"Сон, светлый счастья сон мой - Эмеральда..."
Стою на ее балконе, смотрю куда-то вдаль, нервно курю.
Прошло несколько недель с того утра, как она обнаружила кровоточащего меня в проходе
мерзлой арки. Мы вроде бы как и вместе, но хер его знает, что там с ней произошло.
Ребенка, который так самозабвенно меня любил раньше, больше нет. Может, это и к лучшему.
Я перестал злиться и постепенно погрузился в то же статичное состояние, что и она.
Ни работы, ни счастья, ни разнообразия. Ничего. Пустота.
Я не думал, что так будет. Мне не хватало заботы, ее слез, существа, на котором можно
срывать свою злость, зная, что чем эгоистичнее я себя веду, тем сильнее она будет
любить меня.
Ничего подобного.
Мне как-то все равно, что у нее там на душе, но все же мне становится не по себе, когда
она вдруг опускается на пол, прижимается к моим ногам и замирает так, словно просит
у меня прощения за то, что уже не может быть такой, как раньше. С точки зрения
реалиста, она стала гораздо лучше, взрослее, удобнее что ли. Но я вспоминаю ее детский
голос, милую улыбку, наивные слезы, и дикая волна проклятой ностальгии вместе с
депрессняком накрывает меня с головой.
Не зная, как разобраться с этим траблом, я снова начал дико бухать, накидываясь на
запрещенные вещества с довольно забавной на мой взгляд яростью.
Дабстеповские тусы по-прежнему остались для меня поводом напиться, и я стал посещать
каждую, не пропуская ни одной. Она же перестала на них ходить, скорее всего, из-за
назойливого внимания Крипа, причины которого я до сих пор не узнал, притворившись
перед самим собой, будто мне наплевать на эту самую причину.
Помню, как пришел, прополз к барной стойке, протянул бармену пятихатку, которую "занял"
у своей, накатил водки с ред буллом и начал искать глазами Андрюху, с которым намеревался
как следует дунуть за углом заведения. Андрюхи не было, зато примелькался Фримен. Убе-
дившись, что он не занят, пошел поздороваться.
- Привет, - протянул я руку, чувствуя, как меня чуть вдарило от выпитого.
Фримен, кстати, жестко изменился с тех пор, как я вернулся к ней. Впрочем, с того
дня я с ним не разговаривал ни разу, даже по работе. Видимо, настало время спросить,
что у него там с ней было. Может, объяснит мне, почему моя баба ведет себя несколько
неадекватно по сравнению с прошлым поведением.
- Здравствуй, - ответил Фримен. - Как ты?
- Собирался пойти воздухом подышать, - заявляю я, решив пользоваться ситуацией.
- Есть что?
Хм, такой вопрос со стороны Фримена необычен. Судя по его виду, убиваться он стал
сильнее, чем я. И, сдается мне, у нас с ним общая на то причина.
- Да, у меня на троих хватит, - заверил его я. - Идем.
Мы вылезли наружу, отошли подальше и забились в угол между домами. Забили, затянулись.
Причем так хорошо затянулись, что я даже перестал чувствовать холод.
- Давно тебя не видно, - заметил Фримен. - В запое был что ль?
- Да нет, - ответил я. - Это ты, говорят, стал убиваться жестко.
- Не особо жестко, - пожал плечами он. - Чтобы жестко, все-таки денег надо побольше.
Судя по тому, как Илюша платит, алкоголиком вряд ли стану.
- У моей бы взял. Она вроде как никому не отказывает.
При упоминании о ней Фримен заметно раздражился.
- Я с ней не общаюсь больше, да и на тусы она не ходит теперь.
- Послал ее? - усмехнулся я.
- Скорее наоборот, - улыбается Фримен. - Леха, ты же меня, похоже, нарочно сюда вы-
тянул, чтобы про нее поспрашивать.
- Да не горит вроде. Чего мне про нее спрашивать? Баба она и есть баба.
- Нет.
Глаза его как-то по-особенному загорелись, то ли от косяка, то ли от чего-то другого.
- Нет, - повторил он. - Она не баба.
- Она тебе давала? - как-то резко спросил я, не рассчитав возможные последствия.
