Как известно события и явления материального мира, воздействуя на сенсоры живого организма, порождают электрический сигнал, который, проходя по нервной системе, возбуждает нейроны головного мозга, что приводит к возникновению такого психического объекта как образ. Далее происходит ответная реакция мгновенная или после определённого раздумывания. В ходе раздумий возникают различные аффективные реакции, в зависимости от характера которых принимается решение, направленное на улучшение эмоционального фона. Исполнение этого решения есть воздействие психического на физическое, идеального на материальное. Напрашивается вопрос о том, как осуществляется связь между этими двумя мирами: материальным и идеальным?
Каким образом такая материальная субстанция как сигнал является причиной возникновения образов, эмоций и т. п. объектов идеального мира? И, наоборот, каким образом эти объекты идеального мира могут воздействовать на тело, т. е. на материальный объект?
Из известных подходов к решению этой проблемы можно отметить физикализм, редуцирующий психическое к физическому или бихевиоризм, который, абстрагируясь от психических процессов, сосредотачивается на изучении поведения. Эти теории получили свою порцию критики, и мы не будем в них углубляться. Значительно более плодотворным представляется анализ информационной теории Дубровского Д. И. В его подходе импонирует фундаментальный основательный подход к точному определению понятий. Основываясь на позициях функционализма, он стремится провести четкую методологическую границу, отделяющую информационные процессы от физических и химических процессов. Для этого автор даёт определение понятиям самоорганизующейся системы и сигнала.
«Самоорганизующаяся система — это система управ¬ления, т. е. система, способная постоянно поддерживать свою качественную определенность, осуществлять целе¬направленное (программное) функционирование и са¬моразвитие, самосовершенствование (в плане видоизме¬нения своих программ и способов функционирования)» .
Автор рассматривает также сложные самоорганизующиеся системы, включающие в себя простые самоорганизующиеся системы.
«В отличие от простых сложные самоорганизующиеся системы состоят из элементов, которые также являются самоорганизующимися системами, только низшего по¬рядка» .
Определив понятия самоорганизующихся систем и сигнала, автор переходит к определению информационного процесса.
«Информационный процесс осуществляется в форме трансляции, преобразования, хранения и использования сигналов. Сигнал представляет собой единство инфор¬мации и ее материального носителя. Точнее, сигнал — это определенный материальный объект (динамический или статический), несущий определенную информацию для данной самоорганизующейся системы. Информация необходимо воплощена в своем материальном носителе, не существует вне и помимо него. Однако между ин¬формацией в ее синтаксической, семантической и праг¬матической определенности, с одной стороны, и матери¬альным носителем этой информации, обладающим теми или иными физическими характеристиками—с другой, существуют достаточно сложные и неоднозначные от¬ношения. Эти отношения будут нами рассмотрены осо¬бо. Сейчас же надо отметить, что сигнал есть некоторая материальная структура, возникающая, формирующая¬ся в субстрате самоорганизующейся системы. Сигнал есть результат выбора и ассимиляции некоторого внешнего воздействия, производимого данной самоорганизу¬ющейся системой, т. е. упорядоченное множество изме¬нений, возникающее в ее подсистемах» .
Коль скоро сигнал определён как материальный объект, распространяющийся в пределах самоорганизующейся системы, возможно стоит ввести понятие импульса, как материального объекта, распространяющегося в любой среде. Например, звук грома, распространяющийся в воздухе – импульс, а с момента, когда он доходит до слуха или искусственно созданного детектора он рассматривается как сигнал. К примеру, если крестьянин, услышав звук грома, начинает укладывать сено в снопы, это значит, что импульс, который не нёс изначально никакой информации, дойдя до слуха крестьянина, превратился в сигнал, несущий ценную для того информацию о надвигающемся ливне.
«Как уста¬новлено новейшими физиологическими исследованиями, всякий рецептор является одновременно и эффектором (поскольку функция рецептора регулируется централь¬ным путем, как и функция руки). Таким образом, фор¬мирование сигнала в подсистеме внешнего входа орга¬нически включено в целостный процесс самоорганиза¬ции, а не является пассивным преобразованием некоего раз и навсегда заданного множества упорядоченных изменений источника во множество упорядоченных из¬менений подсистемы внешнего входа. Формирование сигнала является функцией от двух переменных — не¬зависимых изменений источника и внутренней активно¬сти самоорганизующейся системы, ее доминирующей программы, которая в свою очередь представляет теку¬щую реализацию фундаментальных программ» .
