В одном из выступлений 2012 года Геннадий Зюганов сообщил, что моральный кодекс строителя коммунизма взят из послания апостола Павла фессалоникийцам. В Новом завете два ТАКИХ ПОСЛАНИЯ. . Зюганов имел ввиду второе, где говорилось: «Кто не работает, да не ешь».
Фессалия – это часть древней Македонии, территория, которую македонцы присоединили к себе с самого начала. Потом они завоевали всю Грецию, а потом –Египте, Вавилон, дошли до Индии.
Считается, что македонцы в основном говорили по-гречески, но был у них и свой язык, но какой неизвестно.
Пр римлянах Македония была провинцией Рима. Позже часть исторической Македонии стала югославской республикой, часть – частью Греции. И небольшая часть отшла к Болгарии. Греция имеет претензии к югославской Македонии за то, что та называется Македонией. Но югославские македонцы от них балдеют, потому что они как называются так и называются и даже говорят на македонском языке.
Фоменко-Носовский считают, что никакого Александра Македонского, как это принято считать никогда не было. Их принято в академических кругах считать лжеучеными, но их доказательства очень подлыек и порой даже убедительные. Македонский по их мнению – это фантом Мехмеда Второго, турецкого завоевателя Византии (которая называлась Римской или Ромейской империей). Что Мехмед Второй размещался как раз именно в Македонии, и как раз оттуда начал своё завоевание Греции (Византии) и захватил Константинополь как раз тем же способом, что греки Трою.
Скорее всего Фоменко с Ко считают, что македонцы как раз и были славянами, захватившими Трою под знаменами Мехмеда Второго.
То есть, фессалоникийцы, с которыми апостол павел беседовал о коммунизме могли быть славянами. Все славяне поначалу были просто славянами. Русские поначалу говорили на языке, который они называли славянскими. В сущности мы говорим на том жен самом языке, только модернизированным со временем и получившим название русский. Славянским же называют древнюю литературную версию нашего языка. Иногда эту версию называют старославянским языком, иногда церковно-славянским, иногда древнесербским, иногда древнеболгарским. Современный русский наиболее близок к этому старославянскому языку, потому чтол в отличие от сербского или болгарского наш язык сформировался как синтез старославянского и так называемого московского койне. В результате этого синтеза в языке появилось такое явление как пары полногласия и неполногласия: берег - брег, молоко - млеко, молод - млад, город – град.
Так что первоначальное христианство, о котором, кстати, очень тепло отзывался
Фридрих Энгельс, могло быть религией как раз некоторых из наших далёких предков, и фессалоникийцы могли балакать на древней славянской мове.
Учение Христа – было коммунистическим учением. Так что 1979 лет назад произошла первая «октябрьская революция». Она была подпольной, андеграундной, катакомбной. В Риме-Византии, в западной Европе христианство распространялось быстро. Намного быстрее, чем среди славян, но очень быстро христианская коммунистическая философия стала государственной религией отнюдь не коммунистических государств. Средиземноморское христианство достигло большого формального успеха, но редко устраивало нищих духом и всем прочим, так что вскоре арабы придумали свою версию авраамистской религии (как выражаются религиеведы) – ислам. На Руси? живущей на стадии «военной демократии», в мире дружино-богатырских вече и князей? выбираемых боярами? христианство не столько трансформировалось, сколько напротив нашло адекватную социальную базу. Так что разноплеменные жители Руси так прямо себя и называли «крестьяне».
В Римской империи христианство, став государственной религией, выбрало-таки Кесаря, оно менялось, смыслы сохранялись лишь у иноков в монастырях, империя оставалась Римом. Варвары Руси были изначальным государством, деспотией-урстаат, и можно сказать, что Русь как государство возникла одновременно и вместе с христианством. И хотя летопись помнит историю языческой дохристианской Руси, но существование государственности без письменности не бывает, а другой письменности кроме как азбуки Кирилла и Мефодия на Руси не известно.
Матрица российской цивилизации, очевидно, отлична от матрицы европейской. Нередко про Русь-Россию говорят, что она была особым миром – Евразией. Но Русь была не Евразией, а не Европой и не Азией. Также мы не можем сказать, что политический строй СССР был капиталистическим. Его военная дисциплина, скорее всего, напоминает средневековый западно-европейский феодализм. И стало быть, период с 10 века по 1917 год российской истории можно отнести к периоду «деспотии» или « азиатского способа производства», как охарактеризовал Карл Маркс, например, формации древнего Востока. Организация, построенная на этике военного сословия, можно сказать, существовала с 1917 по 2012. Сама советская эпоха делится на богатырскую фазу, длившуюся условно говоря до 1956 года, на иерархическую фазу, которая длилась с 1956 года по 1991-й год , а с 1991 по 2012 - конец-распад иерархического СССР и начало некой фазы, построенной уже не на власти некой особой группы-сословия, а на документированном отражении установленных таким сословием правил, на сформулированном законодательстве. Для Европы таким управляющим принципом стало право, а по существу выражаемый в деньгах (имперсональных статусных ценных бумагах «на предъявителя») принцип капитала.
