НИКОЛАЙ БРЕДИХИН
БУМАЖНЫЕ СЛЕЗЫ
Роман
ГЛАВА 2
– Ты, в принципе, можешь отказаться, – развел руками Геннадий, – тут я тебя совершенно пойму. Честно говоря, сам бы я ни за что не согласился. Да и вообще, ты, наверное, прав, не слишком ли здесь много сложностей? Во всяком случае, мы имеем сейчас полное юридическое и моральное основание состроить из себя обиженных и послать этих двух хитромудреньких бабешек куда подальше. Я тут, кстати, тоже в детективщики подался - заказ, что поделаешь - присоединяйся, такое в четыре руки забабахаем, Корецкий с Леоновым от зависти компьютеры свои вдребезги разнесут.
– Твоими бы устами... – лениво огрызнулся Андрей. – Что же получается, я вроде как гувернер?
– Хуже, – усмехнулся Гринин. – Кстати, а вдруг она в туалет даже самостоятельно ходить не может, что тогда ты будешь делать?
– Ну у тебя и юмор! – не на шутку разозлился Андрей. – Ей-богу, вы с ней два сапога!
Но Геннадий был безжалостен.
– А что, представляешь себе картину: ты сидишь, а она вдруг заявляет: "Дядя Андрей, я хочу пи-пи!"? Эх, жаль мне поздно пришла в голову такая идея, надо было Светке позвонить, чтобы она тебя разыграла!
– Да, ты ради красного словца, что мать прирежешь, что отца, – покачал головой Андрей, – теперь только я твою натуру раскусил, змей, на груди пригретый!
– Эх-хе, не ценишь ты моей заботы-ласки! Уж лучше от друга плюху получить, чем от чужого кого. Учу я, учу тебя жизни...
Но Андрей никак не мог успокоиться, постоянно возвращаясь мыслями к одному и тому же:
– И все-таки странно, почему Белла-Белиссима эта вчера тебе позвонила с такой просьбой, не проще ли ей было напрямую ко мне обратиться?
Геннадий взглянул на него искоса и пожал плечами.
– Да Бог ее знает, спроси что-нибудь полегче! Может, тоже деньги решила сэкономить на междугородном звонке, как ты в прошлый раз все мне советовал, а может, просто номер телефона твой утеряла. – Он помялся немного, затем вздохнул: – Да, Андрей, не буду врать, вполне может получиться, как ты подозреваешь, но вслух сказать не отваживаешься. Дело даже не в том, что к твоим прежним обязанностям куча новых, совершенно тебе неинтересных и даже в чем-то унизительных, добавляется, а в том, что это увеличивает шансы тебе пропахать месяц, а то и два за бесплатно. И пойми, от меня тут ничего не зависит. Со своей стороны, как твой агент и друг, я мог бы гарантировать, что все деньги за свою работу ты получишь сполна и в срок, но... если бы я не знал твой характер! Если тебя дотюкать, ты упрешься, как осел, и никакие уговоры, обстоятельства, факторы тогда не смогут повлиять на тебя. Тебя просто невозможно заставить что-то делать. Не обижаешься, надеюсь, на такой нелестный о себе отзыв?
– Почему же нелестный, очень даже лестный, – пожал плечами Андрей. – Да, я не пресмыкающееся.
– Угу! – Геннадий хмыкнул, но не стал расшифровывать, что он хотел сказать этим своим восклицанием. – Ну так вот, у дочки-то сволочизм пока детский, без должной направленности, а вот мамаша ее – та все сделает для того, чтобы довести тебя до белого каления, причем я абсолютно уверен, что именно так и никак иначе в конце концов и получится. Так что думай, Андрюшенька, думай. Хорошенько подумай! Тебе решать! Чтобы потом не обижался на меня, что я тебя заранее не предупреждал.
– Эй, Чингачгук, Большой Змей! Слышишь меня? – Светлана водила ладонью перед самым носом Андрея, пытаясь вывести его из состояния задумчивости.
Андрей очнулся от воспоминания об утреннем разговоре с Геннадием.
– Да, я уже здесь! Это ты, Верная Рука – друг всех индейцев? Так, на чем мы остановились? Ах, да! Ты, конечно, не знаешь, но в свое время песня такая популярная была: "Трое суток шагать, трое суток не спать, ради нескольких строчек...", то же и здесь, все эти эротопросмотры выльются в итоге в парочку-троечку каких-нибудь маленьких, немного рискованных, но необходимых по ходу действия эпизодов. Без этого не получится. Иначе придется менять название. Понимаешь, если мы попытаемся нарисовать что-то уж совсем идиллическое, нам не поверят, такое сейчас не проходит. И вообще, самое главное, что мы должны четко представлять себе: для кого мы пишем. Кто вообще читает такую... мягко говоря, продукцию, как ты считаешь?
