Уважаемые горожане, избиратели, товарищи! Всё, что я делал в этой жизни - я делал на благо Отечества и людей, живущих в нём. Мне не стыдно, и я ни о чём не жалею. Наверное, я слишком горячо отстаиваю свою точку зрения, и где-то перегнул палку. Прошу прощения... Но, что стоит сломанная челюсть или жалкая пара выбитых зубов какого-то ничтожного чиновника? Сломанный нос головотяпа и бездельника окопавшегося в городском хозяйстве разве может пойти в какое-то сравнение с той важной целью, ради которой я нахожусь на своём посту? Уважаемые горожане! Надеюсь, вы поддержите меня в моих начинаниях. Я искренне верю, что настанет, наконец, такое время, когда все мы заживём счастливо и спокойно. Дай Бог всем нам до него дожить. (Из обращения губернатора к горожанам, накануне выборов).
Морозное январское утро. Губернатор Геннадий Семёнович Потапченко, оставив машину на заснеженной улице, неторопливым шагом пошёл к храму. Медленно поднимающееся солнце осветило купола. Губернатор зажмурился, снял шапку, перекрестился и, опустив голову, вошел в храм. Шла литургия. Священник читал:
- Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно.…
Потапченко, держа шапку в левой руке, привычно подошёл к аналою, поцеловал икону на нём, перекрестился и поставил свечку. Затем встал в стороне и замер.
- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас…
Помощник губернатора, молодой человек по имени Андрей, лет тридцати пяти, вошел через боковую дверь. Он огляделся и найдя глазами губернатора стал пробираться ближе к нему. Лицо помощника было обеспокоено, во всём облике сквозила тревога и напряжение. Андрей встал рядом с Потапченко и зашептал ему на ухо:
- Геннадий Семёныч… Женщине сосуля в голову попала.
- Когда это случилось? – Потапченко встрепенулся и вперил в него взгляд.
- Два часа назад. И ещё – помощник понизил голос – Она беременна.
Губернатор побледнел и прижал ладони к вискам. Хор запел:
- Во Царствии Твоём помяни нас, Господи…
- Геннадий Семёныч, будем надеяться, что всё пройдёт хорошо – зашептал помощник – Больница отличная, врачи…
- Надеяться? На кого? – раздражённо перебил его Потапченко и, убрав руки с лица, посмотрел в сторону алтаря.
Несколько минут он, молча и неподвижно, стоял, всматриваясь в лики святых, и казалось, окаменел. Андрей тоже замолчал и потупился. Свечи замерцали. Некоторые из них погасли, испуская тоненький синеватый дымок. Потапченко подошёл ближе к алтарю, опустился на колени и наклонил голову.
Священник продолжал:
- Бог, молитвами святаго, славнаго, всехвальнаго апостола…
Потапченко вздрогнул, поднял голову и встал с колен. Повернув к священнику измождённое лицо, он оторопело посмотрел на него и спросил:
- Что?
Затем решительно зашагал к дверям. Было видно, что он пришёл к какому-то важному решению. И далось ему это нелегко. Андрей поспешил за ним. Они вышли из храма и, спустившись по ступенькам, пошли через двор.
- Андрюша, поезжай в больницу и проследи там…Ну, сам знаешь – попросил взволнованно Потапченко, подходя к машине.
Он хотел взяться за ручку дверцы и потянулся к ней рукой. Но заметил, что продолжает сжимать в этой руке шапку. Тогда он поднёс её ближе к глазам и стал зачем-то разглядывать, вертя в руках. Как будто видел впервые. На его усталом лице застыло странное выражение.
