Кто сказал, что каннибалами рождаются? Ничего подобного. Какие-то могут родиться, а другие могут и стать, если ситуация заставит.
СУСАНИН или ОБО МНЕ
Жена подсмеивается: «Ты сталкером стал на старость лет. Санин и Сусанин рифмуются, не замечал?» Я молчу. Мне и слово само не нравится, слишком на «старпер» похоже. Я хоть и стар, не очень-то «пер». Да и не сталкер я. В переводе с английского сталкер – тот, кто подкрадывается. В словарях объясняют, что так первооткрывателей величают. А я ни к кому не подкрадываюсь, и ничего не открываю. Вожу в основном по тропам, которые до меня натоптали. В самом деле, кто я? Экскурсовод? Вообще не в дугу. Проводник? Тоже не совсем правильно. Железной дорогой отдает. Но в Ергаках только тропы… каменные и болотные. В общем, в русском языке нет слова, чтобы точно определить мою деятельность.
В налоговом кодексе есть. Незаконная предпринимательская деятельность. Причём, когда большой чиновник весь город мостит брусчаткой, купленной на предприятии своего сына, это законная деятельность… Ладно, молчу, кому это интересно!
Началось всё с выходом на пенсию. Пенсия у меня даже не микро, а наноскопическая. Учительская, одним словом. Но есть-пить, как ни странно, хочется и на заслуженном отдыхе. Вот и пришлось покумекать. Когда помирать рано, а жить не на что, мозги работать начинают. И придумалось. В интернете списался с людьми, которые искали опытного человека, чтобы сводить в горы. Они приехали. Мы прогулялись по знакомым местам. Какие проблемы-то? Мне денег дали. Прикольно, как говорит моя внучка, получилось. В любимых местах побывал, да еще и заработал на этом. Дал объявление на одном сайте. И пошло-поехало. Точнее, сначала поехали, а потом уже вместе с ними и пошли.
Много я не беру: туристы народ не особенно богатый. Но за неделю-две странствий по горам мне еще одна пенсия накапывает. В общем, встречаю я их на вокзале или в аэропорту, загружаю вместе со скарбом в свою «Ниву» и вперед. Иной раз по пути припасы в магазине берем. А некоторые со всем готовым приезжают. Сам-то я всегда готов. Как пионер. Короче с середины июня и до сентября жена меня дома видит эпизодически. С каждым годом график все плотнее. Я всё в календаре компьютера записываю. Ни дать ни взять топ-менеджер. Топать-то много приходится. На машине мы только до Тормозакова моста или до Тушканчика доезжаем, а там навьючиваемся и вперед мало-помалу.
Клиенты разные. Чаще всего это любители экзотики и адреналина. Одним виды подавай, чтобы фотографировать. Не проблема. В Саянах на Ергаках вставай в любом месте и стреляй из фотоаппарата с бедра очередями в любую сторону. Всё равно: что ни снимок – то открытка. Другим категорически перевал категорийный требуется. Для зачета, для самоутверждения. Это уж кому как. И тоже нет проблем. Третьим безлюдье, чистый воздух и вода нужны. Так в горах других и не бывает. Разные люди приезжают. Кто-то понимает, куда его черти несут, а я веду. Другие готовы приехать как на прогулку по парку: чуть ли не на каблучках. Приходится через интернет инструктировать…
Все, кто со мной в горы ходил, люди разные. В основном с придурью, но хорошие.
А тут…
О НИХ
Мне их почему-то сразу не хотелось брать. Стрёмные, как охарактеризовал бы внук. Но они письмо прислали, что прилетают ... июля, и на мобильный телефон мне такой аванс кинули, что теперь эту сумму до конца жизни не выговорить и не выэсэмесить. Встретил. Куда ж теперь. Он росточком пониже меня, хотя куда уж ниже. И толще, хотя я и не бухенвальдский. А она как с обложки журнала спорхнула. Всё при всем… Стильные такие! Правда, экипированы по первому сорту. И рюкзаки, и хобы, и карематы, и спальники. Палки трекинговые сибирским туристам на зависть. Обуты, конечно, как все ненормальные. Кроссовки - обувь для кроссоверов и (на крайний случай) для кроссов, а не для гор. Ну, да ладно. На восемь дней хватит сопливых обуток.
Пока ехали, я им про Сибирь рассказывал.
- Вот гора Думная. На ней Владимир Ильич о капитализме думал.
