Были каникулы. (Не помню – какие.) Спустившись по длинной крутой лестнице кинотеатра «Аврора» после просмотра кинофильма (не помню – какого), попала под дождь. Побежала по Покровке вдоль углового дома с пологой крышей, надеясь найти пристанище в «Ремонте обуви», или в соседнем магазинчике, но у них был обед.
Чуть подальше существовало тогда удивительное помещение, где вдоль трёх стен стояли рядком телефонные будки, а в четвертой стене, выходящей на улицу, располагалась входная дверь и витрина, возле которой, за столиком, похожим на трибуну, сидела сердитая старушка и меняла разные деньги на двушки. К трибуне был приткнут ещё один столик, низенький, похожий на табуретку, а на нём лежала толстенная растрёпанная телефонная книга.
Увидев эту книгу, я поняла, что безумно соскучилась по одному необыкновенному голосу. Я не слышала его целую вечность, потому что у нас не было занятий в те каникулы. С независимым видом я подошла к столику и открыла книгу на букве «П». Сердитая старушка покосилась подозрительно, потому что я была восьмиклассницей, а восьмиклассники, ясное дело, могут как угодно набезобразничать. Но я скроила самую серьёзную мину, на какую была способна, и, как ни в чём не бывало, продолжала искать фамилию, звенящую и поющую в моей голове. Вот он! Ой, а это не он... А! Это его отец... Надо же, как интересно! Я повторила телефон несколько раз, чтобы лучше запомнить, и залезла в будку. (Пол в будке был значительно выше пола самого помещения.) Двушка у меня была. К7-09-18 набрала я и закрыла трубку рукой, чтобы скрыть дыхание. Никто не подошёл.
Дождь кончился. Восьмиклассницам не полагается бегать вприпрыжку, поэтому я побежала просто так. Я перепрыгивала лужи, и в моей голове прыгало: К7-09-18, К7-09-18...
Чтобы услышать этот голос теперь, надо набрать длинный ряд цифр. В теперешней моей голове, забитой склеротическими бляшками, никакие цифры не прыгают. Но мне не обязательно набирать многочисленные цифры, чтобы услышать этот голос. Я его и так слышу.