Коджитатионис.
Уна слышала далёкие голоса, но слов разобрать не получалось. Она будто плавала в глубоком колодце, а откуда-то сверху тихим эхом доносились звуки. К голове, казалось, привязали булыжник, в висках пульсировала кровь, разгоняя боль по затуманенному разуму. Тело налилось свинцовой тяжестью. Что произошло? Почему она чувствует себя разбитой? Захотелось открыть глаза, но веки, будто намертво прихваченные клеем, не послушались. Сознание, ещё не окрепшее, не могло отдавать команды телу. Пришлось ждать.
– Ты уверен, что с ней всё нормально? – голоса раздались гораздо ближе, значит, слух возвращается.
– Да. Просто обморок. Ты не представляешь, какое чудо, что она выжила. – Женский голос показался знакомым и вызвал смутные воспоминания. Кажется, в последний раз он предлагал выпить воды.
Уна сделала усилие – ресницы задрожали и приподнялись. Перед мутным взглядом появились два тёмных пятна. Человеческие фигуры? Она моргнула, пытаясь избавиться от тумана, и широко открыла глаза. Ощущение собственно тела вернулось, с ним пришла и боль. Правую ногу нещадно дёргало, плечо ныло и гудело. Уна чувствовала себя избитой.
– О, Боги, она пришла в себя! – воскликнул мужской голос, и она, наконец, узнала старшего. – Уна, что же ты наделала! Тебе невероятно повезло!
Язык прилип к нёбу, распух и шевелиться не желал. Что такого она совершила, что отец с таким беспокойством смотрит на неё? Захотелось ответить, чтобы успокоить его.
– Я – нормально, – с трудом разлепив потрескавшиеся и пересохшие губы, выдавила она. – Можно воды?
Тут же в поле зрения возникла вторая фигура – светловолосая женщина заботливо протягивала ей стакан. Возникло ощущение дежавю… И тут она вспомнила! Сердце сдавили стальные пальцы, и то забилось, как напуганная в клетке пичуга.
– Ферре, – простонала она, так и не притронувшись к воде. – Папа, Ферре больше нет.
Отец взволнованно переглянулся со светловолосой и снова посмотрел на дочь.
– Мы уже знаем, – тихо и осторожно, будто боясь потревожить израненную душу, заговорил он. – Пока ты была без сознания, нам звонили из Марджине.
Казалось важным узнать, что произошло. Добьёт ли это – не известно. Но она должна была знать.
– Что случилось? – хриплый голос звучал немного чётче и сильнее.
– Ферре кинулся спасать девочку из пожара. Ребёнок выжил, а он нет, – опустив подробности, рассказал отец.
Но детали не требовались. Она и так знала, что муж сгорел. Чувствовала всё, что происходило с ним, переживала вместе.
– Тебе стало плохо на собрании и эмм… Началась гроза. Ударила молния… В общем ты разрушила дом, где встречались Верховные. Чудо, что тебя не раздавило обломками! Доченька, я чуть с ума от страха не сошёл!
Да. Теперь она вспомнила яркие вспышки молнии, низкие утробные раскаты грома и рокочущий грохот разваливающегося каменного строения. Вместе с воспоминаниями пришло удивление. Зачем она выжила? Отдавшись на волю бушующему чувству, надеялась, что грозная непогода раздавит, уничтожит потревожившую мирный сон букашку. Гневом сотрёт с лица земли ту, которая не побоялась излить чувства в силах природы. Но этого не произошло. Почему?
– Папа, спасибо, что вытащили меня. Передай людям благодарность. А сейчас я хочу остаться одна, – холодному спокойному голосу удалось спрятать боль за ледяной стеной слов.
– Но, дочка… – хотел возразить отец, но она перебила.
– Со мной всё будет в порядке, обещаю. Просто нужно побыть в тишине.
С подозрением поглядывая на Уну отец и светловолосая, наконец, вышли из комнаты. Накрытое тонким покрывалом тело тут же скрючилось в позе зародыша. Плечи вздрагивали от рыданий и всхлипов, которые помимо воли вырывались из, казалось, сжавшегося горла, которое и воздух-то пропустить сквозь себя не может. Разум помимо воли искал виновника, и в поглощённом горем рассудке всплыло лишь одно имя – Инвадам. Отец, не отпустивший её с мужем из-за дурацкого собрания. Вопреки ожиданиям, следом за этим не последовало приступа злости, лишь отчаяние мутной пустотой наполнившее всё существо. Ферре больше нет. Никто не обнимет, не прижмёт к груди крепкими надёжными руками. Не пообещает, что всё будет хорошо. Как испуганный ребёнок, Уна чувствовала одиночество, потеряв того, кого любила больше жизни.
Несмотря на горечь утрат, несчастья и даже катастрофы жизнь всегда продолжается. Не остановилась она и в этот раз. Прошло несколько дней, и девушка смогла спрятать воспоминания и боль потери за бесстрастной маской. Собрание, прерванное в прошлый раз, необходимо было провести заново, ведь Посланника выбрать так и не удалось. Ей простили внезапное помешательство. Никто из живущих в Салтус Урбем не застрахован от неконтролируемых всплесков силы. Тогда почему она всё ещё чувствует себя виноватой, рассматривая спокойные лица собравшихся?
