Автор имеет свое мнение обо всем, в том числе о ваших увлечениях, религиозных и политических взглядах, ваших друзьях и, возможно, вас лично. Потому прочтение данного творчества может оскорбить ваши чувства. Если вы предполагаете, что произведение может что-то оскорбить или разжечь - лучше не читайте.
Шумит зеленый лес. Тревожно да грозно листья шелестят. Тяжело нынче у леса на его зеленом сердце. Беды ждет.
Зинька-синица море выпить грозилась, да каплей малой подавилась.
Тридцать три ночницы – черных сестрицы разлетались по небу смурыми птицами, ползли к человеческим сердцам белыми червями – толи сгубить ретивые, толи об укрытии их просить.
Тревожно…
Небо вечернее наливалось кровавой тучей. Гремят, гуляют в ней грома, молнии-зарницы клинками сверкают. Ни капли дождя.
Вороний глаз в лесу вырос, красовался ягодкой. Волхв гороховая голова углядел, думал – черника. Съел, да преставился, дурень.
Птицы по гнездам разлетелись, грудью птенчат укрыли. Щебечут тихо, на кровавое небо поглядывают.
Воронье лишь на мертвом дубу раскаркалось. Не знают птицы черные-о железных-носах – падаль им будет иль самим уж пора перья уносить?
В поле костерок горит. Жарят люди-посидельщики сало с луком, хлеб про запас держат. Дух жареный в небо идет, как рукой держит мертвую тучу.
- Странник-подорожник, что ты в дороге видел?
- Видел я бога мертвого, да убийц живых, телом его похваляющихся. Брюхо у них необхватное, голова чугунная, а язык змеиный - двойной. Схоронили б они уж несчастное тело, так нет – по земле несут, всех ему поклониться заставляют.
- А чего ж все кланяются-то?
- Телу – из жалости, что покоя ему не дают, а убийцам – чтоб не видели прежде срока во глазах людских к ним, упырям, человечьей ненависти.
- Странник-подорожник, что еще ты видел?
- Видел я страшное: царство на куски разрубленное, будто в бранном поле тело человечье. Вороньем меж собой бьются князья-стольники: каждый соседский кусок лучшим считает.
- Что же они, сведать что-ли не могут?
- Вот всей ратью сведывать к соседям и ходят.
- Странник-подорожник, что еще видел?
- Видел я грады в пепел пожженные да кости людские по полям, как зерна, разбросанные. Плачут живые, родителейсвоих хоронят, у предателей хлеба просят.
- А те?
- А тем дела нет. Врагу-победителю славу поют, в колокола звонят, в ножки кланяются: «не откажи, милостигуби сосда, а мне его надел отдай!»
- Странник-подорожник, что еще видел? Видел я врагов, что в захваченных землях на крови себе двоцы ставят, на людях вместо коней пашут, за веру на кострах жгут.
- Разве ж мало таких?
- Тех, кто за злодейство благодарить себя требует – мало.
- Странник-подорожник, что еще видел?
- Видел я бар разжиревших, дворян вороватых да царя безвольного. Грабят баре да дворяне мужиков, голодом морят, законы татьские сочиняют.
- А царь?
- А они его тешат – на войну посылают.
- Странник-подорожник, что еще видел?
- Видел я отребье до власти дорвавшееся – кровью упившееся. Правому да виноватому от них одна расправа – хотят, чтоб по ворью лишь равнялись.
- Кто же силу им дал?
- Барская жадность, царева глупость, собственная зависть да ворожья помощь.
- Странник-подорожник, что еще видел?
- Видел я врага бесноватого, сто народов под себя подмявшего. Видел и добрых воинов, что врага того под нож пустили.
- Наградили их?
- Наградили. Свинцовую гривну на шею, тулуп деревянный да земли сколько каждому надобно. Сказнил тех воинов царь по самодержавной своей прихоти.
- Странник-подорожник, что еще видел?
- Видел, как полынь-цветок на версту подрос да на миг расцвел. Уязвил он людей несчитано, погубил своей горечью
- А лечили хоть?
- Нету тем язвам исцеления, а одна лишь неспешная смерть.
- Странник-подорожник, что еще видел? Не бойся, скажи.
- Видел я двуглавого царя-обманщика, видел и людей обманутых. Крадет тот царь несчитано, в два горла жрет – не подавится.
- А народ его?
- Разрешил тот царь вволю его ругать. Кроет царя народ черной руганью, да считает, что словами теми свободу имеет.
- По каким же несчастным странам ты, прохожий, ходил?
- Да по одной лишь земле и хожу.
- Где же все напасти эти?
- Сами их скоро увидите.
- А сам куда идешь?
- А иду я быстрыми реками, тропами заросшими, курганами старыми да крепостями ветхими. Да иду я на свиданьице с вашими пращурами.
- О чем же спросишь у них?
- Про един лишь миг спрошу, что зачал все те беды да напасти. А вызнаю про него, найду, поворочу его, подлого, на счастливую долю!
- А не надорвешься ли, странник?
- А пойдем со мной странствовать. Может, вдвоем да и управимся?