Помощник заметил, что губернатор сильно расстроен и постарался облегчить его состояние:
- Не волнуйтесь вы так. Столько раз было…
Потапченко отрешённо кивнул головой. Налетевший ветер растрепал его седые волосы и обдал холодом лицо, на котором отчётливее проступили морщины. Он поёжился и огляделся. Из храма выходили люди. Многие из них узнавали губернатора и здоровались с ним, поздравляли с праздником. Он пробовал улыбаться в ответ, но получалось плохо. На его лице отражалось волнение, и он ничего не мог с этим поделать. Тогда он надел шапку и обращаясь к Андрею, сказал:
- Я больше так не могу. Не выдерживаю…Сволочи!
- Что будем делать? – сурово спросил Андрей.
- Я знаю, что надо делать – ответил губернатор и, решительно садясь в машину, многозначительно взглянул на своего помощника – Надо сделать всё, чтобы такое впредь не повторялось.
- Вы куда, Геннадий Семёныч? – спросил Андрей.
- На тот участок, где трагедия произошла – ответил губернатор – Ты поезжай, Андрюша, поезжай в больницу. Там ты сейчас нужнее. А мне пришли людей из моей команды понадёжнее.
Губернатор отъехал. Андрей несколько секунд смотрел, как удаляется его машина. Затем, доставая на ходу мобильник, пошёл к своей.
Закружился снег. Потапченко включил дворники, выехал на шоссе и, набирая скорость, понёсся к городу. «Поразительно!» – подумал он – «Как некоторые люди своей преступной безответственностью могут испортить такое чудесное утро!» Он всегда считал, что добро должно быть с кулаками. Каждый день, месяц, проведённый на службе, лишний раз доказывали правоту его убеждений. На него, по подобным случаям, несколько раз заводили уголовные дела, и прекращали их под разными предлогами. И всякий раз, после таких эпизодов, он испытывал поразительную лёгкость. Такие выходки молодили его. Он не мог без них прожить. Ощущение свободы, наполнявшее его, было сродни тому ощущению, которое испытывает верующий человек, выходя из храма. Освобождение и очищение...
Начинался новый рабочий день. Из подъездов домов выходили люди и спешили на работу. Сбавив скорость, губернатор увидел, как один мужчина, поскользнувшись на льду, неловко упал на спину. Вот ещё один растянулся, переходя дорогу. А вот не дойдя до остановки, держась за руки, упали две женщины. Потапченко притормозил, пригляделся. Его обогнала «скорая» и остановилась впереди, возле одного из домов. Решив узнать, что происходит, губернатор припарковал машину и вышел. Возле остановки собралась толпа. Подойдя ближе, Потапченко услышал:
- Безобразие! Только вышла! Не успела пройти пару шагов, а тут такое…Каток сплошной – жаловалась пожилая женщина.
- Как дальше жить будем? – потирая ушибленную ногу, проворчал мужчина с сумкой через плечо – До работы не успеешь дойти – все руки и ноги переломаешь!
Толпа взволнованно загудела. Потапченко протиснулся сквозь людей и увидел, как на носилки, принесённые со «скорой», положили старушку. Она застонала, когда прохожие и работники скорой помощи попытались поправить ее ноги.
- И куда только смотрит администрация! – раздались возмущённые голоса.
- Почему песок не сыпят?!
- Ни одного дворника!
- За что деньги платим?
Переговариваясь друг с другом, люди стали расходиться. Губернатор с серым от переживаний лицом отошёл в сторону и поспешил к машине. Сев за руль, он поморщился и замотал головой. На свой пост он заступил недавно. Но чем глубже он погружался в проблемы городского хозяйства, тем больше чувствовал свою ответственность перед людьми. Удивительные факты коррупции и стяжательства всплывали один за другим. Желая снять напряжение, Потапченко помассировал пальцами виски. Увиденная картина потрясла его. Наконец, он собрался с мыслями и через пару минут въехал во двор управляющей компании. Показав охраннику красную корочку, припарковал машину.
