Скверная история или ответ на письмо дочери

 
      
                События и образы вымышленные.    Едкой цензуре не подлежат.                Автор.


С давних пор мужчины говорили, что любят мой голос в телефонной трубке. Женщины такого не скажут, признавались только мужчины. Обычно малознакомые или незнакомые вовсе.
Так неожиданно для себя я становилась виновницей перегоревших чайников и сгоревших яичниц.
И даже теперь, в серьезном возрасте старые друзья моего мужа признаются, что любят, когда я поднимаю трубку.
 
Муж мой, коренной ленинградец, в родном городе рос и учился, как оказалось для того, чтоб все дальнейшие годы странствовать по гарнизонам, по стране и вернуться сюда только после семидесяти лет.

На сегодня, друзей детства у него не осталось. Мало кто доживает до восьмидесяти лет. Но со временем отыскались несколько человек – однокурсников по институту и даже нашелся сослуживец, прошедший армию почти теми же дорогами, что и мой муж. Любопытно, служил он в тех же строительных войсках, в тех же гарнизонах, но на других объектах, потому за годы службы в армии, они ни разу не встретились. Встретились здесь, в Петербурге. В военном госпитале.   

Сослуживца зовут Василий. Ему около восьмидесяти лет. Он перенес несколько инсультов. Живет один. И изредка звонит нам. Я с ним знакома лишь по телефону. Однажды, в отсутствии Роднули наш разговор затянулся и он признался, что ему по душе мой голос, а когда звонит, то надеется услышать меня.
 
Выяснив, что компьютер у нас с мужем общее увлечение, Василий поинтересовался, что мы в нем делаем. А, когда узнал, что я пишу прозу и выкладываю ее в Интернет, то обратился ко мне с неожиданной, удивившей меня просьбой.
Он рассказал – у него есть дочь от первого брака. Живет она в Подмосковье с матерью, со своей взрослой дочерью и вторым мужем – гастербайтером.

Переехали они туда сразу после развода с Василием. Помог знакомый. Тот же человек устроил им комнату в семейном общежитии, а мать на работу.
Затем случился развал Союза и все связи и продвижения по карьерной лестнице на этом прекратились. В итоге, бывшая жена и дочь остались жить в маленькой комнатке общежития далекого Подмосковья.

Поначалу, две женщины неудобств не замечали, но вскоре дочь вышла замуж, появился ребенок, и теснота стала для всех невыносимой. К тому же зять оказался неизлечимым алкоголиком, что отразилось на здоровье малютки. Ей требовались бесконечные операции и усиленное лечение. Через шесть – семь лет отец – алкоголик умер, мать ушла на пенсию, а дочь оказалась единственным работающим человеком в женской семье.
 
Вскоре молодую пышнотелую блондинку приметил серьезный грузин, приехавший в Россию на заработки, и осторожно вписался в их семью. Мужчина оказался порядочным и деликатным, намерения его были благими – семья приняла его с радостью. Лишь одно омрачало их жизнь – в Грузии у мужчины осталась семья, и он вынужден был периодически туда наезжать и отправлять часть заработка.

Годы шли. Жизнь налаживалась, они купили небольшую дачку, но, теснота маленькой комнатки по-прежнему травила людей и портила их характеры.
Потому ничего нет странного в том, что и мать и дочь во всех своих бедах обвиняли Василия. И только его и всегда его….

Все это рассказал мне по телефону Василий тихим неспешным голосом, прежде чем обратился со странной, поразившей меня просьбой. 
Оказалось, пару месяцев назад он получил от дочери письмо, откуда выяснил, что является виновником всех невзгод и проблем прежней семьи и что бесчисленные смертные грехи на нем висят до сих пор. 

Дочь он не винил, знал, что бывшая жена сделала все возможное, чтоб отравить мнение о нем. Был уверен, при каждом удобном случае его имя предается проклятию. Встретиться и объясниться с дочерью он уже не желал, знал – разговора не получится. В его близком к восьмидесяти годам возрасте оправдываться было неприлично. Потому он решил написать ей письмо. Письмо, в котором хотел рассказать двадцатилетнюю историю жизни с первой супругой. Ту историю, о которой дочь, конечно не знала.

Как сказал Василий, письмо он пишет каждый день, но видит его, как рассказ, потому и просит меня опубликовать этот будущий рассказ в надежде, что только в таком виде, дочь спокойно сможет прочитать его и взглянуть на события со стороны. А, может быть и понять для себя что-то очень важное.  Такова предыстория будущего рассказа.

А вот и сам рассказ.

Два месяца назад, моя дочь своим письмом, а в нем до боли знакомыми выражениями, вернула меня в ту далекую жизнь, когда я был врунам, сволочью, мразью, изменщиком и подлецом.   
Странно было встретиться со знакомой родной и уже, слава богу, далекой лексикой.
Письмо настолько всколыхнуло мою память, что уж которую ночь мне снятся события прежней жизни. Я спорю с кем-то, спорю с собой, удивляюсь тому, как я пережил то время и чем вызвана сегодняшняя агрессия против меня.

Чтоб избавиться от бесконечных воспоминаний и забыть о прошлом навсегда, я решил дать дочери подробный ответ, в котором надеялся изложить, как я жил, что чувствовал и что видел в тот период, который она знать и помнить не могла. В итоге про ту жизнь я написал множество страниц, для кого? видимо для себя. Но потом задумка изменилась, и я решил сделать письмо достоянием людей в Интернете.
Странно, почему обычно изображают несчастными убитыми горемыками прекрасную половину человечества, почему забывают  вторую сторону? Это повествование именно о них, о мужчине.      

Мои слова не предназначены для тех, кто с порога отвергает всё написанное. Таким этот рассказ лучше не читать. Пользы для них никакой не будет. Но если хоть один человек прочитав, задумается и не повторит моих ошибок, то я буду вознагражден. 
Что получилось?  Судить вам.

