… 2 …
Вокзал городка, куда мы приехали, был не таким огромным, как в моём родом городе, но он был несравнимо красивее. Уже, будучи взрослой, я поняла, что это здание – настоящая жемчужина архитектуры. К тому же, оказалось, что вокзал, как и здание банка, родильного дома, книжного пассажа и ещё нескольких старинных зданий в этом городе, были когда-то построены моим прапрадедом, представителем одной из богатейших династий на Кавказе. Мамина мама– потомственная княжна, аристократка в энном поколении, женщина, красота которой была неоспорима даже в старости – была последним представителем этого рода.
Очень маленькая часть огромного рода, к которому принадлежала моя бабушка, успела уехать за границу в то смутное время, в начале двадцатого века, а остальные не смогли избежать страшной участи - раскулачивание, ссылки, расстрелы, репрессии.
Дед мой тоже был очень красивым, даже в глубокой старости все поражались красоте его лица и военной выправке. Он был обыкновенным бедным парнем, ставшим в те годы революционером и без памяти влюбившимся в шестнадцатилетнюю красавицу.
Узнав, что семье юной красавицы грозит ссылка, а это было равносильно смерти, дедушка отправился к своему другу, служившим начальником местного НКВД. Тот был обязан моему дедушке своей жизнью. Незадолго до этого мой дедушка вынес его на себе из засады и, протащив несколько километров по непроходимым тогда ещё лесам и ущельям, приволок своего полумёртвого друга и одновременно командира в больницу. Пригрозив перестрелять весь медперсонал, он добился немедленной операции и спас тому жизнь. Их обоих тогда наградили именными наганами. Дедушка попросил друга оказать ему услугу и помочь спасти девушку, в которую был влюблён....
Дедушкин друг помог ему не просто спасти юную красавицу, но ещё и с женитьбой. Он посодействовал тому, что паспортные данные моей бабушки были изменены, а брак оформили задним числом. Дедушкин друг использовал свою, практически, неограниченную, власть.В те страшные, смутные времена, когда дедушка сделал всё, чтобы спасти мою бабушку от верной гибели, ей было всего пятнадцать лет.. Сразу после регистрации брака, дедушкин друг отправил моего дедушку с молодой женой в дальнее, горное селение, якобы для поправки здоровья. Дедушка, действительно, был ранен, но рана его не представляла никакой опасности для его здоровья. Но уехать им было необходимо. Когда они вернулись, то никого из семьи моей бабушки в городе уже не было. И только много лет спустя, совершенно случайно, были найдены настоящие документы моей бабушки.. И самое удивительное это то, что когда моей бабушке исполнилось тридцать восемь лет, родилась я - её первая внучка.. В её настоящий день рождения. Это произошло всего за два года до бабушкиной смерти. И лишь один наш совместный день рождения мы отмечали с ней вместе..
Бабушка не любила вспоминать тот период своей жизни, а дедушка – наоборот – часто рассказывал нам эту романтическую, но страшную, в сущности, историю. Причём, каждый раз добавляя всё новые и новые подробности...
Я заворожёно слушала, иногда ловила его на несоответствиях в рассказе. Например, рассказывая о том, как он украл бабушку, один раз он говорил, что перелез через ограду – ночью – залез в окно на втором этаже, пробрался по коридору, ворвался в комнату, где сидела бабушка под неусыпным взором няньки. Ему пришлось заткнуть рот няни носовым платком, связать её, схватить бабушку и, отстреливаясь от вооружённых до зубов белогвардейских офицеров, скрываться в лесу...
В следующий же раз он говорил, что заранее обо всём с бабушкой договорился, и она ждала его ночью, в саду...
Когда я ему указывала на ошибки, он – нисколько не растерявшись – отвечал:
- Я же не сразу смог её украсть!
Бабушка же лишь смущённо краснела и говорила:
- Ей Богу, совсем ума нет!
Теперь, оглядываясь на прошлое, я каждый раз думаю об одном и том же – как же много покалеченных судеб и как же сплетены между собой судьбы людей... Ведь не спаси, тогда мой дедушка своего командира, то сегодня не было бы и меня...
…Первое моё знакомство с городком, в котором мне предстояло прожить не три года, как планировалось, а гораздо больше, началось с великолепного железнодорожного моста...
Тогда, он показался мне огромным, на столько, что дух захватывало, пока папа со мной на руках поднимался по ступеням железной лестницы; расстояние между ступеньками было так велико, что даже взрослый человек мелкой комплекции,рисковал провалиться сквозь них, если бы, не дай Бог, споткнулся..