Светлана наморщила лоб сосредоточенно, задумалась.
– Ну, домохозяйки какие-нибудь, учительницы, торговки на рынках...
– ...одним словом те, кого ты презираешь, во всяком случае, не уважаешь.
– Да просто они мне до Луны, – пожала она плечами, – у них свои заботы, у меня свои.
– А как ты сама, о принце не мечтаешь?
Светлана криво усмехнулась, показав на свои ноги:
– О каком? О таком же, как я?
Андрей пожал плечами.
– Ты знаешь, я могу тебе привести пример: у одних моих хороших знакомых есть дочь, у нее лицо с детства изуродовано – нос просто в лепешку расплющен. Зрелище, конечно, не из приятных, но она меня всегда восхищала тем, что никогда не считала себя чем-то отличной от других людей. У нее всегда была куча подруг, она на полном серьезе обсуждала с ними все эти бесконечные "Санта-Барбары", новинки моды, поп-музыки. Затем поступила в институт, встретила там парня, они поженились, им комнату отдельную выделили в общежитии, на удивление дружно живут до сих пор – он на нее не нарадуется...
Светлана сплела пальцы ладоней так, что их чуть было не свело судорогой.
– Ну и с какой стати ты мне говоришь об этом? – зло спросила она.
Андрею стало неловко: может, он что-нибудь опять ляпнул невпопад?
– Просто случай из жизни. К слову о принцах. Я не договорил: у нас в доме, этажом ниже меня, живет девчонка. Ну, собственно, не девчонка, ей уже под тридцать, и на внешность не мисс Вселенная, как ты сама, наверное, догадываешься, однако золото, а не человек. Но не везет человеку...
– Я не инвалидка! – тихо прошептала Светлана. Чувствовалось, что она дошла уже до белого каления, вот-вот готова сорваться на крик. – Я не инвалидка! И на твою девочку с проваленным носиком совсем не похожа. Не надо жалеть меня, я этого терпеть не могу. Между прочим, да будет тебе известно, я участвовала в конкурсах красоты, вполне могла бы даже мисс Москва стать, если бы не надо было бы для этого спать с членами жюри. – Она помолчала некоторое время, собираясь с духом, затем продолжила, уже немного спокойнее: – Я просто попала в автокатастрофу. Этот чертов трехсотый "мерс", я разбила его вдребезги. Хорошо еще хоть он был застрахован. Это в наших таратайках все ревет, гудит, а здесь совсем не чувствуешь скорости. Но у нас другие дороги. Ты хоть чуть-чуть понимаешь меня?
Андрей развел руками.
– Чисто теоретически. Сам не автомобилист.
Она раздраженно фыркнула.
– А чего тогда я тебе рассказываю? Ну да, просто, чтобы ты знал, что я вовсе не бедненькая и не несчастненькая, какой ты меня так старательно постоянно выставляешь! Что я в любой момент встану и пойду. Встану и пойду! Вот этими, кажущимися тебе спичками, ногами. Понял меня?
– Вполне, – Андрей потупил взгляд, пристыженный. Но Светлана продолжала добивать его.
– И принц у меня будет. И деньги. И не останусь я перезрелой дурочкой, наподобие твоей соседки. У тебя есть на сей счет какие-нибудь сомнения?
– Нет, – покачал головой Андрей. – Когда ты так говоришь, нет. Но почему же...
Светлана холодно оборвала его:
– Ты не слишком увлекся? Ты здесь для чего? Для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь?
Андрей помолчал некоторое время в замешательстве, затем пробормотал удивленно:
– Слушай, как это нам с тобой удалось? Я жену так не знаю, как узнал тебя всего только за три дня! Просто интересно, как такое психологически возможно? Может, оттого что мы так безжалостно друг друга лупим? Или есть что-то родственное в душах? Но для литературного тандема подобное вряд ли приемлемо. Обидно будет, если через неделю мы настолько возненавидим друг друга, что не сможем дальше вместе работать.
Светлане ничего не оставалось, как согласиться:
– Да, пока из "полного погружения" мы погрузились только друг в друга...
Андрей задумался, затем вдруг повеселел:
– Слушай, а может, действительно, от меня больше проку будет как от гувернера? На кой черт он нам, этот роман? Будем смотреть видео, читать книжки, перебрехиваться постоянно, подстраивать друг другу всякие пакости. Это же мечта, а не жизнь! И я отдохну, потолстею, буду смотреть на всех людей свысока, как на муравьев. Потом ты действительно встанешь и пойдешь. И найдешь себе принца. Ну а я, чтобы не расставаться с тобой, женюсь на твоей матери. Буду нянчить твоих детишек, со временем сделаюсь дряхлым, сгорбленным старикашкой. И вот тогда вы меня непременно выгоните и, очутившись в итоге в каком-нибудь забытом Богом доме для престарелых, я буду с тоской вспоминать о своей первой жене и сыне, которых я предал, бросил. Осознаю, одним словом, свою ошибку, но слишком поздно. Так и окончу свой век.