- Какой Владимир Ильич? - спрашивает фифочка.
- Ленин.
- Который теперь валяется в мавзолее? – уточняет она.
- Тот самый, только тут он немножко живее и моложе был, - соглашаюсь. Вообще-то с каждым годом публика всё спокойнее воспринимает информацию о вожде пролетариата. Думаю, если у молодняка спросить: «Кто такой Ленин?», то они запросто объяснят, что это какой-то олигарх начала ХХ века, которого назвали по имени городских улиц и проспектов.
Едем с горы вниз. На знаке надпись речка Она.
- А Он есть? – оживляется клиент.
- Есть…
- Вот видишь, - важно объясняет он спутнице, - в природе всё как у людей: он и она.
Не объяснять же ему, что это у нормальных людей, все как в природе. А у них в Москве он и он, или она и она спариваются. А бывает, что страиваются и счетверяются.
В Ермаковском районе по обочине трассы ромашковые поля пошли. Здесь клиенты всегда просят остановиться, фотографируются. Эти – нет. На подъезде к поселку Танзыбей горы во всей красе показались. Обычно охи и ахи начинаются. Тишина. Она жвачку жует. Он сигареты жжет. Сам-то я не курю. Но не останавливаться же на каждый перекур. Так и за день двести километров от Абакана до гор не проедешь.
Выгрузились на Тормозаковом мосту вечером. Ночь провели в избушке. С утра договаривались выйти пораньше. Не тут-то было. Пока глазоньки разлепили, пока губки подкрасили, пока кофию испили… на тропу встали только в одиннадцатом часу. С нормальными клиентами я цацкаюсь, учу всему, если вижу, что чайники. У этих я рюкзаки перетряхивать не стал. Как уложили, так пусть и мозолят горбы. Отдам дань справедливости, дамочка, хоть и субтильная, но все свое сама тащила. А у него и вообще солидный вьюк. Одних сигарет два блока! На Радужном выяснилось, что и коньяку два литра…
На тропе я от клиентки только и слышал:
- Куда ты, - пеняла она Борису, - меня привез! Разве это горы!! Вот помнишь в Карпатах... Ах, какие в Альпах склоны… Милый. Я что-то не вижу нормальной инфраструктуры. Мне что же под кустик ходить?
«Странно, - думаю, - не хочешь под кустик, попробуй с кедра, если получится. Или с камня, их тут полно».
Инфраструктуры ей мало! Мне кажется, странным желание некоторых путешественников сбежать от цивилизации в тайгу, чтобы там возмущаться из-за отсутствия унитаза.
Вышли поздно, ползли медленно. К трем часам только на озеро Радужное прикондыляли. Они послушно дрова натаскали, и свои кроссовочки сушить на палках пристроили. Бытовые вопросы мы заранее обговорили. Я палатку поставил на своей обычной полянке. Она немного вдали от остального люда. Спокойнее и тише. Висячий камень решили навестить на следующий день по пути на озеро Художников.
Вечер прошел спокойно. Клиент одвестиграммился, кашку с тушенкой умял. Илона в чашке поковырялась, остатки пищухам вывалила под камень, чай на камушке остудила, с конфеткой выкушала. Солнце за хребет упало. Стемнело. Клиент ко мне подкатился, коньяком в ухо выдохнул:
- Вить, ты пойми, тут такое дело. Можешь немного позже лечь спать? – на «ты» он сразу стал со мной, несмотря на разницу в возрасте. Ну, ладно, переживу.
- Понимаю. Нет проблем, - по договоренности мы в моей двухместной собирались вместе ночевать. Двухместка она по паспорту, а по жизни – сколько надо, столько и вмещает.
Понимаю-то я, конечно, понимаю, но пришлось с вездесущими художниками чуть ли не до утра у костра просидеть. Ребятишки хорошие и руководители у них – тоже. Каждый год здесь ходят. Этюдники таскают. Красоту понимают. Будет из них толк.
Прогулки по горам – замечательное снотворное. Я с удовольствием поспал бы, но пару раз подходил к палатке и понимал, что рано. Потом подошел – убедился, что поздно. Борис такие рулады выдавал, рядом и мертвый не уснет.
НЕ НАУЧИТЬ, ТАК ПРОУЧИТЬ
После завтрака выдвинулись к Висячему камню. Жарки* рассыпались по склону. Илона впервые проявила неподдельный интерес:
- Это маки?
- Это жарки. Научно – купальница азиатская.
