… 4 …
Все самые яркие детские мои воспоминания связаны с домом дедушки и бабушки, в котором я прожила до шести лет, а потом меня привезли в Баку и на протяжении десяти школьных лет, я приезжала к ним только на каникулы... Этот дом я считала родным, своим. И ненавидела весь Баку вообще и родительский дом в частности. Я жила в ожидании каникул и считала дни до своего возвращения в родной дом, к бабушке с дедушкой...
Я до сих пор помню каждую деталь дома, состоявшего из, фактически, двух разных – одноэтажного и двухэтажного, соединённых между собой застеклённой верандой. Помню всю его обстановку до мельчайших деталей.. Помню цвет масляной краски, которой были покрыты стены комнат... Помню занавески в каждой комнате... Ковры... Мебель... Покрывала и люстры... Всю мебель, которая была в доме, вплоть до широкого тахта** в первой комнате в нижнем доме... Помню огромный, на всю стену, ковёр, на котором были изображены разного размера и окраса цветы и огромный, алый мак посредине... Помню, какие фантастические картинки я искала и находила в его узорах..Этот ковёр висел за тахтой, на которой так уютно было лежать. Напротив него стоял телевизор, а по левую руку - окна, выходившие во двор.
Я до сих пор помню вид из этих окон. Как же я любила в дождливые дни, прикорнуть к боку дедушки. И готова была до бесконечности слушать, под мерную дробь дождевых капель, шёпот листвы, вой ветра или глядя на кружащие в воздухе снежинки, его удивительные сказки, в которых реальность и фантазия сплетались как кружева. Я смотрела в окно, на то, как по небу плывут тяжёлые тучи, наблюдала за тем, как струйки воды стекают по стеклам, как меняется цвет листвы на деревьях, как мороз рисует на окнах свой волшебный узор…Зима, лето, осень, весна. Неважно, какое время года и какая погода была за окном.. В этом доме время текло по каким-то своим, особым, правилам.. И нигде, никогда мне было так тепло, уютно, как в этом доме..
В зале стояла большая печь, была дровяной. Часть подвала под домом была доверху забита поленьями и мешками с древесным углём.. Эта печь согревала дом до такой степени, что все ходили в лёгкой одежде, с короткими рукавами. Я помню даже витиеватые узоры, которыми были покрыты чугунная кочерга и щипцы, которыми ворошили угли...
Помню каждую, начищенную до блеска даже в непогоду, плитку двора... Помню, как я рисовала на ней разноцветными мелками и ни разу, ни разу!!! ни одна из тёть, а тем более, бабушка, не запрещали мне этого. А ведь двор мыли щётками, вручную, порошком…
Помню айвовое дерево, по которому, я взбиралась в мгновение ока на крышу дома, и передо мной открывался чудесный вид – почти весь город будто лежал как на ладони... Там, на крыше дома, стоял бак, в тени которого я нередко засыпала в полуденную жару, убаюканная чириканьем птиц, журчанием голосов...
Я ложилась на старый палас, который дедушка помог мне притащить на крышу, и долго-долго смотрела в прозрачную синеву неба, по которому, изредка, проплывали облака. И в каждом из них я искала черты волшебных героев сказок, которые рассказывал мне дедушка. Ветки айвы легко качались от дуновения ветерка, и кружевной узор скользил по крыше...
Часто мне казалось, что я не лежу на крыше дома, а плыву. Это ощущение появлялось, если я, прикрыв глаза, долго смотрела в небо, сквозь изумрудные листья айвы, среди которых канареечно желтели плоды, покрытые лёгким пушком. Ох, как много неспелой, отдающей горчинкой и сводящей скулы, но такой ароматной, айвы я съела!
Я вообще обожала лазить по деревьям и фрукты, которые, я ела, срывая с веток, казались мне намного вкуснее, чем те, что покупали на базаре!
Моя мама, панически боявшаяся инфекций и микробов, и отец, самый настоящий зануда, останься я на их попечении, превратили бы меня, однозначно, в хилое, болезненное, капризное, плаксивое и истеричное существо. Но мне повезло! До шести лет я вообще жила далеко от них, а потом, все школьные каникулы, проводила с дедушкой и бабушкой. Самые любимые каникулы, конечно же, были летние..
