18. Ночной
Я проснулся, когда солнце уже ушло на покой за крутую скалу с изображением существа с раскинутыми руками. Старик продолжал спать по-прежнему, а девочка так и не появлялась в продолжение всей ночи.
И моему сну она была недоступна, значит, сама не спала. Где же она бродит?!
А, впрочем, какая разница?!
Итогом нашего давешнего разговора со стариком было решение оставить беспалого в покое. Мы пришли к выводу, что факт поломки предмета, находящегося до сих пор у меня во рту, если как-то и отразился на его состоянии, то, во всяком случае, не существенно. Он жив, здоров и продолжает двигаться в выбранном направлении. Мы, конечно, не знаем причины, побудившей беспалого идти именно туда, куда он идёт, но это – его дело. Нам он не причиняет ни вреда, ни беспокойства. А что касается этого предмета за моей щекой, так я ещё поношу его немного и выплюну. Только не сегодня, а попозже, может быть послезавтра. Сразу выплёвывать не хочется – слишком я успел к нему привыкнуть. Вообще-то я понимаю, что должен бы был выплюнуть его немедленно, но не могу. Хотя и знаю, что нехорошо к чему-либо привыкать. И старик толкует про то же самое. По его понятиям, именно привычка к обладанию различного рода предметами сформировала беспалых, как вид. Она, с одной стороны, стимулировала их на создание огромного множества предметов, а, с другой стороны, затормозила развитие как гармоничного существа и сделала беспомощными в природе, короче, отбросила на уровень наших общих примитивных предков.
Я оставил старика досматривать сны, а сам медленно отправился прочь. Вскоре совершенно стемнело, с гор съехала большая чёрная туча, и начал накрапывать дождь. Я знал, что он попеременно, то усиливаясь, то затихая, будет продолжаться до самого утра. Это хорошо – мне всегда нравился дождь. В дождь можно бродить даже днём, не опасаясь повредить глаза.
Я перешёл ручей немного ниже того места, где его сначала переходил беспалый, а затем и мы втроём во время его выслеживания. Оставленные нами здесь запахи, практически, исчезли; этому способствовал всё усиливающийся дождь.
Дальше мой путь лежал вниз по тропе. Я пройду по болоту, где много ягоды, мимо воды, куда устремляется рыба для воспроизведения потомства, а дальше будет поляна с высоким логовищем беспалых посередине. Миную логовище стороной – там больше нет ничего интересного. К большой воде тоже не пойду. Лучше обогну гору и затем снова спущусь уже к другой воде, к которой почти никто никогда не ходит. Но я люблю туда ходить. Мне там хорошо, спокойно. Я устал от долгого общения с моими сородичами, теперь мне следует побыть в одиночестве.
Но этим моим планам не суждено было осуществиться.
Я уже подходил к поляне с высоким логовищем, и через просветы между деревьями видел блеск большой воды, когда услышал за спиной торопливые шаги.
Это была девочка. Она быстро сокращала дистанцию между нами, и я чувствовал её возбуждение. Мне не хотелось теперь с ней общаться, я даже несколько ускорил шаги, чтобы дать ей об этом понять, но девочка в несколько прыжков догнала меня, ухватила за шею и развернула лицом к себе. Мне пришлось подчиниться её настойчивости.
Девочка действительно была возбуждена; её обычно спокойные глаза цвета восхода в ветреную погоду теперь горели яркими угольками и от этого казались ещё красивее. В одной руке она держала связанные между собой тонкой жилой стопы беспалого. От них исходил резкий неприятный запах мёртвой рыбы, к которому примешивался и собственный его запах.
Зачем она это сделала?! Неужели для того, чтобы доказать мне, что беспалый никуда не исчез, что он тот же самый? Но я об этом и так уже знал, мне не нужны дополнительные доказательства! Я грубо вырвал из рук девочки стопы беспалого и отбросил их далеко от себя. Ей этот поступок, конечно, не мог понравиться, и она яростно вцепилась в моё плечо зубами…
Мы недолго дрались, так как я был значительно сильнее, и через несколько мгновений девочка уже была повержена на землю и теперь лежала, тихонько постанывая. Думаю, она это делала скорее демонстративно, чем от причинённой боли. Я же отделался всего лишь несколькими небольшими царапинами на лице.