- Как много! Красиво.
- В Альпах-то их больше, наверное, - прикинулся я дурачком.
- Там таких нет.
Спутники замолчали. Впрочем, резкий подъем от озера не располагал к продолжительным беседам.
Возле Висячего — как обычно — клиенты попозировали. То он животом камень в пропасть толкал, то она третьим размером налегала. Ну-ну... тут и поплечистее, и поживотистее, и погрудастее пробовали.
И всё бы ничего, но вечером у костра я услышал оскорбительное:
- Зачем мы с тобой сюда забрались! Посмотреть не на что.
- Скукотища, - поддакнула Илона.
«Ах, вам скучно, вам хочется веселухи! Организуем…»
На закате, снова охотно согласившись «лечь попозже», я резво стартанул на гору. Здесь кое-где, если повезет с погодой, можно поймать одну-две шоколадки на мобильном телефоне. К счастью, и связь была, и мой давний друг оказался свободным. Он оценил ситуацию, спросил, где базируюсь и пообещал помочь.
- Ты только сам не того...
- Чего «того»?
- Не пугайся.
- Постараюсь, - заверил я Сашку.
- Завтра ночью, буду, - трубка пикнула сигналами отбоя.
Сунчугашев - представитель коренного народа. Вообще-то он степной человек, но вырос на границе с тайгой. Степной и степенный. Не особенно внушительный с виду, но жилистый и выносливый. Спокойный и немногословный. Немногословный, но сильный своими делами. Когда мы познакомились, он вначале показался тугодумом. Оказалось, что у него такая скорость. Не один раз я потом убеждался, что он, хоть и делал всё с виду медленно, в итоге успевал больше и лучше, чем окружающие. Раз он пообещал, значит, не подведет. Ещё бы погода...
За полночь я вернулся к палатке. Развернул коврик и с наслаждением вытянулся рядом с догоревшим костром. Теплая июльская ночь подмигивала звездами. Черным горбом перечеркнула горизонт гора. Сморило сразу. Сны не снились, очевидно они ушли в гости к другим.
Утро и день прошли по плану. Водопады, озеро Горных Духов. Полупрезрительная реакция на мои интерпретации местных легенд развеяла сомнения насчет затеи.
«Ах, вы зазнайки столичные... ну, дождетесь вы Ворона**!»
Ближе к вечеру я, между прочим, поинтересовался у Бориса, нет ли у него какого оружия. Случайно.
- Нет. А зачем? Мишки летом сытые.
- Мишки-то да, просто ребята говорят, что тувинцы в последние время шалить стали.
- Это животные? – подала голос Илона.
- Если бы... Это люди.
- Ну, и что?
- Сильно они своеобразные. У них грабеж - это национальный вид спорта. Как борьба на поясах…
- Что у нас брать! - хмыкнул Борис.
- Всё. Парни сказали, что на прошлой неделе они группу чехов в одних трусах отпустили. И ещё повезло! Жалко, что я не взял карабин.
- Не бзди, Витёк, прорвемся, - успокоил он меня. Или себя…
Ну-ну...
ТУВИНЦЫ
Долгий закат перетёк в короткую ночь. Клиент на этот раз ни о чём не просил, поэтому дружно легли все вместе в палатке. Часа через полтора сквозь дрему я услышал подозрительные шорохи. Природа шума объяснилась неожиданно.
Вжикнула молния полога палатки. Нас троих бесцеремонно выдернули за ноги. Прямо в спальниках. Ослепительно вспыхнули мелкие веточки, подкинутые в затухающий костер. Пламя осветило страшных узкоглазых людей. Не то пятеро, не то шестеро. Североамериканские индейцы из голливудских фильмов – те ангелы, если сравнить. Разрисованные рожи вытряхнули нас из спальников, связали руки за спинами, усадили возле кедра. Сучок упирался в копчик, я попробовал сесть удобнее и получил пинка. Перевод понятен: «Тихо сиди, шайтан, убью!»
Костёр подкормили еще. Тревожный звук хомыза взорвал тишину. Глухо ударила заячья лапа по бубну. Первый в лисьей шапке пошел по кругу, со скрещенными над головой руками. Второй в безрукавке из волка за ним. Парит, раскинул руки в стороны. Третий, подпоясанный кожаным ремнем с подвязанными разноцветными ленточками, шёл за ними, нелепо согнувшись, делал какие-то пассы. Гибрид карате и капоэйры. Под соседним кедром один музыкант выводил мелодию, другой отбивал ритм. Шестой держал нас на прицеле. Карабин – вещь серьёзная.
