Лукреция , дрожащими руками поддерживая платье, осторожно шла по ночному коридору. Ей казалось, кто-то неслышно шелестит сзади .»Это тишина. Тишина идет за мной , напившись мятного чая, и она совершенно сонная»,- стараясь подбодрить себя, фантазировала рано созревшая девочка. В лунном свете, что струился с маленьких продолговатых окон с витыми бронзовыми рамами, ее золотистые длинные волосы казались совершенно нереальными. Там , где потоки лунного света проходили сквозь локоны, волосы вспыхивали изумрудно-фиолетовыми искрами.
«Главное, чтоб у него не горели свечи. Главное , чтоб у него не горели свечи,»-мелко стуча зубами от ползущего ужаса , шептала Лукреция. Хрупкие костяшки пальцев, вцепившиеся в тонкое кружево, побелели так, что уже смело соперничали с белоснежным платьем.
Ей минуло 12 лет. Верная Ахтимия постаралась на славу- и до того пьянящий аромат юной кожи смешался с терпкими , с ума сводящими благовониями, которые служанка старательно втерла в предварительно распаренную до изнеможения девочку. С тех пор, как возник этот дьявольский замысел, Лукреция часами пропадала возле Ахтимии, глаз не сводя с ее черных колдовских рук. Эти юркие , змеистые руки доставали банки с темно-зеленым пузыристым стеклом, толкли невероятно вонючие зерна в маленьких дубовых ступочках , смешивали их в одной лишь Богу ведомой пропорции, и невыносимый запах тухлого мяса, к полному изумлению девочки постепенно сменялся …вот будто в их маленькую коморку неожиданно сверху обрушился вишневый цветущий сад. Процесс, вероятно , подошел к концу, но Ахтимии , видимо и этого чарующего аромата казалось недостаточно для осуществления задуманного.Она обхватила банку с готовой мазью руками, закрыла глаза и долго сидела, как мертвая. Напуганная Лукреция уж было протянула к ней руку, как служанка, наконец, очнулась, и произнесла единственное слово : «лунник».
Это растение находилось в конце сада, и Лукреции ни разу не удавалось подсмотреть на его цветение- лунник расцветал лишь в полночь, и к рассвету цветы опадали, тусклые и безнадежно увядшие.
Они стремительно шли по саду -высокая черная женщина, похожая на цыганку и девочка с золотыми волосами, похожая на ангела, и подолы платьев быстро намокли от ночных трав. Они подоспели вовремя- на луннике не было ни одного цветка. Лукреция села на колени, глаз не сводя с огромного мохнатого куста с длинно- зелеными тугими иглами, которые даже отдаленно не напоминали бутоны. Вдруг куст слегка дрогнул, будто под ним кто-то пробежал, Лукреция заглянула вниз- никого . Ахтимия приложила палец к губам и повела глазами на растение. Будто неведомый дирижер взмахнул палочкой, и по его приказу подземные соки стремительно рванули ввысь. Куст изогнулся во второй раз, как живое существо, задрожали возбужденные листья и с них посыпалась влага .Самый крупный , тугой бутон дрогнул и стал стремительно раскрываться. Огромные желтые лепестки с хрустом выпрастовывались по кругу и за несколько секунд миру явился дивный ночной цветок .За ним- другой и вот весь куст, как в сказке дрожал новорожденными цветами с густыми ярко-желтыми лепестками. От каждого цветка, как от маленькой луны, струился неуловимый серебристый свет .Ахтимия не стала долго любоваться , она деловито засучила рукава и не слушая никакие просьбы и мольбы девочки, оборвала почти все лепестки вместе с длинными усатыми тычинками. Цветы почти не пахли, но после долгого вываривания и выпаривания несколько густых,горячих маслянистых капель добавили к предыдущей смеси блудливый аромат греховных ночей »Теперь все»,-удовлетворенно произнесла служанка и задула свечи.
Лукреция шла по ночному коридору, и ему не видно было конца. Уже совсем замерзли маленькие босые ножки и перестали чувствовать ткань тонкие пальчики, когда та самая заветная дверь, которая снилась ей ночами, оказалась перед ней и была она не как во сне -плотно заперта, а слегка приоткрыта, и в этот просвет змеился свет. Лукреция закрыла глаза и шагнула вперед…
Кардинал Родриго Борджиа крепко спал. На маленьком бронзовом столике горели свечи .Зеленое шелковое покрывало, почти сползшее с обнаженного тела, казалось морской волной , так сверкали, мерцали на нем зеленовато-синие искры. Лишь рука с плотно сжатыми пальцами, лежавшая на живом покрывале, сдерживала набегавшую зеленую волну. Лукреция смотрела на эту сильную руку так долго, что она стала казаться ей крупной розой с засохшими корявыми лепестками. И тогда она пошла к ней, глядя только на нее, пламя свечей колыхнулось. Девочка опустилась на колени , закрыла глаза и прикоснулась губами к застывшим корявым пальцам. Рука была теплой и хорошо пахла.