Иногда в молодости мне очень хотелось понять, чем же так влияет прекрасный пол на мужиков. Но не получилось, я почему-то девушек боялся. Хотя был знаком с некоторыми из них, обладающими  полным арсеналом обольщения. После короткого знакомства мы мирно и тихо расставались, а у меня оставалось только воспоминание и злость на себя, что же я такой профан невезучий. Так больно было говорить себе это! Чтоб было понятно, начну издалека.

Я коренной ленинградец. С началом блокады наша семья, вместе с военным заводом была эвакуирована на Урал. Сразу после войны наши  странствия по Союзу закончились, и мы вернулись в Ленинград. Во дворе школьники образовали несколько дворовых обществ. В нашем доме была своя команда мальчишек и девчонок, этой группой мы и жили. Своего рода клан дворовый. Кино, футбол, экскурсии, дружба, интересы. Посторонний туда не допускался. Дружили, влюблялись только в своём кругу. 

Характер человека закладывается с детских лет и даже раньше, я отличался дружелюбием, но был молчалив, упрям и замкнут. Будучи спортивным мальчиком, обычно побеждал во всех соревнованиях, а имея силу, опыт и навыки все делать сам, без раздумий приходил на помощь другу. Девчонки на меня внимательно посматривали, отчего я очень смущался и даже начал сторониться их.
 
Я их не понимал. Да и времени было мало. Помогая семье, мы с отцом осваивали прачечные, ремонтировали в них машины, грузовые лифты. А мама, чтобы семья могла выжить, целое лето кормила корову, которую привезла из деревни от своей мамы и поставила ее в дровяной сарайчик.
 
Время шло, я рос, мечтал наладить отношения с девочками, но не мог. Я терялся, оставаясь наедине с девочкой. Это смущение сопровождало меня всю жизнь, может быть оттого, что, в возрасте шести лет был как-то пойман большими оболтусами.
 
Они отконвоировали меня и маленькую девочку в поле. Потом поставили нас напротив друг друга, сняли с нас трусики, окружили и гоготали как лошади, подталкивая нас друг на друга. Мы ревели что есть мочи. Вот тогда, как мне кажется, и заложился мой страх к прекрасной половине человечества. Да и мужская школа сыграла значительную роль.
 
Слушая разговоры друзей, как они общаются, обнимаются, целуются, я попытался сделать это же с очень весёлой девочкой. Попробовал её обнять. Но она хитро спросила, а что скажет другая девочка Шура, с которой я дружил. Нас считали влюбленной парой, но моя Шура дружила и с другим мальчиком из нашего двора.
 
Фраза той веселой девочки так на меня подействовала, что хоть и нелегко было, но на долгие годы я о девочках просто забыл. На танцах в Центральном парке наблюдая за парами, любил фантазировать, как я буду когда-нибудь танцевать. На этом мои танцы заканчивались. Я спешил домой к своим железкам. Знал, они меня любят, а я их. Они-то уж мне ничего не скажут.
 
Что делать в девичьем обществе я не знал, и интуитивно на подсознательном уровне чего-то боялся. Та же боязнь преследовала меня и в институте. А как я попал в мой институт? В планируемый   ЛИАП (авиационного приборостроения) было пятнадцать человек на место и при собеседовании мне сказали, что я не прошёл по конкурсу, предложили другой факультет. Я отказался, хотел только туда, не подумав, что можно потом перебраться на свой факультет. Так я сделал свою первую большую ошибку в жизни.

Эта ошибка потом привела меня в ЛИСИ (строительный институт). Мне было всё равно куда идти. Я поехал на трамвае и по пути обнаружил ЛИСИ. Тут же сдал два экзамена и стал студентом. Думал, потом переведусь. Но этого не случилось. Вмешалась рука всевышнего. Или такая судьба. А впрочем, это одно и то же.

Началась студенческая жизнь. И на первом же курсе, с нового года образовался ВМФ (военно-морской факультет), я соблазнился формой и решением домашних финансовых трудностей. Не хотел больше быть у родителей на шее. Правда, я всё еще работал с отцом и получал, какие-то деньги. Даже был электриком по обслуживанию пассажирского лифта в своём доме, и с отцом продолжали халтурить по прачечным и грузовым лифтам.

Но на обдумывание моей дальнейшей жизни, видимо, мне не хватило ума или времени. Я не представлял всех трудностей службы.

В институте появились знакомые девушки, но даже приближаться к ним я боялся. Как-то мне встретилась студентка из соседней группы с таким ласковым и непосредственным поведением, что я был очарован и удивлён. И знакомство наше  произошло мгновенно. Меня потрясли её прикосновения и шалости, о возможности которых я даже не предполагал. Но дружба, так почти и не начавшись, тихо закончилась. Она, видимо, почувствовала, с кем имеет дело, и мы расстались без плохих воспоминаний. Но я до сих пор помню её прикосновения, смех и тепло. Для меня это было впервые.
 
Была в институте довольно долго и анонимная переписка. Мне вдруг пришло письмо от студентки, я ответил. И пошла переписка. Переписывались долго. Но из-за своей боязни я не пошёл на встречу, а жаль, что не увидели друг друга.

Позже, курсантами, мы стали ходить на вечеринки в другие институты. На вечере в институте иностранных языков, я познакомился с будущей учительницей английского языка. Знакомство продолжалось почти год. Был с ней на вечерах, в кино, в театре. Гуляли по набережной Невы, где множество парочек, отвернувшись от прохожих, целовались.

- Как я им завидую,- кивнув в сторону целующихся и обнимающихся, сказала моя девушка Галя. Это было сказано в очень деликатной форме, но я, почувствовав себя ненормальным, принял слова за критику и закончил свидание бегством. Мы тихо расстались, а в памяти она  осталась настолько, что когда я уже демобилизовался, поехал на Васильевский остров, чтобы увидеть тот дом и место, куда я в последний раз проводил её. Но разузнавать дальше, что и где такая Галя не стал.

