Когда и как это началось, я не знаю. Говорят, что это происходит от стресса: удара тока, аварии, клинической смерти. Не знаю. У меня ничего подобного не было. Просто несколько дней назад я начал видеть привидения.
Было это так. Я шел вечером с работы. Уставший, голодный. К тому времени, как всё это началось, я прошел уже половину пути и подходил к автозаправочной станции напротив мясокомбината. Есть там такая АЗС, белой с красным расцветки, обложенная плиткой и огороженная металлическим забором, вдоль которого растёт трава.
И вот когда я подходил к этой станции, то обратил внимание на ребенка – мальчишку лет восьми, в разорванной рубашке и грязных штанах, который пытался перейти дорогу. Машины мчались без остановки и совершенно не обращали внимания на одинокую фигуру на обочине.
Мне стало его жаль, и я сочувственно кивнул ему, продолжая свой путь. Спустя несколько мгновений, я услышал вскрик и прямо передо мной, на асфальт автостоянки упало сбитое промчавшейся машиной тело того самого мальчишки.
Сморщившись от почувствованной чужой боли, подошел к упавшему ребёнку и краем глаза заметил, что никого, кажется, не взволновало произошедшее. А затем я отметил ещё кое-что странное. Рука мальчика была пробита металлическим штырём забора, но крови совсем не было. А потом мальчик открыл глаза и поднял голову.
Не знаю почему, но я совершенно этому не удивился. Как будто уже был готов к тому, что произойдёт что-то необыкновенное.
Мальчик встал, отряхнулся и протянул руку для приветствия. Зная из фильмов , что призраки бестелесны, я потянулся ладонью к протянутой руке и, на удивление, почувствовал нечто плотное, холодное и мягкое, вроде мороженной рыбы. Так, пожимая руку ребёнка, я простоял несколько минут. Закончилось это тем, что ко мне подсеменила старушка и спросила, участливо глядя в глаза, - Молодой человек, вам плохо?
Я, всё также глядя на мальчика, отрицательно мотнул головой. Насколько же всё перемешалось в мозгах, что мне уже стали видеться привидения.
Я закрыл глаза и шагнул вперед, ожидая, что фигура ребенка исчезнет, но он просто отошел, пропуская меня и, в ожидании дальнейшего, встал позади. Я торопливо пошёл в сторону киосков на остановке, мысленно уговаривая себя не оглядываться. В конце концов, я не выдержал и оглянулся. Мальчик всё так же шел следом. Увидев, что я оглянулся, он остановился и улыбнулся мне.
-Всё, я свихнулся в конец, - подумал я, а мальчик подошел ко мне и, вновь протянув руку, представился, - Серёжа.
Мне кранты. Начал уже разговаривать с собственными глюками.
Мальчик коснулся рукой моей ладони и спросил, - а почему ты видишь меня.
-Не знаю.
Я решил разговаривать с ним, надеясь, что скоро дурман, окутавший мой мозг, исчезнет и всё будет как прежде. Поэтому я легко согласился, когда мальчик попросился идти со мной.
И мы пошли в общагу. Он так и не исчез.
В общежитие он вошел следом за мной и тихо напевал какую-то песенку, пока мы поднимались ко мне на пятый этаж. Только тогда я точно понял, что он от меня не отвяжется.
Так я привёл в свой дом привидение. Мальчишка оказался на редкость спокойным. Он тихо сидел на кровати, когда я садился за компьютер. Не требовал есть. Никто больше его не видел и, следовательно, никому он не мешал. Только ночами он тихо плакал, сидя на полу и уткнувшись головой в коленки. Я просыпался, и так, тихо лежал, не зная, чем я могу уменьшить детское горе.
Когда я уходил на работу, мальчик просил, чтобы я оставил ему включённым телевизор. Я так и делал, убавляя звук, и мысленно молясь, чтобы ничего не замкнуло. Обходилось без происшествий. Хотя нет, вру. Произошло одно дело, которое заставило меня понервничать и начать, наконец-то, активно действовать.
Иногда ко мне в комнату забегала соседская девочка – казашка, лет трёх. Как оказалось, она не только видела мальчика, но и игралась с ним. Ей очень не хватало внимания, и мальчик охотно общался с ней.
Почему, она видела его – не знаю. Может быть, такое происходит со всеми детьми, когда они стоят ещё очень близко от тайны рождения, а может быть, что дело было именно в ней самой. Девочка совершенно не могла говорить, издавая только малопонятные звуки, и этим пугала и печалила своих родителей. Вполне возможно, что именно её психическое состояние позволило ей увидеть призрак.