Разгоряченная какой-нибудь бешеной игрой,я врывалась во двор и, припав к крану во дворе, жадно пила ледяную родниковую воду – на всей улице только у нас была такая. И все соседи приходили к нам с вёдрами, бидонами, чтобы набрать удивительно вкусную воду,которая даже в самое пекло была ледяной. Дедушка говорил, что когда он строил дом, то на том месте, где он поставил кран, бил родник...
Сорвав фрукты с деревьев и овощи с грядок на даче, я небрежно вытирала их о свою одежду или о себя и ела. Порезавшись стеклом, разбив колени, поцарапавшись колючкой, я прикладывала к ранке лист подорожника, предварительно плюнув на него! И заживало всё!!! Практически, без шрамов!
Я была до ужаса непоседливым ребёнком. Проснувшись, никогда не нежилась в постели, а вскакивала, как ужаленная, и мгновенно заполняла собой всё вокруг.
Каждый день для меня был полон чудес, открытий, энергия кипела во мне и била через край! Я придумывала игры, заводила всех ребят, носилась, как угорелая!
Но беспрекословно шла домой, когда меня звали кушать, правда, для этого нужно было меня сначала найти! И полуденную жару – пару часов – я всегда проводила дома... Если дедушки не было – я взбиралась на крышу, если же он был дома, то мы ложились с ним на тахту, в прохладной комнате, в которой была полумгла, благодаря прикрытым деревянным ставням, и дедушка рассказывал мне свои удивительные сказки...
Он был великолепным рассказчиком, изображал всё в лицах, менял голоса, описывал всё в мельчайших подробностях – как внешность героев, так и, допустим, волшебные дворцы, замки, подводный мир...
Я слушала его, затаив дыхание, и картинки оживали перед глазами на противоположной стене, как в кино¬зале... Часто героями его сказок становились соседские мальчишки и девчонки, мои друзья и подружки, а также их родители. Ведь на нашей улице подрастало уже третье поколение тех, кто построил эти дома...
Город моего детства, мой родной город, делился на несколько частей... Первая – самая старинная – это внутри Крепости, до сих пор состоит из девяти магалов. Раньше там жили те, чьи корни уходили далеко в глубину веков и накрепко переплелись с историей города-крепости... Веками город рос, его стены уже не вмещали в себя своих жителей, как коренных, так и пришлых – спустившихся с гор, приплывших с моря, пришедших с близлежащих равнин... Город менялся, но эти девять магалов до сих пор являются сердцем города... Но... к моему огромному сожалению и страху, биение этого сердца становится всё тише и тише. Потому, что многие, чьи предки несколькими поколениями жили здесь, в этих магалах, предпочитают новую часть города, застроенную, как частными, так и многоэтажными домами.
За Крепостной стеной, в новых домах, жили многие наши родственники. Вообще, к слову, у нас огромная родня, практически, весь город... И, как бы далеко друг от друга не находились ветви нашего генеалогического древа, стоит только произнести две фамилии, являющиеся корнями славной династии и прямыми потомками которых являемся мы по материнской линии, то даже самый-самый-самый дальний родственник встречает нас с распростёртыми объятиями.
Среди них всех, я с детства по сегодняшний день обожаю и считаю самыми родными – кроме тёть, дяди и их детей – одну семью. Это семья племянника моего дедушки – дяди Абдула... Вроде, далеко, да? Но даже внучку дяди Абдула я считаю своей двоюродной сестрой, а его дочерей и сына – своими родными тётями и дядей. От дома моего дедушки до их – полчаса ходьбы, но я пробегала это расстояние за десять минут, когда мы шли к ним. Дядю Абдула я видела мало, потому что ещё в молодости он попал в тюрьму... Это произошло в ту пору, когда я уже училась в школе..Но одно воспоминание врезалось в мою память навсегда..
Летом я приехала на каникулы. Весь учебный год я ждала с неимоверным нетерпением летних каникул, чтобы поехать в свой город, к себе ДОМОЙ!!! Ведь именно этот город я считала родным, а не Баку, в котором родилась. И дедушкин дом я считала своим, родным... Как часто я умоляла маму отдать меня бабушке и дедушке навсегда!
Каждое моё возвращение с каникул было настоящей трагедией... Стоило мне заметить приготовления к отъезду, как у меня начинались истерики... Но со временем я стала понимать, что отъезд неизбежен... И, словно, желая вобрать в себя про запас побольше времени, проведённого с друзьями, на свободе – потому, что по приезду в Баку моя жизнь кардинально менялась – я, практически, не спала... Каждая минута казалась мне потерянной во время сна...