Мне почему-то очень часто попадались такие Гали. Была ещё одна Галя. Уже в Калининграде на практике. Познакомились у общежития, куда меня привёл более общительный друг. Знакомство шло как обычно в студенческом кругу.
 
Она была очень красивая, такая глазастая армяночка. Мы были оставлены одни. И как-то неожиданно быстро начали целоваться, очень активно обниматься и смеяться. Моя Галя оказалась у меня на коленях, я был потрясён её непроизвольным поведением. Когда я целовал её в губы, шею, грудь (О! как я осмелел!) тело её напрягалось, выгибалось, дрожало, она прямо хватала меня за шею и пыталась приблизиться ко мне. Так плотно, что я мог чувствовать её всю, а ещё и руки крепчайшим образом захватывали или обхватывали её.
 
Но так долго продолжаться не могло. Мы в изнеможении отпустили друг друга. И она сказала мне, чтобы я уходил. И я ушёл. И как оказалось, тут же потерял её. Она исчезла. Как утренний туман, а что осталось мне? На следующий день руки и губы стонали от боли. И опять смущение, что я не так веду себя. И удивление, что такая реакция девушки и такие чувства возможны. Но все заканчивалось одинаково – моим бегством.

Таким образом, я начал постигать чувственную сферу отношений. Поле открытий было невообразимо огромным. Однажды, более опытные товарищи пригласили меня на молодежную вечеринку. Я не возражал, решил познавать мир прекрасной половины человечества! Танцевали, веселились, пели, пили, очень устали и начали разбредаться на отдых.

А комната одна и очень большая и в ней, аж, четыре кровати по углам. Так вот, все начали раздеваться и укладываться парами по своим местам отдыха. Весело и без стеснения. А я в замешательстве! Я никогда в таких переделках не был. Мне не приходилось ложиться в кровать в присутствии девушек. Да ещё к ней в постель. А девушки – наши обычные студентки. Я долго сидел за столом, но меня очень уж явно зазывала моя девушка. И я улёгся рядом с ней.

Когда погас свет, отовсюду раздавался смех, визг и другие шорохи. А я истуканом лежал рядом со своей подругой, не смея пошевелиться. И конечно моя подруга мягко поиздевалась надо мной. Спал ли я или был в бреду, не помню. Помню, что очень рано  встал и тихо удалился домой, то есть в казарму. В той компании я больше никогда не был, а фото подруги до сих пор храню. Симпатичная, весёлая, привлекательная была девушка. И при встрече мы очень мило улыбались друг другу. Так постепенно приобретался мой опыт.
 
Интерес девушек ко мне был, но я менялся мало, внутренняя дикость стала мешать мне жить. Однако круг знакомств в институте расширялся. В нашем взводе был курсант, у него подруга, через которую он ввел меня в свою компанию, где я и познакомился со своей будущей женой. Знакомство с ней длилось довольно долго, периодами, но друг друга из виду мы старались не терять, пока встречи не стали частыми.

В этой компании, как и в предыдущей, вечеринки заканчивались тем же ночлегом, видимо порядок такой выработался. Современный –  сделал я тогда вывод. Когда хозяйка распорядительница стала укладывать нас вместе, я был вновь этим смущён. Но что сделаешь – белой вороной не хотелось быть. Пришлось лечь с девушкой рядом и думать ту же думу: что я буду делать и как вести себя?

По первому разу так и пролежал рядом, вытянувшись во весь рост без  движения. (Опыт же лежания был). Во второй раз сделал попытку проявить активность. Друзья видели мое смущение и давали очень внятные советы. Я уже, что-то соображал, фантазировал, и желал, чтобы близость произошла. Как у других.

Ведь и видно и слышно иногда было смех, возню, возгласы и стоны в комнатах по соседству. Но мои попытки не увенчались успехом. Я встречал только молчаливую и упрямую суровость без позволения объятий и поцелуев и крепко сжатые накрест ножки.
 
Но я был не в обиде. Хотя на вечеринках можно было видеть совсем другое поведение студентов и студенток, моя девушка была спокойная и не отвечала на ласки, поцелуи и объятия. Заложенная во мне убежденность и воспитанность, понимание сложности ситуации, удерживали меня, и говорили, чувство надо выращивать – это будет потом, после свадьбы. 

И все же, что-то смущало – раз положила с собой мужчину, так и разъясни свою позицию. Или так или этак. Но, даже встречая скрещенные ножки и полнейшее спокойствие, я не настаивал и готов был ко всему. Время шло, мы дружили, веселились без интима.

А теперь странная тема, про девственность. Почему возникла эта тема? Да, потому что я начал анализировать все события жизни, а темы и вопросы к ним сами возникают. Так вот о странной теме. Она мне безразлична. И сейчас и тогда.

По своим убеждениям я не принимаю девственность, как мерило любви и преданности. Меня больше устраивает забота, понимание, доверие и близость в интиме. Мне нравилось спокойное  прикосновение тел и рук к теплу другого человека, моей супруги. Это для меня очень значимое чувство близости и доверия.

А дальше случился день, когда я был приглашён на свидание в комнату. Там была разостлана постель, и мы легли отдохнуть. Все повторилось.
У меня всё время вопрос стоял в извилинах, зачем этот цирк? Боишься? Так и скажи, что сегодня не будем или будем потом. Я очень понятливый в этом плане и не только я. Но этого не происходило. И в другой раз сон и возня продолжались очень долго, несколько часов может быть.

Пришло время, мы встали, кровать была распахнута, и мне с очень милой и извиняющейся улыбкой было показано ярко-красное пятнышко, нет даже не пятнышко, а чёрточка сантиметра три, очень яркого красного цвета.