Теперь можно было уходить по выбранному мною пути, но мне почему-то расхотелось навещать берег пустынной воды. Тем более, мне всё равно не успеть добраться туда до наступления рассвета. Я помог девочке подняться, и мы вместе направились прочь от тропы.
Ночь подходила к концу. Дождь закончился, и со стороны восхода в разрывах между тяжёлыми тучами виднелись участки чистого неба. Они ширились и соединялись друг с другом, постепенно меняя свой серый цвет на бледно-голубой. Над поляной, окружающей большое логовище беспалых, стелился белый дым. Он как бы скатывался по склону, и, достигнув кромки большой воды, бесследно исчезал в её глубинах.
Мы нашли хорошее естественное укрытие между двух упавших стволов и там устроились на подстилке из мягкого зелёного мха. Так и лежали рядом, ожидая наступления дня, и думали каждый о своём, пока сон не пришёл к нам.
* * *
- Ты плохой! – сказала девочка, - Зачем ты отбросил стопы беспалого? Ведь я тащила их так далеко только для того, чтобы показать тебе!
В её голосе чувствовалось раздражение.
- Но мне не нужны никакие стопы! Я их видел достаточно за свою жизнь. А, если ты хотела тем самым представить доказательства того, что он тот же самый беспалый, то для меня это не новость. Мы со стариком всё выяснили в прошлую ночь. Тогда тебя с нами не было, и теперь-то я знаю, что ты отлучалась, чтобы взять стопы беспалого. Получается, ты напрасно старалась!
- И ничего не напрасно! И вообще! Сначала я не собиралась брать его стопы, я просто хотела на него посмотреть поближе.
- Посмотрела?
- Да, и не только посмотрела! Ещё я заставила и его на себя посмотреть.
- На себя?! Но зачем?!
- А ты, будто не понимаешь! Беспалый самец, я - самка, а нормальный самец всегда проявляет к самке интерес. Не то что некоторые! Я пока шла впереди него до того места, где показала себя ему, оставила много привлекающих меток. Но он не заинтересовался моими метками, а, увидев меня саму, не проявил никаких чувств, кроме испуга.
- Я не нахожу во всём этом ничего удивительного. Во-первых, было бы тебе известно, что нюх у беспалых не острее, чем у той фигуры с раскинутыми руками, что изображена на высокой скале. Поэтому твои метки для него не имеют значения. Он их просто не обнаружил. А что касается твоего внешнего вида, то почему ты решила, что должна была произвести на него благоприятное впечатление? Разве не знаешь, что мы вообще не можем нравиться беспалым, они не испытывают к нам никаких чувств, кроме страха! И старик всегда толкует то же самое!
Высказав это своё суждение, я подумал, что сейчас очень напоминаю сам себе старика.
- Тогда этот беспалый оказался довольно смелым, - сказала девочка, - он не побежал с криком от меня, но почти спокойно продолжил свой путь, только один раз и оглянулся. А то, что мы не можем нравиться беспалым – это не хорошо!
- Почему не хорошо?
- Не знаю почему, но знаю, что не хорошо! Вот представь себе такой случай…
Но я тут почувствовал, что девочка теперь хочет увести разговор в сторону от интересующей меня темы. Она всегда так поступает, когда её уличают в очередной глупости.
- Ты не отвлекайся, а лучше всё-таки скажи, зачем ты унесла стопы беспалого? – возобновил я свой допрос, - Вот не умеешь ты правильно рассказывать!
- А ты не умеешь правильно слушать! Можешь только бить меня!
- После того, как я тебя побил, успело уже солнце взойти. Какое это теперь имеет значение?! Ведь тебе больше не больно! И нечего об этом вспоминать, я же не вспоминаю, что ты меня укусила и расцарапала лицо! Ладно, рассказывай, а я постараюсь слушать внимательно.