И вот однажды, я и дедушка остались ночевать у дяди Абдула. Для меня это была очередная, бессонная ночь.
Этот огромный, шикарный дом, к которому прилегал изумительный сад, полный цветов и фруктовых деревьев; с большим двором, в котором было два бассейна - один, глубокий, в котором плавали рыбки, и второй - поменьше, в котором я частенько барахталась в жаркие дни, дядя Абдул строил несколько лет. Семья дяди Абдула всего два-три месяца переехала в новый дом из старого, который я тоже до сих пор помню! И разница между старым, очень маленьким, домом и новым, роскошным особняком была фантастической! Я помню свои ощущения.. Помню, как носилась по огромному дому, скатывалась по перилам, купалась в бассейне, лазила по деревьям, спускалась в подвал - это был второй дом под домом!! - каталась на роликах по огромному двору!
Теперь, возвращаясь мысленно в те дни, я понимаю, что очень многое осталось для меня тайной, потому что тогда я была ребёнком... Но я добавляю смутные воспоминания к своим нынешним чувствам, догадкам и пытаюсь восстановить мозаику, в которой, увы, так много недостающих частиц...
Тихонечко выскользнув из постели, в которую послушно легла полчаса назад, я на цыпочках прошла мимо спящих домочадцев и вышла на веранду. Чтобы не шуметь на лестницах, я оседлала перила и соскользнула по ним, держа в зубах шортики и майку...
Был конец августа, и в ночном воздухе уже чувствовалось дыхание осени. Нижняя часть двора полностью находилась под навесом, по которому вились виноградные лозы нескольких сортов. В лунном свете открывалась фантастически красивая картина! Кружевной узор листьев ложился на каменные плиты двора, и казалось, что это волшебный ковёр.
Я потянулась на цыпочках и сорвала одну кисть со светлыми, прозрачными ягодами и, как обычно, вытерев об себя, стала есть. Я развлекалась тем, что ходила на цыпочках под навесом, стараясь попадать в светлые пятна лунного света между тенями, падавшими на плиты двора. Это было весело и сложно – лёгкий ветерок играл листьями и сложный узор, словно, убегал!
Неожиданно, слёзы навернулись на глаза – я вспомнила, что уже недалеко день отъезда. Виноград сразу потерял вкус, я положила его на стол и вышла из-под навеса... Я решила пойти в сад... В самом конце сада росла раскидистая яблоня. Я обожала её зелёные,крупные, кислые яблоки, и ела их, макая в соль!
Взобравшись, бесшумно и быстро, как кошка, на дерево, я устроилась поудобнее, и только потянулась за сочным яблоком, как мне показалось, что я услышала кашель дедушки. Я замерла и стала внимательно смотреть в сторону дома. Густая листва деревьев скрывала меня, но сама я отлично всё видела. Весь двор был залит голубоватым светом луны...
И в самом деле, через несколько минут я увидела, как дедушка и дядя Абдул идут в сторону сада... Они о чём-то тихо говорили, но до тех пор, пока они не оказались в нескольких шагах от яблони, среди ветвей которых я спряталась, ничего невозможно было разобрать... Но вот они подошли поближе и мой слух, и без того острый от природы, а теперь обострённый жутким любопытством, уловил глубокий, чуть с хрипотцой, самый родной голос на свете, по которому я безумно скучаю и понимаю, что уже никогда его не услышу...
Одна из глупейших фраз на свете... «Никогда не говори никогда...» Есть вещи, которым не сбыться никогда... Никогда не вернуть ушедшие дни... Никогда не вернутся те, кого уже на этом свете нет... Никогда не почувствовать тепло их рук... Не услышать самые дорогие голоса... Не заглянуть в глубину обожаемых глаз... Но тогда я этого ещё знала...
- Ты играешь с огнём... Подумай о жене, о детях, Абдул. Как ты мог вообще влезть в это дело? – спросил дедушка, чиркая спичкой, осветившей на секунды его лицо...
- Дайы...* Ну, что уже об этом говорить?.. Последний раз съезжу и – клянусь тебе – всё!
- Ты сказал им об этом?
- Да...
- Тебя подставят... Попомни мои слова. Они сами сдадут тебя, дадут наводку в тот момент, когда... – дедушка замолчал и сделал глубокую затяжку... Огонёк сигареты мигнул в темноте...
- Зачем им это? Тем более, такая огромная партия?