Я, конечно, не из тех народов, которые после ночи выставляют простынь на обозрение всем соседям, и не обратил на всё это внимания, но вспомнил потом, когда моя супруга стала командовать мной, гордо произнося фразу - «Я всегда добиваюсь всего, чего захочу!».
В то время моя вера в человека была такая, что я и не мог ничего дурного даже подумать. Здесь больше юмора, но эту картину я, девственник своего рода, запомнил.
 
И дальше попытаюсь излагать только факты.
Свадьба была в комнате моих родителей. Второй или третий день после свадьбы. Спим за ширмой в родительской комнате. Что-то не понравилось молодой супруге в ответе моей мамы. И супруга в ее адрес выразилась так, что в тот момент на меня даже ярость напала, и захотелось на следующий день развестись.

Я не мог слышать плохое обидное слово о маме. Как можно было такое сказать про человека, который всю войну только и делал, что спасал свою семью от голода. Я всегда помнил мамины поездки на износ с Урала в Казахстан за провиантом. Там она меняла все, что можно было выменять, лишь бы мы выжили.

В памяти сразу всплывала корова в Ленинграде, когда она для нее ведрами таскала отходы из столовых. В руках два ведра – тяжесть неимоверная, а она тащит на пятый этаж, чтоб там приготовить корм и вниз опять, чтоб кормить коровку.

Такая сразу череда воспоминаний нахлынула, что я на жену и смотреть не захотел.
Что здесь можно было подсказать? Как убедить попридержать свой язык? Тогда на этом эксцессы закончились, но неуважение к моим и к своим родителям у супруги проявлялось и позднее.

По окончании своего факультета, я надел морскую форму, погоны с двумя маленькими звездочками, получил кортик и поехал к месту первой моей службы. А, молодая жена осталась еще на два года в Ленинграде доучиваться. Пока она оканчивала институт, я служил и ждал ее приезда в Казахстан, в местечко Сарышаган.
   
Потом мы там и жили, на самом берегу Балхаша, где был построен коттедж на четыре семьи. Жили дружно. Как мне кажется. Я каждое утро ставил перемёт на пятнадцать крючков и снимал до двух кг разной рыбы. Потом жарил, парил. Рыба каждый день и много. А зимой подлёдный лов, всегда удачный. А рыба: сазан, жерех, окунь, лещ, судак, плотва и ещё другие – все не запомнились.
 
Я работал на площадке. Иногда неделями меня нет дома. Работа была бесконечная, на износ. Работа – Родину защищать от ракет. Строили. А оказалось, что электроника поступит только, может быть, через десять лет. Все и закрыли, закончили. Супруга жила и работала почти там же в той же строительной организации. Общего свободного времени у нас было мало, мы проводили его на озере Балхаш.

Отпуска ждали год и вместе куда-то выезжали. Но в основном в Ленинград через Москву, на дачу к моим родителям. Однажды даже слетали на Дальний Восток к её родителям.
Потом меня перевели на другой полигон, ближе к городу Балхаш. Работа оказалась рядом с жильем. И мы всегда были на виду друг у друга. Можно сказать, жили мирно.

Опять переводят  меня по службе на другую стройку. На Байконур.
Полигон большой. Народу много. А у меня работы ещё больше. Мало того, пошли вахтовые работы. Родина требует – надо долг свой отдавать! Вот там-то и начались в нашей жизни проблемы.

Жена работала в Управлении, а я на площадке. Рано утром мотовозом уезжаешь и через неделю, две – приезжаешь. Жара, пыль, ветер, холод – все прелести с избытком. Со временем в наших строительных войсках появился  более человеческий трудовой график, и я мог уже два раза в неделю появляться дома, но, усталость преследовала постоянно. И ещё Политотдел мозги правил – работай лучше! Работа, работа, работа! Давай, давай, давай! Родина зовёт. Пауэрс летает. Космос ждёт. И полное рабство….

И на нашей семейной жизни, эти трудности вскоре начали сказываться. Развлечений почти нет. Только рыбалка, Сырдарья и степь кругом. Жили ожиданием отпуска. Да и то не в лучшее время. Правда, что немаловажно, снабжение в отличие от всей страны, было отменным.
 
А у гражданских жизнь текла своим чередом. Веселились, пили,  гуляли. Благо спирта было на полигоне море. Когда наши мальчики после работы садились играть в преферанс – досуг такой был, то всегда рядом со столом стояла двадцатилитровая канистра спирта. И каждый выигрыш-проигрыш, заканчивался рюмкой спирта. Ещё мы регулярно играли в футбол, у нас была прорабская команда «Красная Опалубка». Даже после игры спирт пили за победу или за поражение.

Иногда появлялись проектировщицы из Москвы. Вольные и смелые девушки, которые спокойно могли крутить любовь на стороне. Среди них были и очень красивые и веселые. А я со своим характером и правильным поведением не вписывался в круг людей без предрассудков. Я был уверен в своей стойкости и верности. Да и не до женщин мне было. Ни о чём другом, кроме работы, не мог думать.

Постепенно скукота и мое отсутствие, стали отражаться в поведении жены, а когда приезжал, то ложась спать, я обязательно должен был выслушать: где что произошло, кто на нее посмотрел, или за шкафом пытаясь её обнять, что-то ей сказал.

В общем семейная идиллия. Я понимал и не понимал жену, для чего это мне говорится. Я не делал выводов, но пытался подсказать,  как ей вести себя в таких случаях. Она, правда, была женщина красивая, но отпора мужички, кажется, не встречали, и постепенно слухи стали передавать мне. 
 
Подсказывал долго, внушал и говорил, что мне это неинтересно и неприятно слушать. Пока не возник естественный вопрос:
- А для чего ты мне это сообщаешь? Или мне кому-то морду набить, или мне к чему-то быть готовым?
На этом ночные рассказы прекратились.
 