- Ну, хорошо! Хочешь слушать, так слушай.
И она продолжила рассказ о своих вчерашних похождениях.
- Показав себя беспалому, я сначала хотела возвратиться туда, где вы со стариком спали, но потом передумала и решила немного за ним проследить. Совсем чуть-чуть – только до очередного поворота тропы. Я тогда ещё подумала, что беспалый скоро должен будет начать спуск к большой воде. Но он поступил по-другому – дойдя до быстрого ручья, не пошёл вниз по тропе, но почему-то стал карабкаться по камням наверх. Уж тут-то я никак не могла прекратить за ним следить и тоже полезла вверх. Вот так! И после всего этого ты будешь продолжать утверждать, что беспалый не заболел?!
- Как?! – перебил я её, - Ты хочешь сказать, что беспалый пошёл умирать?!
- А разве туда, куда он полез, ходят по каким-то другим надобностям? Может ты тоже заболел и забыл - зачем туда ходят?!
Да! Из рассказа девочки выходило, что дело приобретает совсем другой оборот! Если, конечно, она чего-то не перепутала.
- И что было дальше? – с нетерпением спросил я, - Неужели ты решилась преследовать беспалого до самого конца? И ты…
Я с трудом сдерживал странное чувство, охватившее меня. Эта была смесь восхищения и ужаса. Восхищения смелостью, позволившей девочке это сделать и ужаса от того, что даже простая попытка представить себя на её месте - идущим за беспалым туда, откуда не возвращаются...
Мне даже захотелось немедленно проснуться и бежать далеко отсюда. Всё дальше и дальше, прочь от большой воды и знакомых лесов и скал. Туда – за волнистые синие дали, откуда на рассвете всплывает Солнце. Бежать ночь и день, не останавливаясь ни на мгновение, пока не увижу другие скалы, другие леса и другую воду.
Но я постарался сдержать свои чувства и, наконец, смог преодолеть эту минутную слабость. Старик не единожды говорил, что чувства надо сдерживать. Давая им полную волю, ты можешь превратиться из разумного существа в нечто подобное дикому зверю.
- А стопы?! Ты оторвала стопы беспалого после того, как он умер, и принесла их мне? –вскричал я, - Ты что?! Ты осмелилась пробраться за беспалым ТУДА?!!
- Нет, ТУДА я, разумеется, не ходила. Но выслушай же меня до конца!
После этих её слов мне стало как-то спокойнее, несмотря на то, что я ещё не знал, чем всё закончилось. Точнее говоря, чем закончилось-то - знал. Ведь девочка здесь. Лежит рядом со мной, она жива и здорова, а стопы беспалого валяются далеко отсюда. Мне лишь неведомы подробности. Но и без подробностей нельзя. Надо быть очень внимательным к подробностям и вообще ко всякому делу, какое делаешь. Так говорит старик.
Помню, что однажды я был немало удивлён тому, как долго и тщательно он, проснувшись, выбирал насекомых из всех своих укромных мест. Я ему потом указал на это, выразив мнение, что он напрасно старается – всё равно через короткое время насекомые снова облепят его, ведь стоял самый разгар их сезона. Мол, стоит ли уделять столь скрупулезное внимание таким мелочам, как насекомые!
«В нашем деле мелочей не бывает!» - весьма непонятно высказался старик. А потом пояснил свою мысль.
«Видишь ли, - изрёк он, - чем бесполезнее дело, тем более добросовестно следует его выполнять!»
«Как так? – снова не понял я.
« Потому что именно во время выполнения «бесполезных», а, если быть более точным, рутинных дел наш разум склонен пускаться в путешествие за новыми идеями. Уж так мы устроены. А что может быть важнее новых идей?! И это не я выдумал. Вот скажи – за каким занятием тебе приходят самые лучшие, самые свежие идеи?»
«Наверно тогда, когда я сижу над кочкой и выдавливаю из себя то, что съел вчера» - немного подумав, ответил я.