Как бы там не было, несколько вечеров подряд дети весело игрались в моей комнате, и я настолько привык к этому, что без всякого волнения оставлял их вместе. И в тот день так и было.
Я возился на кухне, подогревая ужин, когда Альбина, а именно так звали девочку, пробежала мимо кухни в свою комнату, из которой немного спустя донеслись радостные возгласы.
Через минуту на кухню выскочила Эльмира, мать девочки.
-Ну, наконец-то Альбинка разговаривать начала, - обрадовала она меня с ходу, - И так чисто говорит, и мама, и папа, и кушать хочу. Всё знает.
-Давно пора.
Я искренне порадовался за ребёнка и, закончив разогревать ужин, отправился в комнату. Уже на пороге я услышал знакомый тихий плач и почувствовал неладное. Плач шёл из-за спинки кровати у окна, где у меня оставалось достаточно пространства. Я сделал несколько шагов и заглянул туда. Сковородка выпала из моих рук.
В закутке, свернувшись калачиком сидела и плакала полупрозрачная Альбина.
Догадка вызвала в голове приступ ужаса. Как же он смог влезть в чужое тело, выгнав из него душу хозяйки. Сразу же стало понятным и внезапное умение говорить лже-девочки.
Не зная, что предпринять, я протянул Альбине руку, и она, почувствовав, что не одинока, заплакала ещё сильнее. Тогда я сел на пол рядом и притянул её к себе. И так сидел, гладя её вздрагивающую в плаче голову, и обдумывая дальнейшие действия.
Какой же я идиот! Что я натворил. Почему же я не предусмотрел подобный исход? Как я мог оставить девочку с призраком наедине и верить, что всё будет в порядке.
Я не знал, можно ли вернуть девочку в собственное тело и выгнать из него самовольного захватчика. Возможно ли это?
Делать было нечего. Надо было рискнуть.
Я пошёл в комнату к родителям Альбины. Они сидели все вместе за столом и по складам читали картонную детскую книжку.
-Ты только посмотри, сосед. Она у нас оказывается уже и читать умеет.
Я улыбнулся на слова Эльвиры и почти с ненавистью посмотрел на виновницу восторга. Потом, приторно, самому себе до противного, угодливо, предложил, - Давайте я Альбину возьму, там мультики идут, а у вас телевизора нет.
-Точно, - поддержал меня муж Эльвиры Серик, - Ты возьми её пока, а мы по-быстрому в магазин за продуктами сходим.
К их удивлению, девочка ни в какую не хотела идти ко мне в руки. Она выскочила из-за стола и спряталась в углу за шкафом. Едва я только подходил близко, она поднимала оглушительный рёв, замолкая сразу же, как я отступал.
-Ба, что это с тобой, доча, - Эльвира подошла к девочке и потрогала её лоб,- Ты же всегда любила к дяде ходить?
Девочка отрицательно заболтала головой и прижалась к матери.
Понимая, что так ничего не выйдет, я вымученно улыбнулся.
-Ну, не хочет, так не надо.
Я вышел из комнаты, сделав расчёт на то, что родители Альбины всё равно уйдут в магазин и оставят её на попечение другой соседки.
Мой расчёт не оправдался. В магазин ушёл один Серик.
Не зная, что дальше делать, я вернулся в свою комнату, и усадив уже затихшую настоящую Альбину на кровать, сел рядом с нею.
Сложившаяся ситуация так пугала меня, что голова совершенно не хотела работать. Я так остро чувствовал свою вину перед сидящим рядом ребёнком, что и сам чуть не заплакал.
В мою горячую голову пришёл только один выход.
Я встал, погладил девочку по голове, сказал, - Сиди здесь, - и вышел.
Потом я прошёл в комнату родителей Альбины, сказал Эльвире, -Извини, так надо, - подхватил на руки ничего не понимающего ребёнка и выскочил за дверь.
Через мгновение дикий рёв девочки разорвал коридор, но я уже влетел в свою комнату и успел, захлопнув дверь, закрыть её на ключ.
Судя по тому, как быстро забарабанили в дверь, Эльвира не растерялась и бросилась на спасение дочери. Объяснять и успокаивать было некогда и я бросился к кровати. Там я просто обхватил обеих девочек, крепко прижимая их друг к другу, и надеясь только на чудо.