Пишу эти строчки и параллельно думаю:
- А, может, и мне надо было бы рассказывать, кто как на меня посмотрел, что сказал, как обняла меня московская проектировщица. Может и пришли бы к согласию.
Ты со своими вздыхателями, а я со своими, так и жили бы без обид и разногласий.
 
Изменить я ничего не мог. А что я мог сделать? Советская система эксплуатации была в действии. Забирала все силы. На службу системы было поставлено всё. Командир, Парторг, Политотдел.  Задержка звания и отпуска.  Суды чести.
 
Однажды я даже попал под Суд чести.
Смешно вспоминать: жена в роддоме, родила. Я даю командиру телеграмму с просьбой задержаться на день, мол, жена выходит из роддома. Получил ответ, «разрешаю». Через день выезжаю.
А приезжаю, на меня  назначен Суд чести офицерского состава за опоздание на службу по неуважительным причинам. Опаньки!
 
Длился суд почти час. Столько было убойной критики! Тогда я и узнал, что я не советский человек и многое другое. Тогда и рассмотрел  подхалимов и всяких других. Когда все стали требовать моего покаяния, я ответил, что со всеми согласен и что помирать буду, но поползу на службу, даже, если получу ответ от начальника с разрешением задержаться. 

Наступило долгое молчание, Побежали искать телеграмму. Быстро нашли и прочитали. Оказалось разрешение есть.  Снова помолчали, поговорили, поставили на вид, и собрание закрыли. А начальник, все же, почти на два года мне очередное звание задержал. Такое подлое хамское бездушное отношение процветало в армии везде.

Жизнь военного всегда была трудна, но жизнь военного строителя многократно труднее. Приходилось всегда все начинать с нуля. Жить в землянках, в палатках.

Отслужил я двадцать пять лет. За эти годы так возненавидел армию, что День Советской Армии принципиально не праздную. Возненавидел не за трудности, а за подлое хамское, рабовладельческое отношение человека к человеку в системе Советской Армии. За подленькое отношение к служивому люду. 

Всё же, я чувствую, перед женой была и моя вина. Редко бывал дома. Мало говорил ласковых слов и мало говорил «люблю тебя». Правда эти слова для меня звучат как-то натянуто и неестественно, считаю, жить надо, уважая друг друга, в заботе друг о друге без всяких слов. 
Так случилось, что своей супруге я дал полную волю. Всегда благоволил её капризам, соглашался со всеми  желаниями. Пытался хоть так выражать свою любовь к ней. У меня же никаких особых запросов не было.

Человек я всегда экономный и нетребовательный по жизни. 
Супруга уверовала в моей полной подчинённой роли, и стала командовать мной. Это, возможно, и было лейтмотивом всей ее деятельной жизни, была ее цель, что, как мне кажется, сыграло с нами злую шутку, вернее со мной.   
Всем мой совет. Больше разговаривайте с любимыми, только так вы сможете понять их, услышать, что они хотят сказать или сделать. 
 
Едем в отпуск в Ленинград. Едем через Москву. Вдруг супруга заявляет, что остановимся в Москве, а раньше об этом ни слова. Остановились в Москве, я увидал её знакомых и очень довольную жену. Что ж, старые друзья.
 
Билеты из Ленинграда на обратный путь обычно покупал я, но вдруг жена выразила желание сама постоять в длинной очереди в кассу. Похвально, больше с родителями побуду. Помогу больше. Спросил у мамы:
- Деньги супруга отдала на наше питание?
- Да, был ответ. Двести рублей. Тут  у меня полнейшее недоумение. Двести рублей за месяц на троих на полном обеспечении и готовке. Я добавил ещё двести, больше не было.
Едем в вагоне, жена выясняет, что и я отдал маме двести рублей. За это я получил такую выволочку, что до сих пор помню все термины сказанные мне.

Москва, вокзал. Супруга заявляет, что остаётся в Москве.?! О чем ни словом, ни делом я не ознакомлен. Были бы у нас в семье разговоры или беседы, то я бы знал или выяснилось бы, что в Москве у нее остались школьная любовь и друзья – десять лет не виделись, что хотела она встретиться с ними, увидеть их.
И насчет денег, договорились бы, обсудили бы эту тему и решили   какую сумму не жлобствуя отдать маме.

Про неожиданную остановку в Москве позже мне было сказано – посетила больную тетку. Она звонила, что заболела.
Но, почему было раньше не сказать, тогда я не принял бы это за сочинение, за небылицу. Своевременной информации не было и в душе осталось темное пятно неправды, а может это была правда? Доказывай теперь эту правоту. В общем, она осталась в Москве, а я поехал на службу.

Со временем, на Байконуре в Доме Офицеров, чтоб разнообразить досуг граждан, стали возникать кружки английского языка, фото, вязания, кройки и шитья. Жена записалась во все, кроме фото и регулярно их посещает. Домой заявляется за полночь. Думаю, ладно. Скучно человеку, нашла забаву и то радость, что ж тут плохого. Появилась и у меня отдушина – фотография. Я по ночам проявлял, печатал, в общем, жил в той коморке, где жена отвела мне место.

Про секс разговора не было и его фактически не было. Мы были совершенными профанами. Она все принимала в штыки. Я утих и не пытался что-то изменить. А секс проходил скучно тускло без страсти. Просто девушке было всё равно где я. Да она и  вообще никак не реагировала на меня неумелого. Мы мало были готовы к супружеской жизни, а жене уже и не нужно было.
 
Она неожиданно проявила интерес к кружку английского. Три четыре раза в неделю до полуночи. Я согласился. Пусть будет так.
Однажды стал искать понадобившийся свой диплом. Неожиданно нашёл её студенческие  фото. Очень весёлые и вольные фотки. Напомню, моя супруга доучивалась два года в Ленинграде без меня. Ладно, подумал, институт, всё же ещё молода была. Пропустил фотки.    