Чрезвычайно важным является следующее высказывание, в котором разграничиваются понятия информации и сигнала.
«Необходимость различения понятий «информация» и «сигнал» обусловлена тем, что сигнал включает физичес¬кие характеристики, информация же свободна от них. Информация не существует независимо, отдельно от сигнала, она необходимо воплощена только в сигнале. Однако информация независима от конкретных физичес¬ких (в том числе энергетических) характеристик сиг¬нала, более того, она независима от конкретных субстрат¬ных свойств своего носителя вообще. Одна и та же инфор¬мация может быть воплощена и передана разными сигналами. Это означает, что одна и та же модель может в принципе строиться на разных субстратах, имеющих разные физические, химические и другие свойства» .
Таким образом, автор сформулировал принцип инвариантности.
Каким образом сигнал, который по афферентным путям поступает в мозг, приводит к возникновению образа? Фактически в мозг поступает электрический импульс, который возбуждает определённые нейроны, приводя к возникновению группы нейронов, соединённых межнейронными связями. Дубровский называет эти группы нейродинамическим системами. Каждой нейродинамической системе соответствует образ и каждому образу соответствует нейродинамическая система. Вот как об этом говорит Дубровский.
Для краткости дальнейшего изложения обозначим всякое явление субъективной реальности через А, а мозговой нейродинамический носитель такого рода информации через X. Связь между А и Х является не причинной, а функциональной, она представляет собой сложившуюся кодовую зависимость. Последняя выражает отношение "представленности" данной информации в данном конкретном (по своей организации и физическим свойствам) носителе для данной самоорганизующейся системы. X есть специфический код А, вне которого А не существует. А и Х суть явления одновременные, что свидетельствует именно о функциональном, а не о причинном характере необ¬ходимой связи между ними; это означает, что они - явления, если так можно выра¬зиться, однопричинные (т.е. следствия одного и того же действия).
«Образ и его мозговой нейро-динамический эквивалент (без которого психический образ не существует) суть явления одновременные и однопричинные» .
Таким образом, Дубровский специально подчёркивает, что всякое явление субъективной реальности А и его мозговой нейродинамический носитель Х связаны между собой неразрывно как во времени так и с точки зрения причинно-следственных связей. Он считает, что нейродинамический носитель Х является способом кодирования психического образа А.
Данное утверждение нуждается в серьёзном уточнении. В любой момент времени в мозг поступает огромное количество сигналов от сенсоров различных модальностей. Каждый из них вызывает возбуждение определённой группы нейронов. Каждый сигнал порождает в мозге нейросистему типа Х. Но в каждое мгновение возникает только один психический образ типа А, соответствующий одной нейросистеме типа Х. По мере накопления опыта в мозге образуется практически неограниченное количество нейросистем типа Х, каждому из которых соответствует психический образ типа А. Но при этом нужно иметь в виду, что нейросистемы типа Х стационарны, то есть находятся на постоянном хранении, тогда как соответствующие им психические образы типа А одномоментны, преходящи, мимолётны. Так что неверно их характеризовать как «явления одновременные и однопричинные».
Далее Дубровский развивает мысль о том, что между А и Х существует кодовая зависимость.
«Всякий носитель информации является вместе с тем ее кодом, который означает «услов¬ную» связь данной структуры с данной информацией. Эта связь носит характер определенного, часто одно¬значного соответствия между структурой носителя (как физического или физико-химического явления) и ее функциональным значением для самоорганизующейся системы (но не наоборот). Преобразования носителя, сохраняющие его функциональное значение, т.е. инфор¬мацию, представляют собой процессы перекодирования и декодирования данной информации» .
Здесь представляется необходимым сделать небольшое уточнение. Дело в том, что Дубровский неправильно использует слово «код». Одну и ту же информацию можно передать при помощи различных систем обозначений, а код – это способ перехода от одной системы обозначений к другой. И нужно отличать код как способ обозначения информации от записанного с использованием данного кода «текста». Скажем, если контрразведчики перехватили шифрованное письмо и ищут шифр, то само письмо они наверняка назовут шифрограммой. Если же они будут называть шифром и текст и способ его записи, то ничего кроме терминологической путаницы ожидать не приходится. Любопытно, что автор и сам прекрасно видит эту проблему, но, тем не менее, создаёт её на ровном месте безо всякой необходимости и видимой выгоды.