В дверь барабанили всё сильнее, девочки ревели, а я стоял и молил бога прекратить этот ужас.
Уже когда я понял бессмысленность своих надежд, а дверь почти упала, случилось что-то непонятное и фигура мальчика выпала из чужого тела. Девочки вошли друг в друга и рёв прекратился.
На ватных дрожащих ногах я подошёл к двери и открыл её.
-Ты, что, совсем придурок?
Эльвира выхватила дочь из моих рук и начала ощупывать её, выискивая повреждения. Убедившись, что всё в порядке, она бросила на меня яростный взгляд и ушла к себе.
Я повернулся, закрыл дверь и упал на кровать.
Мальчик, плачущий на полу, бросился на меня с кулаками, и начал бить меня по груди.
-Зачем? Зачем ты это сделал? Мне было хорошо. У меня снова была семья.
Я обхватил его и прижал к себе, обнимая, и так, прижатый ко мне, он быстро затих, вздрагивая от тихих рыданий.
Что и как я мог объяснить ему? То, что нельзя заменить собой другого ребёнка?
В этот вечер мальчик впервые заснул. До этого он просто сидел по ночам на полу, а сейчас вот заснул на моих руках.
Я аккуратно уложил его на кровать и прилёг рядом. Я лежал и смотрел, как он беспокойно ёрзает во сне, как страдальчески морщатся его губы, как сжимаются маленькие кулаки. Уже далеко за полночь заснул и я. Но перед тем как я закрыл глаза, в мою голову пролезла первая действительно здравая мысль за последнее время. Нужно выяснить, что же именно случилось с мальчиком, где и как. И самое главное, где его семья? С этими мыслями я и заснул. И проспал всю ночь без снов, как убитый.
На следующий день была суббота. На судоверфи особой работы не было, и по субботам нас не выводили, так что день был свободен. Я решил его потратить на выяснение истории мальчика.
Он проснулся уже довольно поздно, часа через три после меня.
Сначала он, довольно улыбнувшись, потянулся, но потом, видимо, вспомнив, кто он, и что здесь делает, сморщил лицо, собираясь заплакать. Я предупредительно приложил к его губам палец.
-Тихо! Не нужно плакать. Серёжа, нам нужно поговорить.
Мой строгий тон настроил мальчика на разговор и он, вытерев рукой сонное лицо, приготовился слушать.
Глядя на его вмиг построжевшее лицо, я не смог удержать улыбки, и тихонько рассмеялся.
-Ну, ну. Сначала хорошенько проснись.
Я чуть было не пригласил мальчика завтракать, но вспомнил, что еда его уже не интересует.
Минут через десять я всё же приступил к разговору. Из рассказа мальчика стало ясно, что сбили его на улице Яблочкова возле школы, когда он бежал в магазин на другой стороне улицы за булочкой. Тяжелая тёмная иностранная машина ударила его прямо в бок и, не затормозив, уехала. Было так больно, что он потерял сознание. Его отбросило далеко, на крышу киоска по продаже телефонов, и там он, без сознания пролежал до ночи. Очнулся он, когда стало холодно, и, с ужасом, понял, что не помнит ничего, что было с ним раньше. Он спустился с киоска и стал подходить к прохожим, но никто его не замечал. Так и наступила ночь. Он не знал, куда идти и где его семья, которую он всё-таки помнил. А когда прямо сквозь него прошла какая-то пожилая женщина, Серёжа окончательно понял, что же произошло.
К его чести, он не заплакал. Точнее, конечно же заплакал, но не от страха, а от холода и одиночества. По телевизору часто показывали про такое, и он знал, что раз он умер, то должен улететь на небо. Но почему-то не улетал. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Только было постоянно холодно. Особенно, по ночам. Так, в одиночестве и тоске он пробродил две ночи и полтора дня, пока вдруг не увидел, как я ему улыбаюсь. Сначала, он решил, что ошибся, но всё же решил догнать меня и тут его снова сбила машина. На этот раз было не больно и не страшно. Даже интересно. А всё, что было дальше, мне уже хорошо известно хорошо.
Уяснив из рассказа всё, что меня интересовало, я заставил мальчика описать сбившую его машину. Выходило, что это была Тойота черного цвета. Модели он не знал, но зато хорошо запомнил номер. За мгновение до удара он, повернув голову, увидел номер, и даже почувствовал, что сейчас его собьют. Только вот сделать уже ничего не мог.