Организовался вечер нашей футбольной команды. Мы пошли туда, но как назло разыгралась моя язва. И я как пришёл, так и лёг на диван, даже заснул, успокаивая язву.
Там идёт веселье, а я маюсь. Тут кто-то открыл дверь и оставил её  открытой. И что я вижу?

Моя фригидная спокойнейшая женушка выказывает такие чудеса страсти со знакомым товарищем, какие мне лишь мечтались, и какими моя супруга никогда не баловала меня. Я знал только тусклое лежание на кровати. Ну, хоть раз  бы мне испытать это чувство поцелуев и объятий от моей жены. До того мне стало тошно и обидно.
 
В тот раз я получил подтверждение, что я не тот овощ, который нужен моей дорогой. Не в те сани сели, милок. Или мне надо было вскочить и разбить личико ему и ей, или ещё чего-либо.

Продолжу. Долгое время в гостях у нас жила её сестра. Вдруг они начали очень настойчиво меня обрабатывать вопросом, а как я поведу себя, если придёт к нам женщина по поводу измены своего мужа, который «нечаянно» просто знаком с моей дорогой, а все вокруг их оговаривают.

Позже вдруг обнаруживаю шесть любовных писем. Вот здесь я поучился, как надо ублажать женщину. И родная, и радость моя, и солнышко, и ласточка, и как хорошо нам было в нашей комнатке и ещё много – много всего. Просто, учебник для мужчины, как писать письма женщине.
 
Через несколько лет, когда я частенько оставался ночевать в гараже, я перечитывал эти письма к моей супруге, чтобы понять их смысл. Но, кроме того, что я свою ненаглядную не устраиваю, ничего нового мне в голову не приходило. Что ж бывает!

И вновь об интимном. Несколько лет из-за постоянных ссор и бесконечного молчания, мы спали с супругой на разных кроватях. Я иногда хотел найти хоть какое-то примирение. Хотя бы просто прилечь и обнять её. Поговорить. Забыть распри и вспомнить, как было хорошо когда-то. В те далёкие времена я любил прижаться к жене со спины, обнять и мирно заснуть. Но, не тут-то было. Обнял и тут же получил «Тебе это только и нужно!».
На этом весь миротворческий пыл кончался.

Моя реакция – глубокая печаль. Ни злобы, ни ненависти.
Интересна судьба найденных мною писем. Через несколько лет, супруга села ко мне в машину, чтоб разоблачать меня, обзывая разными словами. Мол, я такой неверный. В ответ я, не выдержав, достал эти шесть любовных писем – познакомься с ними, моя дорогая!

В ответ изображена была страшная ярость, а все  письма изорваны в клочья  и демонстративно выброшены. Но объяснений никаких не последовало! И вопрос, что вынудило жену оставить эти письма?
Варианты разные могут быть. Фантазия поможет. Но меня заполнила прежняя черная грусть – не устраиваю мою дорогую.

Хоть я уже и успокоился, но никак не мог уяснить, в чем моя вина. Если я не устраиваю, если так опротивел, то поменяй меня на своего вздыхателя, их же было достаточно. И вот, как-то, после многолетнего одиночного лежания. Вечером, нет, ближе к ночи, моя дорогая вдруг залезла ко мне под одеяло и начала почти насиловать меня. И что вы думаете? Добилась своего!!! Ура!

Девочки и мальчики, знайте свои силы и держитесь! Через девять месяцев родилась дочь. До сих пор не знаю, что это было, испуг за свои деяния или попытка таким образом удержать меня. Попытка удержать классически удалась, но без изменения наших отношений. И жизнь моя замкнулась на дочери. Я ее очень любил, хотя и вопросик большой был. 

Тем временем копились тяжелые обиды.
Постоянные оскорбления по любому поводу.
 – Врёшь, сволочь. Бездельник, обманщик, негодяй. Хоть бы что помог сделать!
 
Я в отчаянии стал творить неразумные вещи – полгода вел дневник: что сделал я и что она. Оказалось, что делаю немало. И завтрак, уходя на работу, оставлял. И всегда, когда был дома, еду варил сам. Вечером, вернувшись домой, приходилось идти на кухню и готовить. И еще, регулярно через три – четыре недели стирка была моя. Чего только в стиральную машину напихано не было? О! О! О!
 
Почти двадцать лет я собирал вырезки из пятнадцати технических и фото журналов. Стопка набралась около метра высотой. Места, выделенного мне в кладовке, один метр на метр, не хватало. Я расположил там фотолабораторию, инструменты, стол, стул. Вырезки пристроил в комнате на пустующую полку. И однажды, вернувшись домой, я обнаружил, что моя дорогая, послушав совета «умной» подруги, выбросила все мое сокровище на свалку. Вечером я долго рылся в мусоре, но бесполезно, старый хлам увезли рано утром.
Хорошо, что инфаркт со мной не случился, но домашнюю дверь я кулаком разбил…. 
 
Присвоили мне очередное звание. Благодаря супруге, она была вхожа в кабинет начальника главка, звание мне оформили за один день. Даже мой начальник был удивлен.   
Последнюю звездочку обмывали давно, ещё в благополучные времена. Традиция старая – надо обмывать. На вопрос, а как будем отмечать, - еще чего! – был ответ.

Допустим, - не успел я получить зарплату. Пятнадцатого числа выдавали. А у меня работа тяжкая была на дальней площадке. Не успел приехать:
- А-А-А! опять не получил! В штанах, небось,  прячешь деньги от меня.
Звонит на работу, узнаёт, получил ли я зарплату и сколько. Сослуживцы ухмыляются, вопросы задают.
 