Нас встречал дядя – мамин брат – с друзьями. Я была в восторге от всеобщего внимания к собственной персоне и старалась вести себя так, чтобы не разогнать встречающих сразу...
Мы расселись по машинам, я сказала, что хочу сесть в дядину машину. Моё желание было незамедлительно исполнено! Да ещё как! Дядя посадил меня к себе на руки, и я помогала крутить руль!!! Папа мне в жизни не разрешал этого делать!
Я была счастлива! Я нажимала изо всех сил на сигнал и ещё сама подпевала ему! Дядя повёз нас дальней дорогой. Через тоннель... Сейчас этот отрезок пути мне кажется очень коротким, а тогда в первый раз – бесконечно долгим. …Ещё издалека я увидела чернеющую арку въезда...
- Видишь? Это въезд в тоннель, там будет очень весело!! – сказал мне дядя.
В отличии от многих детей, я не боялась темноты и, кроме восторга от ожидания чего-то нового и, несомненно, очень интересного, я ничего не испытывала...
Мы въехали в тоннель, который освещался яркими лампами, встроенными в его стены, а также светом фар, мчащихся машин... Дядя нажал на сигнал, и многократное эхо оглушило нас! Сопровождающие нас в машинах дядины друзья, тоже присоединились к нам и стали сигналить!!! У меня кружилась голова от восторга!!! Впереди ярким светом выделялась арка – выезд из тоннеля.
- Дядя!!! Можно ещё раз? – спросила я.
Он поцеловал меня и сказал:
- Запросто!
Дав знак другим машинам, чтобы они ехали дальше, дядя на первом же повороте, развернул машину, и мы проехали тоннель ещё раз... Где-то посередине мы встретились со свадебным кортежем, который оглушительно сигналил и моргал всеми фарами...
Это великолепное зрелище навсегда осталось в моей памяти. Дядя сказал, что все свадебные кортежи после загса, прежде чем поехать на свадьбу, делают круг по городу, выезжают на эту дорогу и проезжают тоннель…
Прошло так много лет, но каждый раз, когда волею судьбы мне приходится бывать в этом городке, я обязательно прошу кого-нибудь из своих двоюродных братьев отвезти меня покататься в тоннель... Я сама сажусь за руль, и …волна радости вновь и вновь захлёстывает меня... но теперь эта радость разбавлена грустью... От того, что тоннель, почему-то, с каждым разом становится всё короче…
...Когда мы подъехали к дому маминых родителей, ворота были открыты настежь, во дворе были накрыты столы, дымились огромные казаны с пловом, источали аромат нанизанные на шомпола шашлыки, белоснежные скатерти словно отражали солнечные блики, столы были уставлены всякими яствами, хрусталь искрился всеми цветами радуги... Было шумно, я никогда не видела так много людей, собравшихся вместе. Все говорили разом, меня передавали из рук в руки, обнимали-целовали, я поняла, что все эти шумные, улыбающиеся люди – мои дяди и тёти. Я была в восторге! Общительная по натуре, я скучала в обществе своих родителей. И, видимо, именно из-за скуки мой характер и портился – мне не хватало общения. А здесь, как я уже поняла, недостатка в нём не будет…
...После восторженных объятий и поцелуев меня торжественно проводили в другой конец двора, где был накрыт стол для детей... Двадцать с лишним пар глаз – кто с любопытством, кто дружелюбно, а кто-то с явной враждебностью – смотрели на меня. Всем было известно, что приезжает «бакинка». Все ожидали увидеть изнеженное, избалованное создание. Внешне всё именно так и выглядело. Когда я смотрю на фотографии – чёрно-белые, совершенно отличного от нынешних, качества – сохранившиеся с тех времён, то воспоминания кружат вокруг меня, фотографии словно оживают... Вернее, я переношусь в те славные, такие счастливые дни детства... В коробке с фотографиями хранятся снимки и с того дня…
Как я уже сказала, внешне всё выглядело так, словно я была божьим одуванчиком – тоненькая, высокая для своих лет, с пышными, отливающими на солнце золотом, волосами, с широко распахнутыми светло-карими глазами с длиннющими ресницами. «Губки бантиком, бровки домиком» – как поёт любимая моя Кристина Орбакайте... Как бы ни так... Вернее, всё так.. Но за этой внешностью ангелочка пряталась самая настоящая фурия... Просто, об этом ещё никто из присутствующих не знал...
Одна из многочисленных тётушек, держа меня за руку, подвела к столу и обратилась к детям, уже сидевшим за столом и до этого перекрикивающих голоса своих родителей. Увидев меня, все разом замолчали.