Было бы здорово просидеть так всю ночь, а утром бесшумно уйти. На минуту ей показалось, что так и должно было быть, но судьба этой девочки. призванной сыграть свою роль в истории средневековой Италии, была уже заранее предрешена. И чтобы ей воспротивиться, надо было обладать очень большой силой воли…
Кардинал вздохнул и застонал. Лукреция, будто очнувшись , метнулась с колен, будто бабочка взмахнула крыльями, и задула свечи. «Что, кто это?»-спросил Родриго Борджиа и слегка приподнялся -девочка рванула с себя тонкую рубашку , и опять опустилась на колени возле его ложа. Сердце ее гулко колотилось, жесткие пальцы, которые она только что целовала ,уже касались ее тела.
В свои шестьдесят два года Родриго Борджиа был необычайно сладострастен. Не счесть было юных красавиц, непрерывно поставляемых в его покои .Несмотря на то, что именно в Италии родилась и прогремела на весь мир слава семейства Борджиа, в жилах их текла горячая испанская кровь .Необычный запах юной кожи ударил в голову. Сон как рукой сняло
»Джулия»-прошептал мужчина и мгновение спустя девочка , будто мертвая -лежала под жадным немолодым телом кардинала. Движения его были грубы и неистовы, как в юности, и не терпели возражения, тем более сон успел освежить его. Джулия также была покорна ,и поначалу он не отследил никакой разницы, только вот мелькнула и тут же растаяла мысль о несостыковке сводящего с ума запаха и беззащитной растерянности юного тела. Он привычно хватанул зубами взбухший сосок и услышав в ответ протяжный девичий стон, обрел ту полноту агрессивной силы, которую он особенно обожал в себе. Но Родриго все же изо всех сил сдерживал себя, больно сжимая тонкое дрожавшее тельце в своих могучих объятьях , втягивая мгновенно вздувшимися ноздрями и этот дикий аромат и этот слабый , словно писк, стон …. тонкий неуловимый хруст молодых косточек … слабая дрожь хрупких ножек, которые он мог сломать одним лишним движением жадного торса. Казалось, он никак не мог впитать всю необходимую ему до озноба эту молодую жизненную силу, пока не доведет ее до полного ужаса и отчаяния .От этой девочки, которую он ошибочно принимал за Джулию Фарнезе, четырнадцатилетнюю невесту своего лучшего воина, сегодня шла волна необычайной силы, которая вызвала дрожь всего его немолодого искушенного существа. Он оттягивал, как мог, последний миг ,и уже не в силах был противиться ему.
» Я подарю ей завтра..»-мелькнула в голове последняя человеческая мысль и он уже не хотел знать, что же подарит своей возлюбленной за это безумие, как рев, страстный рев весеннего льва потряс стены , прокатился по коридору и даже достиг комнаты, где обхватив руками колени, сжавшись в комок, сидела верная служанка, и покоев, где ,уже упокоившись, спала запертая Джулия Фарнезе с опухшим от слез лицом, а Лукреция, обезумевшая от ужаса Лукреция ,стояла на четвереньках, как звереныш и уже не чувствую боли, принимала в себя толчки неистовой мужской плоти - голова ее ритмично билась о стену. Будто сильно сжатой пружиной ,рванувшая вниз первобытная мужская плоть никак не могла напиться , насытиться этой неравной схваткой, что-то было в первый раз, что –то никак не стыковалось с привычным, это « что-то» не хотело материализовываться в мысль и отметалось мозгом, но и страшно возбуждало все существо , рождая немыслимые сочетания чувств- до слез доходящую незнакомую звериную нежность и звериную жестокость. Глаза Лукреции были плотно закрыты тонкими прозрачными веками, и казалось- даже сквозь них на него неподвижно смотрели зеленые глаза, и Родриго старался снова и снова овладеть девочкой сзади, чтобы не видеть этих зеленых глаз , мокрых щек, по которым непрерывным потоком текли зеленые слезы. Столько влаги, влаги сколько. Мокрые щеки, влажные ,безвольные ,белоснежные ноги и этот с ума сводящий звук, стон- непрерывный, будто из глубины болота идут огромные пузыри и достигнув поверхности, хрустко лопаются от света неподвижной луны, холодных звезд, снова луны.. И только эта непобедимая юность выдаивала до конца всю мужскую влагу его, и ускользающая плоть высвобождала бьющиеся ,будто раненые форели, еще неоформившиеся бедра, и из рук выскальзывали крохотные измученные груди с прокусанными до крови обмякшими сосцами, как сила, будто напившись из невидимого источника так и непонятой нежности- била вновь, будто током его тело, и оно наливалось алой кровью, и сила та было сродни лишь смерти, кровь в жилах просвечивала сквозь темную кожу. И одним толчком распахивались белокожие бедра ,и златокудрые локоны справа налево подметали ковры…
И рассвет уж подглядывал в окна ,а насытившийся Родриго никак не желая расстаться с этим юным телом , вновь и вновь овладевал им совсем уж в немыслимых позах, и страсть - восковая, еще жила, пульсировала, билась и кровоточила…
И он добирал последние крохи этого несвоевременно растоптанного детства, капли рассвета уже слабо освещали увядающую комнату…
«Нет,»-слабо простонала девочка и закрыла лицо руками, когда кардинал с рассветом посадил ее себе колени. И тогда первый раз он заглянул ей в глаза , чтобы узнать , жива ли она , или нет, и увидел…свою родную дочь Лукрецию Борджиа…
Так было суждено, так было предначертано богами .Человек принимает решение сопротивляться, но когда приходит пора действовать, невидимая ,смертоносная сила судьбы властно плетет свой замысловато-греховный узор…