- Что это они? – хлюпнула носом клиентка.
- Жарить будут, - отвечаю.
- Кого? - с неподдельным интересом спросил клиент.
- Нас.
- Зачем?
- Странный вопрос, - вздохнул я. - Съедят.
- А как-нибудь по-другому решить нельзя? - озадачилась москвичка. Столичные штучки шустры решать вопросы. И чем он важнее - тем чаще «по-другому».
- С тобой-то, пожалуй, можно, а нам одна дорога... на шампур
- Жалко, что я мужик. А среди них голубые бывают?
Сунчугашев, я его сразу же узнал, выхватил нож. Костер тревожно бликовал на стали. Быстрые движения чёрной фигуры. Резкие взмахи клинком. Ножик этот я ему подарил. Он декоративный. Лезвием на горло давить - задушить можно, а зарезать при всем желании – никак. Но в темноте впечатляет. Впечатлительных — особенно.
- Ты по-ихнему понимаешь?
- Ну… так… чуть-чуть говорю на хакасском языке, а они родственные.
- Может быть им денег дать?
- Попробую.
- Э! – говорю. - Акча бар, арака бар!
Сунчугашев только свободной рукой отмахнулся. Отстань, дескать. Своих денег и водки невпроворот.
- Э! – а запас слов тает стремительно, как первый снег в погожий день. – Абазас менгир тугенчи!
Вождь вышел из круга. Музыка стала тише. Остановился возле нас.
- Тугенчи?
Хотелось мне радостно признаться: «Яволь! Тугенчи…» Но это слово из другого языка. Поэтому киваю радостно. Дескать, куда же тегунчовее!
- Казы чахсы… - улыбается Санька, щурится и плотоядно смотрит на Илону.
- Совсем тугенчи. Вируслар. СПИД!***
Вождь потерял к ней интерес, взял меня за шкирку, не особенно вежливо помог встать на ноги. Толчком направил в сторону. Мы остановились метрах в десяти от пленников.
- Совсем больная, говоришь, - усмехнулся Сашка.
- Да. Поверь уж… смертельно.
- Смертельно лар или смертельно тын?
- Смертельно нах! И на голову.
- Это серьезно. Вас, похоже, есть нельзя.
- Откуда ребята?
- Музыканты из кукольного театра.
- То-то, смотрю, вроде знакомые. Вещи, поскольку мы больные брать тоже нельзя! Коньяк ребятам возьми.
- Понятно. Дай-ка я тебе врежу.
- Не насмерть только.
Картинно взмахнул Санька правой рукой, саданул мне по скуле. Для верности озвучил удар шлепком левой руки по бедру. Я – понятно – кубарем покатился. Трудно было связанному-то. Вождь несколько раз «пнул» меня и что-то коротко сказал своим. Музыка стихла. Двое подтащили меня к туристам. Все «тувинцы» сгрудились вокруг нас. Борис как-то съежился, усох в размерах. Илона втянула голову в плечи.
- Арака! – коротко приказал Санька.
Я мотнул носом на рюкзаки.
Танцор с ленточками быстро нашел коньяк в рюкзаке Бориса и спирт в моём. Есть у людей чутьё, не отнять! Лисья шапка прихватил пакет с колбасой. Племя покидало поляну. Волчья безрукавка погрозила нам кулаком, и последней тенью скрылась в ночи. Как и не было никого. Даже про деньги забыли!!!
- Пронесло, - сказал Борис. – Как ты всё объяснишь?
- Просто. Вас не стали есть, побоялись заразы. Слышал же, я сказал, что у вас СПИД. А меня они знают, и немного уважают, когда в белку стреляю, спрашиваю в какой глаз попасть.
С трудом удалось развязаться. Освободил от пут остальных. Они до утра не спали... К машине шли так быстро, что я едва успевал. Денег с этих туристов, разумеется, не взял, хотя они и предлагали.
Кто сказал, что каннибалами рождаются? Ничего подобного. Ими могут стать на время по просьбе друга...
* Жарки – красивые сибирские цветы оранжевого цвета, смотрите фото.
** Фамилия Сунчугашев означает, что он из рода воронов.
*** Акча, бар, арака, абазас, менгир, тугенчи, казы, чахсы, вируслар – бессмыссленный набор слов из хакасского языка или тюркоподобных русских.