«Мы предпочитаем истолковывать понятие кода не просто как правило, способ преобразования одной системы объектов в другую, а более широко — как определенный носитель информации вообще; описание последнего включает, конечно, указание на способ воплощения данной информации в данном носителе, но лишь в том случае, если код создан нами или расшиф¬рован» .
Другими словами, автор словом код обозначает и способ, которым задана информация и саму информацию. Нам кажется, правильнее будет называть мозговой нейродинамический носитель кодограммой.
Для большей наглядности проанализируем эту проблему в лингвистическом аспекте. Текст может быть записан на разных языках. Можно называть кодом формулу перевода с одного языка на другой. Но сам текст, переданный на любом из языков лучше называть кодограммой, а не кодом. Носителем информации, напечатанной на данной странице можно считать вбитое в лист бумаги буквенное изображение. Но неверно будет называть этот носитель кодом, правильнее будет называть его кодограммой.
Текст может быть передан в устной, письменной или жестовой формах. Мысль может быть воплощена во внутримозговых носителях или передана посредством речи или письменного текста (на разных языках) и т. д. Каждый из этих носителей информации есть кодограмма, а способы, устанавливающие функциональную связь между ними, есть коды. Код – транслятор, а кодограмма – транслируемое и нельзя смешивать эти понятия! Навешивание на один и тот же термин различных значений приводит к полисемантизму, превращает термин в псевдотермин.
За вычетом этой легко исправимой ошибки в целом Дубровский выстраивает стройную систему понятий и .
«Важно подчеркнуть, что для реализации главных целей пред¬лагаемого нами подхода достаточно опереться на обще¬принятые характеристики информации. Они могут быть суммированы следующим образом.
1.Информация есть результат отражения, она не суще¬ствует вне своего материального носителя, всегда есть свойство (структурное, динамическое, структурно-дина¬мическое) некоторой материальной системы.
2.Инфор¬мация инвариантна по отношению к физическим: (физико-химическим) свойствам своего носителя, т.е. одна и та же информация может быть воплощена и передана раз¬ными по своим физическим (физико-химическим) свой¬ствам носителями. Принцип инвариантности определяет возможность многообразного кодирования одной и той же информации.
3.Информация обладает содержатель¬ной (семантической) и ценностной (прагматической) характеристиками. Она является: фактором управления» .
Несколько смущает выражение: «Информация – фактор управления». До сих пор автор демонстрировал склонность к чётким формулировкам. На этом фоне выражение «фактор управления» выглядит очень невнятно и обтекаемо. В управлении принято выделять субъекта, объекта и средство управления. А что значит «фактор»? Из этой формулировки можно выудить, что информация имеет какое-то отношение к управлению. Негусто, однако!
И почему-то внимание акцентируется на процессе управления. Ведь сознательная психическая деятельность может быть разбита на три части: афферентация, аффектирование и эфферентация или говоря по-русски считывание, переживание и управление. Из гигантского объема свежепоступающих в мозг сигналов, а также хранящейся в форме нейродинамических систем прошлой информации и продуцируемой воображением будущей информации «прочитывается что-то одно. Прочитанное оценивается, что приводит к возникновению аффективного переживания. В результате некоторого раздумия или без раздумий принимается решение, осуществление которого и есть управление. Информация используется во всех этих процессах. Картина будет раскрыта полнее, если указать на это обстоятельство, а не сводить к фактору управления. Но что же понимается под фактором управления? Ответ мы находим в следующей цитате. Предупреждение для сердечников: «Подготовить валидол»!
«Информация неотделима от своего конкретного материального носителя, психичес¬кое неотделимо от физиологического (нейродинамических и соматических процессов). И, тем не менее, справедливо утверждать, что управляет именно информация, а не ее носитель, ибо физико-химические свойства по¬следнего и его субстратные характеристики вообще са¬ми по себе, вне функции представительства соответст¬вующей информации, лишены для самоорганизующейся системы смысла и действенности; эти свойства и субст¬ратные характеристики были «отобраны» и санкциони¬рованы в ходе исторического становления и развития самоорганизующейся системы» .