- Дети, это – Мяляк! Она приехала из Баку, и будет теперь жить здесь, с бабушкой и дедушкой. Мяляк, это – все твои братья и сёстры. Давайте, знакомьтесь сами, а я пойду к взрослым...
Я была переполнена радостью, и вот в таком, чудесном состоянии, я, улыбаясь, подошла поближе к столу и представилась по всем правилам этикета:
- Здравствуйте! Меня зовут Мяляк. Очень рада с вами познакомиться!
То, что произошло дальше, я до сих пор вспоминаю со смешанными чувством обиды и злости... Я ожидала, что дети – так же как и все взрослые до этого – обрадуются знакомству и уже готова была их всех заранее полюбить – они же все мои братья и сёстры! Пусть, троюродные и ещё большей дальности в родстве – я этого тогда не понимала – но мои! У меня появится сразу так много друзей! Я уже собиралась показать им свой драгоценный значок и даже готова была дать им поносить его – по очереди...
Но надо мной, над моими чувствами жестоко посмеялись... Одна из девочек – самая старшая среди детей – нарочито громко и фальшиво рассмеялась, одной рукой держась за живот, а другой, показывая на меня и, специально гнусавя, передразнила меня:
- Ой, не могу! Ха-ха-ха!!! «Меня зоовуут Мялляк… ооооччень прииятнооо»... ха-ха-ха!..
... Детская жестокость ужасна... Видимо, эта девочка пользовалась среди моих кузин и кузенов авторитетом, потому что к её деланному смеху присоединилась часть детей. Другая же часть смотрела на меня в ожидании моей реакции.
Уверена, что какой-нибудь другой ребёнок на моём месте просто расплакался бы и убежал.Но мои юные родственники, да и многие взрослые, понятия не имели какое сокровище в моём лице появилось в их жизни. Я, молча, взяла из вазы огромное яблоко, зелёное, крепкое... и, размахнувшись, швырнула его прямо в лицо девочке, которая делала вид, что её ужасно развеселило моё приветствие... Яблоко попало прямо в переносицу... раздался хруст…и..дикий вопль насмешницы... Знакомство с родственниками состоялось…
Мне не очень хочется рассказывать все последствия этого обеда... В первый – и единственный – раз меня отшлёпала мама. Я затаила глухую ненависть в душе к ней – наказание было несправедливым!
Бабушка, увидев, как мама, тащит меня, тряся за шиворот, через весь двор в сторону дома, бросилась вслед.
Часть родни собралась вокруг девочки, орущей благим матом, мама которой не уступала ей, громко возмущаясь тем, что вместо того, чтобы по «заграницам» разъезжать, лучше было бы воспитанием ребёнка заняться... Другая часть родственников приняла мою сторону, опираясь на слова тех детей, которые утверждали, что это был мой ответ Айнур – так звали мою троюродную сестру...
Бабушка успела как раз в тот момент, когда мама, в ярости, шлёпала меня по тому месту, которое считается мягким... Может быть… не спорю... Но на тот период моей жизни – и ещё, очень много лет – мягкого места на мне найти было не так-то легко. Я молча терпела «экзекуцию», яростно пытаясь дать маме сдачи – брыкалась, царапалась и фыркала, как дикий котёнок.
-Ты с ума сошла, Зарифа!!! Не бей ребёнка!
- Мама!!! Какой же это ребёнок?!!! Это - чудовище, мама!!! Ты же видишь – не успела и порога переступить – покалечила чужого ребёнка!!!
Бабушка – уже успевшая вырвать меня из рук не на шутку разошедшейся мамы – встала между нами, загородив меня собой. Я смотрела из-за бабушкиной спины на маму взглядом, полным ненависти и обиды.
- Мама, ты только посмотри на неё – как она на меня смотрит!!! Её бы воля – она меня убила бы!!
- Иди к гостям, Зарифа... – сказала бабушка маме... – Мы сейчас подойдём...
Когда мама, пунцовая от злости и стыда перед родственниками за моё поведение, вышла из комнаты, бабушка присела на диван и поставила меня перед собой так, что я оказалась с ней лицом к лицу. На меня смотрели два самых добрых, мудрых глаза на свете...
- Мяляк, скажи мне – за что ты ударила Айнур?
- Она издевалась надо мной!!! Она первая начала!!
- Не всегда с помощью кулаков нужно доказывать свою правоту, детка. Но.. - тут она понизила голос и сказала : - если уж очень сильно обидели, то можно и так... Просто, обещай мне, что так ты будешь делать только в том случае, если другого выхода не будет... Обещаешь?
