Расчёска
В вагоне было непривычно тихо. Жара за окном достигла такого уровня, что даже небольшое движение тел наполняло воздух горячими волнами воздуха и запахом пота. Пассажиры спасались от жары под тонкими простынями и баррикадами бутылок с минеральной водой.
Мне досталось боковое нижнее место, не очень удобное и популярное, но отсутствие соседа с верхней полки давало даже некоторые преимущества. И если бы не солнце, упрямо лезшее в окно, то я бы счёл поездку увлекательной.
Время текло медленно, как это обычно в поездах и бывает. Редкие остановки были недолгими и лишь в одном месте поезд встал где-то на час, а может и чуть больше. А потом снова перестук колёс и скорые остановки. На одной из станций поезд едва остановившись, вновь тронулся и стал набирать ход.
Через несколько минут в заднем конце вагона кто-то засмеялся, потом крикнули проводницу, и та, полная достоинства проплыла в ту сторону.
Последовавший шум привлёк моё внимание, и я с удивлением увидел женщину уже пожилого возраста, перебирающуюся по вагону на коленях и заглядывающую под столы в отсеках.
Проводница с презрительным взглядом обошла её и, проходя мимо нас, заметив наш интерес, кивнула в сторону женщины.
-Видали? Совсем баба от жары сбрендила. Сейчас её остановка была, она вышла, как положено, а потом назад запрыгнула. И вещи все на перроне бросила. Сейчас вон лазает по полу и всё расческу какую- то ищет. Совсем свихнулась. Пойду, милиционера вызову, а то как бы на людей бросаться не начала.
В купе кто-то хмыкнул, и как по сигналу, все присутствующие начали обсуждение.
-Да уж, - гладко выбритый мужчина лет сорока пяти в полотняных брюках и лёгкой рубашке, покачал с верхней полки лысой головой, - при такой жаре запросто свихнуться можно, да и инфаркт запросто заработаешь. Давно пора кондиционеры ставить.
-Как же, свихнулась она, - крепко сбитая бабёнка с двумя баулами у ног презрительно усмехнулась мужской сообразительности, - Воровка она обыкновенная. Лазает сейчас под столами, а сама высматривает, у кого, что стырить. Жульё!
-Всё может быть, - в один голос подтвердили опасения жутко похожие друг на друга, видимо, уже давние супруги с нижних полок.
-Тем более за милиционером пойду.
Проводница грозно посмотрела на ползающую по полу женщину и прошла к выходу из вагона.
Купе заинтересованно замерло в ожидании. Через пару минут женщина уже находилась в нашем проходе, и искательно глядя в глаза, спрашивала у сидящих, - Расческу никто не видел? Коричневая такая, и зубья обломаны. Не видели?
Кто-то невольно хмыкнул, а похожие супруги так выразительно повели глазами, что верхние покорно закивали, - точно баба сбрендила.
Я глянул себе под ноги и отрицательно мотнул головой.
-Извините, нету.
Женщина аккуратно поднялась и присела на соседнее сидение.
-Вы знаете, я перед станцией её в сумку положила, а вылезла, смотрю, сумка расстёгнута и расчески нет.
-Кошелёк- то на месте? – Бабенка с баулами проявила интерес к рассказу, но женщина отмахнулась.
-Да бог с ним, с кошельком, мне бы расческу найти.
-Вот уж точно дура, - сделала заключение баба, - кошелёк профукала, остановку профукала и всё из-за какой-то ерунды.
В этот момент где-то в одном из соседних купе, раздался хохот, и кто-то крикнул, - Мать, глянь, не твоя расческа валяется.
Женщина встрепенулась, и крикнув, - Бегу, родный, бегу, - поторопилась на крик.
Через секунду мы услышали её полный благодарности и слёз голос, и она вернулась к нам, сжимая обеими руками маленькую коричневую расческу.
Вернувшись на то же место, она стала любовно очищать от грязи маленькую коричневую расческу, наполовину оплавленную, и с почти начисто обломанными зубами. Такую страшную, что лица близнецов- супругов свела брезгливая гримаса.
В этот момент в вагон вернулась проводница в сопровождении милиционера, который обвел нас скучающим взглядом и строго спросил, - Ну и кто тут хулиганит?
Женщина повернула к нему усталое лицо и попросила, -Ты уж не ругайся, сынок. Ты же сам служивый, поймешь мать. Расческу я потеряла, искала. Спасибо добрым людям – нашли. К сыну я ездила. Сына у меня, солдатика моего, убили. Командир сказал, на мину наехали. Так вместе с машиной начисто и сгорел. Только расческу его я сама на том месте нашла. А больше ничего и не осталось. Вы уж простите меня за всё, люди добрые.
И она, прижав к лицу руки с расческой, тихо заплакала.