Ноги отяжели, перекосились и еле идут, земля их не держит, ей безразлична пара чьих-то ног, она их никогда не почувствует и не заметит. Небо тоже, безмолвно и сурово, ему нет дела до твоего существования, оно будет ясным или по-прежнему будет хмуриться, не зависимо ни от чего.
Деревья смолкли и повисли ветвями в бесконечном зимнем сне. Внутри тела, как и в безразличной природе, происходят какие-то неподвластные для сознания процессы, все кругом какое-то необъяснимое, неуправляемое, смутное и льется бесконечным потоком сквозь изжитые черты. Объяснять необъяснимое, постигать непостижимое – все это теперь не нужно и бессмысленно. Да и какой мне прок, если я постигну тайну вселенной, а сдвинуться с места сейчас не могу? Вот прислонился изнеможенный к холодному церковному зданию и не могу идти более, из рук и ног ушло тепло, жизнь едва теплиться где-то в солнечном сплетении, а вся периферия окоченела смертельной немотою. Все сжалось и скрутилось в маленький клубок, жизнь представилась маленьким мячиком готовым выкатиться из удушливого и неповоротливого тела. Из последних сил созерцаю все вокруг: впитываю серое небо, врастаю в мерзлую землю, стыну зимним сном вместе с деревьями и умираю как все некогда живое.