Выгребает всё. А утром, даёт мне один рубль в день. Но день-то у меня ненормированный – он и на три дня, бывало, растягивался! Сколько раз за рубль я покупал талоны на обед в солдатской столовой!

За шестнадцать лет совместной жизни мы пришли к тому, что по каждой мелочи связанной с деньгами ли, с праздником ли я должен был спрашивать разрешения у супруги.
Это стало мне так ненавистно, что с тех пор я не могу попросить что-либо купить или сделать для меня даже близкого человека. Попросить, для меня – тяжкий труд. На генном уровне закрепилось во мне.   

Когда не стало сил от этого контроля, от своего выспрашивания, я взбунтовался и распределил зарабатываемые деньги – по надобности мне, а остальное супруге в семью. Премии – мне на разные покупки. И заявил – больше ко мне по деньгам никаких требований! Я же не был транжирой!

Наконец, пришли к тому, что я стал реже появляться дома. Ночевал на составленных стульях на работе, укрывшись шинелью. Летом уходил в гараж и спал там. Знал, дома меня никто не ждёт. Или встретят, в лучшем случае, безразличием. Мне было ужасно тоскливо.

Ну как я мог вести себя. Обманутый, обиженный и оскорбленный человек. Надоело по христианскому обычаю, получив по одной щеке, подставлять вторую. И я нашёл выход. Раз ей можно, то и я могу почувствовать к себе хорошее отношение. Стал обращать внимание на других женщин. Многие из них даже задавали не очень скромные вопросы.                - Как там твоя дорогая живет? Слухов было масса, но до меня все доходило позднее.

Помню, было воскресенье. Я возвращался с реки. По пути меня догоняет работница моего отдела и просит помочь починить холодильник. Домой идти не хотелось. Разговорились. От нее муж ушёл. Я тоже поделился с ней своей бедой, наши семейные отношения были хуже не надо.

Так и подружились. Три раза оставался ночевать. Но и тут своим неумением испортил всё. Получил урок. Она вежливо мне подсказала, что сейчас резиной запахнет. А я от неловкости и обиды на себя прекратил с ней отношения. Не получилось понимания с ней, в чём виню себя, неумехой оказался.

Через год ещё одна неудачная встреча. Эту женщину я знал больше пяти лет, и никак не подозревал, что у нее в семье нелады. Она пригласила меня, совсем как в анекдоте, отремонтировать утюг. Видимо, в оплату за работу, мне было предложено выпить. Я согласился. Потекла беседа. Спирт подействовал.

Когда я собрался уходить, она попросила меня подождать. Я остановился. Жду. И! Вдруг! соблазнительница появилась передо мной в распахнутом халатике и совсем оголённая, фигуристая, красивая…. Всё произошло в мгновение ока.

Но самое интересное было сказано потом. Оказалось, что она наконец-то отомстила своему мужу за измены. Но я не хотел быть орудием мести неверному супругу, ушел, сник и долго не делал никакой попытки знакомства с женщинами.

И вот я попал под пристальный взгляд одной симпатичной проектировщицы. А дело было перед Новым годом. Ребята меня командировали за вином. Тут мне один прораб показал эту девушку и сказал, что она ну очень хочет встретиться со мной наедине. Я пошёл выполнять поручение.
 
Смотрю, сзади идёт эта проектировщица москвичка, которая мне понравилась фигурой и своим весёлым нравом. И эта симпатичная девушка предлагает мне проводить её до общежития, где они жили. Обстановка у меня на семейном фронте уже была на пределе – почему не пойти.

И вот я иду с ней уже под руку. Она без стеснения  обволакивает меня на ходу своими прелестями. Я в восторге и смятении, неужели так может женщина быть сладка и близка и доступна.

У меня ж с женой только поцелуи в сомкнутые губы и поза мягкого нежного тела, абсолютно без эмоций. Я конечно уже читал про фригидных женщин. Решил, не судьба значит, с этим надо жить. И прожили бы так всю жизнь.
А тут я могу обнять прижать прекрасную женщину. В полном изнеможении и смятении довёл я её до комнаты, где она жила и соврал, что сейчас принесу хорошее вино. И сбежал от этого чуда прелести и сладости.

Опять вмешалось моё воспитание, полнейшая неуверенность в себе и страх что-то испортить. Мне было очень плохо. Как я пережил тот день, не ведаю, полнейшая сумятица в мозгах.
Придя в себя, на следующий день нечаянно встретившись с ней, я ожидал чего угодно, но не тихого - «Очень жаль, а я ждала – ждала!» И милая улыбка, которая потом долго снилась мне, и я бесконечно жалел эти мгновения, которые не получил.
 
Так и жили. Дочь росла. Отношения в прежней фазе ругани, оскорблений и недоверия. Жизнь с моей дорогой шла к разрыву, и только дочка отодвигала меня от развода.
Началось полное отторжение. Быть в одной комнате стало невозможно, да и желания спать вместе у меня уже не было. Я даже не прикасался к ней, стал жить своей жизнью.
Однажды я очень серьёзно сказал, что мы разведёмся.
 
И когда жена почуяла, что я уже не хочу с ней жить и превращаться в бессловесного болванчика, то началась битва. За любовь.              – - Ты меня не любишь! Вот пойду и утоплюсь.

Она надеялась восстановить отношения диким шантажом, обращением в Политотдел. Пыталась со мной, мужчиной атлетического сложения и немалой силы, драться и, теряя самообладание, хваталась за ремень.

Когда она хлестанула меня по лицу и по очень болезненному месту, мне пришлось выхватить этот ремень, и, пригрозив ей тем же, разорвать его на ее глазах. От удара была такая адская боль, что я потом страдал около месяца.

Чего только я не услышал. И про мою беспутную жизнь, и про бесконечное траханье. В конце концов, она решила применить испытанный когда-то метод и ночью ворвалась ко мне в постель, чтоб в позе всадника попытаться меня изнасиловать.
 