«Вот именно, и ты не одинок в своём мнении! А ведь это дело…»
И он воздел указательный палец вверх.
«Это и есть самое рутинное дело. Никакой жизни не хватит, чтобы его завершить!»
От моих мыслей меня отвлекла девочка, продолжавшая свой рассказ.
- Итак, я кралась за беспалым, убеждаясь, что он всё ближе и ближе подбирается к лежбищу мёртвых. Мне было, конечно, очень страшно, но что-то меня удерживало от того, чтобы оставить его и возвратиться обратно.
«Вот ещё немного пройду за ним и побегу назад!» - уговаривала я себя.
Беспалый между тем уверенно двигался к лежбищу, и я уже почти не сомневалась в том, что он скоро ляжет и умрёт. До скалы, ЗА КОТОРОЙ НИЧЕГО НЕТ, оставалось совсем близко. Но, то ли беспалый сильно устал, то ли решил эту ночь ещё пожить, не знаю. Только он вдруг остановился и начал, как ни в чём не бывало, сооружать логовище и создавать огонь. Он добыл из своего заплечного кокона свою еду и начал её поглощать. Будто для того, чтобы уйти туда, откуда не возвращаются, нужен сытый живот! Но ведь у них свои особенности. Откуда мне знать, как надо умирать беспалым?!
Короче, он продолжал совершать обычные для него действия, а я сидела в укрытии поблизости и следила за ним. И никак не могла дождаться, когда он пойдёт к лежбищу. Но беспалый всё медлил. Порой мне даже начинало казаться, что он передумал. Беспалый поглощал пищу, поджигал свои вонючие палочки и даже ходил к ручью за водой. При этом было видно, что он сильно напуган.
- Это он был напуган ещё с тех пор, как ты показала ему себя – сказал я.
- Сомневаюсь! Он же меня видел в начале дня, а в тот момент уже были сумерки. Сколько же можно жить в состоянии испуга?!
- Для беспалых очень долго. Старик полагает, что существуют беспалые, испугавшиеся чего-то в раннем возрасте, да так и прожившие всю жизнь со следами этого испуга. Он явственно проступает в выражении их лиц. А больше всего прочего беспалые боятся двух вещей - это не успеть чего-то сделать, а также увидеть нечто для них непонятное. В нашем случае подходит и то и другое. Беспалый долго задержался на утёсе, и теперь боялся, что не успеет пройти ранее намеченный путь. Потом он увидел тебя, и испугался ещё сильнее, так как никогда не видел ничего подобного и, возможно, даже не подозревал, что такое может существовать. Ведь беспалые обнаруживают нас исключительно редко. Отсюда и его великий испуг. Хотя, признаюсь, и для меня тоже здесь не всё понятно. Если он собрался умирать, то чего ему бояться тебя? Ведь он должен быть готов увидеть ТАМ кое-что пострашнее, чем ты! И для страха не успеть умереть тоже нет оснований – ТУДА никто никогда ещё не опоздал. Странно как-то всё это! Ну, рассказывай дальше.
- Вот и я говорю, что странно! А рассказывать-то больше и нечего! Уже совершенно стемнело, когда беспалый набил свои стопы травой и повесил на куст, а сам забрался в логовище. Я подумала, что он перенёс своё умирание на утро, и решила оттуда уйти. И вот я здесь.
- Всё ясно, кроме одного. Почему же ты утащила его стопы?
- А зачем они ему?! В конце концов, стопы – всего лишь вещь. Предмет! Нужны ли предметы там, откуда не возвращаются?!
* * *
На беседе с девочкой моё ночное общение с сородичами не закончилось. Уже перед самым рассветом состоялся наш разговор со стариком. Его сон сам меня нашёл и едва успел сделать это, потому что я уже собирался просыпаться.
Впрочем, может, это и к лучшему, что нашёл!
Первым делом, я начал сумбурно рассказывать ему историю о том, как беспалый отправился умирать и, скорее всего, уже умер и о том, как девочка его выслеживала и, в конце концов, унесла ненужные ему после смерти стопы.