Светлана расхохоталась. И смеялась долго, искренне, чуть ли не до истерики.
– Нет, ну ты меня покорил, это точно. Мне бы такое воображение! Знаешь, просто наглости не хватило бы. Я как-то не могу так на жизнь смотреть, совсем оторванно, чтобы вообще без катушек. Вот где принцы и принцессы-то. Такая маниловщина! Да просто представить себе, чтобы ты и моя мама... Чтобы ты ее хоть чуть-чуть чем-то заинтересовал. Ха-ха-ха! Да тебе нужно быть семи пядей во лбу, по крайней мере! Мамуля моя! Куда там шестеркам каким-то, пусть даже литературным, у нее валета ни одного в колоде никогда не было, только короли да тузы – все пятьдесят четыре карты!
Андрей пожал плечами, ничуть не смутившись.
– А ты знаешь, вы с ней очень похожи. Не то, чтобы яблочко от яблони, а просто как две капли.
Светлана вскинула брови.
– Ага, я припоминаю. Что-то вроде: "она по стопам матери идет, не может удержаться. Противится, пальцы кусает до крови...".
Андрей посерьезнел, взглянул на нее удивленно.
– Ты хочешь сказать, что...
Светлана покачала головой:
– Нет, я хочу сказать, что моя мама – это моя мама. Не путана и не содержанка. Бери выше. Что-то вроде мадам де Помпадур, только без ее салона. Гейши, но не упускающей при этом и постель. Куртизанки, но... Скорее, кружительницы голов. Мужских, естественно. Впрочем, тебе не понять. Если бы я была такой, как она! Нет, тебе не понять!
Андрей нажал на "стоп", остановив видеокассету.
– Тебе не нравятся мелодрамы?
Светлана пожала плечами.
– Когда-то нравились, сейчас излечилась.
Андрей не удержался, тихо уточнил:
– Это когда...
– Ну что же ты? Договаривай! – усмехнулась Светлана. – ...когда я долбанулась в своем "Мерседесе"? Пожалуй. Рекомендую, кстати, восхитительнейшее средство. Излечивает практически от всех болезней.
– Порой даже вообще от жизни.
– К счастью, не дошло до того, – отпарировала Светлана.
– Давай отставим, – поморщился Андрей, – просто мы...
– Да нет, почему же? – ответила Светлана. – Погружение так погружение. Да, я смотрю, даже очень прилежно. Хотя "Красотку" эту с Джулией Робертс уже раза четыре видела. Да и вообще кайф вдвойне ловлю, между прочим: не надо и на экран глядеть – на твоем лице великолепнейшим образом вся фабула отражается. Даже слезы у тебя на глазах порой появляются, вполне натуральные. Ты действительно настолько сентиментален?
Андрей замкнулся.
– Не знаю. Просто я всему отдаюсь полностью, манера у меня такая. Потом...
– Да-да, видела уже. Ты можешь сказать, зевая: "Ну и чушь!", а в тот момент впечатление было такое, будто ты впервые экран телевизионный увидел.
Андрей скривился.
– Тебе это мешает?
– Нет. Нисколечко. Кстати, а тебе не мешает, что я постоянно тебя перебиваю?
– Нет, наоборот. Считаю: мы экономим время. Это такой старинный прием, он называется: разговаривать полусловицей. Меня больше удивляет, что ты им владеешь, причем настолько хорошо.
– Я способная! Убедился, что я способная?
– Пожалуй!
Он потер лицо руками, затем потянулся, упершись затылком в сомкнутые ладони.
– Но ты права. Мы действительно разбрасываемся. Надо...
Она вновь перебила его.
– Ты действительно умеешь это делать?
Андрей посмотрел на нее недоумевающе, ему показалось, что он потерял нить разговора.
– Я много чего умею. Что именно?
– Массаж. Ты же мне советовал. Забыл?
Андрей смутился.
– Ну, для этого нужно пригласить специалиста.
Она усмехнулась.
– Опять деньги платить?
Андрей вспыхнул.
– Понятно, снова ария из оперы "Зачем согласился?".
– Нет, скорее ария нищего из оперы "Отдай мои двадцать копеек".
Андрей покряхтел немного, затем сдался.
– Хорошо. Но нужен большой стол.
Она посмотрела на него хитро сбоку.
– Письменный подойдет?
– А он большой, двухтумбовый?
– В бильярд играть можно.