Я был в трансе, в ступоре. Не знаю почему, но застыл, ничего не предпринимая, в удивлении, а дальше что?
Причём всё для секса она выполнила сама, своими руками, что не делала никогда за всю нашу совместную жизнь. А раньше-то, раньше-то я столько лет один в темноте что-то искал руками. Ласкался, целовал, прижимался…

А тут начала она! У меня в мозгах только боль и недоумение – ведь умеет!
Вижу и в нее природой заложена фаза оргазма, только раньше она не делилась ею со мной. Ругань гасила всю страсть и нежность.
   
Но в тот раз я не смог подневольно ничего мужского ей выдать. Так спасла меня судьба от очередной ее беременности.
 
До самого последнего я рассуждал, может, проживем во вражде, ведь, дочь растет. Легко идти на развод совесть не позволяла.
Пытался оправдать характер супруги. Но уже был очень далеко от неё. Мне стало безразлично её поведение. Я ничему не верил и не хотел сближения. Тоскливо на душе было и противно.
Появилась душевная боль оттого, что не получилась с моей первой любовью долгая и счастливая жизнь.

Однажды в ответ на ругань, я рявкнул на неё, чего никогда раньше не делал. В ответ получил инсценировку самоубийства.

Я остался вроде как спать. Уснёшь разве? Она встала, пошла в другую комнату и демонстративно начала выковыривать таблетки, сбрасывая их в тарелку на столе.
А слышимость глубокой ночью идеальная. Слышу, как падали таблетки звонко – звонко. Распаковала штук двести. Всё было слышно в моей комнате.

Потом, видимо оценила количество таблеток и пошла в туалет. Там с сухим треском высыпала часть из них в унитаз и слила воду. Я лежу, караулю и изучаю этот театр. Что оставалось делать?
Потом приходит в спальню, ложится со мной рядом и слова прощальные произносит. Что мне было об этом думать? Я вышел на кухню. Там по полу раскиданы пустые платы. На, мол, смотри!
 
Вынужден был вызвать скорую. А она в это время сбежала из дома. Нашли ее в соседнем подъезде, довезли до больницы. До палаты дошла сама, хотя ноги иногда подкашивались. Сделали промывание, поставили капельницу.
Я тут же. У кровати сижу. Смотрю, изучающе смотрит  на меня. Даже родная милиция наведывалась к ней, но до меня не дошла. Через несколько дней ее выписали.


Потом при разводе судья пыталась меня убедить не разводиться. Мол, по заявлению жены, мы живём мирно и в согласии, вот только разлучница портит всё.
Я в ответ:                А,как дальше жить?! Вместе не спим уже пятый
год.               
И тут мою дорогую прямо на суде прорвало:
- Врёшь, подлец! Мразь, негодяй, мерзавец!
               
Что я мог противопоставить этой женщине? И тут я взмолился:        - Товарищи судьи, скорее решите этот развод! Я не выдержу этих оскорблений. За что такое наказание? Я не заслужил этого.
Больше вопросов не было. Нас отпустили на свободу.
 
Вот однажды подумал, А может я и впрямь бабник, и трахальщик? Даже начал вспоминать, сколько у меня было женщин, в том числе девушек, которых я мог обнимать и целовать. Подсчетом занимался долго. А когда посчитал, то пришёл к выводу, что не буду себя обижать или разоблачать, чтобы  люди не говорили, вот врун!
Всех вспомнил по именам. И благодарен им, что они были участниками  этих объятий.

Может я что-то упустил. Забыл. Но, еще скажу, моя жизнь разделилась на два отрезка, непохожих друг на друга. Небо и Земля. Себя я не приукрашивал.
 
Пока вспоминал, анализ жизни провел.                Через некоторое время женился. Любили друг друга. И секс стал приносить радость. Про прежние муки и обиды иногда вспоминаю. Когда давление с помощью таблеток нормальное, спокойно вспоминается прошлая жизнь. А когда не уследишь, и оно повышается, снятся кошмары и бегалки.

 
А ты, доченька, забыла, сколько лет я писал тебе письма. Или письма не доходили до тебя? Ответила ли ты мне что-нибудь?   Ответила ли на моё предложение о переезде ко мне, чтобы прописаться, а потом  при демобилизации иметь право на жилплощадь.
И напрасно ты заботишься, что мне лучше будет жить в другом месте, то есть у вас с мамой. И что я прыгал с одной постели в другую. Первой постели у меня не было. 

А перед глазами последний день. День моего отъезда с Байконура. Я уже в машине и на углу нашего и соседнего дома мы с тобой встретились. Там со страшной болью в душе я попрощался с тобой. Знал, не даст моя несостоявшаяся половинка покоя тебе и будет всегда и везде поливать меня отвратительной грязью. Ты-то не виновата, что не сложилось у нас. Зачем душу ребёнка настраивать против отца? Видимо, чтобы этим получить удовлетворение и заглушить свое зло.

На твою брань в письме я уже не обращаю внимания, я это слышал давно и моя душа к прежним словам равнодушна. Ты не подумай, что я своим рассказом оправдываюсь или милость твою выпрашиваю. Я после прочтения твоего письма, каждую ночь, начиная с двух часов, всё брожу в той жизни, всё спорю, доказываю, вспоминаю до восьми утра. И тебе сейчас рассказал о том, что ты не могла знать и не могла помнить.

Да, твой  супруг не очень  хороший судья, если он дает оценку чужой жизни, не услышав мнения другой стороны. Жаль его – от  грузина редко можно слышать такие скоропалительные  суждения.

А мне надо решать, отправлять ли тебе письмо. Уж, очень много  чего я вспомнил. Возможно, ты прочтешь это в Интернете, в рассказе моей знакомой. А может, пошлю тебе почтой….