Обращаясь к прошлому, обычно вспоминаю свое тяжелое военное детство. Каждое утро мы с сестрой просыпались с мучительным чувством голода, наспех завтракали маленькой краюшкой хлеба, оставшейся от вчерашнего пайка, полученного по карточкам, а затем погружались в ожидание обеда, что готовила нам соседка-тетка Ольга. Мама, уходя на работу, оставляла ей две картофелины, которыми мы должны были подкрепиться днем.
Где-то ближе к полудню раздавался зычный голос тетки Ольги. Мы пулей вылетали из своей комнаты и устремлялись на кухню, где на большой плите стоял черный котел. «Так вот, — говорила тетка Ольга, — я человек честный. И все у меня без обману. Смотрите, вот эти картошки, крупные, розовые, мои. А вот эти две маленькие, черные — ваши. Мне чужого не надо, чтобы потом не говорили, что я вас обманула, чтобы не обижались».
Мы с сестрой заглядывали в котел, наполовину заполненный отборной картошкой-скороспелкой, на поверхности которой сиротливо жались два наших несчастных бесформенных клубня, и только вздыхали. Через какое-то время обед был готов, и мы торопливо садились за стол, а тетка Ольга подавала нам две наши картофелины. Спустя несколько мгновений картошка исчезала в наших голодных желудках.
После этого «обеда» мы нехотя вылезали из-за стола и шли в свою комнату мечтать. «Если б я была царицей, — говорила младшая сестра, — я бы каждый день ела картошку. Утром — жареную, в обед — вареную, а вечером — толченую. И больше мне ничего не надо было бы». «Ну для этого не нужно быть царицей, — возражала я. — Вот окончится война, возвратимся домой и посадим целое картофельное поле. Соберем урожай и попросим маму испечь драники».
Наш разговор прерывала мама, возвращающаяся с работы. Как всегда, она приносила хлебный паек и две картофелины, купленные ею на базаре — наш обед на завтрашний день. Мы скупо ужинали ячневой кашей и ложились спать, засыпая с мечтами о вкусной рассыпчатой картошке.
Однажды вечером, выслушав наши мечты, мама сказала «Завтра, Верочка, пойдем за картошкой в деревню. Денег у нас, правда, нет. Зато есть кое-что из вещей, которые мы сможем обменять на картошку». И она открыла старый чемоданчик, в котором хранилось все наше богатство. Утром, чуть рассвело, мы с мамой босиком шагали по тракту, в сторону деревни Рои, находящейся в сорока километрах от города. Сначала я радовалась всему, что попадалось мне на глаза, но уже вскоре начала уставать. На наше счастье нас подобрала машина, ехавшая в сторону фронта, а затем подвез на телеге старичок.
В Роях мама сменяла на картошку все вещи, которые мы привезли с собой. Самым последним был обменян портфель отца, который хранился мамой как память. К вечеру у нас оказались два мешка картошки. Я радовалась. А мама была чем-то озабочена. «И как только мы дотащим ее? — говорила она. — Ведь везти нам не на чем, а до тракта не менее пяти километров». Утром, высыпав картошку в три мешка, мы отправились в путь. Самую меньшую часть несла я. Мешок, разделенный веревкой на две половины, несла на плечах мама, столько же тётя Дуся, провожавшая нас до тракта. На дороге мы несколько раз останавливались, чтоб отдохнуть. Но сознание того, что мы несем такой ценный груз, заставляло нас забывать об усталости. Однако на тракте нас ждало разочарование: почти весь транспорт направлялся в сторону фронта, а в обратном же направлении двигались лишь отдельные автомашины, водители которых не хотели почему-то нас подвезти. Отчаявшись голосовать, мама решила идти пешком. Оставив меня с двумя мешками на обочине дороги, взвалив на плечи один из мешков, она проходила метров пятьдесят, затем возвращалась за вторым, а третий, самый маленький, волоком тащила я. Собрав мешки в кучу, мы отдыхали, затем все начинали сначала. Не знаю, сколько километров тащили мы вот так свою картошку. Я еле переставляла ноги и ничего не видела от заливавшего мои глаза пота, кроме отекших и распухших маминых ступней, чёрных от налипшей к ним грязи. Наконец, шофер одного грузовика, пожилой человек с черными, с проседью усами, сжалился над нами. Он помог нам погрузить в кузов мешки с картошкой и довез нас почти до самого дома. Мы были ему очень благодарны, а мама заплакала...
(Впервые опубликовано 17 сентября 1996 г. в газете «Вести Каракалпакстана»)