Записав номер машины, я сел обдумывать дальнейшие действия. Всё, что мне пришло в голову, это позвонить в милицию и сообщить, что я был свидетелем ДТП, в котором погиб ребёнок.
Номер вызова Единой экстренной службы был в моём мобильнике, и я, набрав его, стал ждать. Добрый женский голос, узнав причину звонка, перевёл меня на дежурного сотрудника милиции, который предложил мне придти в Ленинское РОВД для дачи показаний к 10 утра в понедельник.
После этого мне оставалось только позвонить своему мастеру по работе и отпроситься на понедельник за свой счёт. «Добро» было получено. А потом, на всё оставшееся воскресение мы с Серёжкой отправились гулять по городу.
Привычный к пешему ходу, я таскал его за собой по всем рынкам города, где имелось хоть что-то похожее на товар для коллекционеров. Сам страстный коллекционер, я указывал ему на самые интересные моменты, а иногда, забывая о том, что его никто не видит, даже вступал в разъяснения, встречая при этом странные взгляды окружающих. В общем, день мы провели отлично. Я зверски проголодался и по возвращении домой набросился на еду, а Серёжа так устал, что просто лёг на свою сторону кровати и уснул. И так, до утра понедельника больше не просыпался.
В понедельник, к десяти утра я уже сидел в коридоре Ленинского Ровд и ждал следователя, которого не было почти до двенадцати. Когда он всё-таки пришёл, то буркнул мне что-то извинительное и кивком указав следовать за собой, повёл в кабинет на втором этаже.
Там он, усадив меня на стул, минут двадцать занимался своими бумагами, потом ещё минут на пять вышел, и наконец, вернувшись, стал записывать показания.
Он покорно выслушал моё заявление по поводу тёмной Тойоты с указанным номером, посетовал на то, что я единственный свидетель и вполне мог ошибиться. А после этого предложил мне хорошенько подумать, прежде чем давать показания. Тем более, что ничего особо страшного водителю машины не грозит. Ребёнок жив и, скорее всего, сам виноват в случившемся. Так зачем же портить жизнь какому-то уважаемому человеку?
Тут уж пришло время удивляться мне. Как это, ребёнок жив?
-Да, - повторил мне следователь, - ребёнок жив, хотя и находится в коме.
В течении следующих нескольких минут я узнал в какой именно больнице и в какой палате находится мальчик, как его фамилия, и всё же, к неудовольствию следователя подписался под показаниями.
Из отдела милиции я летел, как на крыльях. Новость была ошеломительная и совершенно сбивала с толку. Если мальчик жив, то как его душа может бродить отдельно от тела?
Ответить на подобный вопрос я уже не мог и потому решил найти ответы непосредственно в больнице.
Дома Сережка смотрел бормочущий чуть слышно телевизор и, судя по его глазам, ещё недавно сильно плакал.
-Нам нужно поговорить.
Я присел рядом с ним на кровать и продолжил.
-Я только что узнал очень интересную новость. Следователь сказал, что ты ещё жив.
Мальчик удивлённо посмотрел на меня и недоверчиво хмыкнул.
-Ага. Как же. Стал бы я тогда сидеть тут.
-Знаешь, Серёж, я ещё сам многого не понимаю, но даже если это не так, то мы сможем узнать, где живут твои родители и связаться с ними.
При упоминании о родителях мальчишка оживился и с удовольствием выразил желание сходить со мной в больницу.
Собрались мы быстро. Времени ещё хватало, и можно было рассчитывать, что часа два на поиски у нас будет.
В больницу мы отправились пешком. Никакие уговоры не смогли заставить Сергея сесть в машину и даже жалобы на нехватку времени не смогли ничего сделать. Пришлось потратить время ещё и на дорогу. Благо, больница находится всего в получасе ходу от общаги.
По пути нас облаивали все встречные собаки. Каким-то непонятным чутьём они отмечали появление Сергея и оглашали окрестности заливистым лаем. Мне то и дело приходилось шикать на них, замахиваться, а иногда и действительно брать в руки какой-нибудь небольшой камень.
Наконец-то мы добрались.
Нужный нам хирургический корпус находился в глубине двора, и пришлось немного поплутать, прежде чем мы поняли, куда именно нам надо. Ещё часть времени пришлось потратить на препирания с медсестрой на входе. С недавних пор, больницы превратились в настоящие крепости, и приходится поневоле с этим мириться.
