон разлетевшегося вдребезги стекла потонул в звуке выстрелов. Не теряя ни секунды, Цыпленочкин бросил свой пост, выскочил в длинный коридор и ударом ноги распахнул дверь в дежурку. С диким криком, он ворвался внутрь, готовый снова открыть огонь или нанести удар штыком. Но ничего этого не потребовалось, Сухопаров был уже мертв. Прапорщик полулежал у стены, со склоненной на бок головой. Глаза его были открыты, из угла рта сочилась тонкая струйка крови. На стене виднелись бурые пятна и выбоины от прошедших на вылет пуль. Опрокинутый стул и слетевшая с головы Сухопарова фуражка, к которой медленно подбиралась кровавая лужа, делали картину трагедии еще более ужасающей. Везде валялись осколки стекла. Рядом с телом лежал незаряженный «Макаров». Обойма от пистолета находилась на столе засыпанная мелкими осколками. Цыпленочкин понял свою роковую ошибку.
- Доигрался, сволочь! - в этот момент солдат совсем не жалел погибшего прапорщика, он думал о себе, о своей загубленной жизни. Теперь его ждали трибунал и долгий тюремный срок, а может даже расстрел. Вдруг, какое-то движение привлекло внимание Цыпленочкина. В дальнем углу комнаты, прижав колени к груди, сидел молоденький солдат, которого буквально трясло от страха.
- Ты кто? – спросил Цыпленочкин и машинально навел автомат на съежившегося бойца
- По… посыльный по штабу… Н…не стреляй, – заикаясь, ответил он.
- Будешь делать, что я скажу – останешься жить! Кто еще есть в штабе?
- Дежурный по части на втором этаже и подполковник Ворончук в 10 комнате с Кариной, буфетчицей
На лестнице раздались быстрые шаги. Цыпленочкин, удивляясь собственной решительности, поднял пистолет и вставил в него обойму. Затем, быстро схватив за рукав посыльного, вытолкал его за дверь, прикрываясь им словно щитом. В конце коридора появился дежурный по части, высокий, атлетически сложенный капитан. Офицер держал в правой руке пистолет, а левой пытался застегнуть китель.
- Что случилось? Кто стрелял?
- Бросайте оружие, товарищ капитан! – вместо ответа крикнул Цыпленочкин, - иначе я ему мозги вышибу! Для убедительности сильно ткнув стволом пистолета в висок посыльному.
- Ты что творишь, рядовой?
- Я сказал оружие на пол и сам лег лицом вниз!
После некоторого колебания, капитан положил оружие и опустился на пол, заложив руки за голову.
- Вот, правильно! – продолжая прикрываться посыльным, Цыпленочкин приблизился к капитану и поднял его пистолет.
- Теперь, - обратился он к солдату, - снимай свои ремни и свяжи товарища капитана, да покрепче, чтобы не вырвался! Под руководством Цыпленочкина, перепуганный рядовой стянул за спиной локти офицера широким солдатским ремнем, а брючным ремнем притянув связку к его шее. От страха, посыльный явно перестарался, сдавив горло дежурного так, что тот едва мог дышать. Лицо капитана налилось кровью и приняло синюшный оттенок. На могучей шее вздулись вены. Офицер захрипел. Цыпленочкину пришлось самому немного ослабить путы.
- Ну а сейчас пойдем, навестим подполковника! Только, вначале, запри входную дверь и возьми ключи от помещения кассы. На все эти манипуляции потребовалось не более пары минут. Перекинув автомат за спину, и положив один из пистолетов в карман, Цыпленочкин подталкивая в спину посыльного, вошел в комнату номер 10.
Открывшаяся его взору картина сразу разъяснила вопрос, почему подполковник никак не отреагировал на стрельбу. Полуобнаженный офицер, в одних форменных брюках с красными лампасами, склонился над раздетой до пояса женщиной, лежащей без чувств на старом, потрепанном диване. Пальба в штабе застала их в самый разгар любовной страсти. От испуга женщина потеряла сознание. И хотя комната освещалась лишь настольной лампой, Цыпленочкин разглядел бледное лицо Карины, буфетчицы из офицерской столовой.