Фримен отреагировал не вполне дружелюбно.
- С какого это тебя моя личная жизнь стала интересовать?
- Я просто спросил. Чего так сразу напрягаешься-то?
- Не давала она мне. И Крипу не давала, если для тебя это важно.
- Мне как-то похер, пусть хоть со всеми трахается, просто когда я ее бросил, она
была девственницей. Интересно же узнать, кому удалось-таки ее развести.
Фримен посмотрел на меня, как на идиота, и, не говоря ни слова, обошел меня и двинул
к бару. Я охренел, попытался его догнать.
По накурке это не так легко.
- Ты чего? Из-за нее что ли?
Я не понял, как так получилось, что я лежу на снегу, а он нависает надо мной, вцепив-
шись в мою куртку и еле сдерживаясь, чтобы не ударить.
- Да, из-за нее! - сорвался наконец Фримен. - Из-за нее, той, которая ради тебя шла
на столько мерзостей, лишь бы тебя никто не трогал и наркотой обеспечивал! Да ты
хоть знаешь, что с ней происходило, пока ты выебывался и бухал в стороне?
Я впервые за два года видел его таким. Фримен тряс меня, как куклу, орал и - Джигурду
мне в почки! - даже плакал. Да, я видел эти две блестящие дорожки на его щеках, и
искренне ненавидел себя за то, что довел его до такого состояния.
- Ты что, до такой степени влюбился в эту дуру? - удивился я и попытался подняться.
В эту же секунду сильный удар в челюсть уложил меня обратно.
Фримен кого-то ударил? Быть такого не может. Нет, я в это не верю.
Тут же я понял, что он определенно находится еще под чем-то, скорее всего, под
феном или солью. Я сел, на всякий случай ни говоря ни слова, а он вдруг по-
качнулся и рухнул, так резко, что я еле успел подхватить его.
- Да, я люблю ее, - всхлипывая, заговорил он. - Ты даже не представляешь, как
сильно. Я жизнь готов за нее отдать! И как я только сдерживаюсь, глядя, как
ты играешь с ней?!
Сказать, что я был в шоке - это ничего не сказать. Плачущий Фримен в моих руках -
это настолько дикая и нереальная картина, что я даже и не знал, что делать.
- И что, Крип так же по ней убивается?
Проклятые мысли вслух.
- Не знаю, спроси об этом у него, - начал успокаиваться Фримен, если судить по
голосу.
Вот как. Я и подумать не мог, что та, от которой я так долго отмахивался, уничто-
жила по меньшей мере двух человек.
Проехала машина, спалив фарами нас, беспомощно сжавшихся на обледеневшем снегу нарко-
манов. Светанула и проехала, скрипя шинами.
Фримен очнулся первым. Видно было, что он жалеет о сказанном, но знает, что уже
бесполезно отмазываться.
- Прости, что ударил, - глухо сказал он и протянул мне руку, помогая подняться.
- Ничего, я за дело получил. Я не знал, что все так запущенно. Ты меня ненавидишь,
наверное.
- И да, и нет.
Я уловил смысл его слов не сразу, но когда уловил, почувствовал, как острое чувство
жалости и ревности заполняет меня доверху.
Фримен при мне вытащил из рукава пакетик с чем-то белым и сжал его в кулаке.
- Ты иди, я позже подойду.
Я огромными глазами смотрел на него, не веря происходящему. Нет, быть того не мо-
жет, чтобы какая-то глупая баба заставила некогда здравомыслящего парня так целе-
направленно себя убивать. Но здесь я уже ничего не смог бы поделать, даже если
бы захотел. Одержимого не остановишь.
Я хотел сказать ему "прости", но как-то не получилось. Да, я крайне редко извиняюсь,
но этот мой подвиг он вряд ли оценит, в его-то состоянии.
Я развернулся, чтобы уйти, но он окликнул меня. Я обернулся.
Навсегда запомню его, с безумно сверкающими синими глазами и бессмысленной улыбкой,
сжимающего в кулаке пакет с белой смертью, смотрящего мне прямо в душу своим
уничтоженным взглядом.
- Береги ее.