В конце концов, назвав медсестре фамилию пациента и номер палаты, я всё же убедил её, что являюсь старшим братом потерпевшего ребёнка и хочу пройти к нему на встречу. Побурчав для приличия ещё немного, медсестра объяснила мне, как попасть в нужную палату, а под конец, вообще прикрепила к проходящей мимо санитарке, чтобы та провела меня до места.
Палата оказалась в углу второго этажа, буквально в шаге от запасной, до нужного случая, перекрытой лестницы и большого молочно-белого окна с паутиной не содранной с зимы утепляющей бумаги. Санитарка указала мне на дверь палаты и поспешила по своим делам.
Я аккуратно заглянул сквозь стекло большого окна в двери и рассмотрел двух людей возле кровати. Мужчину, примерно моих лет, который стоял возле тумбочки и мял в руках пакет с каким-то бельём и женщину, сидящую на кровати рядом с укутанным в бинты телом.
Серёжка, стоявший за моей спиной и также заглянувший внутрь комнаты, протяжно всхлипнул и прошептал, - Мама.
-Ничего, ничего, маленький, - я сжал его холодную руку. В первый раз я назвал его маленький и, наверное даже, впервые сам ощутил, насколько маленькое и несчастное существо стоит рядом со мной и как мало у меня шансов ему помочь.
-Ничего, ничего, - повторил я, успокаивая скорее самого себя, а потом открыл дверь и вошел в комнату.
Мужчина посмотрел на меня полным боли и слёз взглядом, а женщина даже не обернулась, целиком уделяя своё внимание лежащему перед ней телу ребенка.
Я вежливо кивнул мужчине, лихорадочно думая, как объяснить своё появление в палате.
Моего объяснения так и не понадобилось. Через секунду после появления в палате, я услышал за спиной громкий детский крик, - Мамочка, мамуля, - и Серёжка пробежал мимо меня к сидящей матери.
Он попытался обнять мать, но женщина на кровати даже не отреагировала на его появление, и Серёжка ошарашено застыл перед ней.
-Мам, - он протянул дрожащую руку к женскому плечу, но рука легко прошла сквозь тело, и мальчик заплакал, - Мам, ма, мама.
Я подошёл к нему и, ничего лучше не придумав, сказал, - ничего, Серёга, всё будет хорошо.
Сказанное имя всколыхнуло мужчину, и он весьма недружелюбно обратился ко мне.
-Что вам здесь нужно.
Я успокаивающе поднял руку, - Всё в порядке, я здесь по делу.
У меня не было времени на объяснения и я, взяв Серёжу за руку, подвёл его к изголовью кровати.
На меня с простыни смотрело уже до боли знакомое, только очень исхудавшее Серёжкино лицо.
Мысленно попросив Бога о помощи, я легко подтолкнул Серёжу к собственному телу.
-Войди в него.
В этот момент мне на плечо легла тяжёлая мужская рука.
-Убирайтесь отсюда. У нас горе и мы не хотим ваших издевательств.
Я, не обращая на него внимания, повторил Серёже, - Войди в него.
-Пошёл вон.
Мужчина сзади схватил меня за рубашку и потащил к выходу, - Пошёл отсюда вон, сволочь.
Снаружи уже смотрели взволнованные лица, а я всё ещё повторял, всё громче и громче, - Войди в него, войди в него.
Уже в дверях я увидел, как Серёжа, решившись, наклонился к кровати и будто упал в собственное тело. Яркое свечение соединило обоих детей, и через мгновение мальчик на кровати громко закричал.
В тот же момент обо мне все забыли. Возле кровати поднялась невообразимая суета и я, понимая, что попрощаться с Серёжей спокойно мне не удастся, незамеченным вышел из палаты. Меня никто не останавливал, и я легко вышел из больничного корпуса. Вплоть до выхода с больничной территории я шёл, ожидая, что меня остановят, потребуют объяснений, которые я не мог бы дать, но обо мне так и не вспомнили.
Может быть, когда-нибудь нам с Серёжей ещё предстоит встретиться, но сейчас моё дело подошло к концу, и мы расстаёмся.
Я шёл счастливый и опустошенный одновременно. Улица гудела, шумела, занимаясь своими делами. Краешком глаза я заметил на противоположной стороне улицы симпатичную девушку, одиноко стоящую под деревом. Она улыбнулась мне и помахала рукой. Я улыбнулся и качнул головой в ответ. И только потом я заметил странное - люди, спешащие по своим делам, спокойно проходили сквозь девушку, не обращая на неё никакого внимания.
Похоже, история только в начале.