Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами напевала непонятную мелодию из детства, тихо сидя в ванной. На полу был совершенно хаотично рассыпан зелёный виноград. Вдалеке валялась ненужная телефонная трубка. Никогда не избавиться от этой дурной привычки звонить кому-то по вечерам: в полнейшей темноте, вздыхая и изредка роняя прозрачные слёзы идеальной формы. Девушка держала не зажженную длинную сигарету, мяла её, хотела зажечь взглядом. Тишина, такая страшная, была повсюду. Девушка встряхнула длинными каштановыми волосами, они встрепенулись, всколыхнулись и распушились. В голове царила пустота, изредка прерываемая гудками, непонятного происхождения. Хотелось сказать: «Привет!». Но кому? Быть может тем людям – соседям, ругающимся за стеной? «Привет… А вы не думали, что все ваши ссоры не стоят ничего, быть может блаженный старик, странствующий по свету не дал бы за них и одного серебряника?». Раньше, в этой квартире жил кто-то другой. У него, каждую ночь горел свет. Он каждую ночь ждал, что Она вернётся, залетит в открытое окно и улыбнётся. Так и не дождался. Бедняга.
Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами напевала непонятную мелодию из детства, склонив голову на бок, как-то по-смешному, по-кукольному. Ей вдруг вспомнилось…кто-то в порыве страсти шепнул ей: «Мы обратились слишком поздно. Он устал от нас». Хотела же она забыть. Но забыла; забыла забыть. Девушка встрепенулась, вскочила, начала что-то лихорадочно искать. На кухне под одним из шкафчиков, в коридоре под тумбочкой, под кроватью в спальне, под комодом в гостиной; нашла, нашла в железной коробочке с мелочью. Нашла продолговатую, обтекаемую, всегда молчащую гильзу. Девушка долго вертела её меж пальцев, наконец поцеловала и бросила в открытое окно. Повеяло дурманом, оранжевыми апельсинами, табаком, мятой, воспоминаниями, пылью, песком, голыми деревьями, прохладой и ещё Бог знает чем. Нет, Бог не знает, Он так устал быть вездесущим. Он уснул. Пока что уснул. Лишив сна своих детей, послав им природное пробуждение вот с этим необыкновенным ветром конца февраля.
Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами напевала непонятную мелодию из детства, прикурив скучную сигарету. Сколько бы вы отдали за неоконченную жизнь? Что бы вы отдали? От чего бы отказались? Она предпочла отключить телефон. Не отвечать. Пошли бы вы все… Она знала насколько она хороша. Она знала, что скучно быть такой. Можете говорить обратное, кричать, разбрызгивать слюни, она всё равно хороша. Свежа. Подвижна. Смешна. Открыта. Сколько бы лет не прошло, она будет такой. Девочкой с большими глазами. Всегда влюблённой. Перечисляющей про себя цвета: милый красный, пленяющий чёрный, похмельный жёлтый, развратный лиловый, рассветный розовый, неугомонный зелёный, кровавый бардовый, безысходный серый, настойчивый синий, ледяной голубой, небесный белый, старинный золотой, чернильный коричневый, новорожденный пшеничный.
Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами затягивалась папиросой, мешая виски с колой деревянной поварешкой. Оттенки радуги смешались и засветились ядовитым неоновым светом. Голова приятно пошла налево и направо одновременно. Девушка улыбалась, у неё был праздник. Она надела белый халат с огромным, ярко зеленущим пацификом в самом центре. Девушка расстегнула халат и вышла на балкон. Кусающийся ветер ласкал её круглую, мягкую, выдающуюся вперёд грудь, гладил её по трепещущему животу, облизывал спину, сжимал ягодицы, девушка откинула голову, девушка быстро-быстро дышала. Хотелось оседлать какое-нибудь ржавое колесо и катиться, катиться, смеясь и напевая что угодно. Девушка знала, осталось чуть-чуть. Хотелось затащить красивенькую, маленькую женщину в огромную постель, спрятаться под одеяло в клеточку (непременно!) и пить один за другим коктейли морозного цвета, ощущая податливое, гибкое тело. Впиваясь в него красными ногтями.
Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами подпрыгивала в бешеном танце. Бьющееся стекло, сталкивающиеся автомобили. Девушка открыла ноты, пыталась танцевать, напевать и наигрывать разом. Спутанные провода, заполонившие комнату. Странные люди на кухне. Сёстры, мужчины, сидящие на столе в позе лотоса. Откуда? Не важно. Пошли бы вы все, девушка будет танцевать дальше. Девушка откроет кран в ванной, девушка сломает кран на кухне. Девушка ляжет солнцем на ворсистый ковёр. Сыграйте на саксофоне, на трубе, побалуйтесь флейтой… Или не пошли бы вы все… Пошли бы. Только не зовут. Да и не посылают. Идите, оставьте её с любовницей наедине. Девушка закрыла на секунду глаза, моргнула и проснулась рядом с той, которая была ей музой: музой жизни, разврата, воздуха, ветра, смыслом духо-бытия, назовите как желаете. Смысл останется заведомо нужным.
Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами смотрела в туманные синие глаза. Она видела в них всё то, что хотела и жаждала. Девушка упивалась ими, девушка была готова целовать их. Девушка включила зажигалку, выключила, включила, выключила, включила. Девушка облизала губы. Девушка сбросила на пол все одеяла, подушки, простыни. Девушка включила музыку, оглушающую, тяжёлую, гранатоподобную. И пошли бы все. Девушка открыла балконную дверь. Разделась. Закрыла все зеркала лиловой тканью. Девушка целовала её, играясь проколотым языком, теребя маленькую штангу. Девушка мелкими шажками щупала её бархатную кожу. Девушка расчёсывала её шоколадные волосы. Девушка проводила языком по её запястьям. Девушка нежно и аккуратно укладывала её спать. Девушка укладывала её спать, будила среди ночи и прижималась к ней как можно плотнее, придавливала её к кровати, кусала в шею, шептала всяческие глупости, хватала её за те самые волосы, сильно и настойчиво. Девушка опять укладывала её спать и уходила на кухню выкуривать очередную пачку сигарет. Пошли бы вы все.
Там-там-там-пам-пам-пам
Девушка с длинными пальцами напевала непонятную мелодию из детства. Девушку преследовала череда красок. Она неслась на бешеной скорости. Мелькали зеленеющие деревья, клочки небесные, травы. Какие-то животные. Девушка неслась на бешеной скорости, впереди было всё тоже самое что позади. Она так боялась потерять эту весёлость, боялась разбить свой жизненный бокал вина. Боялась барабанов, боялась труб, боялась фортепиано, боялась виолончели, боялась включать Моцарта, но с упоением погрязла в Сен-Сансе. Она мчалась на встречу пляскам, забыв об всём что осталось там, за горизонтом бытия. Забыв эти реки крови, эти куски мяса и изуродованные кости – деформированные, покрытые плесенью. Она оставила в квартире свет. Пусть горит. На этот раз она не забыла забыть. Пошли бы вы все. Она уехала, улетела и в окно она в открытое ваше не влетит. Пошли бы все. Ей всё равно. У неё есть детская песенка и острые, перечные губы, которые она не перестанет целовать никогда.
Бог проснулся и напевая старую, ребяческую песенку громогласно произнёс: «Пошли бы вы все!»