Сон старика слушал меня внимательно и только изредка покачивал головой. Но когда моё повествование дошло до унесённых стоп, он поднял руку вверх, как бы призывая этим самым меня остановиться.
- Хватит! – сказал он, - Теперь мне понятно, куда делись стопы беспалого, а всё остальное, рассказанное тобой, не имеет значения.
- Теперь уже не имеет – согласился я, - особенно для беспалого! А его предмет я обязательно выплюну, но не сейчас, а позднее, может быть, когда окончательно пожелтеет листва.
Старик как-то загадочно взглянул на меня и снова покачал головой, а потом произнёс совсем уж странное.
- Думаю, будет лучше, если ты не станешь ждать столь долгое время, чтобы выплюнуть предмет беспалого, а сделаешь это раньше, скажем, сегодня после заката. Тогда тебе следует поспешить – сказал он.
Я сильно возмутился, услышав его последние слова.
Да какое ему дело до того, когда я выплюну что-то из своего рта и выплюну ли вообще?!
Но старик никогда ничего не говорит просто так. И я почувствовал, что сейчас услышу нечто для меня неожиданное.
Так оно и вышло.
Как оказалось, старик сначала тоже подумал, что беспалый собирается умирать. Для этого ему не надо было устраивать слежки, такой вывод он сделал, узнав, в каком направлении беспалый идёт. Правда его несколько удивил тот факт, что беспалый откуда-то знает, куда именно надо идти. Старик, как ни напрягал свою память, не смог припомнить ничего подобного. Но чего не бывает на свете?! И, в конце концов, ведь это личное дело каждого, где и когда ему помирать! Тем не менее, чтобы окончательно удостовериться в смерти беспалого и потом забыть о нём навсегда, старик всё же взобрался на плато с целью подобраться как можно ближе к скале, у которой, как известно, кончаются все пути и чтобы сверху взглянуть на кости беспалого. Был уже день. Но подходить к скале ему не пришлось; необходимость этого отпала сама собой. Неожиданно вместо костей он обнаружил живого беспалого, бредущего по камням. Путь его лежал в направлении светлой воды. И была во всём этом одна странность – при нём не было его хороших стоп, а вместо них были маленькие и плохие. Они совсем не годились для передвижения по камням, из-за чего беспалый шёл слишком медленно, и было заметно, что он испытывал страдания.
Разумеется, я не мог вот так сразу уложить в своей голове всё сказанное стариком. Слишком сложно было отказаться от заранее сформированного мнения.
- Да, - сказал старик, как бы читая мои мысли, - изменять свои убеждения всегда непросто. Но иногда это надо делать хотя бы для того, чтобы не оказаться полностью под их управлением. В данном случае мы все трое оказались жертвами собственных убеждений. А на чём они строились? Только на том, что каждый подумал: раз беспалый стремится в том направлении, куда идут все решившие умереть, значит, и он с ними заодно. При этом никому не пришла в голову одна простая мысль – а зачем он тащит туда свой тяжёлый кокон? Разве там, откуда не возвращаются, могут понадобиться какие либо предметы?
- Но я ни о чём таком не предполагал до того момента, пока мне об этом не рассказала девочка! – возразил я, пытаясь тем самым продемонстрировать свою непричастность к кругу лиц, введённых в заблуждение.
- Да, но ты же ей поверил! У тебя не возникло никаких сомнений относительно того, что беспалый собрался умереть. Тебя больше заинтересовала история с его стопами, ты и сосредоточился на событиях, связанных с ними. Но при этом совершенно забыл кое о чём, имеющем прямое отношение к дальнейшему развитию ситуации.
- Что-то я плохо улавливаю твою мысль – сказал я, - О чём это я забыл?
- Ты забыл о предмете, принадлежавшему ранее беспалому, и до сих пор находящемуся у тебя за щекой!
- Какую же связь имеет этот предмет с тем, что ты мне только что поведал? Как-то я…
Старик посмотрел на меня своим лукавым взглядом из-под косматых бровей. Казалось, его веселит моё непонимание.