Потрясающее заявление! Автор утверждает, что управляет информация, а не её мозговые нейродинамические носители! Согласиться с этим невозможно. Информация, равно как и представляющие её нейроструктуры являются средством управления, а никак не субъектами. Ведь информации в мозге неограниченно много. И если бы управление относилось к ведению самой информации, то наши тела находились бы в состоянии беспорядочного дёргания. Но такое наблюдается только у людей с расстройством нервной системы. А в поведении нормальных людей информация является инструментом, который пускается в ход точно и выверенно. Но кто выбирает кнопку, на которую нужно нажать в каждой конкретной ситуации? Исходя из чего, он осуществляет выбор? Ведь не информационные единицы коллегиально решают вопрос о том, на что обратить внимание, какую эмоциональную оценку дать тому или иному факту, как действовать, имея целью такое изменение ситуации, приводящее к улучшению эмоционального состояния. Ясно, что информация может рассматриваться только как средство обеспечения эмоционального комфорта.
Эмоции несводимы к информации, а информация важна лишь с точки зрения обеспечения душевного комфорта. В сознательных процессах происходит безжалостная фильтрация информации. На стадии считывания в расчёт принимается только та информация, которая кажется значимой в аффективном аспекте. При закладке на хранение сохраняется только аффективно значимая информация. При выборе варианта решения из множества возможностей выбирается то действие, которое способно улучшить эмоциональное состояние. И для его осуществления активизируется та информация, которая приводит в движение нужные рычаги. (При неврозе навязчивых состояний у человека присутствует плохо контролируемое побуждение к совершению каких-то действий. Этому побуждению более или менее успешно противостоит некая сознательная сила. На сознательном уровне побуждение оценивается негативно, но присутствуют неосознаваемые установки, в которых данное действие или его последствия выглядят привлекательно. И в этом случае мы видим конкуренцию между информативными единицами или их нейроносителями за то, чтобы быть избранными в качестве управляющего сигнала. Но выбор за некоей силой, которая руководствуется принципом обеспечения аффективного комфорта. Это и есть субъект управления, а информация – его подручное средство).
Отвечая на вопрос «Как объяснить, что объективно существующий в мозгу человека нейродинамический код переживается им в качестве субъективной реальности?», Дубровский Д. И. в частности отмечает: «многие серьёзные авторы считают, что нужно допустить наличие в мозгу специального механизма декодирования, переводящего код в образ. Однако такое допущение порождает дополнительные трудности. (Тут явно не обойтись без пресловутого гомункулюса!)».
Не знаю можно ли меня отнести к серьёзным авторам, но должен признаться, что и я грешен примерно тем же, но с небольшими оговорками. А именно, признаю необходимым признать существование декодера, переводящего кодограмму (а не код, по выражению Дубровского) в образ, и не в мозгу, а в душе. Далее автор пишет.
Декодирование есть перекодирование в естественный код, не более. Информация, представленная в «естественном» коде, непосредственно «понятна» самоорганизующейся системе (в данном случае мозговой эго-системе, представляющей наше Я, - о ней подробнее будет сказано далее).
Находим в дальнейшем следующее.
Всякое отдельное явление субъективной реальности принадлежит данному уникальному «Я» и несёт на себе его печать, - оно есть момент целостной субъективной реальности, существующей только в конкретной и неповторимой личностной форме. Эта целостность, определяемая нашим «Я», представлена в мозговой эгосистеме, которая образует высший уровень мозговой самоорганизации и в сфере которой функционируют кодовые структуры типа Х.
На странице 106 читаем:
Способность управлять собственной мозговой нейродинамикой может быть истолкована только в том смысле, что нейродинамические системы типа Х, взятые в их актуальной и диспозициональной взаимосвязи, являются самоорганизующимися, образуют в мозгу человеческого индивида личностный уровень мозговой самоорганизации (уровень мозговой самоорганизующейся эго-системы).
Как можно понять отсюда, нейродинамические системы типа Х самоорганизовались и создали некую целостность, определяемую нашим «Я», который может быть рассмотрен как «личностный уровень мозговой самоорганизации. Этому органу делегированы полномочия по декодированию кодограмм типа А и получению соответствующих им образов.
