Отражение.
20 февраля 2012 г
Коджитатионис.
Просторная зала наполнена прозрачным дневным светом. Шторы колыхаются от лёгкого ветра, проникающего сквозь большие распахнутые окна. Он приносит в помещение свежесть и аромат цветущих вишен. Тёплыми снопами лучи солнца озаряют помещение. Перед полукругом из десяти человек стоит мужчина. Чёрные волосы посеребрены сединой, мудрые карие глаза поочерёдно скользят по сидящим. Величественная осанка и высоко поднятый подбородок не дают усомниться – он здесь глава. Все взгляды устремлены на говорящего. Тихий глубокий голос мягкими волнами разносится в пустых стенах. Кажется, спокойствие и умиротворение проникло сюда и по-хозяйски устроилось отдохнуть.
Сегодня Верховные собрались, чтобы выбрать нового Посланника и уговорили её прийти. Она сопротивлялась, как могла, объясняя отказ необходимостью отъезда. Но всё оказалось тщетно. Хоть девушка и не была одной из глав, но именно в этот раз ситуация обязывала. И теперь она стояла поодаль и практически не слушала нудные отчёты, которые казались неинтересными. Ждала момента, когда начнётся обсуждение кандидатов, ради которого и переминалась с ноги на ногу уже битых полчаса. Неожиданно комната перед глазами поплыла, а сердце забилось так быстро, словно боялось заглохнуть. Нестерпимая боль пронзила тело, заставив буквально сложиться пополам. Казалось, по сосудам течёт жидкий огонь с примесью битого стекла.
– Не-е-ет! – отчаянный вопль прорезал тишину залы.
Десяток удивлённых взглядов тут же устремился к ней, но от такой боли нельзя отвлечься, зацепившись за чужое внимание.
– Не-е-ет! – боль свалила на пол маленькую изящную фигуру, заставляя корчиться в предсмертной агонии.
Человеческое горло способно издавать такой звук только под пыткой. Когда мука превращает разумное создание в животное, которое завывает, стонет и рычит. Но откуда взяться палачу в светлом и воздушном помещении, где происходит собрание? Высокий и статный мужчина, сидящий рядом, вскочил и отступил на шаг. Тёплые голубые глаза стали двумя омутами страха, рука помимо воли вцепилась в стул с такой силой, что дерево захрустело. Остальные члены собрания тоже поднялись со своих мест и окружили скрюченную фигуру. Ближе, чем на пару шагов не подошёл ни один. Страх перед тем, что происходило, приморозил к месту, не давая возможности ни пошевелиться, ни помочь.
– Фе-е-е-ерре-е-е-е-е…! – последний, срывающий связки, крик захлебнулся булькающим звуком.
Фигура на полу изогнулась дугой, практически оторвавшись от пола, и с глухим стуком рухнула на лакированный паркет, оставшись недвижимой. Несколько мгновений звенящая тишина наполняла комнату. Наконец, старший неохотно шагнул к скрюченному телу, склонился... Всхлип сталью распорол плотный воздух. Верховный отскочил, как от гремучей змеи. Плечи девушки затряслись от беззвучных рыданий. Одна из совета – худощавая женщина с густыми светлыми волосами – окинула сердитым взглядом собравшихся, решительно подошла, присела на корточки и тихо позвала:
– Уна! Что случилось?
Боль прошла, но, казалось, лучше бы не проходила и позволила умереть, чем пережить такое. Горло сдавливали рыдания, слёзы кипятком обжигали ледяные щёки. Щемящее чувство потери сжимало сердце холодными тисками. Голоса окружающих доносились издалека, словно она ушла слишком далеко и слышит лишь слабое эхо.
– Принесите воды, – не дождавшись ответа, бросила женщина застывшим наблюдателям. Аккуратно, боясь напугать, коснулась дрожащего плеча: – Уна, что произошло? Ты в порядке?
– Фе…Ферре… – она заставила себя заговорить, чтобы они отвязались. – Ферре. Его больше нет.