- Самую прямую! С него-то – этого предмета всё и началось! Ну, посуди сам! Предмет, о свойствах которого мы в своё время сделали ряд предположений, сначала оказался у тебя. Затем он и вовсе сломался. Беспалый не имел возможности на него смотреть, поэтому не смог своевременно выполнить множество присущих ему действий и не способен к этому до сих пор. Разве ты не заметил, что за всё время наблюдения он не создал ни одного нового предмета? Он только несколько изменил запах своих стоп, что было сделано, скорее всего, ошибочно – это лишь затрудняет его узнавание сородичами. Впрочем, изменение запаха стоп, возможно, было произведено и не самим беспалым, а той старой самкой из высокого логовища. Зачем – это уже другой вопрос, и он для нас не столь важный. Рассуждаем далее. Лишившись этих своих стоп по вине девочки, беспалый не придумал ничего лучшего, как создать нечто по внешнему виду похожее на стопы, но совершенно не отвечающее их прямому назначению, и потому он теперь страдает. Я не знаю, может, у него в коконе и лежат нормальные стопы, но беспалый о них не помнит. И всё это потому, что у него нет его предмета. Получается, что мы изначально не ошиблись – сей предмет должен играть очень важную роль в жизни беспалых!
Старик задумчиво замолчал, казалось для того, чтобы постараться точнее выразить, пришедшую ему на ум мысль.
- Судя по всему – наконец сказал он, - беспалый теперь стремится достичь своих сородичей. Он знает, что, следуя вдоль течения светлой воды, можно добраться до большого скопления их логовищ, но, в то же время, ещё не понимает, как трудно ему будет это сделать в его состоянии. Думаю, ему не удастся самостоятельно осуществить такой план; беспалый израсходует свои силы и действительно умрёт. Но только не по собственному решению, а по вине тебя и девочки.
Мне было, естественно, несколько неприятно сознавать, что смерть беспалого наступит по моей вине. Ведь он мне не сделал ничего плохого! В то же время я ощутил некоторое облегчение от мысли, что теперь вся история стремится к развязке. Мне больше не надо выслеживать беспалого, и теперь можно будет с чистой совестью удалиться туда, куда захочется.
Всё это я и высказал старику, но он не кивнул по своему обыкновению головой, а продолжал внимательно на меня смотреть. Я не понимал, что ему ещё надо, до тех пор, пока сон старика не произнёс довольно странные слова.
- Ты должен как можно скорее отдать беспалому его предмет! – неожиданно сказал старик.
Я оторопел. Что значит отдать? Разве беспалый похож на детёныша, который сам не в состоянии добывать пищу и ему надо её приносить?
- Как это отдать предмет? Каким образом?
- Очень просто. Для этого надо сначала выплюнуть предмет в свою руку, а затем этой же рукой вложить его в руку беспалого.
- Но зачем это делать? Для чего теперь беспалому его предмет, если, как ты сам сказал он не сможет добраться до своих сородичей? – продолжал я недоумевать.
- Без предмета нет, а с предметом сможет! – уверенно произнёс старик, - Ведь ему ничто не помешает его починить. Они очень хитроумны, эти беспалые, хотя и производят впечатление существ недоразвитых. Впрочем, может и не сумеет! Но это уж не наше дело. Ведь смерть беспалого в таком случае наступит не по твоей вине.
- А по чьей же?
- По его собственной! Ведь если ты создал или схватил предмет, а он сломался, и ты не способен его починить, тогда возникает законный вопрос: кто кем владеет – ты предметом или он тобой?!
В конце нашего разговора старик уточнил, что он теперь находится у светлой воды, что скоро беспалый должен будет достигнуть этих мест, и что я должен поспешить. Он также заверил меня в своей моральной поддержке, сказал, что будет наблюдать за передачей предмета беспалому.
Что мне оставалось делать? Я ощупал языком злополучный предмет и впервые пожалел о том, что не выплюнул его давно – ещё тогда, когда обратил внимание на вращающиеся палочки.