Для России это принцип ( который, подражая Западу, симулируется в ельцинско-путинской Россией) не органичен. Можно сказать, что его, этого строя на принципе капитала, в России и нет. Есть некая полуаморфная смута, в недрах которой рождается нечто иное и очень отличное от западного капитализма – некая «русская свобода». Западная свобода – это римское право и каптал. Но русский пост-феодализм – это не капитализм.
Капитализм есть совершенство, деперсонализация и демократизация европейского феодализма. Свободу европеец понял, как возможность стать владыкой любому (граф ты ил не граф), кто имеет достаточно векселей на предъявителя. Русские хотели бы отдавать власть тому, кто реально, не формально, не наследственно, не ещё как-то, был бы христианином и коммунистом, усвоившем все знания, выработанные человечеством. То есть в основе нового русского мира – не право собственности на средство производства, не «закон суров, но это закон», а бесконечно глубокая, неподдающаяся вульгаризации научная философия, облеченная при этом в яркий выразительный стиль.
Русь - не есть такой же мир как Запад или Восток. Русь – антимир, другой мир, «человество-2». Собственно Русь-Московия – это уже метрополия человечства-2.
21 век России похож на конец 18 века во Франции. Русь – не периферийна империя. Она запаздывающая империя. Это запаздывание позволило в качестве своей изначальной, эмбриональной матрицы взять не естественный «закон джунглей», а принцип "союза", «общины», причём, эта общинность не была спонтанно патриархальной, она культивировала «христианскую любовь» , то есть, сегрегация для России была явлением аномальным. Это проявлялось во многом и в том, например, что русская империя была не колониальным устройством, а интегрией.
Сама глубинная естественная матрица русского мира – не-традиционализм.
Генон и Дугин о традиционализме пишут как о восточной абсолютной и позитивной истине. Но, строго научно, в традиционализме есть только сам бредовый дискурс, пафос буквального сохранения-повторения. Если такой традиционализм (бредовый дискурс) доминирует (как в фундаментализме или начётничестве), то самого благого светлого умного послания нет, потому что следование вынуждает следовать не только политесу и навыкам коллективной охоты, но также и традициям «сомнительным» вроде сати, харакири, корриды, скальпирования, линчевания, дуэлей, умерщвления стариков, поедания соседей, побивания камнями и т.п.. "Умная элита" требует харакири, требует наказания блудницы, но нищий мудрец её отпускает с миром и отменяет аристократическое захоронение вдов. Этот традиционализм свойственен не только востоку, но и западу. Так называемый западный рационализм не есть упразднение средневекового традиционализма, он есть лишь продвинутый виток такого традиционализма, теперь всё (все тотемы, табу, титулы, короны и реликвии) трансформируется в универсальные документы на предъявителя – деньги. Теперь вместо титула и сословно наследуемых привилегий класс-мошенник имеет математически выраженные счета, которые волен иметь любой гражданин государства. Вместо сати, сипокку, права первой ночи и поедания мозга беспомощных стариков – теперь безличный капитал, право собственности выраженное в денежном измерении.
Россия - не Восток и не Запад. В ней, конечно, есть «традиции», но они наименее почитаемы по сравнению с их почитанием на Востоке или Западе. В России есть некоторый внутренний, глубинный принцип неизмеримости своей парадигмы. История показывает, как сравнительно легко русские интегрируются с другими народами, как легко и как радикально меняют своей политический уклад. Взгляните на российскую историю: в основании - некое славяно-финноугор-тюрское море, внезапно и быстро русские и нерусские княжества объединяются московское царство, приходит один Лжедмитирий, потом - второй, потом - польский царевич, потом воцаряются Романовы, вдруг Петр меняет весь быт русского дворянства, вдруг дворяне начинают сплошь говорить по-французски, вдруг грандиозные восстания Разина и Пугачева, вдруг отменяется крепостное право. В советской истории только Ленин не был «свергнут», все прочие Сталин, Хрущёв, Брежнев, Горбачев, Ельцин, Путин, - все были, несмотря на «вековую традицию почитания белого царя» разоблачены в своем «культе», как только так сразу же. Где традиционализм? Традиционализма как важнейшей аристократической охранительной функции на Руси нет, потому что Русь родилась за пределами древних цивилизаций: в лесах, степях и тундрах Гипербореи, где вопреки фантазиям Дугина как раз не было ни фонтана, ни неги… Весь профиль Российского государства со всей её славянско-финско-татарской историей свидетельствует об «отсутствии аршина». Традиция – некий формат, узость, ограничение. Если у России и есть матрица-парадигма, то она самая необъятная, широкая и сложная. Определенно можно сказать, что эта сложность больше свойственна большому классу (обществу в целом), чем узкой паразитарной элите. Это даже, наверное, взаимосвязано: недоразвитость новых, старых и очень старых «новых русских» позволяло естественным образом обществу развивать свой всеобщий национальный интеллект. Русская элита почти всегда уступала зарубежным элитам, но активизирующийся большой класс спасал всегда и страну и нередко саму элиту. В определенном смысле элита появляется в 19 веке, но она вся сплошь от Крылова и Пушкина до Горького и Маяковского исповедует «народную мудрость» .