– Годится. Поехали.
Оставшись на минуту один, Андрей отвернулся к окну. Если она пытается смутить его, эта пигалица, то у нее вряд ли что получится. Он просто великолепно себя чувствовал. Очаровательное безделье! Почти как когда-то, когда он каждый год в отпуск куда-нибудь ездил, даже за границей побывать ухитрился, да и работа в НИИ, точнее в НИТИ (научно-исследовательском техническом институте, если кто забыл), не очень его обременяла. Если бы еще не эта чертова литература, которая всю кровь из него высосала, но вот теперь, наоборот, даже и спасала. Хотя… чем бы, интересно, он сейчас иначе занимался?
Светлана выехала из своей комнаты в бледно-голубом с белыми разводами купальнике, остановила кресло возле стола, стараясь не встречаться с Андреем взглядом, неодобрительно покосившись на снятые им и сложенные в углу принтер, процессор, монитор. Андрей осторожно приподнял девушку и уложил ее на стол. Вообще-то по массажу он мало что помнил, тем более, что надо знать хотя бы характер заболевания, так ведь недолго и навредить.
Светлана лежала на столе притихшая, закрыв глаза и стиснув зубы.
– Что это с нашей маленькой мышкой произошло? Куда делась ее отвага, не прикусила ли она свой острый язычок? – спросил с легкой насмешкой Андрей.
– Я очень не люблю, когда меня трогают руками, – тихо проговорила Светлана, – не знаю даже, почему. Так, не брезгливость, но сразу возникает резкое чувство отторжения.
– Понятно, – кивнул Андрей. – Вообще-то, чаще всего такое у колдунов бывает. Ты, случайно, не из их роду-племени?
– Представляю, как бы у тебя тогда поджилки сейчас тряслись, – сухо отпарировала Светлана, вся сжавшись и периодически вздрагивая. – Это что, обязательно! – вскрикнула она, когда Андрей откинул в стороны тесемки бюстгальтера.
– Желательно! – ответил Андрей, ничуть не смутившись.
Не навреди! Зря, пожалуй, он взялся за это дело. Что там может быть с ее позвоночником? Спросить? Но бес, в него вселившийся, не унимался.
– Слушай, а как же у тебя с мальчиками-то? С ними-то ведь контакт должен быть. Что, тоже отвращение? Или ты все делаешь, как экстрасенс, на расстоянии?
– С мальчиками другое, с мальчиками у меня как раз все в порядке. А ты что мне, еще эротический массаж собираешься преподать?
Руки, в отличие от головы, что-то помнили. Постепенно Андрей увлекся, углубился в работу, совершенно не обращая внимания на Светланину зажатость. Наконец она не выдержала.
– Все, я больше не могу!
Андрей пожал плечами, затем накрыл Светлану пледом, предварительно завязав злополучные тесемки.
– Полежи так немного. Расслабься.
Но когда он приподнял ее, то специально оттолкнул ногой кресло.
– Попробуй сама пройти немного.
Тело Светланы вдруг покрылось мурашками, она закричала истошно.
– Ах ты, сволочь, сволочь! Издеваешься надо мной, мстишь, мстишь за то, как я с тобой обращаюсь? Гад! Сволочь! Гад!
Андрей пожал плечами и опустил ее в коляску. Светлана, разгневанная, тут же устремилась к себе в комнату и так до ночи больше не показывалась из нее.
– Мужик, ты как в воду глядел. Есть заказ на тебя, и крупный. Если я скажу сейчас, кто хочет, чтобы ты промемуарил его, ты просто упадешь.
Андрей вздохнул.
– Лучше не говори, не трави душу. Сам меня в эту больничку заточил, ирод!
– Ну и чем ты занят сейчас? Если судить по обычным твоим темпам, то страниц тридцать ты уже накатал?
– Ни единой!
– Ничего себе! На что же ты там расходуешь свое время, обалдуй несчастный?
– Где это ты, интересно, видел несчастных обалдуев? По-моему, тут два слова, которые друг друга совершенно взаимоисключают.
– И все-таки?
– Отъедаюсь, отсыпаюсь. Стыд, совесть – все потерял. Ни-че-го-шень-ки не делаю! Признаться, начинает осточертевать.
Геннадий присвистнул тихонько.
– Понятно. Знаешь, у Роберта Шекли есть такой рассказ, "Кое-что задаром" называется. Не припоминаешь?
– Ну отчего же! Помню прекрасно: мужику одному там все ни с того ни с сего подарки сыпались, а потом его отрабатывать за них на какую-то – черт-те куда! – планету послали.
– Ага. Фирма там еще интересно называлась. Кажется, "Поуха минайл". Может, и тебя так скоро – по уху, номинально?
– Скорей бы уж!