В чём же причина, что вроде бы рассуждая логично, тем не менее, автор (Д. Д. И.) приходит к ошибочным выводам? Проблема видится нам в том, что в науке утвердился ложный стереотип, который сводится к идее: «Психическое – есть функция мозга (нервной системы)». Попытка подобного редуцирования психического к нервному приводит к идейной зашоренности, неспособности взглянуть на ситуацию с большим охватом и увидеть целостную картину. На самом деле психическое – это функция от двух переменных, одной из которых является нервная система, роль которой сводится к передаче сигналов и хранению информации. Другой участник процесса – это душа, которую на протяжении нескольких столетий пытаются вырезать из научного оборота посредством ножниц Оккама.
Это необоснованное редуцирование свойственно не только Дубровскому. Например, в статье Н. И. Чуприковой, которую Д. И. Дубровский достаточно жёстко критикует за физикализм, высказывается следующая мысль.
Как известно, начиная с Р. Декарта в философии и психологии веками гос¬подствовало почти как непреложная истина признание психики и материи двумя разными мирами, субстанциями, абсолютно отличными друг от друга. Главное отличие мыслилось в том, что психическое нематериально, идеально, непротяженно, не имеет объективного су¬ществования, чисто субъективно. В луч¬шем случае эта нематериальная, лишен¬ная протяженности субстанция как-то взаимодействует с материальными про¬тяженными процессами мозга, участвуя в организации поведения, а в худшем — почему-то параллельно сопутствует им и является неизвестно зачем существую¬щим эпифеноменом.
Даже когда уже выяснилось, что пси¬хическое — это не что иное, как функция мозга, что вне деятельности мозга нет и не может быть никакой психики (по крайней мере, в нашем земном мире), онтологический дуализм психики и материи долго оставался непреодолен¬ным. Он и по сей день не преодолен в четкой и ясной системе понятий, отве¬чающей всей системе существующих на¬учных фактов, хотя сильно сдал свои позиции .
В статье «О полисемантичности термина «сознание»», автор этих строк анализировал эту проблему.
«Между тем большинство ученых продолжают считать, что все психические явления порождены физическим мозгом. Одно из наиболее распространенных возражений против дуалистических теорий о нематериальной природе ума основано на том факте, что изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности. Например, при повреждении мозгового центра речи, человек теряет способность говорить. Вводя в организм наркотики, можно изменить настроение человека или вызвать галлюцинации. Это наталкивает на мысль о том, что ум должен быть продуктом физического мозга. В противном случае состояние мозга не влияло бы на психическое состояние человека».
Можно ли считать правильным вывод о том, что «все психические явления порождены физическим мозгом» на том основании, что «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности»?! Думаю, что такое обоснование не может быть признано убедительным. Это наглядно иллюстрирует следующий пример. Ранее приводился пример с роботом, поведением которого руководят с пульта управления, принимая от него сенсорную информацию через спутник и посылая к нему приказы. Допустим, десант таких роботов высадили на остров, населённый дикарями, которые с любопытством изучают поведение роботов, пытаясь понять, что ими руководит. И вот в среде учёных дикарей возникает раскол во мнениях. Одна группа утверждает, что «железный человек» полностью автономен в своём поведении и вся его мыслительная деятельность заключена в рамках его квадратного черепа. Но другая группа «учёных», признавая участие черепной коробки в мыслительных процессах, всё же настаивает на участии какого-то «внешнего фактора». Это направление мысли получает название «психофизического дуализма». Для разрешения спора решили прибегнуть к экспериментам. Разъединяя те или иные провода в черепной коробке, экспериментаторы добивались нарушения различных функций, вплоть до полного обездвиживания роботов. На основании этих экспериментов «учёный совет» вынес неутешительное для дуалистов заключение. Поскольку «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности», то можно заключить, что «все психические явления порождены физическим мозгом». Для дикарей, не подозревающих о существовании пульта управления и спутниковой связи, этот вывод выглядит вполне убедительно. Тогда как мы знаем, что вывод этот ошибочен и, что в случае с роботами имеет место дуализм. Это не даёт оснований для автоматического переноса принципа дуализма и на нас самих, но, по меньшей мере, сохраняет такую возможность. Во всяком случае, нет оснований для фобии перед дуализмом.