Вставать не было ни сил, ни желания. Глаза оставались закрытыми. Хотелось только одного: чтобы её оставили в покое. Но осуществиться желанию не удалось. Крепкие руки подняли с пола, перетащили непослушное тело и прислонили к стене. Что-то холодное ткнулось в пересохшие губы. Стакан? Кажется, кто-то просил принести воды. Слипшиеся губы раскрылись с трудом. Сделав пару глотков, она почувствовала себя чуть лучше. Тело больше не трясло, а всхлипы не мешали говорить.
– Ферре больше нет, – повторила она, будто стараясь убедить саму себя. – Он погиб в пожаре. Я всё чувствовала.
До слуха донеслись перешёптывания. Один из голосов вызвал раздражение, заставившее зелёные глаза широко распахнуться, а затем хищно прищуриться. «Старший! Это он во всём виноват!» – пульсировало в голове. Боль начала пропадать, вытесняемая яростью. Уна вскочила на ноги и бросилась на старшего. Естественно, её тут же перехватили, не дав коснуться.
– Это ты виноват! Я просила тебя! – тонкие губы судорожно кривились, глаза, казалось, источают огонь, который вот-вот выплеснется наружу, поглотив всех окружающих. – Умоляла, чтобы отпустил меня с мужем! Я могла бы помочь! Но ты не позволил!
Сильные руки удерживали, как прочная сеть, и она бессмысленно билась, как пойманная рыбёшка. Но гнев нашёл выход. Увлечённые происходящим, собравшиеся не заметили, что в миг всё потемнело, будто яркое солнце закрыла чёрная туча. Громко хлопнуло распахнутое окно, шторы колыхнулись на сильном ветру, словно плащи мифических персонажей. Верховные бросились закрывать створки. Рядом раздался раскат грома, заставивший содрогнуться стены.
– Уна, перестань! – стараясь перекричать грохот, рявкнул старший.
Но сейчас она не могла остановиться. Физическая боль и душевные страдания изливались в неконтролируемой злости.
– Уходите. Все. Быстро! – Голос звучал негромко, но Верховные услышали эхо грома в каждом слове.
Новый порыв ветра раскидал людей, пытавшихся справиться с задвижками. Разом с оглушительным звоном вылетели все стёкла. Испуганные Верховные в панике побежали к двери, оставив посреди комнаты хрупкую фигуру. Опустившуюся темноту яркой вспышкой прорезала молния, а затем раздался такой грохот, будто небо упало на крышу. Платиновые пряди волос хаотично развевались, как щупальца осьминога. Широко распахнутые глаза отражали молнии, которые сверкали часто, как сигнальный фонарь. Она зажмурилась, понимая, что в этот раз не сможет совладать со стихией. Слишком многое навалилось. Боль, которую довелось испытать, оставила неистребимый осадок в теле. Потеря любимого, острыми клыками рванула сердце, пропахав кровавые борозды. Вина за то, что её не оказалось рядом мучительно скребла душу. Нужно просто отдаться на волю небес и будет так, как решат они. Новая молния упала прямо на здание. Каменные стены с оглушающим грохотом обрушились, примятые покорёженной крышей. Гром вторил сводящим с ума звукам, создавая симфонию разрушения.
Верховные тёмными статуями застыли под хлещущими каплями дождя. Освещённые стальными вспышками лица отражали благоговейный страх. Чёрное небо нависло так низко, что буквально физически ощущалось давление. Гром смешивался со скрежетом и треском разваливающегося строения. Они знали, буйство непогоды вызвано не привычным ритмом природы. Его породила та, что осталась в доме. В мгновение, когда разбитое здание, сложилось, как карточный домик, стихия, казалось, успокоилась. Насытившаяся гроза угомонилась, небо осветили яркие солнечные лучи, разогнав непогожую тьму. Виновница осталась погребённой под каменным завалом.
Отредактировано 08.11.2013г.