– В прошлый раз нам не удалось избрать Посланника. Давайте продолжим, – заговорил старший. – Йеймс Вентус скоро вернётся и кто-то должен занять его место.
– Рубрум подошёл бы. У него большая семья. Жена, двое детей-подростков. Есть старший брат, который сможет присмотреть за ними в отсутствие младшего.
– Хорошо. Рубрум подходит. Кто ещё?
Верховные начали перебирать имена, словно отделяли свежие листья от увядших. Некоторые откладывали в небольшую кучку, чтобы после выбрать из неё лучший. Некоторые отметали, как негодные. Раз в сто лет в этом мире проводились подобные собрания, но Уна впервые присутствовала на одном из них. Она помнила, как отец рассказывал маленькой и любопытной дочке о существовании иного мира. Загадочного и неизвестного. И вот теперь собственными глазами наблюдала за выбором Посланника.
– Я пойду, – шагнув из-за спины старшего, громко сказала Уна.
Удивлённые взгляды Верховных устремились к ней.
– Ты с ума сошла?! – гулкий голос отца разнёсся по пустой комнате.
– Инвадам, я хочу пойти, – зелёные глаза буравили благородное лицо. – Почему должен уходить кто-то из семейных? Бросать родных? Меня здесь ничего не держит. Я пойду.
– Уна, ты знаешь правило, – нахмурился тот. – Посланником может стать тот или та, кто имеет свою семью, взрослых детей и того, кто сможет позаботиться о родных. Ты не подходишь ни по возрасту, ни по положению. К тому же ты – жрица и должна быть с нами.
– Конечно, лучше заставить человека бросить родню, чем отправить в Отражение молодую девчонку без семьи, – фыркнула Уна.
Возмущённый ропот Верховных прокатился по комнате. Никто не смел так разговаривать со старшим. Но тот, казалось, не обратил внимания на неуважение, продолжая удивлённо рассматривать дочь.
– Ты понимаешь, что такое правило принято не зря? Человек должен достаточно прожить, завести семью, оставить потомство и только после этого отправляться в иной мир, иначе род избранного не продолжится. Неужели ты хочешь оставить меня без внуков?
Уна всё понимала. Обычно к моменту перехода в Отражение человек проживал достаточно, чтобы заиметь крепкую и любящую семью, иногда даже внуков. И это было правильно, ведь часто случалось такое, что Посланник не возвращался, погибал на территории загадочного мира. А у них верили: душа, не нашедшая продления в потомстве, не получит упокоения. Ведь детям родители дарят не только определённый набор генов, но и вкладывают часть души. Мать разделяет душу на двоих, когда малыш ещё в утробе, а отец вкладывает часть своей при воспитании. Таким образом, человек, родивший и воспитавший детей, обретает бессмертие. Ферре не успел разделить душу и теперь вовек не сыщет покоя. А она, до беспамятства любившая мужа, не сможет заставить себя полюбить вновь. Но, несмотря на понимание, её раздражали речи Инвадама. Он отнял у неё шанс быть рядом с тем, кто нуждался в помощи гораздо больше, чем совет. Присутствие на собрании – пустая формальность, лишившая её возможности поддержать мужа. Или хотя бы успеть ухватить у судьбы ещё несколько дней с любимым человеком.
– Брось, отец! Ты никогда не останешься один. У меня три старших брата, у которых уже есть дети. Одного из них вы, кстати, собирались рассматривать, как Посланника. Инвадам, прошу тебя… Ненужно, чтобы кто-то бросал семью. Мне нечего терять, так позволь мне…
– Уна, твой дар уникален и бесценен! – вмешалась светловолосая Верховная. – Ты хочешь оставить наш мир без жрицы?
– Флава, я всё понимаю, но не хочу никого видеть рядом. Я любила его! Можете вы это понять или нет?! – Уна повысила голос. – Неужели вы сделаете из меня инкубатор только затем, чтобы продолжить род жриц?!
По взгляду светловолосой она поняла, что та была бы не против насильно выдать её замуж, чтобы получить столь желанное потомство с бесценным талантом.
– Спокойнее, Уна, – вмешался отец. – Нам не нужно повторение произошедшего.
– Это сейчас ты не готова, – снова заговорила Флава. – Но через год-два горе сотрётся из памяти, и ты снова захочешь любить.
– Нет, – она упрямо покачала головой. – Я больше не хочу.
– Хорошо, допустим, мы позволим, – старший, нахмурившись, смотрел ей в глаза. – Ты вернёшься через сотню лет. Меня к этому времени не станет, старшего брата тоже. Не пожалеешь ли о том, чего сейчас так пылко добиваешься? Большинство из тех, с кем ты знакома, перейдут черту и не смогут встретить тебя по возвращении.
– Вы не поняли, – со вздохом ответила Уна. – Я прошу отправить меня Посланницей не на сотню лет. Я хочу уйти в Отражение навсегда.
Отредактировано 08.11.2013г.