- Где у вас директор? – спросил Потапченко проходившего мимо рабочего. Тот, молча, махнул рукой в нужную сторону. Губернатор поднялся на этаж, вошёл в приёмную и, минуя надменную секретаршу, прошел в кабинет. За столом, прихлёбывая чай, со скучающим выражением на лице, сидел человек в очках, плотного телосложения. На лежащем перед ним листе бумаги, он что-то рисовал. Потапченко подошёл ближе. Тот, отставив чашку в сторону, удивлённо посмотрел на него и сказал:
- Вы кто? По какому вопросу?
- Ты что это здесь рисуешь? А? Идиотина! – ответил Потапченко, взяв листок со стола.
- Ты кто такой? – директор встал и поправил очки – Положи на место! Это бумаги для служебного пользования! – он вышел из-за стола и, выставив живот, принял угрожающую позу.
Потапченко смял листок и швырнул в лицо директору со словами:
- Где уборка улиц по графику? Где гранитная крошка? Над людьми издеваетесь!
Директор снял очки и, положив их в карман рубашки, сделал сосредоточенное лицо.
- Что вы себе позволяете? Как себя ведёте? – залепетал директор, узнав губернатора – Это вам не Москва! Культурная столица! Вы эти замашки бросьте…
Не дав договорить, тяжёлый кулак губернатора ударил его в лицо.
Грузный директор с шумом грохнулся на стол и, задрав ноги, перелетел через него. Опрокинутая чашка, разливая чай, покатилась по полу. Директор завозился, пытаясь встать, закряхтел от обиды, и кое-как ухватившись за подлокотники кресла, поднялся. С шумом выдохнув воздух, с лицом полным ненависти и злобы он двинулся на Потапченко. Губернатор подбадривал его, спокойно прохаживаясь по кабинету:
- Вы только в «Твиттере» гадости мне писать мастера! А как только до дела доходит…
Директор размахнулся, но Потапченко перехватил его руку, дёрнул на себя и, схватив за шею, потащил к окну. Влепив директорскую морду в стекло, он несколько раз усердно тряхнул его и сказал:
- Смотри, сволочь, смотри! Видишь, сколько сосулей нависло? А ты чем занимаешься? Чаи гоняешь?!
- Я график уборки составлял – завозил губами по стеклу директор – У-у! Отпусти, гад!
Секретарша, услышав странный шум, решила поинтересоваться, что случилось. Открыв дверь, она вошла и возмущённо воскликнула:
- Что здесь происходит! Прекратите немедленно!
Подоспели люди из команды губернатора, вызванные его помощником. Они вошли в кабинет и оттеснили секретаршу в сторону.
- Вот люди на льду кувыркаются! – продолжал Потапченко – Видишь?
- Отпустите! Какие люди? – бросив все попытки освободиться, застонал директор.
- А-а-а! – крикнул Потапченко, увидев, что к нему пришла подмога – Он не видит! А мы сейчас окошечко откроем, чтобы дяденьке всё видно стало.
Губернатор отпустил директора и сделал знак своим людям. Трое из них подскочили и завозились возле директора. Один, откинув занавески, распахнул окно, а двое, держа директора за ноги, высунули его в окно. В комнату, разметав занавески, влетел морозный воздух.
- Что вы делаете! Ох!.. О-о-ох! – заорал директор, схватившись руками за подоконник.
- Да прекратите, наконец, это самоуправство! – всплеснув руками, закричала секретарша – Я полицию вызову! Думаете, раз губернатор, так и можно всё...
Потапченко обернулся и смерил её презрительным взглядом. С красным от возмущения лицом, она вышла из кабинета, уселась за свой стол и стала набирать номер.
- Давай, давай! Вызывай! – процедил сквозь зубы Потапченко.
Довольный исходом событий, он подошёл к секретарше и, уперев кулаки в стол, сказал, улыбаясь:
- Ну что? Припугнуть меня захотела? Думала, я испугаюсь! Не выйдет!
Он так сильно треснул кулаком по столу, что с него упал дырокол, а секретарша подпрыгнула на стуле, зацепив рукой стопку бумаг на столе. Белые листки, кружась, упали на пол.