- Эх, Абдул, Абдул... Дурак ты... Для них это – капля в море! Тебя подставят, кто-то получит очередную звёздочку, об этом будут кричать во всех газетах, в новостях скажут о том, что доблестные блюстители порядка перехватили крупную партию наркотиков, обезвредили международную сеть... Тебя, как мелкую сошку, отдадут на растерзание, а крупная рыбина продолжит своё дело спокойно... До тех пор, пока не найдётся ещё один глупец...
- Я им нужен, дайы.
- Это ты так думаешь... Ты понимаешь, что можешь загреметь под «вышку»?
Я не слышала, что ответил дядя Абдул – они медленными шагами пошли в сторону дома... Я забыла об этом, случайно подслушанном мною, разговоре, наверное, ещё до того, как они вошли в дом.....
А зимой, когда я была уже в Баку, в студёную февральскую ночь, нас разбудил звонок в дверь... Я не хотела вылезать из тёплой постели, но стоило мне услышать приглушённые голоса в коридоре, как я выскочила в пижаме и босиком выбежала из комнаты – на пороге, в коридоре, стоял дедушка!!! Его пальто с каракулевым воротником и бухарская папаха были запорошены снегом!
Я бросилась ему на шею, крича от восторга и покрывая его лицо поцелуями, вдыхала самый родной аромат – аромат дедушки!!! Вот это сюрприз!!
Но мама, уткнувшись ему в плечо, почему-то плакала... Я смотрела на неё и ничего не понимала. Я уже училась в пятом классе и была достаточно взрослой, чтобы меня посвятили во взрослые проблемы...
- Дядю Абдула посадили в тюрьму... – ответил дедушка каким-то уставшим голосом на мой немой вопрос, гладя меня по голове и целуя в висок.
Я почувствовала такой ужас!!! Мой дядя Абдул и – тюрьма!!! Это было действительно страшно... Слёзы под¬ступили комом к горлу...
Утром дедушка улетел в Ашхабад... Дядю Абдула присудили к пятнадцати годам... Он просидел весь срок... Вернулся он тогда, когда все три его дочери уже были замужем, появились внуки... И только его сын - Ибад - ждал возвращения отца, чтобы жениться...
Дядя Абдул, видимо, стал в тюрьме «авторитетом»... Потому, что даже много лет спустя после его смерти, к его сыну нередко приходят люди, знавшие дядю Абдула. Приходят просто для того, чтобы выразить своё почтение и уважение к семье человека, который провёл эти годы в тюрьме, не только не сломившись сам, но и сумев завоевать уважение людей, у которых свои законы, понятия...
...Вот и прошлым летом, когда мы сидели под тем самым виноградным навесом – я, моя дочка, мои тёти – родные и дочки дяди Абдула, его внучки и сын – наевшись до отвала знаменитого блюда - хингял - бабушки Шаргии – жены дяди Абдула – раздался звонок в ворота... Чапа – собака, охраняющая двор, залилась лаем.
- Чапа, замолчи, это бибиляр!** – крикнула я, и все засмеялись, потому, что эти слова всегда имели магическое действие. Чапа – лохматая, крупная дворняжка, какого-то удивительного, розоватого окраса густой, длинной шерсти – услышав эти слова, всегда мгновенно умолкал и возвращался на своё место...
Ибад пошёл к воротам и вернулся с каким-то парнем. Парень чинно поздоровался со всеми, поцеловал тётю Шаргию и, затем, Ибад прошёл с ним в дом. Одна из тёть понесла в дом поднос, уставленный фруктами и сладостями, а другая – поднос, на котором дымился в хрустальных стаканах ароматный чай. Через полчаса парень ушёл...
- Ибад, это сын Мустафы, кажется, да? – спросила тётя Шаргия. Ибад кивнул в знак согласия - он вообще молчун ещё тот.
- А кто такой этот сын Мустафы? – спросила я, отрывая кисть винограда с лозы. Хотя, прямо передо мной, на столе, в большой хрустальной вазе переливались изумрудом, освещённые ярким светом лампочек, гроздья того же винограда, но уже вымытые, и капли воды на ягодах напоминали бриллианты. Мне, как и в детстве, больше по вкусу сорванные собственной рукой фрукты.
- Он знал Абдула... По Ашхабаду... – грустно улыбнувшись и поправляя сползшую с седых волос косынку, сказала тётя Шаргия...
*************************
Дайы - дядя, брат матери.
Биби - тётя, сестра отца. Бибиляр - тёти.
**