Это постулирования низовой мудрости не нужно путать с низменным, как это пытается понять Кургинян, анализируя Бахтина. «Блажены нищие духом» - это из Нового Завета. Там же есть и мысль о трудности для богатого войти в царство небесное, такой же как верблюду в игольное ушко. Конечно, традиция пытается эту философскую истину, вековую мудрость фетишизировать. Появляются монахи-саньяси в Индии. Юродивое нищенство представляется как мистическая святая сила. Но Маркс раскрыл научный смысл роли трудового класса. Класс не всё знает (в смысле всех толкований Книги Перемен или формул физических законов), но он знает совершенно доподлинно, кто трудится, а кто забирает «прибавочную стоимость», ему этому «большому классу» ясен основной модус, минимум ему легче включится в это «ведущую философскую тему». Классов два: который трудится, и который экспроприирует стоимость. Иногда говорят о третьем (среднем) классе: мелкой буржуазии, которая колеблется между ролью прислуги олигархов, служением своим индивидуальным интересам и сотрудничеством с «людьми труда». В некотором смысле можно говорить, что класс один: паразитарная «элита», противопоставленная обществу в целом. Но всех классификациях всё же существует «зажигающая» группа, эффективность которой зависит от количества и качества этой группы.
Эта группа сильна не только связью с базисом, но тем, что мышление обладает коллективной природой, а у большого класса мотивация на коллективизм является жизненно важной. «Люди труда» включены шире в коллективное, их сознание получает больше принципиальных посланий, «сознание «людей труда» в целом интериорирует большее количество посланий, чем сознание узких избранных групп. Как правило, аристократы второго, третьего поколения отличаются от своих пассионарных пращуров дегенаративностью (например: Аркадий Гайдар и Егор Гайдар). Плебей коммуникабелен, ему необходимы связи, тогда как университетский аристократ или тусовщик, стремящийся к «изящной жизни», стремится укрыться в башне из слоновой кости, стремится спрятаться от назойливых попрошаек, он ограничивает себя парадигмой группы, которая считает себя избранной, а «двуногих тварей миллионы» для «элитного человека» некая масса, которая в максимально возвышенном отношении означает лишь контингент неудачников, среди которых нужно как-то распределить благотворительные пожертвования.
Поскольку русская ментальность объективно является народной, целостной, соборной, собирательной, экзогамной, диалоговой, общинной, наименее удаленной от стволового строя общества, ценящего мораль, и наиболее удалённой от общество, считающего мораль лишь возможной (особенно для тяглового населения и публичного поведения сверхчеловеков), но являющаяся предрассудком по существу, а в случае морального ригоризма (как, например, это было с Христом и социалистами-коммунистами) - и «преступлением против цивилизованного общества».