- Окопались тут! Бумажки, скрепочки! – взревел Потапченко, зацепив ногой дырокол – Волокиту развели! Бездельники!
- Давайте его сюда! – крикнул он в сторону окна.
Помощники вытащили директора, поволокли его на середину комнаты и усадили на стул. Директор, обхватив себя руками, затрясся.
- Байбаков, кажется? – попытался уточнить губернатор и вопросительно посмотрел на одного из своих помощников.
Тот достал блокнот и стал смотреть список.
- Владислав Сергеевич Байб-б-ов – зашевелил директор синюшными от холода губами и заплакал.
- А вот плакать не надо! – сказал Потапченко жалостливоым голосом.
Он взял со стола остро отточенный карандаш и подошёл к директору. Байбаков попытался встать, но его удержали.
- Что же ты наделал, Байбаков? – продолжал Потапченко – Ты хоть понимаешь, что ты наделал? А? – он нагнулся к его лицу и заглянул в глаза.
Байбаков всхлипнул и отвёл взгляд, губы его затряслись. Секретарша налила ему стакан воды. Он стал пить, проливая капли на галстук. Губернатор отошёл к окну и, поигрывая карандашом, стал задумчиво смотреть на улицу. Затем обернулся и сказал:
- Ты этой сосулей не только женщине в голову попал. Ты мне её в самое сердце воткнул! Нанимаешь гастеров, платишь им копейки, а лишку в карман! Вот они тебе крыши и дырявят, олухи.
Потапченко подошёл к директору и приставил остриё карандаша к его груди. Байбаков вытаращил глаза и испуганно засучил ногами.
- Перестаньте! Ему же больно! – крикнула секретарша.
- Нет! Это мне больно! – возразил Потапченко – Вы своим головотяпством и плохим отношением к работе мне боль причиняете – он, погрозив директору карандашом, положил его на стол.
Один из помощников губернатора забавно вытаращил глаза и, напирая на секретаршу, загнал её в угол кабинета. Не давая выйти, он приблизил к ней лицо и зачмокал вытянутыми в трубочку губами, передразнивая. Приехал Андрей. Он вошёл, оценил обстановку и выйдя за дверь достал мобильник. Стараясь, чтобы его никто не услышал, он отошёл в сторону и заговорил:
- Отец Алексей? Это Андрей, помощник Геннадия Семёныча…Вы бы не могли приехать? Тут такое… - он закивал головой – Хорошо, Хорошо!
Прибыл наряд полиции. Потапченко встретил их у входа в приёмную.
- Что здесь произошло? – спросил майор полиции, оглядывая помещение – Геннадий Семёнович, здравствуйте.
Потапченко отвёл его в сторону и, понизив голос, стал что-то объяснять. Послышались фрагменты разговора:
- Да, да...Да-а!...Ну-у?... Что вы говорите!
Они некоторое время пошушукались и, пожав друг другу руки, разошлись. Полицейские вышли. Секретарша вышла на середину и воскликнула недоумённо:
- А как же…? Я хочу написать заявление. И потом…
Майор обернулся и махнул на неё рукой. Обескураженная секретарша , обхватив голову руками, в изнеможении опустилась в кресло. Потапченко заходил по комнате, рассуждая и прикидывая.
- Так, так – сказал он через некоторое время, обращаясь к директору – К полудню сбить все сосульки! Чтоб ни одной не осталось.
- У меня очки вниз упали – пожаловался Байбаков – И потом нам не успеть...
- Ничего не знаю! – повысил голос Потапченко – Если нужна помощь, я направлю её с соседних участков. Сбить сосули и точка! А если не успеешь...Следом за своими очками полетишь!