Я крепко обняла бабушку, и вдыхая аромат, исходящий от неё, совершенно искренне, ответила:
- Бабушка, я не знаю, смогу ли?
- Умница... Никогда не давай пустых обещаний...Но ты постараешься?
- Да, бабушка!! Очень-очень постараюсь!!
Бабушка оправила моё платье, привела в порядок мои волосы – расчесав и собрав их в одну косу – довольно густую и тяжёлую для моего возраста и доходившую мне почти по пояс...
Я совершенно спокойно дала ей расчесать мои волосы, хотя для мамы этот процесс – как и для меня – превращался в пытку. Но, каждый раз, когда мама, отчаявшись, хотела отрезать мою косу, у неё не поднималась рука..
Не знаю, почему, но когда бабушка стала расчёсывать мои волосы, мне совершенно не было больно, даже тогда, когда зубчики расчёски цеплялись за спутанные пряди.
Теперь-то я понимаю, что тогда, в детстве, во мне было подсознательно заложено какое-то чувство протеста ко всему, что делалось со стороны родителей. И, совершенно, наоборот, всё, что было связано с бабушкой, представлялось мне самым правильным и лучшим.
Приведя мой внешний вид в порядок, бабушка, держа меня за руку, вышла к гостям. Я демонстративно игнорировала испепеляющие взгляды своих родителей и вновь прошла к столу, за которым сидели дети. Теперь все смотрели на меня с опаской.
Я молча села, взяла тарелку, положила себе кусочек курицы и, не обращая ни на кого внимания, стала с аппетитом кушать…
...Этот случай навсегда врезался в память моих кузин и кузенов. Они поняли, что со мной лучше не связываться... Как выяснилось, среди них были приняты словесные перепалки. Это было не по мне... Я лезла в драку молча, без предварительной траты времени и сил на пустословие.
Буквально через несколько месяцев, я приобрела среди своих родных и появившихся к тому времени друзей репутацию сумасшедшей и за спиной меня звали не иначе, как «бешеная», но у меня было нерушимое правило – я никогда не обижала тех, кто был младше и слабее. И сама не затевала драку на пустом месте..
Поэтому, вскоре, меня перестали бояться, наоборот, я стала любимицей среди сверстников. Когда вечерами мы собирались на майдане – это пустая площадка в конце нашей улицы, куда стекалась ребятня с трёх самых больших улиц маленького городка. Собиралось не меньше тридцати-сорока детей, и улица оглашалась ужасным шумом, криком, гамом. До десяти часов вечера нас не разгоняли...
Затем, постепенно подтягивались подростки постарше – от четырнадцати лет до семнадцати. Чинно поздоровавшись и прячась от взрослых, ребята курили, вполголоса говорили о чём-то, иногда разрушая тишину взрывами смеха...
Мужчины постарше уже сидели в это время – кто у своих ворот, кто – кучкой – на майдане, чинно обсуждая происходящее в мире. Женщины тоже – в свою очередь – собирались небольшими группами и, щёлкая семечками, говорили о своём...
Примерно в это же время из ворот своих домов, выходили, неся мусорные вёдра, девочки постарше. В конце улицы, подальше от жилых домов – стояли мусорные баки, куда по вечерам жители с трёх улиц выбрасывали мусор, а рано утром – ещё засветло – приезжал мусоровоз и освобождал баки...
Девочки, специально прихорошившись для столь торжественного шествия, словно шумливые, весёлые птички, медленно шли, раскачивая вёдрами, полными вонючего мусора, бросая взгляды на ребят, подпиравших стены домов. Проходя мимо ребят, они нарочно замедляли шаги и, одновременно с этим, смех их становился звонче.
От группы ребят отделялось несколько подростков, которые шли на расстоянии нескольких шагов за девочками, делая вид, что их конечная цель - это киоск Косого Айдына, одноглазого мужика, продававшего круглосуточно в своём киоске всё, что угодно, кроме газет и журналов. Киоск был построен недалеко от дома Косого Айдына и стоял как раз напротив мусорных баков. Обгоняя девочек, ребята бросали пару реплик, которые, словно камушки, падающие в воду и заставляющие разбегаться круги по безмолвной глади, вызывали среди девочек ответную реакцию.
Одна – посмелее – отвечала им, затем, к ней присоединялось всё большее количество голосов. Шутливая перепалка сопровождала весь ритуал санитарного процесса.
...Нас, ребятню, жестоко разгоняли – честь выбрасывать мусор давалась только по достижении тринадцати-четырнадцатилетнего возраста...