Идеология классового сознания в широких слоях «умных людей» почти утрачено («классовую борьбу» умный обыватель понимает как зависть, стремление к грабежу и переделу собственности), и даже возникает желание ещё раз объяснить марксово понимание «классового сознания». Но в целом в этом нет особой необходимости, важнее то, что это сознание есть, оно реально вызревает. Оно вызревает не только у фабричных рабочих, строителей и нанятых работников ферм, он вызревает у всего класса «живущих на одну зарплату», которой им то хватает, то не хватает (хвалёная путинская «стабильность» поддерживается тем, что население не размножается, и дети не приобретают, а в целом лишь наследуют собственность родных, и в экономике происходит то же, что в жилом фонде). Большой класс получает новую качественную концентрацию (иногда странную и двусмысленную, вроде того, что Ксения Собчак взялась подсмеиваться над Путиным). Рост классового сознания будет происходить, образно выражаясь, без «Дюринга» или «Антидюринга». Этот класс будет активнее, смелее и умнее своих комиссаров. Просто раз движение будет активизироваться, то неизбежно будут происходить «сатори». Общество получило в России совсем иную структуру, чем в 1917. Его энергия не пойдёт на баррикады, оно однозначно пойдёт в ментальную и творческую сферу. И карнавал произойдёт там. Сейчас шобла боится нетаких выборов или обвинений в фальсификациях. Но карнавал будет двигаться и поверх выборной проблематики. Он уже двигался, но казался маргинальным, «несистемным», казался демократическим выхлопом для вечно недовольных. Но он был той самой «классовой борьбой», о которой захотели забыть чулпан айтматовы и иже с ними. Классовое сознание и есть то самое «таинственное» сатори. Оно, конечно, само по себе не мистично, оно не даёт автоматического понимания законов физики и химии, но оно даёт понимание «законов социума», «законов антропоса».
Тут проявляется самое необычное, так как кажется, что социальное подобно физике и математике также должно в нас воспитываться Максом Вебером, Питиримом Сорокиным, Эрихом Фроммом, Плехановым или даже собственно Карлом Марксом. Но происходит всё не так. Классовое сознание было и есть до и вне Маркса, также как и блаженство нищих - до и вне христианства. Суть философии не в шлоках и аятах, она в сущности поведения личности. Если личность вдруг начинает прорывать пиарно-идеологические флажки, проскальзывать через пиарные ловушки вроде Кургиняна, Чулпан Айтматовой и что там заумный «сурков» ещё выдумает... «Миллион Я» обыграют и «кремль», и вашингтонский обком. Кого-то «кремль» всё же обманет сегодня, но все эти друзья обманщиков (Говорухин, Айтматова, Коляда, Шевченко, Леонтьев, Кургиняна), они уже все рыдают от обрушившегося на них народного презрения, олбанских блоггерских ласк...
Если даже кого-то при этом и жалко (ведь их же вовлекли в антинародную борьбу шантажом), то что им скажешь-то? Что, например, я могу сказать? Ведь говорила же тебе, дураку (дуре), учительница: «Береги честь смолоду!»
Бегите от Путина! Бегите от Прохорова! Бегите от Миронова!
Они вас используют и выбросят как туалетную бумажку.
Уйдите о них до 4 марта!
Уйдите от них хотя бы 4 марта!
Раскиньте на своём балконе красный флаг.
Впрочем, выборы всего лишь повод…
Эти, сидящие в кремле люди, ограбили нас с вами. Простите их во имя стабильности на зло Америке и страна НАТО, в банках которых они хранят свои денежки и где учатся их аристократические дебильные детишки. И чточто ограбили, всякое ж бывает, во имя стабильности и во избежание оранжевой революции, простим Путина, простим всех жуликов, всех воров, всех прихватизаторов, всех дерьмократов. Ну и чточто страна погибает, ну и чточто проститутки, беспризорники… Простим Путина, простим Прохорова, ведь Прохоров, если вы его изберете, отдаст сиротам, которых он с Вексельбергом, Березовским и Абрамовичем осиротил, 17 миллиардов денег. Ну и чточто Путин, Прохоров и прочие Мироновы всё врут – лишь бы не было оранжевых и прочих мубаракских революций. Пусть нас завоюет Америка окончательно, ведь они обещали нам дать теплые одеяла и много жевательной резинки.
***
Ниже фото с праздника уралмашевско-эльмашевская партячейка, отмечающей 23 февраля. В сущности этих нынешних коммунистов также мало, как фессалоникийских коммунистов, которым посылал своих письма апостол Павел. По лицам видно, что это простые русские люди, с настоящим классовым сознанием. Они в основном пенсионеры, они не так энергичны, чтобы драться на митингах или играть в догонялки с омоновцами. Кто-то ж даже и не имеет сил «верить» в победу своего социализма. У них нет ничего, как и у тех, кого Христос назвал солью земли. Но любой из них в сотню раз более уважаем, велик и честен, чем добрая, милосердная и сердечная Чулпан Айтматова, потому что они против Путина, за Зюганова. Их не берет никакой шантаж. Коляду взяли, Чулпан взяли, Говорухина взяли, разного рода Багаряковых взяли, а их нет. Почему? Какая такая военная тайна им известна, что их не берёт даже самое-самое сверхоружие? Дедушка Егора Гайдара это знал, а сам Егорушка – нет. Потому что пожрать много любил, потому что беспричинно считал себя шибко умным, что, кстати, и является самым явным признаком дурачины.