Потапченко взял директора за шиворот и тряхнул его. Байбаков испуганно закивал головой. Вошёл священник отец Алексей. Увидев губернатора и сжавшегося в комок директора, он сказал:
- Геннадий Семёныч, остановитесь! Так нельзя…
Священник подошёл к Потапченко, положил руку на его плечо и добавил:
- Я понимаю вас. Вы переживаете. Нам всем неприятно. Но это не выход! Рукоприкладство…Не по-божески...
Губернатор отпустил директора, повернул к отцу Алексею усталое лицо, удивлённо посмотрел и ответил с горечью:
- А беременную женщину сосулей в голову?! Это как? По-божески?
Потапченко развернулся к священнику и, глядя в его глаза, продолжил твёрдым голосом:
- А четыре перелома в день, когда ничего не подозревающие люди калечатся по дороге на работу? А лопнувшие трубы и замороженные дома в лютый мороз? А в них старики…Детишки малые…Это по-божески? Что молчите, святой отец? Нечего ответить?
Потапченко тяжело задышал. Глаза его подёрнулись влагой и заблестели, что придало им ещё большую выразительность. Отец Алексей, не выдержав напряжения, отвел взгляд. На некоторое время воцарилось молчание. Директор, уличив момент, спрятался под стол. Наконец священник решился заговорить первым:
- Вы верующий человек, Геннадий Семёнович и знаете, что Господь учит нас смирению и мудрости. Терпению… Бог это любовь!
- Я знаю. Бог есть любовь. Да – ответил губернатор.
Он опустил голову, но тут же поднял её, гордо посмотрел в глаза священнику и сказал с чувством:
- Но я могу выбирать, кого мне любить, а кого нет…
- Посмотрите на лица людей, святой отец! – продолжил Потапченко ещё больше распаляясь – Зайдите в метро или пройдитесь по улице. Что вы увидите? - Замученные, хмурые, недовольные лица! В глазах ворох проблем. Их жизнь тяжела и порой горька до невозможности!
- Придите в себя, святой отец! Проснитесь! – губернатор нервно взмахнул рукой – Кто поможет этим людям? Кто облегчит их страдания? Сотрёт печаль с их лиц и протянет руку помощи? Простой говорильней и обещаниями здесь не поможешь.
Отец Алексей, покачал головой и со скорбным выражением, вымолвил:
- Сказано в писании: «Всё неисправленное и неисправимое исправляется смирением и молитвой».
- Но там есть и другое – Потапченко напрягся: – «Кто сеет скупо. Тот скупо и пожнёт; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнёт».
- Ваша позиция, святой отец, сродни равнодушию и попустительству – добавил Потапченко, выразительно взглянув на священника – И я не могу себе это позволить в силу своей должности.
Воодушевлённый своими идеями он зашагал по комнате, размахивая руками:
- Я проехал по городу и что я увидел? А это ещё зима не началась! А что будет потом?
Губернатор вдруг остановился, выпучил безумные глаза и решительно произнёс:
- Помочь обездоленным! Это ли не долг каждого христианина? Я вижу их лица каждый день. Они стоят перед глазами и не дают мне покоя. Ни днём, ни ночью! И знаете что?!
- Что? – воскликнул изумлённый священник.
- Я благодарен им за то, что они разбудили меня. Проснитесь и вы, наконец. Настоятельно вам рекомендую.
- Проснитесь все! – губернатор обвёл руками комнату – Или считаете что я не прав? Кто так считает, может уйти. Держать никого не буду.
Директор испуганно выглянул из-за стола, секретарша крепче вжалась в кресло. Помощники молчали. Отец Алексей, поглаживая бородку, о чём-то напряжённо размышлял. Наконец Андрей выступил вперёд и сказал:
- Мы с вами, Геннадий Семёныч!
- Я буду молиться за вас! – восторженно произнёс отец Алексей.
Оживлённо разговаривая, команда губернатора поспешила на выход. Потапченко, взявшись за ручку двери, остановился, обернулся к директору и погрозил ему кулаком.